Политический состав ІІ Думы

Исход выборов в Думу характеризует различные классы и их силу.

Избирательное право в России – непрямое и неравное. Как, однако, при таких обстоятельствах, стало возможным, что новая Дума вышла гораздо оппозиционней и революционней, чем первая?

Для ответа на этот вопрос нужно, прежде всего, рассмотреть данные относительно распределения выборщиков по отдельным партиям.

Рабочая курия избирает даже в провинции и, прежде всего, конечно, в больших городах почти без исключения левых, (96,5%).

Из 140 левых выборщиков рабочей курии – 84 социал-демократа, 52 левых без точного обозначения (по большей части тоже социал-демократы) и 4 соц.-революционера[qqqqq].

Таким образом русская социал-демократия, несмотря на лживые утверждения либералов, которым хочется представить ее как партию революционной интеллигенции, – настоящая рабочая партия.

В крестьянской курии сразу выступает удивительная несоразмерность: среди крестьян-выборщиков 33,8% принадлежат к правым, тогда как среди думских депутатов, которые избраны теми же выборщиками, только 7,5% правых. Яс­но, что выборщики от крестьян только называли себя правыми, чтобы избежать правительственных репрессий.

Мы видим, что крестьянская курия вслед за рабочей курией образует самую левую группу. Крестьяне выбрали лишь 7,5% правых и 67,95% левее либералов! Крестьянин в России большей частью настроен революционно, – таков урок выборов во вторую Думу.

Это – факт большой важности, потому что он доказывает, что революция в России далеко еще не достигла своего конца. Пока не удовлетворены требования крестьянина, пока он не успокоился, революция должна продолжаться^[rrrrr].

Буржуазно-демократическое революционное сознание крестьянства находит партийно-политическое выражение в партиях трудовиков, социалистов-революционеров и народных социалистов. Это – революционные партии, но не в социалистическом, а в бур­жуазно-демократическом смысле этого слова.

Из 53 думских депутатов от крестьянской курии 24 принадлежат к этим крестьянским демократам (10 левых, 10 трудовиков, 4 с-р.), несомненно, что из 10 прогрессистов и 3 беспартийных, которые избраны от крестьян, большинство принадлежит к трудовикам.

Мы говорим: несомненно, потому что после первой Думы трудовиков безжалостно преследовали, и крестьяне достаточно осторожны, чтобы не называть себя трудовиками, хотя фактически они в Думе голосуют вместе с трудовиками[sssss].

В городской курии нужно проводить различие между большими и малыми городами.

В малых городах политические противоречия между отдельными классами не так сильно выражены, нет больших масс пролетариата и правые здесь слабее.

В мелких городах городская (т.е. буржуазная) курия гораздо сильнее пропитана левыми элементами чем к крупных.

В больших городах беспартийных выборщиков совершенно нет, количество неопределенных «прогрессистов» со­вершенно ничтожно, зато правые сильнее, а левые слабее (среди избирателей-нерабочих, рабочие отнесенны к рабочей курии).

Мелкая буржуазия здесь гораздо малочисленнее, чем в не­больших городах. Преобладает крупная промышленность: она представлена частью правыми, частью либералами[ttttt]. Буржуазии поворачивает вправо, чувствуя испуг перед самостоятельностью и силой пролетариата.

В тесной связи с этим вопросом находятся основные разногласия русских социал-демократов.

Одно крыло («меньшевики») считает кадетов и либералов за прогрессивную городскую буржуазию в противоположность отсталой деревенской мелкой буржуазии (трудовикам). Отсюда следует, что буржуазия признается за движущую силу революции, и провозглашается политика поддержки кадетов.

Другое крыло («большевики») считает либералов за представителей крупной индуст­рии, которые из страха перед пролетариатом стремятся к возможно скорейшему окон­чанию революции, идут на компромиссы с реакцией.

Трудовиков это крыло считает за революционную мелкобуржуазную демократию и держится мнения, что они склонны занять радикальную позицию в важнейшем для крестьянства земельном вопросе, – конфискации крупного землевладения.

