Женщина Кашмира 3 страница

Бенарес. Берег Ганга

Знаменитый индолог XIX в. Макс Мюллер с помощью коллег издал за 25 лет (1849–1874) шесть огромных фолиантов «Ригведы» тиражом 500 экземпляров. Он написал и «Историю санскритской литературы», где посчитал Индию прародиной людей. Он говорил: «Изучая Ригведу, мы чувствуем себя так же, как американцы, если бы они совершенно забыли о своем происхождении и вдруг посетили бы Англию». Огромное впечатление произвела на европейцев и «Сакунтала» Калидасы, о которой В. Гумбольдт написал: «Во всей античной Греции нет изображения женственности и прекрасной любви, которое хотя бы отдаленно приближалось к Сакунтале». Патриарх немецкой литературы И. – В. Гёте сказал о ней так:

Хочешь цветенье весны и плоды

осенние, хочешь

Всё, что пленяет нам взор, всё,

что питает нам плоть,

Хочешь и землю и небо объять

единым лишь словом?

Молви: Сакунтала. Так все будет

сказано вмиг.

Влияние индийской драмы ощущается у Ф. Шиллера, в «Вильгельме Телле» и «Марии Стюарт». К началу XIX в. индология и санскрит стали триумфально распространяться по Европе. Фр. Шлегель сообщал своему другу: «Всё вытеснил санскрит, здесь действительно источник всех языков, всей поэзии, всей истории человеческого духа – все, все происходит из Индии без исключения». Он же публикует книгу «О языке и мудрости индийцев» (1808). Некоторое сходство между санс-критскими и немецкими словами немало способствовало тому, что немцы, переживавшие в то время муки романтизма, искали на Востоке корни немецкого духа. Возникла необходимость обучения и преподавания древнейшего языка в университетах Европы. В 1815 г. в Коллеж де Франс была организована первая в Европе кафедра санскрита, наряду с кафедрой изучения Китая. В. Гумбольдт способствовал созданию такой же кафедры в Бонне (он и сам изучал санскрит). Бонн стал «Бенаресом на Рейне». Г. Гейне, наблюдая за процессом «открытия Индии», писал: «Португальцы, голландцы и англичане на своих больших кораблях вывозят богатства Индии – нам же, немцам, уготована лишь роль наблюдателей. Но сокровища индийского духа не уйдут от нас, наши купцы Ост-Индской компании – это Шлегель, Гумбольдт и Бопп». Если немцы относились к Индии с восхищением, то англичане взирали скорее под углом зрения утилитаризма и прагматизма.

Южноиндийские храмы

По мнению Дж. Милля, автора официально признанной «Истории Британской Индии», Индия не имеет истории в строгом смысле этого слова, она часть «естественной истории». Ни о каких достижениях не может быть и речи. Поэтому Индия нуждается не в серьезном изучении ее культуры, а во власти и распространении на нее европейской образованности. Другой историк (и британский администратор), Т. Маколей, говорил, что вся литература Востока не стоит одной скромной полки европейских классиков. Хотя у англичан, захвативших Индию, было больше, чем у кого-либо, возможностей для сбора источников по Индии.

Два брахмана

В Индии с давних времен создавалась литература дхармашастр. Она представляет собой нечто вроде морально-этических, правовых установлений, по которым должен жить народ и правители. Ученые, однако, отмечают, что слова «дхарма» означает скорее «праведность», чем «право». И по содержанию, и по значимости их тексты сравнивают скорее с Законом, с Пятикнижием, чем с римскими юридическими «Дигестами». Согласно концепции Р. Ленга в дхармашастрах излагаются некие вечные истины, которые высказаны мудрецами и которыми должны руководствоваться в повседневной жизни индийцы. В Индии царского законодательства как такового не было. Все регулировалось неписаными обычаями или в тех или иных конкретных случаях указами. Попытки установить по шастрам действующее право того или иного периода вряд ли были бы эффективны. Тем более что не сохранились дхармашастры Брихаспати и Катьяяны, которые более или менее подробно все же освещали юридическую проблематику. Тем не менее все хорошо понимали, сколь важное значение имели эти документы. Даже англичане справедливо рассматривали их как законодательные сборники, фиксировавшие сакральное и светское право Индии. Поэтому, скажем, уже в 1794 г. ими в Калькутте был опубликован перевод наиболее авторитетной из дхармашастр – «Ману-смрити».

