Культурная антропология и социология.

Социо­логия складывалась как наука о формах совместной жизни людей: социальные группы и слои, социальная структура, социальные институты, социальные связи, социальные механизмы их поддержания и изменения, основные формы социальности. Центральной катего­рией социологии является общество (социальная сис­тема), обозначающая формы связей между совместно живущими и взаимодействующими людьми, как пра­вило, на общей территории.

Как отмечали А. Кребер и Т. Парсонс, долгое вре­мя понятия «общество» и «культура» использовались как практически синонимичные. Культура в работах Тайлора и Боаса и общество в работах Конта, Спенсе­ра, Вебера, Дюркгейма означали примерно одно и то же — биологически ненаследуемые аспекты совмес­тного существования людей. Но наступил период, когда проведение терминологических различий ока­залось необходимым, и авторы вносят свои предло­жения. Понятие «культура» они относят к порождае­мым и транслируемым символическим системам, в том числе ценностям, идеям, как факторам, организу­ющим отношения людей с окружением. Понятием «общество» («социальная система») они обозначают системы (структуры) отношений между индивидами и коллективами[12].

Социология связана с изучением форм человечес­кой социальности. Здесь люди рассматриваются как работающие, производящие, потребляющие существа, вписанные в систему общественного разделения тру­да. Соответственно, строится концепция общества, представленная через структуры воспроизведения со­циальных действий и взаимодействий и расслоения со­циокультурных групп. Выделяются также формы меж­личностных и межгрупповых отношений, значимые с точки зрения поддержания и разрушения «ткани» со­циальности (кооперация, конфликт, интеграция, дисси­пация и т. п.) и механизмы их целенаправленного ре­гулирования (институты, нормы в их структурно-фун­кциональном, но не конкретно-содержательном плане). Культурная антропология стала наукой о содержании совместной жизни и деятельности людей: сходные и специфичные для различных человеческих сообществ способы адаптации к природному окружению, друг к другу, технологии жизнеобеспечения и взаимодей­ствия, символические системы и оценочные критерии.

Различие между дисциплинами, как его обозначил Л. Уайт, состоит в следующем: «Социология — наука о взаимодействии человеческих индивидов и обществ, формируемых этим взаимодействием. Культурология же изучает взаимодействие не человеческих индиви­дов, а элементов культуры (обычаев, институтов, кодов, технологий, идеологий и др.)». Иными словами, она имеет собственный предмет исследования — содержа­ние общественной жизни[13].

Социологи обычно рассматривают культурные системы в качестве производных от социальных сис­тем. В культурной антропологии социальная система рассматривается лишь как часть более широкой цело­стности — культуры.

Психологическая антропология и психология.Различие между психологией и психологической ан­тропологией заключается в предмете изучения. Пси­хология связана с изучением психических состояний и процессов, с одной стороны, и уникальных особен­ностей личности — с другой. В психологической ант­ропологии исследуются разделяемые членами сооб­щества психические характеристики — личностные черты, стереотипы поведения, психические отклоне­ния. Психологов интересует психика человека в её собственных закономерностях. Для психологических антропологов особый интерес представляют психи­ческие аспекты связей человека с окружением. И ес­ли объектом изучения в психологии является индивид, то в рамках психологической антропологии — это индивид в среде.

М. Фуко считает, что место психологии в познании человека «там, где живое существо, расширяя область действия своих функций, своих нейромоторных форм, своих физиологических закономерностей и в то же вре­мя приостанавливая и ограничивая их, открывает себя к самой возможности представления»[14]. Иными слова­ми, здесь речь идет о внутриличностных процессах.

