АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА 9 страница

В юридической литературе отношение между государством и правом иногда характеризуют как функциональную связь. Все-таки функцио­нальная зависимость не тождественна причинной связи (последняя вы­ражает более глубокую зависимость), так как она не указывает причину изменения действия, не выражает временную последовательность, а про­сто устанавливает факт зависимости равноправных явлений, выясняя главным образом количественную сторону их соотношения. Характер­ная для данного типа связи, в частности, точная количественная опреде­ленность не присуща для отношений как между государством и правом в целом, так и для их свойств. Нельзя, например, делать такую характе­ристику государства, как властность, или права, как нормативность, переменной величиной. Они не могут быть властными или нормативны­ми больше или меньше. Считать же связь государства и права функцио­нальной потому, что их функции в общем-то подчинены единым целям и задачам, что сама реализация функций одного невозможна без функ­ционирования другого, - это, как представляется, облегченный подход к решению проблемы. Вероятно, подлинная познавательная ценность в данном случае состоит не в противопоставлении,.но в правильной ком­бинации и соподчинении причинно-следственных и функциональных связей.

§ 3. НЕКОТОРЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СООТНОШЕНИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

Является ли отношение между государством и правом сущностным? Позволяет ли положительно ответить на этот вопрос очевидный факт их единства как с внешней стороны (единая социально-экономическая ос­нова, общность задач и целей, общий объект воздействия), так и с внут­ренней (невозможность функционирования друг без друга, взаимо­оформление, взаимоупорядочение, неспособность существовать в каче­стве системы вне взаимодействия друг с другом)? Если не понимать сущностные отношения в формально-логическом плане (как количест­венно преобладающие отношения), то позволяет. Непосредственно в данном сущностном отношении каждый раз резюмируется сложный процесс развития, проявления сущности, назначения взаимодействую­щих, сосуществующих явлений. Сущностное отношение определяет со­держание и характер всех других отношений, в которые соотносящиеся явления вступают вообще. Во взаимодействии государства и права, в любом его проявлении (правотворчество, законность, деятельность пра­воохранительных органов, реализация прав, свобод и обязанностей лич­ности и др.) их сущность раскрывается наиболее ярко. Как самостоя­тельные явления государство и право могут вступать и вступают в са­мые разнообразные отношения с другими явлениями социальной, духов­ной, материальной, политической сфер жизни общества и человека, но в высшей степени характерными для них являются их собственные свя­зи. Они во многом определяют движение государства и права, систему их связей. Отношение между государством и правом - это отношение не между идеями, понятиями государства и права, а категория связи, соответствующей реальному миру, и, таким образом, оно имеет онтоло­гический характер.

Анализ соотношения вещей имеет самые различные аспекты. Мож­но, например, попытаться установить, являются ли они друг для друга целью. Думается, право и государство не являются друг для друга це­лью. Государство возникает не для того, чтобы создавать правовые нор­мы, а право - чтобы регламентировать деятельность государственного аппарата. В праве государство находит для себя наиболее рациональную и эффективную форму осуществления своих функций, установления контактов с обществом, регулирования работы своего механизма. Для права же государство является непосредственно "производящим" право и обеспечивающим его реализацию органом. В юридической литературе справедливо не выделяют в самостоятельную функцию у государства его нормотворческую деятельность, а у права - его регулирование деятель­ности государственных органов.

Правоведы и философы иногда высказывают тезис, согласно которо­му право (законодательство) есть признак или свойство (атрибут) государства (государственной власти); право - существенная сторона, черта, принцип государственности; право (правовая организация) входит в по­литическую организацию общества. Если оставить в стороне проблемы государственности, государственной власти, политической организации (это, на наш взгляд, самостоятельные и отдельные научные проблемы), то понимание права как признака, свойства (атрибута) государства яв­ляется спорным.