Название раскрывало содержательно-смысловую часть текста: «Институции индийского права, или Установления Ману в соответствии с комментариями Куллуки, заключающие индийскую систему религиозных и гражданских обязанностей, дословно переведенные с санскритского подлинника сэром Уильямом Джонсом». В предисловии к книге англичанин (основоположник европейской санскритологии) справедливо отметил: «Не может быть удачным законодательство, не учитывающее обычаев народа, особенно если эти обычаи народ считает данными свыше. Поэтому британская администрация нуждается в изучении индийских обычаев и права, изложенного в сборниках, подобных «Законам Ману»… Как бы ни относились к «Законам Ману» в стране просвещенной философии и единственно истинного Откровения, они считаются священными среди миллионов индийцев, чье трудолюбие способствует богатству Британии».

Воины на индийских картинах

У. Джонс проделал огромную работу, сводя вместе знания многих поколений индийских учителей, упоминаемых в ведийских текстах (по его мнению, Веды были созданы ок. 1580 г. до н. э.). Британские колониальные власти признали за индийцами право судиться по законам и обычаям предков, составив свод цитат из дхармашастр и держа при судах их знатоков-шастринов. Можно сказать, что под позолотой английских колониальных установлений скрывается подлинный дух народа.

Военные сцены на стенах храма в Мадура

Для более глубокого понимания устройства индийского общества неплохо ознакомиться и с «Артхашастрой», уникальнейшим памятником истории. В нем в единый свод собраны законы и установления, веками складывавшиеся в индийском обществе. В книге уделяется внимание всему, что наиболее важно для государства и человека: устройству городов и сел, взаимоотношениям между различными слоями общества, правам и обязанностям каст, религии, политике, обязанностям членов семьи, а также структуре армии, задачам военных и разведчиков. Верховная каста – брахманы, т. е. жрецы, советники царей и наставники (белый цвет). Затем идут воины-кшатрии, в состав которых входят цари, правители, военачальники всех категорий и солдаты (красный цвет). Затем идут прочие – крестьяне, пастухи-скотоводы, ремесленники, торговцы (желтый цвет). Наконец, следуют шудры, что заняты нечистым трудом, тяжелой наемной работой. Сюда входили скоморохи, плясуны, артисты, проститутки (черный цвет). Древнеиндийский город обычно изобиловал бедняцким людом. Тут обитала чернь, люди, находящиеся в услужении, – ремесленники, грузчики, носильщики, поденщики, землекопы, батраки, прислуга. В названии глав «Артхашастры» Чанакьи, посвященных наемным работникам, часто употребляют термин «кармакара» (karmakara), означающий «делающий работу». Они примыкали к шудрам или низким кастам, и соответственно глубоко презирались высшими варнами. Сюда примыкали и гетеры, хотя иные из них были довольно богаты и сами владели рабами, фактически оставаясь рабынями.

Воинственные сикхи

Помимо описания огромной армии Чандрагупты, в «Артхашастре» говорится о необходимости сильной и эффективной системы управления, без нее и без сильной дисциплины и армия станет обузой. Военачальники должны быть не только лично храбры, но иметь хорошую подготовку и умных советников, ибо лишь та армия непобедима, что «вооружена в соответствии с науками». Царь обязан назначать министров, обладающих честностью, мужеством, преданностью и умом, ибо пригодность людей создается из их пригодности к делу и их профессиональных навыков. Отметим любопытные особенности воспитания знати. Индийская политическая культура, признавая социально-политическое неравенство (каст), требует от всей власти соблюдения высокой нравственной планки. Так, в «Законах Ману» подчеркивается, что царь, не соблюдающий правил поведения, жадный, губящий подданных, а не охраняющий их, неверующий в добро и справедливость, прямой дорогой «идет в преисподнюю». В «Артхашастре» представлен образ идеального правителя, с мощным умом, сильной волей, честного, правдивого, щедрого, благородного. Он умеет ценить умных людей, не оставит без внимания советы мудрых и знающих, старается «все удерживать в памяти», а также постоянно думает и учится, размышляя по поводу того, как отвергнуть «негодное и проникнуть в истину». Характерно, что в тех же «Законах» особо подчеркивается, что и в тяжелой ситуации, в опасности, возможно, даже перед лицом смерти, царь не должен брать налогов со знатоков Веды, с ученых – столь велик был в Индии престиж мудрецов и ученых людей. Да и вообще в счастье подданных, гласил закон, «заключено и его счастье; радея о их благе, он будет считать хорошим не то, что нужно ему, а то, что нужно его подданным». Царь дал клятву народу: «Пусть я буду лишен неба, жизни и потомства, если буду угнетать вас». Фразой этой можно было бы завершить послание президенту или клятву губернатора.