С позиции психологической антропологии для по­нимания человека важно интересоваться не столько его личностными качествами, сколько знать, что он делает, как и для чего. Ответы на эти вопросы можно найти только в ситуационном контексте. Люди принимают участие в межличностных ситуациях для достижения тех целей, реализации тех интересов и потребностей, которые неосуществимы без взаимодействия с други­ми. Значимость одновременного удержания в поле исследовательского внимания характеристик как индивида, так и среды, обнаруживается уже в работах Л.С. Выготского, А. Валлона, Ж. Пиаже при изучении формирования личности в динамике познавательных процессов. Позже, в начале 60-х годов XX в., Р. Вуд-ворс и Р. Уайт показали, что мотивационные факторы, являющиеся движущей силой поведения, следует ис­кать в области взаимодействий индивида со средой, а не за её пределами; что такое взаимодействие, выра­жающееся в поведении, порождает условия и предпосылки для личностного развития. Таким образом, ос­новным предметом психологической антропологии являются не компоненты психики, но само взаимодей­ствие индивида со средой.

Современные проблемы динамики культуры

в социальной и культурной антропологии

Область познания, ограничиваемая сегодня наука­ми о культуре и отделенная от других наук о человеке, определяется спецификой её предмета изучения. Как уже отмечалось, это связи человека с его природным и социальным окружением, однако не природно задан­ные, но структурированные им самим и объективиро­ванные в форме физических вещей и представлений; это мир, порожденный такого рода связями и задаю­щий жизненно важные параметры совместного суще­ствования людей.

Науки о культуре сегодня своим исходным осно­ванием имеют современные представления том, что представляет собой человек в его природной даннос­ти (биология, психобиология, социобиология). Однако зона культурно-антропологических исследований про­стирается между представлениями о позитивных формах существования человека (жизнеобеспечение, социализация, коммуникация, рекреация) и о предмет­ном мире, являющемся средой, источником ресурсов и материалов для реализации этих форм. Соответ­ственно задачи исследователя заключаются в том, чтобы определить, каковы способы и механизмы по­рождения представлений людей об окружении; как они расчленяют его; как они создают и используют вещи; строят жизненную среду; формируют структу­ры социального взаимодействия. Цель наук о культу­ре состоит также в необходимости выявить, каким образом индивиды или группы представляют себе своих партнеров по производству или обмену; выяв­ляют, скрывают или теряют из виду эти представле­ния в отношениях с другими; интегрируются в обще­ство или изолируются от него, ощущая себя зависимыми, подчиненными или же свободными[15]. В таком контексте предметы, высказывания, поведение людей обеспечивают внешние, наблюдаемые следы более глубинных человеческих связей с окружением, ука­зывающие на то, что люди демонстрируют, скрывают, к чему они безразличны и т. п. Эти следы могут ис­пользоваться как признаки и показатели стабильнос­ти или изменчивости, интегрированности или диспер­сности, интенсивности или разреженности и т. п. со­вместной жизни людей.

На протяжении XX века в мировой культурной антропологии эти задачи решались в рамках таких тео­ретических ориентации, как эволюционистские и не­эволюционистские идеи динамики культуры и многолинейности развития; концепции культурных ареалов и культурной диффузии; функционалистские, систем­ные теории культурно-экологической адаптации; струк­туралистский анализ культурных феноменов; пост­модернистский неоиндуктивизм и программный эк­лектизм.

Изменения в исследовательских акцентах.В 1980-е годы наблюдается тенденция к укрупнению объекта исследования: интерес перемещается от процессов, ха­рактерных для локальных сообществ (клановых, этни­ческих, конфессиональных и т. п.), к тенденциям ди­намики больших социальных систем — городов, об­ществ — к глобальным проблемам (экономические последствия модернизации, конфликты и милитаризм, транснациональные институты и т. п.). В то же время предмет исследования становится значительно тонь­ше: макродинамические, исторические механизмы культурных изменений отошли на второй план по от­ношению к микродинамическим; от изучения функци­онирования обобщенных стереотипных культурных образований фокус внимания переместился к процес­сам их порождения и становления; изучение идеоло­гий сменилось активным вниманием к неосознаваемым и к невыраженным в терминах рациональных категорий явлениям, отысканием их места в концепциях культуры.

