Политическое положение и задачи рабочего класса

После разгона Думы правительство сдерживало возмущение страны только военным террором: усиленные и чрезвычайные охраны, аресты без конца, военно-полевые суды[112], карательные экспедиции.

Правительство испытывало свою силу военным подавлением освободительно­го движения.

Военной силы беспощадного подавления до сих пор хватило, толь­ко на то, чтобы посредством сенатских разъяснений[113] отнять, вопреки закону, избирательное право у десятков тысяч рабочих, неимущих крестьян, железнодорож­ников.

Финансовые затруднения правительства чрезвычайно усилились. Займа пока не удается добыть. Грозит неминуемое банкротство.

Внутри страны правительство не может опереться ни на одну партию, колеблясь между шайками хулиганов (истинно рус­ские люди) и октябристами. Вполне спеться оно не смогло даже с октябристами.

При таких условиях начинается избирательная кампания во вторую Думу.

Обыва­тель запуган. На него удручающе повлияли военно-полевые суды.

Он находится под впечатлением правительственного хвастовства, что Дума будет послушной.

Он поддается настроению и готов простить все ошибки кадетам, готов выбросить за борт все, чему его научила первая Дума, и голосовать за кадета, лишь бы не прошел черносотенец.

Со стороны обывателя такое поведение понятно. Обыватель никогда не руководится твердым миросозерцанием, принципами цельной партийной тактики.

Он всегда плывет по течению, слепо отдаваясь настроению.

Он не может рассуждать иначе, как противопоставляя черной сотне самую скромную из оппозиционных партий.

Он не в состоянии самостоятельно обдумать опыт первой Думы.

Но то, что естественно для обывателя, непростительно для партийного человека и совсем уже неприлично для социал-демократа.

Социал-демократ, член рабочей партии, не может опускаться до обыватель­щины.

Он должен дать себе ясный отчет в том, какие действительные общественные силы ведут борьбу, какое действительное значение имеет Дума и господство­вавшая в первой Думе партия кадетов.

Кто рассуждает о современной политике пролетариата, не обдумав всех этих вопросов, тот никогда не может прийти к сколько-нибудь верным выводам.

За что идет теперь борьба в России?

За свободу, т.е. за власть народных представителей, а не старого правительства.

За землю для крестьян.

Правительство всеми силами борет­ся против этого, отстаивает свою власть, свою землю (ибо самые богатые помещики принадлежат к числу самых знатных и наиболее высокопоставленных лиц в государстве).

Правительство имеет против себя рабочих и массу крестьянской и городской бедноты, о которой не к чему говорить отдельно, ибо у нее нет особых интересов, отличных от основных интересов пролетариата и крестьян­ства.

Как относятся к борьбе высшие классы, помещики и буржуазия?

Сначала, до 17-го октября[114], большая часть были либеральны, т.е. сочувствовали свободе, даже помога­ли борьбе рабочих.

Буржуазия была недовольна самодержавным поряд­ком управления и требовала для себя участия в государственных делах.

Буржуазия называла себя демократичной, т.е. стоящей за народную свободу, чтобы найти под­держку в народе своим стремлениям.

Но после 17-го октября буржуазия удовлетвори­лась тем, что получено, т.е. участием помещиков и капиталистов в государственных делах и обещаниями свободы со стороны уцелевшей старой власти.

Буржуазия испуга­лась самостоятельной борьбы пролетариата и крестьянства, провозгласив: довольно революции!

До 17-го октября была одна широкая либерально-буржуазная партия земцев, после 17-го октября участники земских съездов раскололись:

Дельцы-капиталисты и крепостники-поме­щики ушли в партию октябристов, т.е. прямо перешли на сторону правительства.

Дру­гая часть – буржуазная интеллигенция об­разовали партию к.-д. (конституционалистов-демократов). Эта партия тоже повернула против революции, тоже испугалась рабочей борьбы, тоже провозгласила: довольно! Но она хотела и хочет прекратить борьбу более тонкими средствами, маленькими уступками народу, выкупом для крестьян и т.п.

