Речь о годовщине революции

6 ноября

Товарищи! Годовщину на­шей революции нам приходится чествовать в такой момент, когда разыгрываются са­мые крупные события международного рабочего движения и когда даже наиболее скептическим, даже наиболее сомневавшимся элементам рабочего класса и трудящихся стало очевидным, что мировая война не окончится соглашениями или насилиями ста­рого правительства и старого господствующего класса буржуазии, что она ведет не только Россию, но и весь мир ко всемирной пролетарской революции, к победе рабочих над капиталом, который залил кровью землю, и показывает после всех насилий и зверств германского империализма ту же политику со стороны англо-французского империализма, поддерживаемого Австрией и Германией.

В тот день, когда мы чествуем годовщину революции, следует бросить взгляд на тот путь, который прошла она.

Нам пришлось начинать нашу революцию в условиях не­обыкновенно трудных, в которых не будет находиться ни одна из дальнейших рабочих революций мира, и поэтому особенно важно, чтобы мы попытались осветить пройденный нами путь.

И вот, товарищи, задавая себе вопрос, что мы сделали в крупном масштабе за этот год, мы должны сказать, что сделано следующее:

от рабочего контроля, этих начальных шагов рабочего класса, от хозяйничанья всеми средствами страны мы подошли вплот­ную к созданию рабочего управления промышленностью;

от общекрестьянской борьбы за землю, от борьбы крестьян с помещиками, от борьбы, которая носила общенацио­нальный, буржуазно-демократический характер, мы пришли к тому, что в деревне вы­делились пролетарские и полупролетарские элементы, выделились те, кто трудятся, которых эксплуатируют, – и поднялись на строительство новой жизни – наиболее угнетенная часть деревни вступила в борьбу до конца с буржуазией, в том числе со своей деревенской кулацкой буржуазией.

Дальше, от первых шагов советской организации мы пришли к тому, как справедли­во заметил открывавший съезд товарищ Свердлов, что нет в России такого захолустья, где бы советская организация не упрочилась, не составляла бы цельной части Совет­ской конституции, выработанной на основе долгого опыта борьбы всех трудящихся и угнетенных.

От нашей полной беззащитности, от последней четырехлетней войны, которая оставила в массах не только ненависть угнетенных людей, но и отвращение, и страшную усталость, и измученность, которая осудила революцию на самый трудный, тяжелый период, когда мы были без­защитны перед ударами германского и австрийского империализма, – от этой безза­щитности мы пришли к могучей Красной Армии.

Наконец, самое важное, мы преодолели международное одиночество – наш единственный, но прочный союзник, – трудящиеся и угнетенные всех стран – наконец, поднялся. Вожди запад­ноевропейского пролетариата, как Либкнехт и Адлер, – вожди, которые долгими ме­сяцами каторги заплатили за свои смелые, геройские попытки поднять голос против империалистической войны, – эти вожди на свободе, потому что их заста­вила освободить венская и берлинская рабочая революция, которая растет не по дням, а по часам.

Мы не одиноки, мы стоим рука об руку, плечом к плечу с нашими международными союзниками.

Вот основное, что достигнуто за этот год.

Я позволю себе вкратце остановиться на этом пути.

Товарищи, нашим лозунгом вначале был рабочий контроль.

Мы говорили: несмотря на все обещания правительства Керенского, капитал продолжает саботировать произ­водство страны, разрушая его все дальше и дальше – первым основным шагом, который обязателен для всякого социалисти­ческого, рабочего правительства, должен быть рабочий контроль.

Мы не декретировали сразу социализма во всей нашей промышленности, потому что социализм может сло­житься и упрочиться только тогда, когда рабочий класс научится управлять, когда уп­рочится авторитет рабочих масс. Без этого социализм есть только пожелание. Поэтому мы ввели рабочий контроль, зная, что это шаг противоречивый, шаг неполный, но не­обходимо, чтобы рабочие сами взялись за великое дело строительства промышленно­сти громадной страны без эксплуататоров, против эксплуататоров, и, товарищи, кто принимал непосредственное или даже косвенное уча­стие в этом строительстве, кто пережил весь гнет и зверства старого капиталистическо­го режима, тот научился многому.