Особое внимание уделяется влиянию развития глобальных коммуникативных связей (автомобильные, железнодорожные, воздушные пути, телевидение, ком­пьютеризация) на процессы межкультурного взаимо­действия и формирование унифицированных алгорит­мов массовой культуры. Интенсифицировались иссле­дования в области урбанистической антропологии (в США, например, создано Общество урбанистической антропологии с журналом «Urban Antropology»). Ины­ми словами, за последние десятилетия глобальные антропологические исследования изменились по содер­жанию: изучение пространственно-географического распределения культурных черт (устойчивых культур­ных паттернов) сменилось вниманием к распределе­нию социокультурных проблем.

Завершился этап реификации[16] понятий: «культу­ра как система», «культурный тип», «модальная лич­ность» («национальный характер») и т. п. Сейчас ста­ло очевидно, что такого рода построения эвристичны лишь в той мере, в какой они используются инстру­ментально, то есть как модели интерпретации при исследовании реальных явлений и процессов. Соот­ветственно центр исследовательского внимания сме­стился к тому, что ранее называлось «деформацией», «деградацией», «отклонениями», «патологией» в куль­туре и т. п.

Культура по определению понимается как произ­водная совместной человеческой активности. Чтобы схематично представить себе, как сегодня стоит вопрос о генезисе культурных феноменов, можно обратиться к схеме Прибрама, Галантера и Миллера, описывающей универсальную закономерность формирования стерео­типных моделей поведения: «проба—оценка—провер­ка—выход». Эта схема предполагает два плана актив­ности: связанный с взаимодействием и связанный с коммуникацией. В первом случае складываются реальные последовательности обмена действиями, каж­дая из которых приводит к какому-либо результату. Этот план можно рассматривать как область порож­дения технологий и вещей. Во втором складывается оценка эффективности действий, схемы их сочетания для достижения желаемого результата. Соответствен­но в этом случае речь идет об области порождения об­разов и моделей действий, а также ценностных пред­ставлений. Имея в виду, что человек — существо соци­альное и действует не один, а в системе общественного разделения функций, следует допустить наличие средств, организации взаимодействий. Таковыми принято считать коммуникативные сети как струк­туры обмена информацией и знаки как единицы та­кого обмена.

Эти средства в свою очередь формируются в про­цессах социального взаимодействия. Ведь в науках об обществе и культуре человек сегодня представлен не как изолированная единица, но как «организм в сре­де», с которой он постоянно обменивается информа­цией. Значимость таких связей побуждает его строить представления, благодаря которым он фиксирует адек­ватность своего отношения к элементам окружения и координировать свои действия с действиями других при использовании этих элементов в различных ситу­ациях.

Так формируется социокультурная среда, которая констуируется как результат коммуникативных актов, в котором «Я» обращается к «Другому», постигая его как личность, которая обращена к нему самому, при­чем оба понимают это»[17].

Соответственно уточняется представление о куль­турных параметрах ситуации социального взаимодей­ствия: цели, правила, роли, репертуар действий, кон­фигурации («паттерны») взаимодействий, разделяемые категории, коммуникативные коды, соотнесенность со средой. В этом теоретическом контексте можно с дос­таточной точностью проследить порождение устойчивых соотношений действий и их значений в рамках таких ситуаций.

Тема «униформность и многообразие» в изучении культуры.Продолжаются исследования культурной специфики в пределах этнокультурных единиц. Такие исследования конкретизируют коммуникативные про­цессы применительно к локальным устойчивым усло­виям существования сообществ.

Этноспецифичные черты культуры складывают­ся исторически в ходе приспособления определенно­го социокультурного сообщества к условиям существо­вания, создания устойчивых сетей межличностного взаимодействия. Они передаются от поколения к по­колению с помощью механизма традиции и поддер­живаются за счет коллективной реализации в социо­культурной жизни. Освоение этнокультурного опыта происходит в раннем детстве в контексте непосред­ственной жизненной среды, воспринимаемой индиви­дом в качестве естественной и в какой-то период един­ственно доступной. Соответственно многое осваива­ется на неосознанном уровне и может оставаться неотрефлексированным всю жизнь. Пониманию ме­ханизмов порождения и удержания специфичных для этноса черт культуры способствует исследование ли­тератур и мифов, анализ разнообразных речевых про­явлений и письменных документов, характерных для этих культурных единиц. В них можно обнаружить следы формирования и сохранения культурной спе­цифики.

