СИБИРЯК: ЦЕННОСТИ И ТРАДИЦИИ

Жизнь и труд сибирских старожилов имели ряд существенных особенностей, которые предопределили формирование особой шкалы ценностей и складывание местных традиций. Мозаичность и пере­плетение поморских, центрально- и южнорусских, украинско-белорусских и иных культурных традиций шли по линии углубления и взаимослияния культур. Многие традиции, исчезнувшие к XIX в. в Европейской России, здесь не только «законсервировались», но и возродились.

Сибирь удивительным образом смогла соединить традиционную систему ценностей с прогрессивной. Обусловлено это было свободным трудом сибиряка на своей земле, где центром мира выступила личность собственника, живущего по нормам обычного права «общества». Многие ценностные компоненты сибирской народной культуры, имевшие в России отрицательную оценку, здесь стали положительными. Так произошло с социальным идеалом неприятия богатства крестьянами Европейской России.

Гармония прав и обязанностей старожила, активное участие в общественном самоуправлении, верховенство «законов»-традиций, своеобразное разделение властей в общине — все это позволяет сде­лать вывод о существовании ячеек — обществ, живущих по принципам гражданского общества. Одновременно сознание сибиряков-старожилов удивительным образом напоминало «полисное» сознание греков. Здесь также проходила грань между «гражданином»-старожилом и переселенцем. Особенно­стью является и самоизоляция сибиряков от государства.

На первом месте в системе ценностей стоял труд человека. Крестьян­ская семья и мир в целом с раннего детства воспитывали трудолюбие. Выс­шей оценкой человека было — «зарывной, усердный робить». Это означало одновременно высоконравственный, порядочный, честный человек. Оцен­ка трудолюбия подкреплялась оценкой состояния подворья, дома, пашни, запасливости и бережливости. Мотовство и расточительность осуждались. Детям постоянно внушали: «Пить до дна — не видать добра», «Не вздумай вино пить и табачище курить».

Бесчестьем считалось покушение на чужую собственность. «Вор ворует не для прибыли, а для своей погибели», — говорили в Сибири. Честность и уважение к собственности — вот черты, присущие, по мнению старожила, сибиряку. А вот к переселенцам, ссыльным относились с недоверием, говорили при этом: «Поселенец, что младенец, — на что взглянет, то и стянет».

Особо в Сибири ценили гостеприимство и радушие, щедрость и почитание гостя. Нормами «гостевания» было следующее. Во-первых, о гостьбе договаривались заранее, иногда круг гостей определялся на всю зиму, что свидетельствует о просчитанности и упорядоченности жизни во времени. Во-вторых, существовал определенный церемониал приема гостей. Осо­бо почетных гостей встречали на улице, перед воротами или у крыльца. Гость, подойдя к дому, обязан был кольцом жуковины на воротах дать знак хозяину. Все кланялись друг другу. Мужчины снимали шапки, пожимали руки, раскланивались с женщинами, приглашали: «Милости просим, по­беседуйте...». Гостю полагалось быть умеренным в еде и питье, не быть спе­сивым, благодарить за угощенье. Было принято, чтобы гости приходили с «гостинцами» детям, гостей нужно было обязательно одаривать ответными подарками — «го­стинцами». Дареную вещь не обсуждали.

Деньги в долг всегда давали под честное слово. В наиболее ответственных случаях даже именитые сибирские купцы договаривались «рукобитием», без письменных расписок. Отмечали, что сибиряки «расчет делают всегда в срок, честно и добросове­стно». В случае обмана веры человеку больше не было. «Изверишься в рубле, не поверишь и в игле», — говорили по такому случаю сибиряки.

Ярко выраженный индивидуализм и практичность старожилов пре­допределили отношения, построенные на видимости купли-продажи. Так, до нашего времени сохранилось поверье, что за любую вещь, принесенную в дар, необходимо символически рассчитываться «копеечкой».

Индивидуализм и свобода предопределили уважение к личности: муж­чине-домохозяину, женщине, ребенку. Уважение исходило, прежде всего, из оценки нравственности, совестливости человека. Плохой человек в глазах сибиряка — это черт, душегубец, варнак, христопродавец, вор, пьяница, «алырник» (мелочник), брехун (лжец) и др.

