Общественные отношения. К тому времени, когда этнография впервые занялась | изучением ранней родовой общины, последняя повсемест­но претерпела радикальные изменения

К тому времени, когда этнография впервые занялась | изучением ранней родовой общины, последняя повсемест­но претерпела радикальные изменения, связанные с из­менением географической и особенно исторической сре-, влиянием соседних обществ, европейской колониза-\ ции и т. п. Первоначальный род по большей части дефор­мировался и видоизменился. Но науке удалось восстано­вить главное: тот неизменный коллективизм, который был | присущ отношениям между членами родовой общины. Охота облавой или загоном, ловля рыбы запорами или сетями,-организованное собирательство, сооружение жи­лищ и лодок — все это требовало совместных усилий кол­лектива, а общий труд порождал общинную собственность | на средства и продукты производства.

В коллективной собственности находилась прежде всего земля, промысловая территория со всеми имевши­мися в ее пределах объектами охоты, рыболовства и соби-| рательства, сырьем для производства орудий, утвари и т. п. Как правило, общества охотников и рыболовов не знали иной формы собственности на землю, кроме общей собственности всей группы сородичей. Широко засвиде­тельствовано также коллективное владение охотничьими загонами и рыболовными запорами, лодками и сетями, жилищами и огнем. Отдельным лицам принадлежали •только индивидуально изготовленные ими ручные ору­дия труда — копья, луки, топоры и др., равно как и раз­личные бытовые предметы. Существование личной соб-| ственности на индивидуальные орудия соответствовало производственным нуждам и интересам коллектива, так как их наиболее эффективное использование было возмож-I- но лишь в том случае, если они соответствовали индиви-

% 245


дуальным особенностям владельца. Но и эти орудия про­изводства обычно использовались в коллективе и всегда для удовлетворения нужд коллектива, поэтому личная собственность на них как бы растворялась в коллективной собственности сородичей. У австралийцев, огнеземельцев, бушменов известны обычаи, разрешавшие брать без спро­са принадлежащие сородичу предметы и в то же время обязывавшие заботиться о них, как о своих собственных. Иными словами, личная собственность члена родовой об­щины была лишь его отношением к вещи, а обществен­ные отношения между людьми определялись безраздель­ным господством коллективной родовой собственности.

Аналогичным образом род был верховным собствен­ником не только продуктов коллективной охоты или рыб­ной ловли, но и любой индивидуальной добычи. Древ­нейшим принципом распределения пищи, отмеченным у аборигенов Австралии, бушменов, огнеземельцев и дру­гих примитивных охотничье-рыболовческих племен, был ее раздел между присутствующими, причем даже самый удачливый охотник получал не больше других сородичей. У племен Юго-Восточной Австралии человек, убивший кенгуру, не имел на него никаких особых прав, и при раз­деле ему доставалось едва ли не самая худшая часть мяса. Сходные обычаи описаны у австралийских племен чепара, нарранга, нариньери, вотьобалук, карамунди и др. У огне­земельцев вся жизнь была буквально пронизана принци­пом коллективизма: Дарвин во время своего путешествия на корабле «Бигль» был свидетелем случая, когда группа островитян, получив в подарок кусок холста, разодрала его на равные части, чтобы каждый мог получить свою. долю.

Коллективизм в потреблении был не просто автома­тическим результатом коллективного производства, а не­обходимым условием выживания при низкой производи­тельности труда и частой нехватке пищи. Род регулиро­вал потребление в интересах всех сородичей. Но'вместе с


гм потребление было не просто уравнительным, атак ^называемым равнообеспечивающим. Это означает, что при

|- распределении учитывались не только различия в потреб­лении по полу и возрасту, но и высшие интересы коллек­тива в целом. В тяжелой борьбе с природой, которую по-

| стоянно вели родовые общины, их судьба нередко зависе-ga от выносливости взрослых мужчин-охотников, и в слу-

|, чае необходимости, при чрезвычайных обстоятельствах охотники могли получить последние куски пищи.

Коллективная трудовая деятельность членов родовой общины была простой кооперацией, не знавшей каких-либо

| форм общественного разделения труда. Она заключалась в совместных трудовых затратах для выполнения более или менее однородных работ и не могла приобретать раз-

|; личные конкретные формы. Так, при загонной охоте объе­динялись трудовые усилия отдельных индивидуумов по отношению к одному и тому же предмету труда, а в про­цессе собирательства эти усилия параллельно применя­лись к различным, но однородным объектам. Конечно, даже такую простую кооперацию не следует понимать со-

| всем упрощенно: при загонной охоте выделялись опыт-

I ные организаторы, загонщики, новички, помогавшие раз­делывать и нести добычу, и т. д. Постепенное усложне­ние производственных навыков, чем дальше, тем больше требовало хозяйственной специализации. Поэтому суще­ствовавшее, уже в первобытном человеческом стаде есте­ственное разделение труда по полу и возрасту получило теперь дальнейшее развитие. Мужчина стал преимуще­ственно охотником, а позднее и рыболовом, женщина — собирательницей и хранительницей домашнего очага, дети и старики помогали трудоспособным сородичам. Стари-

|. ки, кроме того, обычно были хранителями коллективного опыта и активно участвовали в изготовлении орудий тру­да. Эта специализация, способствовавшая росту произво-

£ днтельности труда, вела к более или менее четко выра­женному полувозрастному делению, которое наложило

* 247


глубокий отпечаток навею общественную жизнь родовой общины.