Соотношение государства и права - это не соотношение вещи и ее признака, свойства, а соотношение двух самостоятельных, взаимодейст­вующих явлений, каждое из которых обладает присущими только ему признаками, свойствами. Вообще свойство характеризует предмет со стороны качества. Оно всегда относительно. Свойства, признаки не спо­собны существовать сами по себе. Нельзя противопоставить вещь как конкретное признаку, свойству как рядоположенному. Саму правотвор­ческую деятельность, а не ее результат можно понимать как свойство (атрибут) государства, без которого оно не может ни существовать, ни мыслиться. В обществе существует не одно явление — государство, ко­торое с помощью своего признака или свойства - права организует об­щественные отношения, а две взаимодействующие, сорегулируюшие в определенных сферах общественную жизнь системы.

Еще один аспект взаимодействия государства и права представляет, по крайней мере, теоретический интерес. Речь идет о так называемом примате государства над правом или права над государством. Вступить во взаимоотношение могут совместные, соизмеримые вещи, имеющие что-то тождественное, что объединяет их. Различные во всех отношени­ях вещи не могут вступить во взаимосвязь, которая, однако, возможна лишь при известном различии между вещами. Государство и право рт-вечают этим требованиям. Они имеют нечто общее, но в то же время являются различными социально-политическими факторами и в этом смысле неравны. Это различие не относится к типу различий между "деревом" и "Марсом", которые Гегель называл "неистинными" разли­чиями. Данное различие таково, что оно позволяет государству и праву взаимодействовать друг с другом. Мысль о ведущем положении госу­дарства в его отношениях с правом чаще всего подкрепляют аргумента­ми: государство творит правовые нормы; государство своей принуди­тельной силой обеспечивает исполнение права, стабильность правопо­рядка. Все это верно. Однако столь же очевидно и значительное воздей­ствие права на государство. Способность творить право не распределена равномерно по всему государственному аппарату: одни органы прини­мают только законы, другие - подзаконные нормативные акты. Право же воздействует на государственный механизм в целом. Оно закрепляет форму государства, структуру государственного аппарата, что, конечно, в буквальном смысле не связывает государство "по рукам и ногам", но
позволяет государственному механизму быть организованным, целеуст­ремленным и действовать с большей эффективностью. Право вносит меру в осуществление государственной власти и управления. Велика роль законности в реализации государством своих функций. Желание уложить деятельность государства в правовые рамки - это не прихоть, не стремление общества получить страховой полис на случай возмож­ного произвола со стороны государства. Это объективно необходимое условие, ведущее к организованности, упорядоченности, согласованно­сти действий общества, государства, человека во всех сферах, в том числе и в сфере политико-правовой.

В обществе не существует никакого, так сказать, нелегального пра­вотворчества, осуществляемого без ведома государства. Право не может находиться в "подвешенном" состоянии (в подобном случае это не пра­во), оно нуждается в обеспечении со стороны государства, которое в данном случае является не дополнительной, а первой, главной силой. Не существует наиболее или наименее защищенной отрасли права. Но, с другой стороны, право оформляет государство, упорядочивает его дея­тельность, без него государство в известном смысле бессильно и не мо­жет существовать. Право, приобретая самостоятельное бытие, фиксиру­ется в своей действительной природе по отношению к государству как нечто внешнее, но не отчужденное, мистифицированное. Имея в лице государства свой непосредственный источник, право, однако, не являет­ся его продолжением в иной форме. Отношения между ними при этом не костенеют, не погашаются, не стираются. Государство и право не становятся индифферентными друг другу. Нет между ними и какой-то конвенции или сепаратизма, что лишало бы объективного характера их взаимодействие.

