Оценкинаследуемости особенностей взаимодействиямежду родителями и подростками,полученные методами наблюдения 2 страница

Необходимым условием использования метода приемных детей является широкий диапазон (желательно — репрезентативный попу-ляционному) средовых условий в семьях-усыновительницах либо, наоборот, уравнивание этих семей по тем или иным характеристикам (например, по высокому интеллекту приемных родителей или по их воспитательским стилям) с последующим сопоставлением индиви­дуальных особенностей усыновленных ими детей от биологических родителей, имевших полярные значения исследуемого признака. На­пример, показано, что, во-первых, дети биологических родителей с низким интеллектом, попавшие в хорошую среду, имеют интеллект значительно выше того, который мог быть предсказан по IQ родите-

лей, но, во-вторых, в одинаково хорошей среде семей-усыновитель­ниц распределение оценок интеллекта приемных детей существенно зависит от интеллекта биологических родителей; если они имели вы­сокие (>120) баллы IQ, 44% детей имеют столь же высокий интел­лект и никто не имеет оценку ниже 95 баллов; если же родные роди­тели имели IQ < 95, то у 15% детей IQ тоже ниже 95 баллов и никто не имеет > 120 баллов. Иначе говоря, в одинаково хорошей среде распределение оценок IQ приемных детей сдвинуто в сторону высо­ких значений, если биологические родители имели высокий интел­лект, и в сторону низких — если они имели сниженный интеллект. (Подобного рода результаты вызвали остроумную реплику одного из психогенетиков: «Лучше всего считать, что интеллект на 100% зави­сит от генов и на 100% — от среды».)

Возможные ограничения метода связаны с несколькими пробле­мами. Во-первых, насколько репрезентативна популяции та группа женщин, которая отдает детей? Но это поддается контролю. Напри­мер, в самой большой программе — Колорадском исследовании при­емных детей — все участники (245 биологических родителей, их от­данных детей и усыновителей, а также 245 контрольных семей, имев­ших биологических и приемных сиблингов) оказались репрезентативны генеральной популяции по когнитивным характеристикам, личност­ным особенностям, семейной среде, образовательному и социально-экономическому статусу [363]. Авторы отмечают, что даже если по каким-либо параметрам выборки окажутся отклоняющимися от по-пуляционных распределений, это должно быть учтено при интерпре­тации результатов, но не дает повода считать метод невалидным.

Во-вторых, возникает более специфичный вопрос о селективнос­ти размещения детей в приемные семьи: нет ли сходства между род­ными и приемными родителями по каким-либо чертам? Понятно, что такое сходство завысит корреляцию в парах ребенок Х усынови­тель, если исследуемая черта детерминирована наследственностью, и в парах ребенок Х биологический родитель, если она в большей мере определяется средой. В любом случае оценки генетического или средо-вого компонента изменчивости данной черты будут искажены.

В-третьих, существует проблема пренатальных влияний материн­ского организма на особенности будущего ребенка, которые должны повышать сходство матери и отданного ребенка за счет внутриутроб­ных, но средовых, а не генетических факторов. Как считают некото­рые исследователи, к моменту рождения человеческий плод уже име­ет некоторый «опыт», ибо его нейроанатомические особенности, кор­тикальный субстрат и структура внутриутробной среды допускают возможность некоторого «обучения». Если это так, то сходство биоло­гической матери с отданным ребенком может иметь негенетическое происхождение. Вследствие этого некоторые исследователи считают даже, что метод приемных детей весьма информативен для изучения

различных постнатальных средовых влияний, но не для решения про­блемы генотип-среда [см., напр., 443]. Однако, по мнению Р. Пломи-на и его соавторов, хорошим контролем может служить сопоставле­ние корреляций в парах отданный ребенок Х биологическая мать и он же Х биологический отец [363]. Понятно, что в последнем случае внут­риутробные негенетические влияния исключены.