Логику мышления правящей элиты помогает понять трактат Васубандху «Энциклопедия Абхидхармы» (IV–V вв. н. э.). Сей документ стал настольной книгой многих поколений буддийских учителей и наставников (не только в Индии, но в странах Дальнего Востока или в Тибете). В труде обозначена некая совокупность черт древнеиндийского общества. Интересно, что согласно установкам данного трактата институт царской власти должен создаваться и работать на выборной основе. Имя первого царя индийцев – Махасаммата – в буквальном переводе означало: «Тот, относительно которого большинство людей пришло к согласию». Царями в Индии становились те, кто демократическим путем облечен общественным доверием.

Боевой петух

Но появление царя – вовсе не фактор прогресса, а непосредственное выражение упадка человечества. Цари необходимы, ибо люди глупы, вороваты, злы и несовершенны. Автор прямо говорит о том, что представляют они собой: «Злоба их настолько сильна, что, когда они видят друг друга, как охотник – лесную антилопу, их быстро охватывает чувство ненависти и отвращения. Все, что ни попадается им под руку, – палка, комья земли и т. п. – становится для них оружием, с помощью которого они лишают себя жизни» (карика 99). Таким образом, морально и физически выродившиеся люди будут обречены на гибель от трех бедствий – «оружия, болезней и голода» (карика 98). Таких людей, увы, большинство.

Однако существуют совершенные люди, ведущие праведный образ жизни. К ним относят монахов, монахинь и почтенных религиозных мирян. Чтобы жить праведной жизнью, надо соблюдать самодисциплину или дисциплину (samvara). Любопытно, что при определении правил поведения для монаха существует 250 правил, а для монахини – 500, ибо считается, что женщина более подвержена аффектам, чем мужчина, и ее труднее сдержать. Как это принято, при следовании по пути самоусовершенствования человеку следует воздержаться от: убийств, воровства, лжи, распутства, гедонистической лени, расхлябанности, чревоугодия, пьянства, от всяких видов увеселений (танцев, пения, музицирования) и даже от получения в дар серебра и золота.

Все беды в мире, считает Васубандху, происходят от «отсутствия дисциплины». Этим страдают все люди. Нас особенно заинтересовало то, что индийский философ относит к тем, кто «укоренен в отсутствии дисциплины», и самих царей, ибо те отдают приказы убивать и вообще управляют государством зачастую как бог на душу положит. К не ведающим дисциплины (asamvarika) автор относит массу чиновников и судей – исполнителей законов и царских указов. Очевидно, он с глубоким пессимизмом взирал на действия индийской элиты того времени. Та живет вне дисциплины, исключительно для самой себя. На благо всех остальных им наплевать. Порядки эти достойны осуждения. Однако царь не ставит перед собой задачу ни идеального конструирования общества будущего, ни его воплощения.