Все без исключения правила и ценностные характеристики оформились в народной культуре в афоризмы. Именно так можно определить сущность сибирских пословиц и поговорок. Многие выражения подобного рода приме­нялись как естественные и повторяющиеся в письмах, наказах, просьбах. «Почитайте свою родительницу… отчиво будете от Бога прославлены и от людей похвалены, и живите с соседями добропорядочно, и чиво себе неугодно, тово и людям не творите»; «Надо бы жить Богу не во гнев, а добрым людям не на смех».

Человека оценивали, прежде всего, по личным и трудовым качествам. В течение многих лет сохранялись в сибирском обществе неизменные критерии «добропорядочного» человека. Проведем выборку ценностных черт из «мирских» приговоров различных селений в последовательности текста источников за 100 лет:

1) Усольской вотчины, Троицкого Туруханского монастыря (1767 г.). «Избрали поверенного… ис крестьян… дом и землю имеющий, женатый и детей имеющий, в наказаниях, подозрениях, ябедах и пороках не бывалого, но доброго и незазорного поведения, старше 30 лет…»;

2) д. Устинова Заледеевской волости (1819 г.). «Волостной старшина Е. Поспелов: поведения доброго и серьезного, имеет домохозяйство, скотоводство и хлебопашество»;

3) д. Рыбная Богучанской волости (1839 г.). «Староста М. Ску­ри­хин: отец 3 детей, поведение хорошее, состояние добропорядочное, под судом и штрафах не был, примерное хозяйство»;

4) д. Воробино Сухобузимской волости (1862 г.). «Десятник А. Гри­горьев: поведение хорошее, под судом не был, имеет домообзаводство, веры православной»;

5) с. Курбатское Балахтинской волости (1868 г.). «Рассыльный О. Треть­яков: поведения хорошего, имеет семейство, домохозяйство, скотоводство и хлебопашество. В штрафах, под следствием и судом не был».

Любое явление сельской жизни в условиях патриархальной замкнутости сопровождалось соответствующими «меткими» выражениями, часто нравоучительного характера. Воспроизводимые вновь и вновь в подобных ситуациях, выражения становились отточенными афористическими, стереотипными. «Фразы, однажды сказанные, не теряются», — писал Г.Н. Потанин. Как же метки, мудры, глубокомысленны и назидательны они — хра­нители традиций:

Послушливый человек бысть паче потимка.

(Потимок — шалун, насмешник.)

С первого мая и самая ленивая соха в ход идет.

Пот да труд все перетрут.

Гульба да игра не ведут до добра.

Красна пава перьем, красна жена мужем.

Выбирай лошадь от природы, а человека от дому.

Хоть худонька, да голубонька.

Не приданым жить, а богоданным.

Учи жену без детей, а детей без людей.

С сыном бранись, на печь гребись, с зятем бранись — за скобу держись.

Добрая слава лежит, а худая летит.

Из избы в избу сор не носят.

Скуп, да в сале пуп.

Общество не осиновый кол, его скоро не сломишь.

Жизнь вести — не вожжой трясти.

Страшна Сибирь слухом, а люди лучше всех живут.

Традиции сибиряков держались на «заветах предков», на постоянном обращении к правилам, по которым жили отцы. «Старики не велели», «Старики говорили...» — это слова-обращения к правилам предков. Традиции выражались и в четко очерченном круге ритуалов, обрядов.

Комплекс неписаных правил, норм поведения, моральных прин­ци­пов закреплялся с раннего возраста хранителями тради­ций — стариками, «всевидящим оком» общественного мнения и общественного воспитания. Традиции старожилов воспринимались переселенцами. Ценностные этичес­кие нормы консолидировали общину. Особенно ярко влияние традиции на нравственность личности и уровень высоконравственных отношений в «об­ществе» проявилось в помочах.

ПОМОЧИ

Помочами назывались разнообразные виды работ, выпол­нить которые крестьянин в одиночку не мог или стремился сделать это в кратчай­шие сроки. Помочи известны в России с древности, но если в центральных губерниях помочи часто собирались с участием общины и были выражением коллективного менталитета крестьян, то в Сибири они имели существенные особенности.

Во-первых, помочи, по решению схода, были единичными. Так, в «России» работы по оказанию помощи погорельцам, «нуждающимся», в случае внезапной болезни, вдовам, сиротам устраивались как безвозмезд­ные или только за счет «угощения». В Сибири же подобные работы оплачи­вались из общинной казны, общественного «магазина» (амбара), а чаще всего «отрабатывались» на помочах домохозяев — участников работы. Во-вторых, помочи являлись своеобразным мерилом трудолюбия, нравствен­ности человека: если крестьянина-сибиряка переставали приглашать на помочи — это было сигналом о падении его авторитета в «обществе».