Есть и более тонкие обстоятельства, важные для оценки метода. Например, возможность формирования субъективных легенд о род­ных родителях в ситуации, когда ребенок знает, что он в данной се­мье — не родной. В экспериментальной работе это создает неконтро­лируемую помеху, поскольку такая легенда может оказаться доста­точно серьезным воспитательным фактором. В некоторых работах показано, что в одной и той же семье у приемных сиблингов чаще констатируется внешний локус контроля, а у биологических детей — внутренний, что свидетельствует, очевидно, о различиях в процессах их социализации и приводит к формированию различающихся пат­тернов личностных черт.

В нашей стране использовать данный метод невозможно, поскольку у нас существует гарантированная законом тайна усыновления. Это — гуман­ное, педагогически абсолютно верное, на наш взгляд, решение, но оно означа­ет, что исследователь не вправе добиваться сведений ни о приемных детях, ни, тем более, об их биологических родителях.

Таким образом, имеющиеся сегодня представления об ограниче­ниях и условиях использования метода приемных детей описаны, ар­гументированы и в большинстве своем поддаются либо контролю, либо учету при интерпретации получаемых результатов. Поэтому он и является одним из основных методов современной психогенетики.

3. МЕТОД БЛИЗНЕЦОВ

ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ МЕТОДА

Первая попытка использовать близнецов для решения проблемы «природа и воспитание» принадлежит, как уже говорилось, Ф. Гальто-ну, который интуитивно предугадал то, что стало научной истиной и серьезным методом исследования лишь спустя несколько десятилетий.

Увлечение близнецами было довольно характерным явлением в науке конца XIX — начала XX в. Изучали их биологию, патологию, происхождение и т.д. Близнецовые работы находим мы и у многих известных психологов того времени; например, Э. Торндайк [426] ис­следовал 15 пар близнецов и их одиночнорожденных братьев и сестер по ряду тестов, включавших арифметические, словарные и т.д.; кор­реляции сиблингов по этим тестам колебались в пределах 0,3-0,4, а близнецов — 0,71-0,90. Результаты исследования привели Торндайка

к выводу о выраженной роли наследственности в психических осо­бенностях. Однако в данном случае сопоставлялась группа близнецов в целом с группой одиночнорожденных, т.е. близнецовый метод в его современном виде еще не оформился (работа опубликована в 1905 г.).

Первой же, очевидно, психогенетической работой, выполненной по близкой к современной схеме метода, было исследование С. Мер-римана [338]. Он диагностировал интеллект тестом Стенфорд-Бине у близнецов 5—9 и 10—16 лет, выделив среди них два типа: «дупликат-ные» (duplicates) и «братские» (fraternals). Оказалось, что сходство однополых близнецов существенно выше (0,87), чем разнополых, а у последних оно такое же, как у сиблингов (около 0,50). Мерриман счи­тал, что более высокое сходство однополых пар объясняется включе­нием в эту группу «дупликатных» близнецов. Следовательно, было необходимо разделить выборку однополых близнецов на два типа, для чего ученый предложил использовать критерии физического сходства. Выяснилось, что выделенная таким способом подгруппа близнецов, т.е. однополые и похожие настолько, что их путали, имела внутрипар-ную корреляцию по баллам IQ, равную 0,99!

Окончательное оформление метод близнецов получил благодаря, главным образом, работам Г. Сименса [404]. Во-первых, он предложил тот базовый вариант метода, который и стал одним из главных инстру­ментов современной психогенетики, а именно сопоставление внутри-парного сходства моно- и дизиготных близнецов (МЗ, ДЗ), и, во-вто­рых, разработал надежный метод диагностики зиготности, предполага­ющий одновременную оценку множества признаков, а не отдельных, как делали раньше. Этот метод стал называться полисимптоматическим методом (или методом полисимптоматического сходства).

