Общественные отношения. К тому времени, когда этнография впервые занялась | изучением ранней родовой общины, последняя повсеместно претерпела радикальные изменения
К тому времени, когда этнография впервые занялась | изучением ранней родовой общины, последняя повсеместно претерпела радикальные изменения, связанные с изменением географической и особенно исторической сре-, влиянием соседних обществ, европейской колониза-\ ции и т. п. Первоначальный род по большей части деформировался и видоизменился. Но науке удалось восстановить главное: тот неизменный коллективизм, который был | присущ отношениям между членами родовой общины. Охота облавой или загоном, ловля рыбы запорами или сетями,-организованное собирательство, сооружение жилищ и лодок — все это требовало совместных усилий коллектива, а общий труд порождал общинную собственность | на средства и продукты производства.
В коллективной собственности находилась прежде всего земля, промысловая территория со всеми имевшимися в ее пределах объектами охоты, рыболовства и соби-| рательства, сырьем для производства орудий, утвари и т. п. Как правило, общества охотников и рыболовов не знали иной формы собственности на землю, кроме общей собственности всей группы сородичей. Широко засвидетельствовано также коллективное владение охотничьими загонами и рыболовными запорами, лодками и сетями, жилищами и огнем. Отдельным лицам принадлежали •только индивидуально изготовленные ими ручные орудия труда — копья, луки, топоры и др., равно как и различные бытовые предметы. Существование личной соб-| ственности на индивидуальные орудия соответствовало производственным нуждам и интересам коллектива, так как их наиболее эффективное использование было возмож-I- но лишь в том случае, если они соответствовали индиви-
% 245
дуальным особенностям владельца. Но и эти орудия производства обычно использовались в коллективе и всегда для удовлетворения нужд коллектива, поэтому личная собственность на них как бы растворялась в коллективной собственности сородичей. У австралийцев, огнеземельцев, бушменов известны обычаи, разрешавшие брать без спроса принадлежащие сородичу предметы и в то же время обязывавшие заботиться о них, как о своих собственных. Иными словами, личная собственность члена родовой общины была лишь его отношением к вещи, а общественные отношения между людьми определялись безраздельным господством коллективной родовой собственности.
Аналогичным образом род был верховным собственником не только продуктов коллективной охоты или рыбной ловли, но и любой индивидуальной добычи. Древнейшим принципом распределения пищи, отмеченным у аборигенов Австралии, бушменов, огнеземельцев и других примитивных охотничье-рыболовческих племен, был ее раздел между присутствующими, причем даже самый удачливый охотник получал не больше других сородичей. У племен Юго-Восточной Австралии человек, убивший кенгуру, не имел на него никаких особых прав, и при разделе ему доставалось едва ли не самая худшая часть мяса. Сходные обычаи описаны у австралийских племен чепара, нарранга, нариньери, вотьобалук, карамунди и др. У огнеземельцев вся жизнь была буквально пронизана принципом коллективизма: Дарвин во время своего путешествия на корабле «Бигль» был свидетелем случая, когда группа островитян, получив в подарок кусок холста, разодрала его на равные части, чтобы каждый мог получить свою. долю.
Коллективизм в потреблении был не просто автоматическим результатом коллективного производства, а необходимым условием выживания при низкой производительности труда и частой нехватке пищи. Род регулировал потребление в интересах всех сородичей. Но'вместе с
гм потребление было не просто уравнительным, атак ^называемым равнообеспечивающим. Это означает, что при
|- распределении учитывались не только различия в потреблении по полу и возрасту, но и высшие интересы коллектива в целом. В тяжелой борьбе с природой, которую по-
| стоянно вели родовые общины, их судьба нередко зависе-ga от выносливости взрослых мужчин-охотников, и в слу-
|, чае необходимости, при чрезвычайных обстоятельствах охотники могли получить последние куски пищи.
Коллективная трудовая деятельность членов родовой общины была простой кооперацией, не знавшей каких-либо
| форм общественного разделения труда. Она заключалась в совместных трудовых затратах для выполнения более или менее однородных работ и не могла приобретать раз-
|; личные конкретные формы. Так, при загонной охоте объединялись трудовые усилия отдельных индивидуумов по отношению к одному и тому же предмету труда, а в процессе собирательства эти усилия параллельно применялись к различным, но однородным объектам. Конечно, даже такую простую кооперацию не следует понимать со-
| всем упрощенно: при загонной охоте выделялись опыт-
I ные организаторы, загонщики, новички, помогавшие разделывать и нести добычу, и т. д. Постепенное усложнение производственных навыков, чем дальше, тем больше требовало хозяйственной специализации. Поэтому существовавшее, уже в первобытном человеческом стаде естественное разделение труда по полу и возрасту получило теперь дальнейшее развитие. Мужчина стал преимущественно охотником, а позднее и рыболовом, женщина — собирательницей и хранительницей домашнего очага, дети и старики помогали трудоспособным сородичам. Стари-
|. ки, кроме того, обычно были хранителями коллективного опыта и активно участвовали в изготовлении орудий труда. Эта специализация, способствовавшая росту произво-
£ днтельности труда, вела к более или менее четко выраженному полувозрастному делению, которое наложило
* 247
глубокий отпечаток навею общественную жизнь родовой общины.