Возвращение Кришны

Но как же тогда добиться гармонии социального порядка? «В основе всех наших схем и планов, наших идей о воспитании, о социальной и политической организации лежат поиски единства и гармонии» (Неру). Но как достичь мудрости, единства и гармонии? С помощью знания, совершенства, красоты. Прекрасно. Каким образом обрести все это? Где обитает эта гармоничная душа? Как ощутить ее сладостное дыхание? Прежде всего народу необходимо проснуться, пробудиться к духовной, нравственной жизни (т. е. заново родиться). В учении Шри Чаитанйи сказано: «Суть в том, что человек должен встать на определенный путь и не отклоняться от него, подчиняясь всем правилам и ограничениям, необходимым для того, чтобы достичь успеха в духовной жизни». Прекрасно, но укажите же нам сей путь.

Все сказанное может вызвать у вас впечатление, что вы находитесь в каком-то сказочном царстве, где не действуют законы силы и насилия, подлости и коварства. Будто совсем на другой планете происходили и захваты Рима, походы Кира или Александра Македонского. Гармоничные общественные отношения, о которых будто бы говорится в «Рамаяне» («И не было там над собой не имеющих власти»), конечно же, сплошной вымысел, фикция. Столь же ненадежны и советы индийских мудрецов и философов. При таком богатстве мыслей Индия должна была бы давным-давно прийти к самой эффективной и разумной политической системе. Но и в индийской политической жизни ад вымощен благими намерениями. Похоже, целые поколения мудрецов, стремясь к подлинному знанию и совершенству, пришли к мысли об иллюзорности мирского знания и вообще всего мирского опыта. И даже «великий учитель» Гаудапада, один из наиболее почитаемых мудрецов в ранней ведантистской традиции, живший, вероятнее всего, около 500 г. н. э., не открыл нам ничего такого, что не было бы всего лишь хитрой игрой слов. Согласно его установкам, «все сущности во сне ложны» (это еще можно понять), но оказывается, что и «сущности яви, подобно сущностям во сне», также «считаются ложными». Тогда чему же верить, что брать в основу вероучений и философии? Быть может, обратиться к знанию и духу предков? Но и они «ускользают от восприятия и вывода». Мудрецы – тоже плохие помощники. «Даже тогда, когда нечто ценой огромных усилий логически выводится мудрецами, поднаторевшими в рассуждениях, оно может быть опровергнуто другими (мудрецами), еще более искусными». Тогда, может, лучше следовать собственной логике? Оказывается, и это не поможет: «тот, кто полагается на логическое рассуждение, вполне может упасть, – совсем как слепой, идущий трудной дорогой на ощупь». Одним словом, невозможно не только «совершенство для тех, кто вечно бродит среди различий», но получается: невозможно ни движение, ни постижение, ни откровение.

Индийское божество

В политике всегда должны иметь место разведка и сыск. Словно слуги бога Варуны, но уже не с небес, пусть к тебе спешат соглядатаи, «обозревая мир тысячью глаз». Даются советы, как легче добиться возмущения населения правящим режимом. Нужно делать все, чтоб народ жил хуже и хуже, а для этого надо утвердить у власти «низкого царя», ибо «низкий царь и полезен только низким». Сразу вспомнились СССР и Россия, где к власти в стране пришли подобные «низкие цари», окружившие себя людьми мелкими и низменными. Чтобы этого не было, все держи под контролем, будь бдительным и суровым, или подданные отобьются от рук и царь станет жертвой врагов («одолевается ненавидящими его»).

Человеческие жертвоприношения

Описываются и методы, с которыми враждебные ему силы могут нарушить безопасность страны. Шпионы и агенты в этом случае обычно стремятся к тому, чтобы не дать сплотиться здоровым и патриотическим силам в стране, которую их хозяева хотят уничтожить, для чего они и поощряют разногласия, вражду и ссоры. Враги подрывают единство страны, сплоченность армии, спаянность, дружбу народов. Чтобы ускорить развал, стараются привести в расстройство механизм управления государством и экономику, «привести в расстройство какое-нибудь уже налаженное дело путем создания таких условий, которые не соответствуют данному делу». Абсолютно откровенно говорится о том, как надо подкупать корыстных политиков и партии. Индусы учат: для того «чтобы завоевать расположение той партии, которую необходимо привлечь на свою сторону, следует послать ей военную помощь и деньги».