В последующие годы уточнялась разрешающая способность метода близнецов, в частности, были выявлены, экспериментально провере­ны и обсуждены его ограничения и возможные источники ошибок; появились различные статистические методы для обработки близне­цового материала — и отдельно, и в совокупности с данными, полу­ченными другими методами (см. гл. VIII); новые, в том числе и очень сложные биохимические, и простые (вопросники) способы диагнос­тики зиготности.

Современный метод близнецов выглядит следующим образом. Су­ществуют два типа близнецов — монозиготные (МЗ) и дизиготные (ДЗ). Монозиготные близнецы развиваются из одной яйцеклетки, оп­лодотворенной одним спермием, т.е. из одной зиготы. В норме из зиго­ты у человека развивается один плод, но по каким-то причинам, до сих пор науке не совсем ясным (точнее, их, очевидно, несколько), иногда на ранних стадиях деления зигота дает начало двум эмбрио­нальным структурам, из которых далее развиваются два полноценных человеческих организма. При этом законы деления зиготы таковы, что каждый эмбрион получает точную половину родительских генов;

МЗ близнецы — единственные люди на Земле, имеющие одинаковые наборы генов. Дизиготные близнецы, с точки зрения генетической, — сиблинги, родные братья и сестры. Они развиваются из двух оплодот­воренных яйцеклеток, т.е. из двух зигот; отличие от обычной нормы заключается только в одновременном развитии и рождении двух, а не одного ребенка. ДЗ имеют в среднем, как и сиблинги, 50% общих генов, причем, хотя это количество может сильно колебаться, подав­ляющее большинство ДЗ пар имеют 45-55% таковых [363].

Одновременно постулируется равенство средовых воздействий в парах МЗ и ДЗ: считается, что со-близнецы и МЗ, и ДЗ, будучи деть­ми одной семьи, одного возраста и одного пола (разнополые пары в исследования обычно не включаются), развиваются в одной и той же среде, и, следовательно, ее влияние на формирование индивидуаль­ных особенностей психики одинаково для членов и МЗ, и ДЗ пар.

В таком случае исследователь получает идеальную схему двухфак-торного эксперимента: влияния одного фактора (среды) уравнены, что и позволяет выделить и оценить влияние второго фактора (на­следственности). Операционально это означает, что внутрипарное сход­ство генетически идентичных МЗ близнецов должно быть выше тако­вого у неидентичных ДЗ, если исследуемый признак детерминирован наследственностью: одинаковая наследственность — похожие значе­ния признака (МЗ); разная наследственность (ДЗ) — сходство близ­нецов пары ниже. Это и есть базовый вариант близнецового метода. Внутрипарное сходство оценивается главным образом с помощью коэффициента внутриклассовой корреляции Р. Фишера (гл. VIII).

Заключение о наличии генетического компонента в вариативнос­ти признака выносится в том случае, если корреляция МЗ надежно выше корреляции ДЗ; их относительное равенство, независимо от абсолютных величин, говорит о средовой обусловленности.

Понятно, что надежная диагностика зиготности имеет решающее значение. Основаниями для диагноза служит ряд наследственно за­данных признаков, не изменяющихся под влиянием средовых воздей­ствий; к ним относятся: цвет глаз и волос, форма губ, ушей, носа и ноздрей, дерматоглифический рисунок и т.д. Иногда проводится био­химический анализ крови, но он дает результаты, высоко совпадаю­щие (выше 90%) с оценкой по соматическим признакам, и ввиду своей сложности нечасто включается в массовые исследования. Нако­нец, при обследованиях больших контингентов близнецов можно ис­пользовать опросник, адресованный к родителям или другим экспер­там; он включает вопросы о сходстве внешних черт близнецов, о том, например, путают ли их другие люди. Совпадение такого диагноза с результатами иммунологического анализа тоже весьма высоко — 90% и выше. По некоторым данным, на вопрос о том, путают ли близне­цов чужие люди, «да» ответили 100% матерей МЗ близнецов (181 пара) и только 8% — ДЗ (84 пары), даже родители путают близнецов; 70% МЗ,

1% ДЗ. Сходство по цвету глаз и волос — 100% МЗ, 30% и 10% ДЗ соответственно и т.д.; наконец, 93% МЗ и только 1% ДЗ пользуются иногда своим сходством, чтобы «разыграть» близких [363].