В-третьих, сибиряки считали помочи «богоугодным делом». В сознании старо­жила помочи — «принесение трудовой жертвы» Богу, добровольный труд без оплаты в натуральной либо денежной форме. Зато после принесения «трудового подарка» Богу устраивался праздник-угощенье, поэтому помо­чи устраивались, как правило, в воскресные или праздничные дни, когда иные формы работы исключались по православным обычаям. В-четвертых, помочи в Сибири ни в коем случае нельзя считать «благотворительностью», как писал об этом великолепный знаток сибирской жизни А. Макаренко. Практичный сибиряк получал в различной форме — отработочной, угоще­нием или «нравственной оценки» — компенсацию за потерянное для свое­го хозяйства рабочее время.

В сибирских селениях было принято, чтобы хозяин, устраивающий «помочь», «самолично» обходил всех и, приглашая, оговорил все условия труда. Передавать приглашение через других лиц не было принято. Обещав­ший первому домохозяину участие в помочи, другому пригласившему дол­жен быть отказать. Во время работы хозяин кормил помочан, поил лучшим квасом, молоком досыта. Но брать с собой на покос или на жнитво водку или «медовуху» было предосудительно. Хозяин обязан был утром предло­жить помочанам позавтракать и 1 – 2 раза накормить во время работы. По­этому организация помочи требовала серьезных запасов продуктов, но ра­бочие руки в страдное время и экономия самого времени оправдывали лю­бые расходы.

Во время работы хозяин не имел права торопить помочан, «подго­нять» отстающих, указывать, как работать: хозяин должен был собствен­ным примером воодушевлять всех, вызывать помочан на соревнование. По­мочи превращались в своеобразный коллективный трудовой праздник, ве­селый, с шутками-прибаутками, для молодежи — связанный с мимолет­ными играми. На помочах молодые люди ближе узнавали друг друга; кто как умеет работать, быстро, ловко и заразительно. Поэтому на помочи молодежь старалась и одеться по-праздничному.

Как и на обычных полевых работах, было принято устраивать пере­дышку или послеобеденный отдых. Но, как свидетельствуют ныне пожилые люди, команду ни в коем случае не должен был подавать хозяин, обычно делал это старший по возрасту помочанин.

Вечером хозяин развозил по домам тех, кто по уговору прибыл без лошади. Разъехавшись по домам, люди умывались, переодевались и, немного отдохнув, собирались в доме устроителя помочи. Наступала вторая фаза — праздничная «гулянка». Чем обильнее хозяин угостит работавших односельчан, тем лучше, считалось, удалась помочь. Обычно праздничное гуляние затягивалось до рассвета. Во многих местах было при­нято катать молодежь ночью на лошадях. И долгими зимними вечерами крестьяне долго вспоминали помочи, особо удавшиеся в прошедшее лето!

По сибирским правилам помочь обязательно нужно было «отхаживать», т.е. если хозяин собрал помочан, он обязан был к каждому из них при необходимости прийти на помочи. На помочах, естественно, работа взрослых не оплачивалась, а вот труд детей, подростков и незамужних деву­шек оплачивался деньгами, которые расходовались по усмотрению самих заработавших. Во время работы, случалось, кто-то мог показать леность. Такого человека переставали приглашать, и нужно было затратить немало усилий, чтобы вернуть положительное отношение односельчан. Этические нормы и традиции сибиряков, воплотившиеся в помочах, выражали как форму взаимопомощи крестьян, так и высокую оценку труда и выраженный индиви­дуализм сибиряков.

Если в трудовых делах «благотворительность была не в чести», то в тех делах, что не считались работой, а относились к повседнев­ным заботам — помощь больному, сироте, немощному, погорельцу или просто «суседу», — она была абсолютно бескорыстной. Беско­рыстная помощь человеку сочеталась с «помочью» по решению схода.

Таким образом, нравственные и трудовые ценности крестьян-общинников, подкреп­ленные православными понятиями «святость», «грех», цементировали «об­щество», служили основой воспроизводства устоявшегося уклада жизни в последующих поколениях старожилов-сибиряков.