Мы знаем, что добыто мало. Мы знаем, что в стране наиболее отсталой и разоренной, где рабочему классу ставили столько препон и рогаток, чтобы научиться управлять промышленностью, – ему нужен долгий срок.

Мы считаем самым важным и ценным то, что за это управление взялись сами ра­бочие, что от рабочего контроля, который должен был оставаться хаотическим, раз­дробленным, кустарным, неполным во всех главнейших отраслях промышленности, мы подошли к рабочему управлению промышленностью в общенациональном масштабе.

Положение профессиональных союзов изменилось.

Главной задачей их стало – выдвигать своих представителей во все главки и центры, во все новые организации, которые приняли от капитализма разоренную, умышленно саботируемую промышлен­ность и взялись за нее не при помощи интеллигентских сил, (которые ставили с самого начала своей задачей использовать знание и высшее образование для того, чтобы сорвать дело социализма).

Это было необычайно трудно, но мы можем сказать – саботаж всех тяготеющих к буржуазии элементов сломлен.

Несмотря на гро­мадные препятствия, рабочим удалось сделать этот основной шаг, который подвел фундамент социализму.

Мы нисколько не преувеличиваем и не боимся сказать правду. Да, сделано мало с точки зрения достижения конца, но сделано много, необыкновенно много, с точки зрения упрочения фундамента.

Теперь вся рабочая масса, не только вожди и передовики, а действительно широчайшие слои знают, что они сами, собственной рукой строят социализм – фундамент построили, и никакая сила внутри страны не помешает довести это дело до конца.

Если по отношению к промышленности встретились такие большие трудности, то в деревне, нам пришлось проделать гораздо больше подготовительной работы.

И тот, кто наблюдал деревенскую жизнь, говорит: Октябрьская революция городов для деревни стала настоящей Ок­тябрьской революцией только летом и осенью 1918 г.

Товарищи, когда петро­градский пролетариат и солдаты петроградского гарнизона брали власть, они прекрасно знали, что для строительства в деревне встретятся большие затруднения, что здесь надо идти постепенно, что пытаться вводить декретами, общественную обработку земли было бы величайшей нелепостью, что на это могло пойти ни­чтожное число сознательных, а громадное большинство крестьян этой задачи не стави­ло. И поэтому мы ограничивались тем, что абсолютно необходимо в интересах разви­тия революции – ни в коем случае не обгонять развития масс, а дожидаться, пока из их собственного опыта, из их собственной борьбы вырастет движение вперед.

В Октябре мы ограничивались тем, что старого векового врага крестьян – помещика-крепостника, собственника латифундий, смели сразу.

Это была общекрестьянская борьба. Тут еще внутри крестьянства не было деления между пролетариатом, полупро­летариатом, беднейшей частью крестьянства и буржуазией.

Мы, социалисты, знали, что без этой борьбы социализма нет, но мы знали также, что недостаточно нашего знания, что необходимо, чтобы оно проникло в миллионы не из пропаганды, а из собственного опыта этих миллионов, и поэтому, когда все крестьянство в целом представляло се­бе переворот лишь на началах уравнительного землепользования, мы открыто сказали в нашем декрете от 26 октября 1917 года, что мы берем в основу крестьянский наказ о земле.

Мы открыто сказали, что он не соответствует нашим взглядам, зная, что идею уравнительного землепользования разделяет громадное большинство, не желая ему ничего навязывать, дожидаясь, когда крестьянство само изживет это и пой­дет дальше вперед.

Мы заявили, что мы идем с ними, как с тру­довыми товарищами, уверенные, что ход революции приведет к тем же самым выводам, к который мы пришли сами – и в результате мы видим крестьянское движение. И мы дождались и сумели подготовить наши силы.

Закон, который мы тогда приняли, исходит из общедемократических начал, из того, что объединяет богатого мужика-кулака с бедным, – ненависть к помещику, из общей идеи равенства, которая являлась, безусловно, революционной идеей против старого порядка монархии, – от этого закона мы должны были перейти к делению внутри кре­стьян.

Мы провели закон о социализации земли с общего согласия. Он был единогласно принят и нами и теми, которые не разделяли взглядов большевиков.

Мы в вопросе о том, кому владеть землею, предоставили первое место в решении этого вопроса сельскохозяйственным ком­мунам.