Культ змей

Следует также «разжигать страсти главарей объединений» при помощи денег или же змей-любовниц, то есть женщин-агентов, «отличающихся красотой и молодостью». Против противника или врага «Артхашастра» разрешает использовать любые средства – шантаж, подкуп, подлость, растление, интриги. Так, в конце 163-го раздела, именуемого «Война при помощи интриг», дан прямой совет: «тайные агенты должны сжигать внутренние хоромы, городские ворота и зернохранилища и убивать охранявших их людей». А затем надо заявить, что убитые и являлись виновниками поджога или преступлений. Эти средства с успехом используют во всех странах преступные элементы или же пособники бандитов. Читая подобные наставления, не приходится удивляться, что на протяжении многих веков индийские князьки и махараджи, словно демоны, расчленяли страну и вели ее к гибели.

Политический деятель Индии Неру, возможно, в чем-то прав, говоря, что в доколониальной Индии (при всей старомодности ее воспитания) уровень грамотности в XVII в. «был выше, чем в Англии и в других европейских странах», но это скорее желаемое. Подобное высказывание можно принять условно и, откровенно, в него верится с трудом. При всех наших симпатиях к индийскому народу, дебри, пещеры, джунгли Индостана – безусловно не лучшее место для прогресса цивилизации. Раскол страны обрекал ее на запустение. К примеру, в Индии в XIX в. насчитывалось 560 княжеств, возглавляемых махараджами. Правители и царьки XVII в., от Акбара до Ауренгзеба, с раджами, эмирами и магараджами, везде насаждали архаично-первобытный строй. Армии пожирали без того мизерные доходы народа (армия Великого Могола состояла из 200–300 тыс. человек). Нужды крестьян отступали на задний план перед тягой царей к роскоши и наслаждениям. К примеру, на строительство дворца Могола в Дели или Тадж-Махала ушли средства, на которые можно построить 60–90 водных каналов. Бремя простых индусов было тяжким. Прежде всего, собственники взимали с крестьян огромные суммы за пользование арендуемой землей. По законам Ману, действующим тысячу лет до новой эры, можно было брать с них половину урожая и более. В итоге у крестьян Индии оставалась едва горстка зерна для будущих посевов. Во Франции аналогичная выплата равнялась трети, в Англии и Шотландии – четверти дохода, в США – еще ниже. Грабительским был процент на денежные ссуды – от 36 до 60 процентов.

В. Верещагин. Индийский бродячий аскет

Такое прошлое не позволяет нам идеализировать систему общин в Индии и те порядки, что лежали в основе любой восточной деспотии. Однако не станем повторять фраз Бернье о превосходстве европейцев. В адрес индийских мудрецов, педагогов, ученых он бросает презрительные высказывания типа: они пускаются в пустые беседы, от которых «не пахнет философией», а от иных из них «так и несет невежеством и пустословием». Хотя Бернье признает и то, что индийский народ исключительно талантлив. Он пишет: «Было бы также напрасно искать в Дели мастерские с искусными ремесленниками. Этим город не может похвастаться не потому, что индийцы не способны успешно заниматься ремеслами. Они в них даже преуспевают, и в Индии можно видеть людей, имеющих склонность к этому делу, которые сами, без учителей и инструментов, делают очень красивые вещи. Они так ловко подражают европейским изделиям, что с трудом заметишь разницу. Даже, например, наши ружья делают здесь очень красиво и прочно. Я видел здесь такие золотые изделия, что вряд ли их исполнили бы лучше европейские золотых дел мастера. Я часто также восхищался красотой, приятными красками и тонким рисунком их картин и миниатюр. Особенно меня поразило изображение сражений Акбара, сделанное одним известным художником на щите. Говорят, что он семь лет работал над этим замечательным произведением. Отсюда видно, что индийским художникам нужны только хорошие учителя и знакомство с правилами искусства, чтобы усвоить надлежащие пропорции и уменье передавать выражение лица…» Кстати, и отношение властей к хорошим ремесленникам в Индии никак не отвечало духу прогресса. Рабочих презирали, с ними обращались грубо, за их труд платили гроши.