Отсюда вытекает тактика большевиков. Они отвергают поддержку пре­дательской либеральной буржуазии, т.е. кадетов, и стараются высвободить демократи­ческую мелкую буржуазию из-под влияния либералов, они хотят оторвать крестьянина и городского мелкого буржуа от либералов и вести их за пролетариатом, как авангардом, на революционную борьбу.

Русская революция по своему социально-экономическому содержанию – буржуазная революция, но ее движущая сила, однако, не либеральная буржуазия, а пролетариат и демократическое крестьянство. Победа ре­волюции возможна лишь посредством революционно-демократической диктатуры про­летариата и крестьянства.

Во время выборов во вторую Думу разгорелась ожесточенная борьба между меньшевиками и большевиками, по вопросу, заключать блок с кадетами или против кадетов с трудовиками.

Меньшевики опасались победы на выборах черных из-за раскола голосов левых и либера­лов.

Большевики объявили эту опасность выдумкой либералов, у которых была лишь цель привлечь мелкобуржуазную и пролетарскую демократию под крылышко буржуаз­ного либерализма.

По данным статистика Смирнова^[uuuuu], в 22 больших городах на монархистов падает 17 000 голосов, на октябристов – 34 500, на кадетов – 74 000 и на левый блок – 41 000^[vvvvv].

Цифры доказывают, что сумма голосов левых и кадетов более чем вдвое превышает соединенные голоса октябристов и монархистов – черносотенная угроза была обманчивым пугалом со стороны либералов, которые много говорили об опасности справа, хотя в действительности боялись «левой опасности» (выражение, которое мы заимствуем из кадетского органа «Речь»).

Эти цифры, а также и данные относительно общего состава второй Думы доказывают, что действительный политический смысл блоков соц.-демократов и кадетов состоит вовсе не в устранении «черной» опасности, а в уничтожении самостоятельной политики рабочего класса, в его подчине­нии гегемонии либералов.

Суть спора между обоими крыльями русской социал-демократии лежит в решении, признавать ли гегемонию либералов, или стремиться к гегемонии рабочего класса в буржуазной революции.

То, что левые при первом соглашении социал-демократов и трудови­ков против кадетов в 22 городах при неслыханных трудностях, какие встречала агита­ция, завоевали 41 000 голосов, т.е. превзошли октябристов и получили более половины голосов либералов, служит для доказательством, что демократическая мелкая буржуазия в городах идет за кадетами больше в силу привычки и ухищрений либералов, чем из-за вражды этих слоев к революции.

Переходим теперь к последней курии, к землевладельческой. Здесь мы находим ярко выраженное преобладание правых – 70,9% выборщиков.

Отвращение крупного землевладельца к революции и его поворот в сторону контрреволюции под влиянием борьбы крестьянина за землю – совершенно неизбежны. Только рабочие и революционно-демократическое крестьянство могут завершить буржуазную революцию.

Мы видим, что в России классовая структура различных партий выступает с необычайной ясностью.

Крупные землевладельцы принадлежат к черносотенцам, монархистам и октябристам.

Крупная промышленность представлена октябристами и либералами.

По приемам хозяйничанья помещики в России распадаются два типа:

которые ведут хозяйство еще полуфеодальными способами при помощи скота и инвентаря крестьян (крестьянин закабален помещиком),

и тех, кто уже ввели современные капиталистические формы хозяйствования. Среди них – немало либералов.

Городская мелкая буржуазия представлена либералами и трудови­ками.

Крестьянская мелкая буржуазия – трудовиками и особенно их левым крылом, – социалистами-революционерами.

Пролетариат представяет социал-демократия.

При очевидной отсталости капиталистического развития России, это выпуклое выступление партийных группировок согласно с классовым строением общества объясняется только бурным революционным настроением эпохи, когда партии образуются гораздо быстрее и когда классовое самосознание растет и отчеканивается бесконечно быстрее, чем в эпохи застоя или так называемого мирного прогресса.