Конечно, всегда остается некоторая, хотя и небольшая, вероятность ошиб­ки, поэтому, если требуется точный диагноз одной пары (например, при ре­шении судебно-медицинских задач), необходимы иные методы. В 1948 г. был описан случай, когда родившихся в одно время и в одном роддоме трех мальчиков — пару МЗ Виктора и Эрика и (одиночнорожденного) Пьера пе­репутали и они росли, как пара ДЗ — Виктор и Пьер, а Эрик — как одиночно-рожденный. Поразительное сходство Виктора и Эрика было замечено, ког­да им исполнилось 6 лет. Возникшую гипотезу о том, что в действительнос­ти они — МЗ близнецы, пришлось проверять необычным способом: пересадкой кусочков кожи каждому мальчику от двух других. Обычно на­блюдаемая тканевая несовместимость проявилась в том, что близнец Вик­тор и одиночнорожденный Пьер отторгли трансплантаты друг друга, а у ге­нетически идентичных Виктора и Эрика они прижились благодаря тканевой совместимости МЗ близнецов.

Сейчас в такой сложной процедуре нужды нет, поскольку появилась воз­можность оценивать так называемые ДНК-«фингерпринты» — индивидуаль­ные последовательности оснований ДНК, уникальные у каждого человека. Это абсолютное доказательство генетической идентичности обследуемых.

Ограничения метода близнецов связаны с двумя группами факто­ров: пре- и постнатальными. Первые — пренатальные — факторы зак­лючаются в следующем. В зависимости от того, как рано зигота начала делиться на две эмбриональные структуры, МЗ близнецы могут иметь разные сочетания околоплодных оболочек: раздельные амнионы, но один хорион; обе оболочки могут быть раздельными и т.д. В некоторых случаях, а именно когда пара МЗ близнецов развивается в одном «ком­плекте» оболочек, может сложиться ситуация, в которой один близ­нец будет иметь лучшее кровоснабжение, чем другой. Это приведет к большей зрелости и большему весу при рождении, а потом — к луч­шему развитию этого близнеца в начальном периоде онтогенеза.

Б. Прайс [370], детально исследовавший данный феномен, говорит о «первичных искажениях» в близнецовых исследованиях. Основаниями для этого послужили, главным образом, клинические данные. Так, из 22 пар МЗ близнецов, направленных в клинику из-за низкой успеваемости в школе, 13 — монохорионные. Более тяжелый близнец имел более высокие баллы. Поз­же на дополнительных 14 парах был получен тот же результат, как и в другой работе на 9 парах МЗ близнецов, в которых разница в весе составляла не менее 25%.

Это означает, в свою очередь, что внутрипарное сходство МЗ близнецов снижается за счет физиологических, а не генетических различий — один из случаев, когда можно говорить о врожденных, но не наследственных особен­ностях. В исследовании это снизит внутрипарную корреляцию МЗ и, соответ­ственно, неоправданно уменьшит коэффициент наследуемости (гл. VIII).

Правда, в некоторых работах связь между психологическими переменны­ми и весом при рождении либо отсутствует, либо констатируется только при большой разнице в весе — порядка 2-3 кг. Так, в исследовании С. Скарр

[393], проведенном на 24 парах здоровых МЗ близнецов, корреляция веса с психологическими переменными равна всего 0,20. В большом исследовании Р. Рекорд с коллегами [374], охватившем всех близнецов, родившихся в Бир-менгеме в 1950-1954 гг. (1242 пары), значимыми для психического развития оказались только различия в 2-3 кг. Правда, зиготность не диагностировали, но раздельная оценка одно- и разнополых пар различий между ними не вы­явила.