Основными половозрастными группами в ранней ро­довой общине были группы детей, взрослых женщин и взрослых мужчин. Подразделению общества на эти груп­пировки придавалось большое значение, причем очень важным считался возрастной рубеж, переход которого со­провождался торжественными обрядами, известными под названием инициации (initiatio — посвящение). В разных племенах обряды инициации были различны, но, по суще­ству, они всегда заключались в приобщении подростков к хозяйственной, общественной и идеологической жизни взрослых членов общины. У аборигенов Австралии под­ростка учили владеть охотничьим и боевым оружием, вос­питывали в нем выносливость, выдержку, дисциплину, посвящали его в обычаи, обряды и верования племени. Инициируемого испытывали посредством ряда мучитель­ных процедур —голодовки, нанесения ран, прижигания огнем, вырывания волос, выбивания зубов и т. д. У буш­менов и огнеземельцев 13—14-летние подростки в тече­ние 1—2 лет должны были отказываться от некоторых ви­дов пищи, выполнять тяжелые работы, воспитывать в себе терпение, покорность и прилежание. Инициации девушки также состояли в ее подготовке к деятельности полноцен­ного и полноправного члена коллектива. Одной из состав­ных частей инициации была подготовка к брачной жизни: посвящаемым сообщали связанные с этим обычаи и про­изводили над их половыми органами различные, опера­ции —мужское и женское обрезание, искусственную деф­лорацию девушек и др. Особенно широкое обрезание име­ло место у мужчин, традиции которого сохранились до настоящего времени в предписаниях иудаизма и ислама.

Довольно четким было подразделение на группы взрослых мужчин и женщин, подчас приводившее к их своеобразному обособлению. У некоторых племен муж-


|лщны и женщины располагались на стоянках отдельными стойбищами, готовили разную пищу, имели свои тайные обряды и верования, а иногда даже свои тайные «языки». Мужские орудия труда считались собственностью муж­чин, женские — собственностью женщин. У других пле­мен, как, например, австралийцев и андаманцев, обособ--ленно жили лишь холостяки и девушки, но в мифах со­хранилось воспоминание о том времени, когда все муж­чины и женщины жили раздельно. Возможно, что к этим же порядкам восходят многие из широко распространен­ных у самых различных племен и народов мужских и жен­ских праздников.

Наличие в ранней родовой общине естественного

' половозрастного деления не создавало отношений господ­ства и подчинения. Мужчины и женщины специализиро­вались в разных, но в равной степени общественно полез­ных сферах трудовой деятельности, поэтому не могло быть общественного неравенства в положении полов. В частно­сти, следует особо подчеркнуть, что выдающаяся роль жен­ского труда в хозяйственной жизни общины, вместе с мат-рилинейной, материнской организацией самого рода, уже в самую раннюю пору развития родового строя создавала женщине очень высокое общественное положение. Або­ригенки Австралии даже в послеколонизационных усло­виях разрушения традиционного образа жизни долгое вре­мя удерживали многочисленные остатки своего полно­правия. Они обладали имущественными и наследствен­ными правами, участвовали в обсуждении общественных вопросов и совершении общественных церемоний, вместе с мужчинами были хранителями древних обычаев. Еще I более яркие пережитки высокого общественного положе­ния женщины отмечены Редклифф-Брауном у андамен-цев, Стеллером и Крашенинниковым у ительменов. У от­дельных племен охотников и рыболовов, как, например, индийского племени сери на о. Тибурон у побережья Мек-

*■ 249


снки, сохранился порядок, по которому главой рода была женщина, а вождь-мужчина избирался только для пред­водительства на войне. Некоторые исследователи счита-ют, что в условиях ненарушенного материнского рода та­кой порядок должен существовать повсеместно.

