СИМПТОМАТОЛОГИЯ

Чтобы понять частные проблемы, характерные для данной области, лучше начать с создания общей картины. Структурные диаграммы, выполненные в двух измерениях, были бы нагляднее в трех или, будь это возможно, четырех измерениях. Но и в данном виде они призваны стимулировать размышление.

Инстинктивно Родитель помещен наверху, а Ребенок внизу. Такая интуиция имеет солидные моральные основания. Родитель есть направляющая сила в этических чаяниях и жажде превосходства; Взрослый занимается земными реальностями объективной жизни, а Ребенок — это чистилище и иногда ад, для архаических —устарелых тенденций. Это образ мыслей, который казался естественным для всех народов во все времена.

Фрейд в своей книге, посвященной интерпретации снов, приводит цитату из Вергилия: «Если я не могу склонить богов, то приведу в действие силы ада».

Эта моральная иерархия подкрепляется клиническим опытом: Родитель есть самый слабый член, Взрослый менее легко лишается полномочий, а Ребенок кажется почти неутомимым. Под влиянием алкоголя, например. Родитель опьяняется первым; по сравнению с ним Ребенок держится лучше, и это делает его в социальном плане более приятным; затем следует очередь Взрослого, и вот здесь объективные оценки физической реальности начинают ослабевать. Если дозы будут увеличены, то Ребенок, освобожденный от своих пут, поколебленный своей свободой, начинает падать в обморок. Распространенное мнение, что люди обретают свое подлинное лицо под влиянием алкоголя, означает, что Ребенок, подчиняющийся приказаниям Родителя и Взрослого, уступает место Ребенку естественному по мере того, как верхние уровни функционирования стираются. Когда влияние опьянения исчезает, этот приказ может быть опрокинут в соответствии с принципом ортриогенеза, сформулированным Федерном.

С учетом некоторых сложных явлений и некоторых идиосинкразии ситуация такая же, как во время сна. Моральное существо в состоянии бдительности под гипнозом уступает место аморальному, но с практическим умом и разбуженному. Вместо того чтобы думать о поведении, которое диктовали бы мораль, практика или удовольствие, в полусне оно начинает спрашивать себя, что предпочло бы делать, не заботясь о моральных проблемах, но не упуская из виду возможных реальностей. Когда вдруг наступает сон, этика и запреты меркнут в забвении, как и объективный мир реальности со своими физическими и социальными ограничениями, так что Ребенок относительно свободен продолжать свой магический бег в мечтах. Правда, некоторые следы функционирования Взрослого и Родителя иногда видны, но это не противоречит иерархическому принципу; они обусловлены наличием в Ребенке архаических Родительских влияний и чувства реальности. Именно это отличает самым решительным образом явление Детского состояния Я от концепции Это. Термин «Ребенок» обозначает состояние, которое существует или существовало ранее, в то время как Фрейд описывает Это как «хаос, котелок, полный бурлящих эмоций… никакой организации, никакой воли».

Симптомы суть все проявления состояния Я единственного и четко определенного, активного или исключительного, будь они результатом конфликтов, согласий или заражений между двумя различными состояниями Я. Следовательно, в структурном анализе первая задача симптоматологии — установить, каково состояние Я, которое сейчас проявляется в симптомах. Эта операция в некоторых случаях легка, а в других требует большой тонкости в диагностировании и большого опыта.

Недовольство господина Труа шумом воспроизводило отношение его отца и было явно Родительским. Педантизм доктора Кинта и скрытность госпожи Огден требовали очень скрупулезного изучения. Когда Родитель у господина Труа был отстранен, это приводило к тому, что он много пил и вел себя импульсивно; как в том, так и в другом случае проявлялся Ребенок, как и при плохом настроении у Кинта и приступах тревоги у Огден. Это означает, что в каждом случае некоторые черты характера были выражением одного состояния Я, в то время как некоторые симптоматические проявления — выражением другого.

На основании этих двух принципов можно анализировать психиатрические симптомы в структурной терминологии, включая те, при которых развертывается одновременная активность двух различных состояний Я.

Галлюцинации являются обычно проявлениями Родителя, примером могут служить голоса, слышимые госпожой Прим. Два наиболее часто встречающихся типа галлюцинаций — непристойные эпитеты и призывы к убийству. Можно с уверенностью сказать, что обвинение: «Ты гомосексуалист» и приказ: «Ты должен его убить!» являются пережитками Родительских воспоминаний.

Если голос исходит из Родителя, то публика состоит из Ребенка и, иногда, зараженного Взрослого. В помраченных состояниях, обусловлены ли они интоксикацией, острым приступом шизофрении или гомосексуальным страхом, Взрослый смещен и Ребенок остается единственным слушателем. При некоторых состояниях паранойи Взрослый, активный, но зараженный, присоединяется к Ребенку и тоже слышит голос. В более редких случаях, когда голос исходит из Ребенка, зараженный Взрослый тоже слышит голос, Этот момент можно прояснить с помощью рис. 6, а, на котором представлены три состоянияЯ, но четыре области. Если Сам подлинный в какой-то момент есть Взрослый, то голоса, исходящиеиз Ребенка или Родителя, могут (если они произведены зараженным участком) быть восприняты как произнесенные вне человека.