Интересный подход к решению этой проблемы дается в работе Н. Бре-ланд [211]. Время деления зиготы устанавливалось по эффекту зеркальнос­ти: если близнецы зеркальны, например, правша и левша, то это означает, что оно произошло поздно, после установления латеральной доминантное™. Тогда пара близнецов должна иметь наиболее неблагоприятные условия — один «комплект» всех трех околоплодных оболочек. Полученные у 365 пар близне­цов, конкордантных по доминирующей руке, и у 116 пар дискордантных (зер­кальных) оценки по тесту школьной успешности (6 субтестов, относящихся к разным дисциплинам) существенных различий между этими группами не обнаружили. Вывод автора таков: хотя использованный метод оценки внут­риутробных факторов приблизителен, все же можно считать, что искажающих влияний на результаты близнецового исследования пренатальная среда не оказывает.

По-видимому, этот вывод следует принять. Возможность прена-тальных влияний, уменьшающих внутрипарное сходство МЗ и тем са­мым занижающих оценку наследуемости, надо иметь в виду (особен­но, когда речь идет о близнецах раннего возраста), но решающего значения они не имеют.

Значительно важнее второй источник возможных искажений при использовании близнецового метода — особенности постнатальной среды близнецов, и прежде всего вопрос о правомерности базового постулата о равенстве средовых воздействий на внутрипарное сход­ство МЗ и ДЗ. Если он ошибочен, то метод просто не работает. Напри­мер, если бы выяснилось, что МЗ близнецы имеют более сходную среду, чем ДЗ, то более высокие внутрипарные корреляции первых по психологическим чертам могли бы объясняться не только иден­тичностью генотипов, но и равенством средовых влияний, т.е. «разве­сти» действие этих факторов было бы невозможно, а коэффициент наследуемости оказался бы завышенным.

Есть ли основания для сомнений в правильности данного посту­лата? В общем, есть: как показали многие исследования, МЗ близне­цы чаще, чем ДЗ, бывают вместе, имеют один круг друзей, одинако­вые хобби и т.д., с ними более сходно обращаются родители [394].

В табл. 7.1 даны некоторые сведения о средовом опыте МЗ и ДЗ близнецов, полученные на большой выборке близнецов-старшекласс­ников: 354 пары МЗ и 496 однополых пар ДЗ [322]. Как следует из этой таблицы, МЗ близнецы действительно имеют несколько меньшие внут­рипарные различия в опыте. Это совпадает и со многими более ранни­ми наблюдениями, констатировавшими, как правило, более похо­жую среду у членов МЗ пар, и с более поздними. Например, по дан-

Таблица 7.1

* Оценка I (в общей оценке — 6) — максимум сходства; М., Ж. — мужские и женские пары. Стандартные ошибки оценок варьируют в пределах 0,03-0,05. Бисе-риальные коэффициенты корреляции различий в опыте и зиготности равны 0,33 для мужских пар и 0,23 — для женских [по: 322].

ным В. Фридриха, МЗ близнецы чаще, чем ДЗ, совместно проводят свободное время (МЗ: 37% — юноши, 61% — девушки; ДЗ: 21% и 37% соответственно); предпочитают одинаковую одежду (МЗ: 50% и 87%; ДЗ; 42% и 46%); испытывают полное взаимное доверие (МЗ: 55% и 86%; ДЗ: 38% и 57%); не помогают друг другу в выполнении школьных заданий чаще ДЗ близнецы, чем МЗ (ДЗ: 43% и 15%; МЗ: 9% и 4%).