Укладывая свою деятельность в большей ее части в нормы права, го­сударство не оказывается в абсолютно связанном положении, не лиша­ется возможности изменяться. При этом, однако, оно не может по сво­ему субъективному усмотрению "отложить" право в сторону, если не хочет быть разрушенным. Представляется, что правильнее будет гово­рить о взаимодействии государства и права как взаимодействии равных сторон. Вообще всякое резкое противопоставление соотносящихся мо­ментов, стремление определить абсолютно первичное и абсолютно вто­ричное всегда и познавательно и практически малоэффективно, если речь идет не о ситуативном подходе, а об оценке конкретных историче­ских обстоятельств. Стремление отдать предпочтение государству или праву в их соотношении вовсе не означает стихийный или сознательный выбор позиции этатизма, правового государства или господства права. Хотя такое вполне, естественно, возможно. Как представляется, здесь мы имеем дело с чисто визуальным способом доказывания, когда берет­ся лишь внешнее сцепление обстоятельств, которое с этой своей сторо­ны может произвести именно такое впечатление.

§ 4. КОНКРЕТНОЕ ПОНИМАНИЕ СООТНОШЕНИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

Здесь была предложена предельно общая и абстрактная схема (односторонняя, неполная) теоретической реконструкции проблемы. Если же необходимо получить конкретное, т.е. полное, развернутое, целостное научное представление по данной проблеме, то она (схема) с неизбежностью должна дополняться суммой знаний и понятий, напри­мер: об исторически реальных типах государства, права, общества (в частности, от так называемого азиатского способа производства, обще­ства с элементами кастовой структуры, традиционного общества, инду­стриального общества и др.); временных и содержательно-сущностных стадиях движения общества, государства, права (становление, развитие, кризис, деградация, переходный период, принципиальная смена истори­ческих моделей их существования и функционирования и т.д.); идеоло­гических и мировоззренческих ориентациях и ценностях общества, его социальных и политических структурах (религиозные системы, те или иные профили идеологических систем, набор политических институтов и принципов и т.д.).

В настоящее время очевидно усиление интеграционных процессов (континентального и межконтинентального масштаба) различного свой­ства - политического, институционального, экономического, финансо­вого, правового, военного и др. Без учета данного глобального характе­ра факта (ясно, что он может усиливаться или ослабляться, тормозиться или прекращаться) тоже нельзя составить конкретное теоретическое понимание проблемы соотношения государства и права. Во всяком слу­чае, значение прежде всего практического свойства таких вещей, как международные правовые стандарты (права человека, определенные класс нормативных актов, набор правовых установок в различных сфе­рах жизни общества и человека), своего рода международные государ­ственные стандарты (принцип разделения властей, набор демократиче­ских институтов, процедур и технологий), весьма велико для построе­ния и оценки соотношения исторически и социально-конкретного госу­дарства и права.

Последние упомянутые обстоятельства - интеграционные процессы, международные правовые и государственные стандарты, складывающие­ся и действующие явно или неявно уже достаточно долгое время, - за­ставляют учесть в рамках интересующей нас темы и роль преемствен­ности. При этом преемственность как некий практический и идеологи­ческий процесс воспроизводства тех или иных государственно-правовых институтов, процедур, технологий, форм, идей объективно свойственна как для внутреннего исторического движения общества, так и для меж­национальных, межгосударственных взаимосвязей. Теоретически опи­санная и "сконструированная" модель социалистического государства и права и их соотношения, рожденная в XIX в. в странах Западной Евро­пы, нашла, например, свое предметное воплощение уже в XX в. в Рос­сии, ряде стран Восточной Европы и Азии. Дальнейшие судьбы этих государственно-правовых систем, их влияние на современное государст­венно-правовое развитие в названных регионах, в том числе на соотно­шение государства и права нельзя понять без учета фактора преемст­венности. Заметим, что это имеет место не только в современных нам исторических условиях. Подобного рода факторы характерны и для прошлых времен. Многократно описано и показано влияние, например, политических идей Т. Гоббса (XVII в.) на государственно-правовые процессы стран Европы последующих десятилетий.