В связи с этим встал вопрос о необходимости уточ­нить смысл понятия «традиция». Сегодня оно несет в себе два взаимоисключающих значения. Во-первых, этимологическое, указывающее на механизм, процесс передачи культурного опыта во времени. В этом смыс­ле термин не имеет субстанционального значения, то есть нельзя указать на объект, который можно назвать «традицией». Это атрибут, то есть об объекте можно сказать, что он традиционен, последовательно, непре­рывно передается из далекого прошлого. Во-вторых, более позднее понимание традиции как культурного объекта, чье существование и почитание как нормы или ценности освящены принадлежностью к истории дан­ной общности. Соответственно дихотомия «традиция» и «изменение», часто встречающаяся в литературе о культуре, оказывается по смыслу неопределенной. Скорее можно различать традиционные и инновативные явления.

В связи с развитием темы этнических культур начал отходить на задний план принцип описательно­го обобщения («дескрептивной интеграции»), который достаточно долго доминировал в культурной антропо­логии. В этом случае целью исследования было описа­ние отдельной культуры как целого, объединяющего множество разрозненных наблюдений и сведений. И лишь ближе ко второй половине XX века антрополо­ги вернулись к мысли о том, что исторические обобще­ния можно построить так, что они окажутся сравни­мыми с естественно-научными обобщениями (генера­лизациями). Это происходит тогда, когда исследователь культуры переходит от повествования к оценке состо­яния институтов, правил поведения, отношений и цен­ностей.

Итак, одной из центральных тем культурной ант­ропологии продолжает оставаться дихотомия «универ­сальное—специфичное», «униформность—многообра­зие». Наблюдения, относимые к каждому из полюсов, зафиксированные практически в любой классической антропологической работе, сопровождались постоян­ными попытками найти им объяснение. В ход пуска­лись такие общие концепции, как моногенез и полигенез, эволюция и деградация, развитие и мутации. Объяснения искались в расовых, тендерных, этничес­ких и т. п. различиях. За свидетельствами правильно­сти объяснений обращались к таким областям позна­ния, как биология, география, история, археология.

При сравнительном изучении культур осуществ­лялись количественные измерения сопоставляемых характеристик в соответствии со шкалами «меньше—больше» и «проще—сложнее». В первом случае рас­сматриваемые переменные сравниваются по количе­ству, интенсивности, динамичности их присутствия в изучаемых ситуациях. Во втором случае сравниваются не только количество элементов, но и порядок их свя­зи, структура и правила взаимодействия. Однако при­чины культурных сходств и различий до сих пор со­ставляют предмет научных исследований.

Теории и концептуальные направления в соци­альной и культурной антропологии.В заключение следует коротко охарактеризовать ту информацию, которая будет представлена в дальнейшем. Из суще­ствующих культурно-антропологических теорий и теоретических направлений выделяются объяснитель­ные принципы, позволяющие интерпретировать мно­гообразие и изменчивость в культуре. Наука о куль­туре, в отличие от гуманитарного знания, имеет це­лью построение теорий, определяющих значимые в исследовательском отношении явления, процессы, их совокупности. Теории культуры представляют собой логические конструкты, построенные на базе выявлен­ных относительно устойчивых характеристик искус­ственной реальности и предназначенные для интер­претации (объяснения) и предсказания происходящих здесь событий.

По отношению к фактам или наблюдаемым явле­ниям, интересующим исследователя, теория выполня­ет следующие основные функции. Во-первых, их ор­ганизация в общую систему, обоснованную как це­лостность, в определенном смысле соответствующую реальности. Следует отметить, что теории могут интег­рировать однопорядковые и разнопорядковые факты. В первом случае указывается на однородность явлений, кажущихся различными (например, структуралистские теории). Во втором — демонстрируются взаимосвязи явлений, кажущихся несвязанными (например, функционалистская системная теория). Во-вторых, прове­дение границ между частью реальности, ограниченной теорией, и другими явлениями и процессами. Теория позволяет распознавать и отбирать, дифференцировать из реальности все те факты, которые имеют специаль­но выделенную общность. В-третьих, теория обеспечи­вает основания для сопоставления выделяемых ею явлений в разнородных ситуациях реальности. Речь идет о четком определении, эксплицировании оснований для отбора, сопоставления, установления однород­ности фактов, подлежащих сравнению. В-четвертых, теория позволяет проследить смену состояний опре­деляемого ею объекта (параметрированные изменения) или существенные отклонения в его функционирова­нии (непараметрированные изменения).