Чеканный сосуд из серебра – сцена из Рамаяны

В XIX в. индийский народ, по словам А. Гхоша, продолжал цепляться за эти внешние формы, за оболочку и лохмотья прошлого. Образно говоря, в век стремительного развития науки и промышленности Индия оставалась «нагим факиром». Прямое следствие этого – застой в образовании, науке, технике, бесплодие и слабость в искусстве, умственная лень, праздность и неподвижность масс. Честерфилд правильно смотрел на праздность как на самоубийство. Не очень-то понятны современному «цивилизованному гражданину» были и некоторые обычаи индусов. Европеец тогда еще не «обожествлял животных». Ему был мало понятен человек, владыка природы, что «благоговейно падает на колени перед обезьяной Ханумани и перед коровой Сабалой». Но сегодня законы защиты животных действуют во многих странах, а та же Великобритания трепетно обхаживает своих кошек и собак. Конечно, достойны были осуждения случаи жертвоприношений, самоубийств, истязаний в пылу религиозного фанатизма. Они раздирают Индию и сегодня, оставляя на ее теле кровавые раны. Уже не говоря о таких чудовищных явлениях, как существование в Индии касты безжалостных убийц-душителей, поклонявшихся многорукой богине Кали. В отношении этих крайних форм религиозного экстремизма, как и в отношении ваххабизма, можно сказать как о наиболее враждебных миру формах религиозной морали и философии. Таким образом нередко за внешне мирными и улыбчивыми обликами сект и медитациями мог скрываться страшный и губительный оскал безжалостной богини смерти – Кали.

Чернокожая богиня смерти Кали

От рук этих убийц в Индии погибло два миллиона человек. Служившие тут английские офицеры убежденно говорили: «В Индии хуже холеры и сипаев только древние секты». Невольно вспоминается одно из изречений Будды, который бросил однажды такую фразу: «Если идя по дороге встретишь своего хозяина – убей его». Символично, что эта богиня едва не привела к гибели одного из самых ярких мыслителей – Рамакришны. В конце XIX в. он был полуграмотным гуру в храме богини Кали, жрецом которой стал в 19 лет. Ромен Роллан описывал, как он, как и прочие «божьи безумцы» (монахи, пилигримы, факиры), под влиянием исступленных толп и грез чуть не наложил на себя руки. Он уходил в мрачный лес, туда, где было кладбище, и всю ночь призывал там богиню Кали. Он утратил интерес к окружающему, почти перестал спать и есть. Наконец, схватив меч, висевший в святилище богини, Рамакришна едва не покончил счеты с жизнью. Ощущения юноши описал Роллан: «…Все исчезло. Передо мной простирался океан духа, безбрежный, ослепительный. Куда бы я ни обращал взор, насколько хватало зрения, я видел вздымавшиеся огромные волны этого сияющего океана. Они яростно устремлялись на меня, с ужасающим шумом, точно готовились меня поглотить. В одно мгновение они подступили, обрушились, захватили меня… Я потерял сознание и упал… Внутри меня переливался океан несказанной радости. И до самой глубины моего существа я чувствовал присутствие божественной Матери». Чаша сия миновала.

Английские войска в Юго-Восточной Азии

Откровенно говоря, я не верю в существование «золотого века Индостана», как не верю и в «золотой век» Греции, Рима или любой иной страны, включая Россию. Не оправдывая никоим образом колониализма, признаем, что Англии (в случае с Индией) выпала судьба стать бессознательным орудием истории. История редко позволяет себе такую вольность и роскошь, как случайность при выборе судьбы нации. Несомненно, религиозно-общинная рознь, столь острая, позволила Англии захватить ее и держать в рабстве. Англия стала для Индии не только Гогом и Магогом. «Капитализм привел к империализму, – отмечал Дж. Неру, – воздействие западной капиталистической промышленности на давно сложившиеся традиционные экономические условия в странах Востока вызвало там разрушения». Тот же капитализм, несмотря на ужасные бедствия, по его словам, «заставил мир встряхнуться» и сопутствовал великому материальному прогрессу и огромному повышению уровня жизни людей. Ведь то, что им порождалось (в экономике, науке, технике, культуре, образовании), было благотворным, и не только «особенно для Запада», но прежде всего и для Востока.