Отметим еще одно обстоятельство, необходимое для конкретного осмысления соотношения государства и права. Речь идет о характерной в определенной степени для современной историософии идеи столкно­вения цивилизации (по А. Тойнби, в основе истории лежит вызов). Можно по-разному относиться к этой идее, но отрицать данный факт и его влияние на взаимодействие государства и права нельзя. Реакция ми­ра на исторический вызов Запада (будь то в форме открытости, изоли­рованности, дозированного заимствования) в конечном итоге заканчива­ется модернизацией мира или, по мысли А. Тойнби, его вестернизацией. Еще раз заметим, что отношение к данной идее неоднозначно, но за­крывать глаза на такого рода практические исторические глобальные процессы (они, конечно, могут не состояться до конца) нельзя, если мы хотим составить адекватное представление о соотношении государства и права в конкретной стране.

Содержание, характер, тенденции, формы соотношения государства и права, конечно, могут определяться свойствами, особенностями, спе­цификой социальной, экономической, духовной структур общества, сменой исторического типа жизни общества, поиском альтернатив ис­торического развития (например, капитализм или социализм). Однако не только этим. Истоки данного соотношения могут содержаться в са­мой государственной власти, в системе государственных механизмов и правотворчества, в природе правовых образований. Как показывает раз­новременная и разнонациональная историческая практика, государство, государственная власть могут настолько дистанцироваться от общества, человека, что становятся замкнутой системой. Иначе говоря, возможна реальная ситуация, когда государство, если пользоваться словами Т. Гоббса, "имеет право на все". Достаточно привести такие примеры, как Россия времен Петра I, СССР времен Сталина, Германия времен Гитлера, Камбоджа времен Пол Пота. И речь здесь идет не об относи­тельной или гипертрофированной самостоятельности государства, а скорее всего, о распаде системных связей государства, общества, чело­века. В таких ситуациях соотношение государства и права, конечно же, настолько своеобразно, что оно не подпадает даже под самую удачную теоретическую схему вопроса. Иначе говоря, сложившаяся государст­венная, политическая мапшнерия настолько искусственна и чужда, что она вместе с правовыми установлениями органически не совпадает со своими социальными, человеческими, духовными основами.

Другой вариант. По оценке многих западных социологов, политоло­гов, психологов, историков, современное капиталистическое общество, раскрепостив человека, предоставив ему широкий набор свобод, сдела­ло его придатком экономических, политических, информационных тех­нологий, лишив тем самым человека возможности реализовать свой ду­ховный потенциал. Современное западное потребительское общество, потеснив нравственные начала и ценности на периферию, переживая духовный кризис, оказалось в тупике, в то время как государственно-правовые механизмы, соотношение государственных и правовых инсти­тутов достаточно отлажены и формально стабильны. Однако и в данном варианте анализ соотношения государства и права необходимо должен дополняться анализом реальных социально-экономических и духовно-нравственных процессов в таком обществе.

Теоретический анализ соотношения государства и права (на уровне абстрактной схемы или на уровне взаимодействия реальных государст­венно-правовых структур) должен учитывать и такое обстоятельство. Когда мы имеем дело с государством и правом, то имеем дело пусть с противоречивыми, сложными, но органическими, живыми, меняющими­ся системами, явлениями, созданными социально-духовным творчеством (противоречивым, длительным, порой запутанным и ошибочным) людей. А это означает, что здесь не может быть однажды и навсегда четко за­фиксированных измерений, показателей, формул, параметров соотно­шения государства и права. Социально-экономическая динамика, кото­рая нередко может сопровождаться и успехом, и кризисом, и дезоргани­зацией, и деградацией (вплоть до полного распада), самым решающим образом оказывает влияние на соотношение государства и права. В свою очередь, особенности государственно-правовых структур могут быть таковыми, что они могут привести к кризису и даже гибели соци­ально-экономической системы.

Применительно к соотношению государства и права невозможно вы­строить систему предельно четких показателей, показывающих всю сложность и переменчивость данного соотношения. Ни более или менее определенность демократических институтов, процедур, систем, ни за­конодательный процесс, ни наличие или отсутствие конституции, ни принцип разделения властей, ни количество и их соотношение по юри­дической силе нормативно-правовых актов и т.д. не могут служить дос­таточными аргументами в пользу той или иной оценки соотношения государства и права. Именно в силу данного обстоятельства здесь нельзя определить максимальный или минимальный набор показателей. Еще сложнее в таких случаях осуществлять тот или иной прогноз.