Мы оставили дорогу свободной для того, чтобы земледелие могло развиваться на социалистических началах, прекрасно зная, что оно тогда, в октябре 1917 года, всту­пить на эту дорогу не в состоянии.

Нашей подготовкой мы достиг­ли гигантского всемирно-исторического шага, который не сделан еще ни в одном из самых демократических, республиканских государств. Этот шаг нынешним летом сде­лан был всей массой крестьянства, даже в наиболее захолустных русских деревнях.

Ко­гда дело дошло до продовольственных неурядиц, до голода, когда вследствие старого наследия и проклятых четырех лет войны, когда усилиями контрреволюции и граждан­ской войны был отнят самый хлебный район, когда голод грозил опасностью городам, – тогда единственный и вернейший, прочный оплот нашей власти, передовой рабочий городов и промышленных районов, двинулся объединенно в деревню.

Клевещут те, которые говорят, что рабочие двинулись, чтобы вне­сти вооруженную борьбу между рабочими и крестьянами. Эту клевету опровергают со­бытия.

Они шли для того, чтобы дать отпор эксплуататорским элементам деревни – кулакам, которые нажили неслыханные богатства на спекуляции хлебом в то время, ко­гда народ умирал с голоду.

Они шли на помощь трудящейся бедноте, большинству де­ревень, и что они шли не напрасно, что они протягивали руку союза, что их подготови­тельная работа слилась с массой, – это полностью показал июль, июльский кризис, ко­гда кулацкое восстание пробежало по всей России.

Июльский кризис закончился тем, что в деревнях повсюду поднялись трудовые эксплуатируемые элементы, поднялись вместе с пролетариатом городов.

Сегодня т. Зиновьев сообщал мне по телефону, что в Питере областной съезд комитетов бедноты достиг 18 000 человек и что там господствует необыкновенный энтузиазм и воодушевление.

Во всей России поднялась деревенская беднота, она увидела борьбу с кулаками на собственном опыте, увидела, что для того, чтобы обеспечить продовольствие в городе, чтобы восстановить товарообмен, без которого деревня жить не может, нельзя идти вместе с деревенской буржуазией и с кулаками. Нужно организоваться отдельно. И нами теперь сделан пер­вый и величайший шаг социалистической революции в деревне.

И вот деревенское хозяйство, деревенская беднота, сплачиваясь со своими вождями, с городскими рабочими, дает только теперь окончательный и прочный фундамент для действительного социалистического строительства.

Только теперь социалистическое строительство начнется в деревнях.

Только теперь образуются Советы и хозяйства, которые планомерно стремятся к общественной обработке земли в крупном размере, к использованию знаний, науки и техники.

Тут еще более трудная работа, чем в промышленности. Тут еще больше ошибок дела­ется нашими местными комитетами и Советами на местах. На ошибках они учатся. Мы не боимся ошибок, когда их делают массы, сознательно относящиеся к строительству, потому что мы полагаемся только на собственный опыт и на собственное приложение рук.

И вот величайший переворот, который в такое короткое время привел нас к социализму в деревне, показывает, что вся эта борьба увенчалась успехом.

Те победы, которые мы летом одерживали над чехословаками, доказывают, что перелом наступил и что самая трудная задача – задача создания сознательной социалистической организованной массы после четырехлетней мучительной войны, – эта задача достигнута.

Мы говорим: мы растем, Советская республика растет!

Дело пролетарской револю­ции растет скорее, чем приближаются силы империалистов. Мы полны надежды и уве­ренности, что мы защищаем интересы не только русской социалистической революции, но мы ведем войну, защищая всемирную социалистическую революцию.

Наши надеж­ды на победу растут быстрей, потому что растет сознание наших рабочих. Мы знаем, что звери империализма еще сильнее нас, они могут еще нам и нашей стране причинить массу насилий, зверств и мучений, но они не могут победить международную революцию.

Они полны дикой ненависти, и поэтому мы говорим себе – каждый рабочий и крестьянин России исполнит свой долг и пойдет уми­рать, если это требуется в интересах защиты революции.

Мы говорим – какие бы бедствия ни накликали еще империалисты, они этим себя не спасут.

Импе­риализм погибнет, а международная социалистическая революция, несмотря ни на что, победит!

(Бурные аплодисменты, переходящие в долго не смолкающую овацию.)