Рис. 6. Структура бреда (мании психоза)

 

  Область Родителя Область Взрослого Область Ребенка     Область Родителя Область Взрослого Область Ребенка  


а) бред; б) странная идея

На этом участке опыт реальности является дефектным, потому что участок как будто принадлежит Взрослому, а на самом деле является вторжением ирреального Ребенка. Если учитывать необходимые топологические перемещения, эта ситуация очень правдоподобна, с точки зрения неврологической. Если вербализация произведена на участке, выделенном из Взрослого, она будет восприниматься не как галлюцинация, а как сознательный голос, то есть внутреннее явление. В этом случае дефектный участок будет производить что-нибудь другое и результатом будет психопатологический симптом другого типа.

Бред в основном является симптомом Ребенка, но он зарождается на зараженном участке (рис. 6,а), который находится в границах Я Взрослого. Бред, следовательно, соответствует Я Взрослого, что означает, что реальный опыт не может действовать, пока не будут очищены границы между Взрослым и Ребенком, как показано на рис. 6,б; в этом случае бред становится несовместимым с Я Взрослого и воспринимается не как бред, а как странные идеи; и это продолжается до тех пор, пока Взрослый остается Сам подлинный. Взрослый говорит себе: «Часть меня думает, что это вот так, но я-то так не думаю». Но если Взрослый смещен, а Ребенок становится Сам подлинный, то человек скажет: «Я думаю, что это в самом деле так», так как теперь идея соответствует Самому подлинному.

В случае господина Труа, у которого Родитель и был Сам подлинный, эквиваленты того, что было бредом в психопатическом состоянии (когда Ребенок был Сам подлинный), отвергались со злобой, в чисто Родительской манере, как глупые, идиотские идеи, с намеком: «Смерть маленьким негодяям с такими идеями».

Границы Я, кажется, ведут себя как сложные мембраны с очень избирательной проницаемостью. Повреждения границы между Взрослым и Ребенком могут вызвать симптом, принадлежащий к группе пограничных симптомов: чувство ирреальности, странности, деперсонализации; явления дежа вю и его аналоги и хорошо известное дежа раконтэ. Тяжесть этих симптомов, как и других, зависит от манеры распределения свободных полномочий. Если Взрослый есть Сам подлинный, все симптомы относятся к психопатологии повседневной жизни; если Ребенок есть Сам подлинный, они образуют часть психопатического материала. Так или иначе, они являются патогномонами повреждений границ, что поддается лечению с трудом, будь оно сложно или не очень.

Пациент, который, выслушав внимательно врача, говорит ему: «Почему я должен вас слушать, если вы не существуете?», полностью потерял чувство реальности. В его случае Сам подлинный есть Ребенок, который исключил Взрослого, блокируя границу между двумя состояниями Я. Следовательно, неопсихическая выработка данных, хотя и не разрушена, не может повлиять на Ребенка. Он ведет себя так, будто Взрослого не существует, и эта ситуация влечет за собой как вторичный фактор ощущение, что внешний мир не существует. В случаях такого типа гипотеза могла бы быть проверена, если бы было установлено, что Ребенок был отрезан от мира.

Теперь Взрослый слышит и понимает, что ему говорит врач, но данные, получаемые Взрослым, недостигают Ребенка, который и говорит, что этих данных не существует, то есть что врача не существует. Призыв к разуму Взрослого не достигает Ребенка. Структура чувства отчужденности таковаже,как ни странно, как и структура интуиции (insight). Здесь внешний мир теряет первоначальный смысл вследствие исключения Ребенка Взрослым. Архаическая выработка данных, свойственная Ребенку, не входит больше в игру, и Взрослый чувствует эту потерю в форме странности, необычности, отчужденности. Таким образом, Сам подлинный есть Ребенок в ощущении ирреальности и он же Взрослый в ощущении странности; в обоих случаях речь идет о функциональном склерозе заинтересованной границы. При психотерапии insight (интуиция, понимание) появился, когда Взрослый был обеззаражен и граница между Ребенком и Взрослым установилась надлежащим образом. Таким образом, чувство странности, как и insight, обусловлено усилением границы между Взрослым и Ребенком в момент, когда Взрослый есть Сам подлинный, но в одном случае усиление является патологическим, а в другом ведет к восстановлению нормальных процессов. (Insight может произойти и на уровне границы между Родителем и Взрослым, но об этом позднее.)