Партия кадетов обещала народу свободу и крестьянам землю, если народ выберет кадетов в Думу.

Социал-демократы понимали, что это обман народа, и потому бойкотировали Думу.

Но темные крестьяне и запуганные обыватели все же провели в Думу кадетов. Кадеты, вместо борьбы за свободу, стали из Думы звать народ к успокоению, а сами добиваться назначения в царские министры.

Но Думу разогнали за неугодные речи, за то, что социал-демократы и более смелые депутаты обращались к народу с думской трибуны и звали его на борьбу.

Теперь даже самые слепые или темные люди должны понять, какова партия кадетов. Это партия не народных борцов, а буржуазных посредников-торгашей.

Рабочие и сознательные крестьяне толь­ко тогда смогут добиться своих целей, когда масса перестанет верить в партию к.-д., когда масса поймет необходимость самостоятельной борьбы. Поэтому голосовать за кадетов и проповедовать такое голосова­ние значит ослаблять сознание масс, их сплоченность и готовность к борьбе.

Перед сознательными рабочими встает теперь совсем иная задача.

Против обывательской растерянности и безыдейности они должны выступить с последовательной, выдержанной, стройной, социалистической проповедью в избирательной кампании.

Ближайшая задача сознательных рабочих разъяснить всей массе пролетариата и всем передовым представителям крестьянства, какова действительная борьба, каково дейст­вительное положение разных классов в этой борьбе.

Рабочие больше всех классов пошли вперед за время нашей революции. Они все в массе тянут теперь к социал-демократии. Здесь более усиленная, более широкая работа, конечно, необходима, но она уже направляется по торному пути. Всего важнее и всего труднее работа в крестьянстве.

Крестьяне, это класс мелких хозяйчиков. Класс этот поставлен в гораздо менее выгодные условия борьбы за свободу и социализм, чем рабочие.

Крестьяне не объединены вместе крупными пред­приятиями, а раздроблены мелким, обособленным хозяйничаньем.

Крестьяне не видят перед собой такого открытого, явного, единого врага, как рабочие – капиталиста.

Кре­стьяне сами отчасти хозяева и собственники, поэтому они всегда тянутся за буржуази­ей, хотят подражать ей, мечтают о развитии и укреплении своей мелкой собственности, а не об общей борьбе рабочего класса с классом капиталистов.

Вот почему вся масса крестьянской бедноты всегда и во всех странах оказывалась менее устойчивой в борьбе за свободу и социализм, чем рабочие.

Вот почему и у нас в России крестьянские депутаты в Думе (трудовики) не сумели еще, несмотря на все уроки кадетского предательства, отделаться от влияния либеральной буржуазии, от ее взглядов, от ее предрассудков, от ее приемов в политике, – приемов, якобы хитрых, тонких, состоящих из красивых «маневров», а на деле глупых, праздных и позорных для всякого истинного борца.

Сознательные рабочие! Пользуйтесь избирательной кампанией, чтобы вполне раскрыть глаза народу!

Не поддавайтесь убеждениям слабых и неустойчивых людей, которые зовут вас к составлению общих списков с кадетами, к затемнению сознания масс посредством общих лозунгов с кадетами.

Относитесь критически к ходячим крикам, воплям и страхам насчет черносотенной опасности.

Действи­тельная и коренная опасность для русской революции, это – неразвитость массы кре­стьянства, нестойкость его в борьбе, непонимание им всей пустоты и всего предательства буржуазного либерализма.

Боритесь с этой опасностью, говорите всю правду от­крыто и до конца всей народной массе, этим вы отвлечете ее от пустозвонов кадетов и привлечете к поддержке социал-демократии.

Этим и только этим вы можете побороть действительную черносотенную опасность.

И никакие сенатские разъяснения, никакие казни, никакие аресты не отнимут у народа такой работы, работы повышения гражданского и классового сознания масс, работы по организации их во имя самостоятельных, а не либерально-буржуазных задач борьбы.