Не было и каких-нибудь привилегированных, господ­ствующих возрастных категорий. Правда, некоторые ис­следователи, основываясь главным образом на данных этнографии аборигенов Австралии, у которых отчетливо выделялась влиятельная прослойка стариков — храните­лей опыта н руководителей общины, предполагают, что уже в раннем родовом обществе существовала так назы­ваемая геронтократия (geron — старик + kratos — власть). Но в данном случае факты австраловедения вряд ли при-ложимы к подлинной первобытности. Первобытный че­ловек жил в иной, несравненно более суровой природной среде и, как показывают данные палеоантропологии, ред­ко доживал до сорока лет. Скорее можно думать, что в раннем родовом обществе действовали пережиточно со­хранившиеся впоследствии у самых различных племен умерщвления («добровольной смерти») утративших тру­доспособность престарелых сородичей. От них избавля­лись так же, как От больных, ослабевших от голода, ма­леньких детей, которых нельзя прокормить. Первобытная родовая община была общиной равных, но в условиях жестокой борьбы за существование этими равными были лишь полноценные члены производственного коллектива.

8.2.3. Организация власти

С возникновением дуальной экзогамии первобытное общество получило прочную социальную структуру. На смену аморфному человеческому стаду пришла четко очер­ченная и устойчивая родовая община. Вместе с тем перво­бытное общество получило и более сложную структуру: два дуально-экзогамных рода составили зародыш новой социальной общности — племени.


Первоначальные племена не представляли собой од-| ного целого. Связи между входящими в них родовыми

э, не-

хоторыми более или менее эпизодическими предприятня-. Ми — охотничьими облавами, обменными сделками, брач-' яымн и иными церемониями. Но постепенно связи креп-f'ssa. и усложнялись. Поддерживаемый взаимными брака­ми контакт порождал все более регулярное хозяйственное | сотрудничество, обмен культурными ценностями, языко­вое взаимовлияние. Этот провесе прослеживается архео­логически: ко времени мезолита возникают локальные . варианты культуры, объединяющие группы стоянок и сви-| детельствующие о постепенной консолидации родовых ., общин в более широкие коллективы — племена. Однако, Ц как показывают этнографические данные, племена пока . еще оставались главным образом этническими общностя­ми и лишь в незначительной степени — общностями со-циально-потестарными (potestat — власть). Иными слова-'■ ми, племена имели свое имя, свою территорию, свой диа­лект, свои культурно-бытовые особенности, но у них, как правило, еще не было племенного самоуправления, сове­та, вождя и других признаков развитого племенного строя. | Для раннего этапа родоплеменной организации характер­на незначительная, хотя и постепенно возрастающая, роль | племени и очень большая, доминирующая роль рода.

Род управлялся на основе принципов первобытно-об­щинной демократии. Его высшим органом было собра-|' ние всех взрослых сородичей, сообща решавших основ-• иые вопросы хозяйственной, общественной и идеологи­ческой жизни. При этом, естественно, особенным автори­тетом пользовались зрелые, умудренные опытом люди, Ц из среды которых выбирались главари — наиболее влия­тельные женщины и мужчины. Главари руководили про­изводственной деятельностью сородичей, совершали об­щественные церемонен, улаживали споры, предводитель­ствовали вовремя военных столкновений. Хотя их власть


основывалась только на личном авторитете, уважении, которое питали сородичи к их выдающимся качествам, опытности, знаниям, она была вполне реальной властью. Если бы кто-нибудь рискнул воспротивиться пользующе­муся популярностью вождю, писал об андаманцах их ис­следователь Редклифф-Браун, ему пришлось бы иметь дело с большинством туземцев, в том числе со многими'" из своих собственных друзей. Это и понятно: власть гла­варя всегда служила интересам всего рода и, по существу, была лишь конкретным, повседневным воплощением вла­стисамого рода.

Главари были хранителями и блюстителями родовых норм, т. е. обязательных правил поведения сородичей. Эти нормы — правила взаимопомощи, взаимозащиты, экзо­гамии и т. п. — отвечали жизненно важным интересам коллектива и, как правило, неукоснительно соблюдались. Кроме того, применяясь из поколения в поколение, они приобрели силу привычки, стали обычаями. Все же быва­ло, что в отношениях между сородичами сказывались ос­татки животного эгоизма и нормы родового общежития нарушались. Это требовало применения мер обществен­ного воздействия — не только убеждения, но и принуж­дения. Серьезные проступки влекли за собой различные наказания: побои, увечье, а в особо тяжких случаях даже смерть или, что по существу было тем же самым, изгна­ние из рода. Так, у аборигенов Австралии, ведда, сеноев человек, нарушивший правила экзогамии, должен был оставить сородичей или умереть. Но как ни суровы были родовые нормы, как ни безжалостно подчиняли они инте­ресы отдельной личности интересам коллектива, они ни­когда не давали каких-либо преимуществ одним сороди­чам перед другими.

Организация власти в родовой общине в принципе отличалась от возникшего позднее аппарата классового принуждения — государства, а родовые нормы — от воз­веденной в закон воли господствующего класса — права.









Дата добавления: 2015-06-17; просмотров: 851;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.007 сек.