Крепость на горах Раджастана

История господства англичан такова. Елизавета выдала Ост-Индийской компании хартию на право свободной торговли в Индии (1600 г.), затем они монополизировали Индию как собственное генерал-губернаторство. С чем пришла в Индию эта самая передовая держава мира, страна Шекспира и Мильтона, свобод парламента, научного Королевского общества, страна Локка, Гоббса, Ньютона, Байрона, страна самой прогрессивной промышленности? С тем же лозунгом, что когда-то провозгласил Рим. Англия правила с помощью насилия, страха и девиза времен Калигулы: «Oderint, dum metuant!» (лат. «Пусть ненавидят, лишь бы боялись»). Кстати, Англия довольно умело сохраняла там принцип «Разделяй и властвуй!». Индию раздробили на 562 государства махараджей. Княжества эти заняли четвертую часть всех индийских владений английской короны (с населением в 100 миллионов человек). Размеры их были различны – от размера небольшого поместья до масштабов Хайдарабада, площадь этого владения равнялась территории всей Италии. Властитель Хайдарабада был крупнейшим землевладельцем. Его обслуживали тысячи слуг, состояние оценивалось в 2 миллиарда долларов, а его личный поезд был украшен золотыми пластинами и покрыт броней. Князья расходовали на свои гаремы тысячи рупий. Во время празднеств фонтаны наполнялись французскими духами, а обнаженные танцовщицы изображали ему сцены из «Тысячи и одной ночи». Одним словом, эти пиршества и празднества оплачивал из своих карманов народ. При этом англичане всячески способствовали разложению высшего правящего слоя, как это они с янки делали в отношении ельцинской вороватой и пьяной камарильи (в России).

Портрет раджпутского князя (XVI в.)

Блаватская отмечает, как на ее глазах «благодаря своим английским воспитателям» уже с младых ногтей встают на путь разложения и «ранней гибели от разврата и пьянства» все эти индийские раджи. «Молодой раджа Куч-Бехарский, которого я встречаю каждое лето в Симле, в Даржелинге и на холмах миссурских, сделался теперь чистокровным англичанином; пьет шампанское бочками, одаривает всех belles de la saison – «мэм-сааб» и миси-биби, – которые ему делают великую честь провальсировать с ним, – драгоценными браслетами, колье и брошками, разоряется на спорт и кутежи, делая все это не только с согласия, но с одобрения не отходящего от него ни на шаг воспитателя, полковника Х… А ему нет еще и двадцати лет! Даже юные девицы не стыдятся принимать от него дорогие подарки. Понятно, какой будет правитель Куч-Бехарский раджа. А сломит он себе голову или допьется до чертиков, благодушные правители тотчас, под тем предлогом, что они законные опекуны, сперва заберут все управление в свои руки, а затем и аннексируют потихоньку его царство. Тепло и сыто, и приличия соблюдены». Заметьте, сколь типичны и однообразны методы подчинения и порабощения правящих элит всех зависимых стран.

Сцена из жизни англичан в Индии

Возрождения Индии не произошло. В течение двухсот лет Англия осуществляла в Индии неприкрытый грабеж, вывозя оттуда в огромных количествах золото, серебро, украшения, пряности, ткани. Шло «поедание белою породою цветных – самое тяжкое из преступлений века, самое неизгладимое» (М. Меньшиков). Одновременно с уничтожением индийской культуры британская экономика и техника неизбежно уничтожала ручной ткацкий станок и ручную прялку. В итоге Индия из экспортирующей страны стала импортирующей, попав в прямую зависимость от английских капиталов и производства (с 1818 г. по 1836 г. экспорт пряжи из Великобритании в Индию возрос в отношении 1 к 5200, с 1824 г. по 1837 г. ввоз английского муслина вырос в 64 раза). Последовало фатальное разорение индийской экономики. Погибли замечательные ремесла. За тот период население Дакки сократилось с 150 000 до 20 000 жителей (плата за превращение страны в аграрно-сырьевой придаток). Индусов вынудят, как говорят англичане о таких операциях, to take eggs for money (то есть быть обманутыми).