И еще один момент. Широко обсуждаемые в отечественной юриди­ческой литературе идеи правового государства не могут исчерпать про­блему соотношения государства и права ни как теоретическая попытка описать реальное положение вещей, ни как стремление сформулировать цели и перспективы государственно-правового развития Российской Федерации. Набор признаков или черт (он различен и в научных иссле­дованиях, и в учебной литературе) правового государства нередко со­ставляется в зависимости от степени демократизма или практической значимости научных усилий автора. И верховенство закона, и закон­ность, и взаимная ответственность государства и личности, права и сво­боды человека и др., как чаще всего упоминаемые в литературе призна­ки правового государства дополненные условием построения "граж­данского общества", взятые вместе, напоминают некую программу по­литико-юридического и социального свойства, которую необходимо реализовать обществу, чтобы стать совершеннее. Иными словами, здесь мы имеем дело с определенными идеологического профиля пожелания­ми, нежели с теоретико-критическим осмыслением проблемы, которая, на наш взгляд, на разных стадиях развития общества, его противоречи­вого (а это не болезненное, не патологическое состояние) историческо­го движения может и пониматься и решаться нестандартно.

Глава IV. К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПРАВА

§ 1. РЕГУЛЯТИВНАЯ СИСТЕМА ПЕРВОБЫТНОГО ОБЩЕСТВА: МОНОНОРМА ИЛИ АРХАИЧЕСКОЕ ПРАВО?

В большинстве отечественных учебников по теории государства и права проблема происхождения права рассматривается в главе, посвя­щенной проблеме происхождения государства. Сам этот факт позволяет судить о том, что в понимании авторов этих работ право и государство неразрывны в своем генезисе.

Речь идет о том, что "право в силу тех же причин, что и государст­во, появляется в мире и под воздействием тех же экономических, соци­альных и политических процессов изменяется"1; "условия, вызвавшие к жизни право, во многом аналогичны причинам, породившим государст­во"2; "право обеспечивается специально созданным аппаратом принуж­дения, организационной и экономической мощью всего государства"3. А.Б. Венгеров, один из немногих авторов, рассматривающий предметно проблему происхождения права, также не ушел от констатации связи права и государства: "существует органическая связь права и государст-ва"4.

Представляется, что такого рода теоретическая позиция базируется прежде всего на осмыслении феномена взаимосвязи государства и права применительно к современной действительности многих стран мира. То, что мы наблюдаем сейчас, не означает невозможности возникновения права ранее возникновения государства. Еще одной причиной является следование марксистской доктрине, согласно которой появление госу­дарства и права обусловлено дифференциацией общества на классы при переходе человеческих обществ от присваивающей экономики к эконо­мике производящей. Тем самым раскол общества на классы выступает общей причиной возникновения права и государства. Такой подход де­лает бессмысленным обсуждение первичности происхождения права по сравнению с государством. Следует указать и на влияние школы юриди­ческого позитивизма, зародившейся в первой трети XIX в., согласно положениям которой право является продуктом государства.