Было показано также большее сходство МЗ близнецов в выборе друзей и занятиях спортом; женщины-МЗ чаще, чем женщины-ДЗ, одинаково одевались и предпочитали одну и ту же пищу [407], Матери оценивают своих детей-МЗ как более похожих, чем детей-ДЗ, и по трудностям в раннем детстве, и по другим особенностям раннего раз­вития, по социальной зрелости [395].

Такого рода данные заставляют предполагать, что, во-первых, среда у МЗ близнецов все-таки более похожа, чем у ДЗ, и, во-вторых, что родители более сходно обращаются со своими детьми — МЗ близне­цами, чем с ДЗ. Но одновременно существуют данные, говорящие об отсутствии серьезных различий в парах МЗ и ДЗ близнецов по особен­ностям их внутрипарных взаимодействий, значимых для формирова­ния психологических признаков. Так, в работе Р. Заззо [459] обнару­жено примерно одинаковое количество пар МЗ и ДЗ близнецов с на­личием или отсутствием доминирования одного близнеца над другим.

Их распределение среди ответивших на вопросник МЗ близнецов (295 пар из 340) и однополых ДЗ (177 пар из 210) показано и таблице 7.2.

Таблица 7.2 Процент пар МЗ и ДЗ с разными формами доминирования

Правда, в других работах обнаружено, что разделение ролей чаще встречается все-таки в парах МЗ [200] и что выраженность феномена близнецовости связана и со школьными успехами, и с личностными чертами [300].

Таким образом, социальная ситуация развития близнецов много­значна: в ней существуют и такие факторы, которые одинаковы в парах МЗ и ДЗ; и такие, которые чаще встречаются у МЗ близнецов. В.В. Семе­нов отмечает, что при изучении психологии близнецов обычно анали­зируют три фактора: сходство, создаваемое у МЗ близнецов идентично­стью их генотипов; сходство, придаваемое им средой в широком смыс­ле слова; несходство, порождаемое распределением ролей в паре. С точки зрения автора, работы Р. Заззо добавляют к ним еще одну средовую переменную, а именно специфическую близнецовую ситуацию, кото­рая существенно влияет на психическое развитие близнецов [132].

Согласно Р. Заззо, специфика ситуации заключается в том, что близнецы часто чувствуют себя скорее членами пары, чем отдельны­ми личностями; формирующийся в результате эффект «близнецовос­ти» может оказать существенное влияние на психологические особен­ности близнецов (например, именно этим влиянием объясняется, по Заззо, формирование робости как личностной черты). «Парность» де­тей-близнецов может проявляться уже в раннем детстве; иногда в речи детей-близнецов, в отличие от одиночнорожденных, сначала появля­ется местоимение «мы» и лишь позже — «я»; это означает, что они прежде всего выделяют себя из внешнего мира как пару и только затем — как отдельных людей. Р. Заззо описывает случаи, когда близ­нец воспринимал даже собственное отражение в зеркале как образ своего со-близнеца.

Все это иногда интерпретируется как обстоятельства, компроме­тирующие метод. Однако для того, чтобы принять такое заключение, необходимо решить по крайней мере два вопроса. Во-первых, боль-

шее сходство среды (в частности, родительского Боепитания) в парах МЗ — это фактор, создающий их психологическое сходство или, на­оборот, отражающий их генетическую идентичность? Иначе говоря, средовое сходство — причина или следствие? Во-вторых, отражается ли степень средового сходства/различия на степени психологического сходства партнеров близнецовых пар?

Сведения по поводу первого вопроса содержатся в работах С. Скарр [395J, X. Литтона [328], Дж. Лоэлина и Р. Никольса [322]. Во всех случа­ях был использован остроумный прием: выясняли, как обращаются со своими детьми-близнецами родители, имеющие неверное пред­ставление об их зиготности — в соответствии с их истинной генети­ческой общностью или с собственной субъективной установкой (Р. Пломин и соавторы называют это «эффектом наименования» [363]). Если мнение родителей о генетическом сходстве/несходстве детей является продуктивной средовой детерминантой, то мнимые МЗ (т.е. реальные ДЗ) пары должны иметь большее сходство, чем ДЗ, у которых родительский и объективный диагнозы совпадают, а с ре­альными МЗ близнецами, принимаемыми за ДЗ, должны обращать­ся, наоборот, менее одинаково.