Случай господина Эннат, холостого биолога двадцати четырех лет, является примером исключения Ребенка при чувстве странности. Он рассказал, что однажды на охоте ему вдруг все показалось бессмысленным и это чувство осталось. Он подчинился ежедневной безрадостной рутине. Его Взрослый искал объяснения и облегчения с помощью интеллектуальных средств. Он начал интересоваться происхождением Вселенной, жизни, своим собственным Я в философском плане. Выбор профессии имел целью прежде всего ответить на эти вопросы и, казалось, был продиктован инфантильным сексуальным любопытством. Было ясно, что монашеская жизнь привела к аккумуляции сексуального напряжения у Ребенка. А так как сексуальность Ребенка имеет садистскую ориентацию, такая ситуация не была здоровой. В то же время ярость Ребенка против отца делалась более интенсивной; чтобы разрешить эти два типа напряжений, он исключил Ребенка и платил теперь за это огромную цену. Хотя он считал, что для него ничего не имеет смысла (то есть для его Взрослого Я), было очевидно, что Ребенок продолжает интересоваться окружающим миром. И когда кто-нибудь из группы спрашивал о его чувствах, он ударял себя кулаком по бедру и кричал: «Я не знаю, почему я так чувствую!» Он сам (то есть его Сам подлинный) не осознавал, что при этом ударяет себя, и был искренне удивлен, когда его внимание обратили на этот факт. Расспросы показали, что этот жест был следом, связанным с приучением его к чистоте; то есть события, происходившие вокруг, были полны смысла для его Ребенка, но не имели никакого смысла для Взрослого. Это можно объяснить отсутствием коммуникаций между археопсихикой и неопсихикой.

В случае деперсонализации могут быть выработаны очень эффективные, но деформированные помраченным Ребенком соматические стимулы. Однако эти деформации остаются непонятными Взрослому, так как они не присущи состоянию Я Взрослого, а если станут таковыми, то из чувства деперсонализации трансформируются в делирии телесных изменений, что означает: Взрослый пришел на помощь Ребенку, рационализируя воображаемые изменения. Возражения против «чувств» являются проявлениями Взрослого, в то время как делирии — Ребенка. Соматический деформированный образ не представляет собой новое явление, он оставался латентным с детского периода до тех пор, пока повреждение границы Я между Взрослым и Ребенком не позволило ему проникнуть в зону неопсихики и спровоцировать там помрачение.

Согласно этой гипотезе, следовало бы найти в фазе продромального периода склероза границы, а симптом укажет тонкую щель, где эффекты были бы локализованы, временно или постоянно, подходящими оборонительными мерами.

Все симптомы, о которых говорилось до сих пор, — галлюцинации, бред, пограничные симптомы — имеют шизоидный характер. При мании величия Родитель исключается Ребенком с помощью зараженного Взрослого так, что неопсихическое рассуждение (мнение, взгляд), хотя и ослабленное, остается в силе.

Если мания проявляет себя, Взрослый и Родитель лишаются полномочий обретшим власть Ребенком, который получает свободу для необузданной активности. Исключение представляет собой как бы зеркало, полированное с одной стороны: Родитель, скандализованный, но лишь временно лишенный прав, может наблюдать все происходящее. Ребенок пользуется Родительской невозможностью действовать, но вполне сознает, что за ним наблюдают. Отсюда и происходят делирии дежа вю, дежа коню. Сведение счетов может быть ужасным. Когда Ребенок исчерпает себя. Родитель восстановит свои права и возьмет реванш.

Между структурными характеристиками маниакально-депрессивных психозов и психоаналитической у теорией нет противоречий. Психоанализ занимается генетическими механизмами, а структурный анализ интересуется антропоморфными накоплениями (следами) полномочий (следы ребенка, который когда-то существовал в борьбе с родителями и их пережитками, тоже существовавшими реально). Эта борьба описана здесь с использованием антропоморфной терминологии, потому что она сохраняет манеру персонализации, ведь речь идет не о борьбе между абстрактными концептуальными силами, но о повторении сражений за выживание между реальными людьми, начиная с детства, по крайней мере, с того времени, как помнит себя пациент.

Невротические или психопатические симптомы суть выражение состояния Я единственного и определенного, хотя они могут быть результатом или исходным пунктом сложных конфликтов. Например, характерный симптом конверсионной истерии есть проявление Ребенка, который в обычное время исключен из Взрослого селективной формой особого исключения, известного под названием подавления, что позволяет Взрослому непринужденно быть не занятым своими делами. Цель терапии — убрать барьер таким образом, чтобы Ребенок и врач могли поговорить в присутствии активного Взрослого. Если Ребенку удастся убедить врача сместить Взрослого путем пилюль или гипноза, то они смогут провести вместе очень весело час, но терапевтический результат будет зависеть все же от манеры поведения Взрослого и Родителя, тесно связанной с профессионализмом врача.

Характерные нарушения и психопатии, со структурной точки зрения, суть манифестации Ребенка в сотрудничестве со Взрослым, как в том, так и в другом случае. Наличие или отсутствие угрызений совести означает оппозицию или сотрудничество Родителя. Импульсивные неврозы, которые могут уступить аналогичным по виду трансакциям и которые имеют те же эффекты, с точки зрения социальной, имеют разную структуру, так как они суть вторжения Ребенка, но ни Взрослый, ни Родитель в них не вмешиваются.

 








Дата добавления: 2015-04-07; просмотров: 843;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.008 сек.