Таким образом, сторонники данного подхода считают, что право возникает лишь в обществах с производящей экономикой, где наблюда­ются деление на классы и государственная организация. Что касается первобытных обществ, то применительно к ним речь идет лишь об обы­чаях или социальных нормах родового общества или о мононормах пер­вобытного общества. Понятие мононормы разрабатывалось историками первобытного общества и от них перекочевало в отечественную теорию государства и права. Под мононормой (от греч. тонок - один и лат. погта - правило) понимали синкретизм социальных норм, т.е. нерас­члененное единство религиозных, моральных, правовых и т.п. норм1. По мнению В.П. Алексеева и А.И. Першица, неправомерным является ис­пользование понятия обычного права применительно к первобытным обществам, а допустимо лишь использование понятия мононормы. Они считают: "Иногда обычным правом называют и сами обычаи эпохи классообразования или, еще шире и неопределеннее, социальные нормы в первобытном обществе вообще. Но это неточно, так как права в стро­гом смысле этого слова не могло быть там, где еще не было государст­ва". Идею мононормы можно обнаружить и у отечественных доре­волюционных правоведов. Приведем в качестве подтверждения этого положения слова Н.М. Коркунова, который писал: "Первоначально право, нравственность, религия, приличие - все это смешивается воеди­но". Г.Ф. Шершеневич придерживался той же точки зрения: "Где есть общество, там имеются и правила общежития. На самых ранних ступе­нях эти правила представляют однородную недифференцированную массу".

Итак, что является наиболее адекватной характеристикой регулятив­ной системы первобытных обществ: мононормы или обычное право? Представляется, что вполне допустимо использовать понятие обычного права. Причем обычное право не рассматривается как санкционирован­ные государственной властью мононормы или обычаи, о чем пишут В.П. Алексеев и А.И. Першиц. Под обычным правом можно предло­жить понимать самостоятельный исторический тип права наряду с та­кими выделяемыми в последнее время типами права, как сословное право, формальное право, социальное право6. Синонимом термина "обычное право" может служить термин "архаическое право", чем под­черкивается его отличие от современного права. Аналогом архаического права можно назвать примитивное право, но это название несет в себе отрицательный оценочный смысл и не является нейтральным научным понятием. В специальной этнологической литературе используется так­же понятие "традиционное право".

Исходным постулатом может служить следующий тезис: где общест­во, там и право. Тем самым исключается детерминирующее значение государства в процессе зарождения права. Причем о феномене права уместно говорить начиная с самых ранних стадий развития человеческо­го общества.

Такой подход к пониманию проблемы происхождения права исполь­зуется в западной литературе. Так, французские авторы Р. Пэнто и М. Гравитц признают: "Любое человеческое общество определяется правом и невозможно без определенного правопорядка. В родовых кла­нах и племенах процесс разработки норм приобретал мистический ха­рактер; он производился как бы от имени и за счет сверхъестественных сил" . Другой автор, шведский исследователь Э. Аннерс, в своей книге "История европейского права" использует понятие "примирительное право родового строя" , распространяя тем самым феномен права на родовой строй общества.

Что же такое архаическое право и как его реконструировать, ведь многие человеческие общества давно прошли эту стадию развития? Э. Аннерс предлагает обратиться к анализу законов северогерманских народов времен средневековья, в которых содержатся институты родо­вого права, т.е. к анализу древних исторических памятников права. Другой способ, предлагаемый этим автором, заключается в исследова­нии правовой культуры современных обществ, находящихся в социаль­ном времени родового строя, - именно этот подход менее всего пред­ставлен в отечественной правовой литературе. Это сфера интереса не­скольких социологических дисциплин - юридической антропологии и юридической этнологии. Какие же признаки архаического права выде­ляют юридические этнолога и антропологи?

§ 2. АРХАИЧЕСКОЕ ПРАВО С ПОЗИЦИИ ЮРИДИЧЕСКОЙ ЭТНОЛОГИИ И ЮРИДИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ

Юридическая этнология изучает архаическое право - такую стадию развития права, которую многие современные общества уже прошли. Однако этим не исчерпывается интерес юристов-этнологов. По признанию известного французского исследователя Ж. Карбонье, предметом изучения также "может быть живое прошлое, если такое право еще и сегодня является действующим для какой-то этнической группы на на­шей планете"1. Изучение этого "живого прошлого" имеет большое зна­чение для юристов-этнологов, так как исследование архаического права проводится с использованием современных социологических методов, таких, как включенное наблюдение, эксперимент и др. Большое значе­ние этнологи придают такому методу получения правовой информации, как опросы лиц, имеющих социальный авторитет. Я. Курчевский пишет по этому поводу следующее: "В традиционной культуре, не опирающей­ся на письменные предписания, познание прав и обязанностей возможно лишь с помощью расспросов, подкрепленных непосредственным наблю­дением"2. Все это увеличивает наши шансы на лучшее понимание про­исхождения права.