Таких пар, родители которых имеют ложное представление о зи­готности своих детей-близнецов, немного, поэтому во всех работах выборки невелики. Однако результаты поразительно однообразны: родители обращаются с детьми в соответствии с их истинной зиготностью, а не со своим ложным мнением. В работе X. Литтона различия в оценках материнского обращения с близнецами в парах с ошибочной диагностикой были следующими: для МЗ близнецов, счи­тавшихся ДЗ (4 пары), средняя внутрипарная разность таких оценок составила 3,5 балла; в противоположном случае, т.е. для ДЗ близнецов, принимаемых за МЗ близнецов, — 10,5 балла [328] (аналогичные дан­ные из исследования С. Скарр, в котором средний возраст близнецов был около 8 лет, приведены в табл. 7.3).

В работе Дж. Лоэлина и Р. Никольса корреляция между ошибоч­ным родительским диагнозом зиготности детей и шестью характерис­тиками стиля воспитания — практически нулевая у мнимых ДЗ близ­нецов (от -0,04 до +0,04) и низкая — у мнимых МЗ близнецов (от +0,02 до+0,14).

Таким образом, согласно работам названных авторов, оценка, даваемая родителями своим детям-близнецам (и, следовательно, сход­ство или различие их воспитательских тактик) отражает истинную зиготность, а не их (родителей) субъективные представления о гене­тическом сходстве/несходстве детей. Иначе говоря, более похожее обращение родителей с детьми-монозиготами есть следствие, реак­ция на их генетическую идентичность, а не внешняя причина, форми­рующая негенетическое внутрипарное сходство МЗ близнецов и тем самым завышающая оценку наследуемости.

Таблица 7.3

Процент верно и неверно классифицированных пар, оцененных матерями как похожие и непохожие по разным характеристикам

* Здесь указан правильный диагноз: МЗ и ДЗ близнецы, принимаемые матеря­ми за ДЗ и МЗ соответственно.

В работе X. Литтона этот вывод подтверждается и другими форма­ми анализа: например, учетом родительских (и матери, и отца) дей­ствий по отношению к детям, инициированных самими родителями. Только по одной переменной из восьми обнаружена разница в дей­ствиях, обращенных к детям — МЗ и ДЗ близнецам.

Второй вопрос — насколько имеющиеся различия в средовом опыте между МЗ и ДЗ близнецами сказываются на их психологических чер­тах? В упоминавшейся работе Дж. Лоэлина и Р. Никольса на большой выборке (276 пар МЗ и 193 пар ДЗ близнецов) показано, что корреля­ции между оценками по тестам школьной успеваемости и различиями в параметрах среды практически нулевые, одного и того же порядка у МЗ и ДЗ близнецов; по суммарным оценкам среды они колеблются у первых от 0,00 до -0,11, у вторых — от -0,08 до +0,07 (хотя, как мы помним, в табл. 7.1 средовой опыт у МЗ близнецов все-таки более сходен, чем у ДЗ). То же справедливо и для личностных особеннос­тей, интересов, межличностных отношений.

В целом эти данные говорят о том, что даже различающийся сре­довой опыт МЗ и ДЗ близнецов не влияет решающим образом на их внутрипарное сходство и, следовательно, не может компрометиро­вать метод. Именно к такому выводу пришли в результате тщательного анализа многие исследователи [363].

Таблица 7.4

Внутриклассовая корреляция по оценкам эмоциональности у близнецов с разным типом внутрипарных отношений

Р, Г, С — радость, гнев, страх; * -р < 0,05; ** - p < 0,01.