Иными словами, теория обеспечивает основания для выявления изменений в соответствующей ей пред­метной области, отнесения их к рангу нарушающих или не затрагивающих формообразующих структурных компонент объектов изучения и предсказания возмож­ных их последствий для существования объектов во времени.

Теории, имеющие общие исходные основания, об­разуют научные направления, представляющие собой определенную область рационального познания, для которой характерны специфичный угол зрения на реальность и особые основания её объяснения. Спе­цифика научного направления может быть определе­на рядом параметров:

§ совокупность исходных допущений, общих прин­ципов, чаще всего сформулированных в явном виде, определяющих мировидение, точку зрения на реальность, обоснованных как существенные для её понимания;

§ класс явлений и процессов, выделенных в рамках направления в качестве познавательно значимых, наилучшим образом представляющих изучаемую область реальности;

§ принципы интерпретации, объяснения и предска­зания событий, явлений, процессов, происходящих в соответствующей области реальности;

§ примерно однородные результатирующие теоре­тические модели, предлагаемые в качестве досто­верной и обоснованной представленности реаль­ности;

§ классы фундаментальных проблем, теоретических и прикладных задач, решаемых в рамках направ­ления.

Направление, как правило, представляет собой то, что А. Радклифф-Браун назвал «невидимым колледжем», то есть оно объединяет единомышленников из разных исследовательских центров и даже из разных стран. Вне зависимости от характера образования, личных контактов, индивидуальных исследовательских предпочтений сторонники направления поддержива­ют его границы и внутреннюю структуру, добровольно принимая характерные для него исходные принципы отбора, организации и интерпретации соответствую­щих фактов.

В самом общем виде можно рассматривать науч­ное направление как определенную ситуацию позна­ния и воздействия в отношении конкретной области реальности, обоснованной как значимая (в научном или социальном смысле).

Все сказанное выше позволяет выделить и охарак­теризовать исходные основания, которые сегодня обус­ловливают направления исследования культуры, раци­ональных научных способов познания и объяснения культурных феноменов. Эти основания объединяются в парадигму (Т. Кун), или эписистему (М. Фуко), и определяют базовые параметры культурно-антрополо­гического познания. Парадигма (эписистема) включа­ет в себя следующие компоненты:

§ исходные допущения о человеке, обществе, куль­туре, составляющие базу теоретических построе­ний и объяснений;

§ области особого исследовательского интереса, ко­торые определяются как социокультурными, так и внутринаучными факторами;

§ общие теоретические суждения и закономерности, прошедшие проверку на познавательную адекват­ность (эмпирическая подтвержденность, неопровер­жимость логическим или эмпирическим путем, ло­гическая последовательность и непротиворечивость и т. п.), которые принимаются в качестве организу­ющих или объяснительных принципов по отноше­нию к информации, получаемой в исследованиях;

§ способы получения и обоснования надежности данных о культуре.

Направления познания внутри такой эписистемы, или парадигмы, могут быть выделены по разным основаниям в зависимости от того, какой аспект предмет­ной области интересует исследователя. В данном слу­чае речь пойдет об объяснении динамики и многооб­разия культурных порядков, способов организации ин­формации, в человеческих сообществах.