Какие же характеристики архаического права выделяются в юриди­ческой этнологии? Подчеркивается, что это право присуще доиндустри-альным обществам, с рядом оговорок указывают на его устную форму (так, архаическое содержание может быть присуще и письменным па­мятникам права, например законам Хаммурапи); связывают существо­вание этого права с особой юридической ментальностью (дологической, мистической). В качестве одного из примеров этого мышления служит упоминание Ж. Карбонье о том, что "свойственные дологической мен-тальности антропоморфизм и представления о причинности порождают такую систему ответственности, при которой наказание в равной мере распространяется на людей и на животных, на того, кто совершил дей­ствие, и на его родителей и соседей"3. Об анимистических представле­ниях древних людей, лежащих в основе первобытных правопорядков, писал в своей работе "Чистое учение о праве" Г. Кельзен. Приведем цитату из его работы: "В древности в Афинах существовал особый суд, в котором возбуждались дела против камня, копья или какого-либо дру­гого предмета, которым - как считалось, неумышленно - был убит че­ловек. И даже в средние века еще можно было подать в суд на живот­ное, например на быка, убившего человека, или на саранчу, уничто­жившую урожай. Привлеченное к ответственности животное судили и казнили с соблюдением необходимых юридических формальностей -точно так же, как человека"4. Другой пример, иллюстрирующий связь обычая с мифологическими представлениями людей, приводят Р. Давид и К. Жоффре-Спинози: "В представлении африканца обычай связан с мифическим строем универсума. Повиновение обычаю означает уваже

ние предков, останки которых слились с почвой, а дух витает над жи­выми. Нарушение обычая может повлечь самую невероятную негатив­ную реакцию духов земли, ибо естественное и сверхъестественное -поведение людей и поведение природы - все связано в этом мире".

В этой связи большое значение для уяснения архаического правосоз­нания имеют исследования в области социальной и индивидуальной правовой психологии. В качестве одного из ярких и самобытных иссле­дователей в этой области можно назвать Л.И. Петражицкого (1867-1931).

Специфической характеристикой архаического права признают осо­бые процессуальные формы рассмотрения споров (например, различные поединки) и особые формы судебных доказательств (ордалии). В этно­логической литературе приводятся примеры поединков. Так, у некото­рых австралийских кочевых групп средством разрешения споров явля­лись поединки, проводившиеся под контролем старших. "Стороны сра­жались с большой яростью, но только до "первой крови", после чего ранее существовавший конфликт считался оконченным"2, - пишет Я. Курчевский. Разновидностью поединка выступает словесный поеди­нок, который может напоминать судебные прения сторон в современ­ном гражданском процессе. Нидерландский историк И. Хейзинга описал институт песенного поединка, который до недавнего времени существо­вал у гренландских эскимосов. Суть его заключается в том, что две спорящие стороны в присутствии празднично разодетой публики ис­пользуют форму песенного диалога для разрешения возникшего между ними конфликта. Эти песенные поединки могут длиться годами, причем эта форма судебного разбирательства используется и при рассмотрении таких преступлений, как убийство. Судом является суд общественного мнения. Выигрывает та сторона, которая выдвинет большее количество обвинений, причем независимо от их обоснованности. Хейзинга писал следующее по этому поводу: "Оба противника поют друг другу пооче­редно бранные песни под аккомпанемент барабана, в которых упрекают один другого в совершенных проступках. При этом не делается разли­чия между обоснованными обвинениями, подымающей на смех сатирой и низкой клеветой. Один исполнитель перечислил всех соплеменников, которых в голодное время съели жена и теща его противника, так, что охваченная состраданием аудитория разразилась слезами" .