Основными половозрастными группами в ранней родовой общине были группы детей, взрослых женщин и взрослых мужчин. Подразделению общества на эти группировки придавалось большое значение, причем очень важным считался возрастной рубеж, переход которого сопровождался торжественными обрядами, известными под названием инициации (initiatio — посвящение). В разных племенах обряды инициации были различны, но, по существу, они всегда заключались в приобщении подростков к хозяйственной, общественной и идеологической жизни взрослых членов общины. У аборигенов Австралии подростка учили владеть охотничьим и боевым оружием, воспитывали в нем выносливость, выдержку, дисциплину, посвящали его в обычаи, обряды и верования племени. Инициируемого испытывали посредством ряда мучительных процедур —голодовки, нанесения ран, прижигания огнем, вырывания волос, выбивания зубов и т. д. У бушменов и огнеземельцев 13—14-летние подростки в течение 1—2 лет должны были отказываться от некоторых видов пищи, выполнять тяжелые работы, воспитывать в себе терпение, покорность и прилежание. Инициации девушки также состояли в ее подготовке к деятельности полноценного и полноправного члена коллектива. Одной из составных частей инициации была подготовка к брачной жизни: посвящаемым сообщали связанные с этим обычаи и производили над их половыми органами различные, операции —мужское и женское обрезание, искусственную дефлорацию девушек и др. Особенно широкое обрезание имело место у мужчин, традиции которого сохранились до настоящего времени в предписаниях иудаизма и ислама.
Довольно четким было подразделение на группы взрослых мужчин и женщин, подчас приводившее к их своеобразному обособлению. У некоторых племен муж-
|лщны и женщины располагались на стоянках отдельными стойбищами, готовили разную пищу, имели свои тайные обряды и верования, а иногда даже свои тайные «языки». Мужские орудия труда считались собственностью мужчин, женские — собственностью женщин. У других племен, как, например, австралийцев и андаманцев, обособ--ленно жили лишь холостяки и девушки, но в мифах сохранилось воспоминание о том времени, когда все мужчины и женщины жили раздельно. Возможно, что к этим же порядкам восходят многие из широко распространенных у самых различных племен и народов мужских и женских праздников.
Наличие в ранней родовой общине естественного
' половозрастного деления не создавало отношений господства и подчинения. Мужчины и женщины специализировались в разных, но в равной степени общественно полезных сферах трудовой деятельности, поэтому не могло быть общественного неравенства в положении полов. В частности, следует особо подчеркнуть, что выдающаяся роль женского труда в хозяйственной жизни общины, вместе с мат-рилинейной, материнской организацией самого рода, уже в самую раннюю пору развития родового строя создавала женщине очень высокое общественное положение. Аборигенки Австралии даже в послеколонизационных условиях разрушения традиционного образа жизни долгое время удерживали многочисленные остатки своего полноправия. Они обладали имущественными и наследственными правами, участвовали в обсуждении общественных вопросов и совершении общественных церемоний, вместе с мужчинами были хранителями древних обычаев. Еще I более яркие пережитки высокого общественного положения женщины отмечены Редклифф-Брауном у андамен-цев, Стеллером и Крашенинниковым у ительменов. У отдельных племен охотников и рыболовов, как, например, индийского племени сери на о. Тибурон у побережья Мек-
*■ 249
снки, сохранился порядок, по которому главой рода была женщина, а вождь-мужчина избирался только для предводительства на войне. Некоторые исследователи счита-ют, что в условиях ненарушенного материнского рода такой порядок должен существовать повсеместно.