Этому соответствует трехмерная познавательная модель. Одно измерение выделяет порождение куль­турной активности на индивидуальном уровне, где по­рядок означает последовательность преобразования внутренних или внешних побуждений в выбор физи­ческого действия или символа. В другом измерении располагается область коммуникации, которую мож­но считать первостепенной для понимания того, как существует и транслируется культурная информация, упорядочиваются дискретные, отдельные сходные и различные элементы. Это позволяет зафиксировать устойчивые структуры, образуемые этими элемента­ми, и проследить отношения между ними. Третье из­мерение акцентирует процессы, динамические поряд­ки во времени и обоснование их соответствия реаль­ности.

Выводы

1. Антропология как область научного исследования сложилась в европейской культуре в XIX в. В исто­рии её становления принято выделять следующие периоды: этнографический (1800— I860), эволюци­онистский (1860— 1895), исторический (1895— 1925). С конца XIX в. из этой области знания выделяется самостоятельная социальнонаучная дисциплина, ко­торая в США получила название культурной антро­пологии, в Великобритании — социальной антропо­логии, а во Франции — этнологии.

2. Новые стимулы развития культурная (социальная) антропология получила после Второй мировой вой­ны благодаря действию ряда факторов. Политичес­ких, связанных прежде всего с деколонизацией и становлением новых государств. Социально-эконо­мических, обусловленных переходом от индустри­ализма к постиндустриализму в развитых странах и активизацией модернизационных процессов в развивающихся. Мировоззренческих, определяе­мых усложнением, ускорением, плюрализацией социокультурных процессов в глобальном масш­табе. Эти факторы стимулировали общественный интерес к культуре, развитие наук о культуре, прикладное использование полученного знания.

3. Основные познавательные направления культур­ной (социальной) антропологии: изучение арте­фактов и складывавшихся вокруг них отношений; построение теоретических моделей объяснения (интерпретации) отношений людей с окружени­ем; построение теоретических моделей макро- и микродинамики культурных процессов. Предмет­ная область культурной (социальной) антрополо­гии: механизмы динамики артефактов; способы поддержания и изменения жизненной среды; зна­ковые системы и межкультурная коммуникация; освоение социокультурного опыта; механизмы ре­гулирования межличностных и межгрупповых от­ношений. Объекты исследования в культурной (социальной) антропологии: культурно-историчес­кие регионы и отдельные культуры; специализи­рованные области культуры; социокультурные слои (субкультуры); образ жизни людей.

4. Категория «культура» обозначает содержание со­вместной жизни людей, представляющее собой био­логически ненаследуемые, искусственные, создан­ные людьми объекты (артефакты). Под «культурой» понимаются организованные совокупности вещей, идей и образов, технологий их изготовления и опе­рирования ими; оценочных критериев, имеющихся в обществе. Эта созданная самими людьми искус­ственная среда существования и самореализации, источник регулирования социального взаимодей­ствия и коммуникации.

5. Наука о культуре, в отличие от гуманитарного зна­ния, имеет целью построение теорий. Теории представляют собой набор исходных оснований, определяющих предметную область изучения, и построенных на их базе закономерностей её существования. Теории позволяют интерпретировать и объяснять события, происходящие в этой облас­ти. Теории, имеющие одинаковые исходные осно­вания, образуют научное направление, характери­зующееся общими: точкой зрения на изучаемую область познания, классом изучаемых явлений, принципами их интерпретации, теоретическими моделями реальности, классами решаемых про­блем. В определенный период теории считаются достоверными, если они соответствуют принятой познавательной парадигме. Парадигма, как нор­мативная модель познания человека, общества, культуры, включает в себя следующие компонен­ты: исходные допущения о природе человека и социокультурной реальности; области исследова­тельского интереса, детерминируемые социокуль­турными и внутринаучными факторами; способы получения достоверной информации о культуре; способы построения обоснованных интерпрета­ций и объяснений социокультурных фактов.

Контрольные вопросы

1. Культурная (социальная) антропология как область социальнонаучного назначения: этапы становле­ния, стимулы развития.

2. Предметная область, объекты и направления куль-турноантропологических исследований.

3. Определение понятия «культура», основные клас­сы искусственных объектов (артефактов).

4. Отличие культурной (социальной) антропологии от других социальных наук.

5. Познавательные функции и строение теорий, на­учных направлений и парадигм.