Не было и каких-нибудь привилегированных, господствующих возрастных категорий. Правда, некоторые исследователи, основываясь главным образом на данных этнографии аборигенов Австралии, у которых отчетливо выделялась влиятельная прослойка стариков — хранителей опыта н руководителей общины, предполагают, что уже в раннем родовом обществе существовала так называемая геронтократия (geron — старик + kratos — власть). Но в данном случае факты австраловедения вряд ли при-ложимы к подлинной первобытности. Первобытный человек жил в иной, несравненно более суровой природной среде и, как показывают данные палеоантропологии, редко доживал до сорока лет. Скорее можно думать, что в раннем родовом обществе действовали пережиточно сохранившиеся впоследствии у самых различных племен умерщвления («добровольной смерти») утративших трудоспособность престарелых сородичей. От них избавлялись так же, как От больных, ослабевших от голода, маленьких детей, которых нельзя прокормить. Первобытная родовая община была общиной равных, но в условиях жестокой борьбы за существование этими равными были лишь полноценные члены производственного коллектива.
8.2.3. Организация власти
С возникновением дуальной экзогамии первобытное общество получило прочную социальную структуру. На смену аморфному человеческому стаду пришла четко очерченная и устойчивая родовая община. Вместе с тем первобытное общество получило и более сложную структуру: два дуально-экзогамных рода составили зародыш новой социальной общности — племени.
Первоначальные племена не представляли собой од-| ного целого. Связи между входящими в них родовыми
э, не-
хоторыми более или менее эпизодическими предприятня-. Ми — охотничьими облавами, обменными сделками, брач-' яымн и иными церемониями. Но постепенно связи креп-f'ssa. и усложнялись. Поддерживаемый взаимными браками контакт порождал все более регулярное хозяйственное | сотрудничество, обмен культурными ценностями, языковое взаимовлияние. Этот провесе прослеживается археологически: ко времени мезолита возникают локальные . варианты культуры, объединяющие группы стоянок и сви-| детельствующие о постепенной консолидации родовых ., общин в более широкие коллективы — племена. Однако, Ц как показывают этнографические данные, племена пока . еще оставались главным образом этническими общностями и лишь в незначительной степени — общностями со-циально-потестарными (potestat — власть). Иными слова-'■ ми, племена имели свое имя, свою территорию, свой диалект, свои культурно-бытовые особенности, но у них, как правило, еще не было племенного самоуправления, совета, вождя и других признаков развитого племенного строя. | Для раннего этапа родоплеменной организации характерна незначительная, хотя и постепенно возрастающая, роль | племени и очень большая, доминирующая роль рода.
Род управлялся на основе принципов первобытно-общинной демократии. Его высшим органом было собра-|' ние всех взрослых сородичей, сообща решавших основ-• иые вопросы хозяйственной, общественной и идеологической жизни. При этом, естественно, особенным авторитетом пользовались зрелые, умудренные опытом люди, Ц из среды которых выбирались главари — наиболее влиятельные женщины и мужчины. Главари руководили производственной деятельностью сородичей, совершали общественные церемонен, улаживали споры, предводительствовали вовремя военных столкновений. Хотя их власть
основывалась только на личном авторитете, уважении, которое питали сородичи к их выдающимся качествам, опытности, знаниям, она была вполне реальной властью. Если бы кто-нибудь рискнул воспротивиться пользующемуся популярностью вождю, писал об андаманцах их исследователь Редклифф-Браун, ему пришлось бы иметь дело с большинством туземцев, в том числе со многими'" из своих собственных друзей. Это и понятно: власть главаря всегда служила интересам всего рода и, по существу, была лишь конкретным, повседневным воплощением властисамого рода.
Главари были хранителями и блюстителями родовых норм, т. е. обязательных правил поведения сородичей. Эти нормы — правила взаимопомощи, взаимозащиты, экзогамии и т. п. — отвечали жизненно важным интересам коллектива и, как правило, неукоснительно соблюдались. Кроме того, применяясь из поколения в поколение, они приобрели силу привычки, стали обычаями. Все же бывало, что в отношениях между сородичами сказывались остатки животного эгоизма и нормы родового общежития нарушались. Это требовало применения мер общественного воздействия — не только убеждения, но и принуждения. Серьезные проступки влекли за собой различные наказания: побои, увечье, а в особо тяжких случаях даже смерть или, что по существу было тем же самым, изгнание из рода. Так, у аборигенов Австралии, ведда, сеноев человек, нарушивший правила экзогамии, должен был оставить сородичей или умереть. Но как ни суровы были родовые нормы, как ни безжалостно подчиняли они интересы отдельной личности интересам коллектива, они никогда не давали каких-либо преимуществ одним сородичам перед другими.
Организация власти в родовой общине в принципе отличалась от возникшего позднее аппарата классового принуждения — государства, а родовые нормы — от возведенной в закон воли господствующего класса — права.
Дата добавления: 2015-06-17; просмотров: 851;