Мы подошли к гвоздю вопроса о современной с.-д. тактике.

Совсем не в том теперь суть вопроса, участвовать ли вообще в выборах. Сказать тут: «да» или «нет» значит еще ровно ничего не сказать о коренной задаче момента. Политическое положение в августе 1906 г. по внешности похоже на положение в августе 1905 года, но за это время сделан громадный шаг вперед: гораздо точнее определены силы сражающихся и формы борьбы.

План правительства ясен. Оно совершенно правильно рассчитало, определив срок созыва Думы и не определив, вопреки закону, срока выборов. Правительство не хочет связывать себе рук и раскрывать своих карт. Во-1-х, оно выигрывает время для размышления об изменении избирательного закона. Во-2-х, – и это главное – правительство хочет назначить новые выборы тогда и в такой форме, чтобы раздробить и обессилить начинающееся восстание.

Правительство рассуждает пра­вильно: если все будет спокойно, хватит силы, мы вовсе не созовем Думы или вернемся к законам Булыгина[115] (сразу удовлетворим желания Союза русского народа[116] и тому подобных «истиннорусских» партий черносотенцев). А если будет сильное движение, можно будет попытаться раздро­бить его, назначив временно выборы, отманив этими выборами тех или иных трусов или простачков от прямой революционной борьбы. Рептилии нашей печати пробалты­ваются уже насчет таких планов в «сферах».

Рассмотрим, какой из этих «курсов» правительственной политики вероятнее.

За сохранение избирательного закона 11-го декабря говорит конституционная «законность», политическая осторожность, лояльность. Как видите, это все «идеальные» со­ображения, на которые плевать привыкли Романовы и Победоносцевы. Да и смешно, в самом деле, думать, что подобными соображениями станут руководиться с ног до голо­вы покрытые кровью и грязью люди, отстаивающие в последней, отчаянной борьбе свои рабовладельческие права. Смешно думать, чтобы царскую шайку смущала «законность», когда шайка не смущалась ни изданием того же закона 11-го декабря[117], закона 20 февраля и т.д., не смущается и теперешним сплошным надругательством над «законом». Нет, все эти доводы мизерны!

Мнение Европы? Необходимость получить заем? Эта необходимость – самая настоятельная. И европейский капитал даст деньги лишь под гарантией «порядка». Но какой это «порядок», – капиталу безразлично, и даже порядок кладбища для него симпатичнее. А ведь вторая кадетская (или, боже упаси, более левая!) Дума обещает новые финансовые разоблачения, новый «беспорядок»! Нет, именно с точки зрения европейского займа правительству есть расчет отменить теперешний избирательный закон, чтобы обеспечить черносотенную Думу и принятие ею всех и всяческих займов[hhhhh].

Революционеры учатся у опыта революции, но и самодержавие тоже учится у него и учится очень внимательно. Надежды на более правый состав Думы при существующем избирательном законе совершенно ничтожны, это все видят. Время созыва второй Ду­мы падает как раз на конец зимы, когда голод, безработица, нужда широких народных масс достигают обыкновенно особого обострения. Партии, стоящие левее кадетов, не­сомненно, теперь будут гораздо менее склонны, чем прежде, идти на поводу у либе­рально-монархической буржуазии, гораздо более будут способны к самостоятельным, решительным и активным политическим действиям.

Нет! Мы не должны делать себе иллюзий, представлять врага совсем уже неумным, не­догадливым, неосмотрительным. Мы не должны сомневаться в том, что «богатыри мысли и дела» черносотенного правительства напрягают теперь все усилия к тому, что­бы сделать невозможным повторение опыта кадетской Думы.

Разгон Думы показал правительству, что немедленного восстания, широкого и всенародного не произошло. Подготовленный в тиши и в тайне государствен­ный переворот понравился «сферам». Они находятся под сильнейшим впечатлением того, что им кажется удачным и смелым натиском на революцию. Они не могут не помышлять о повторении такого же натиска заранее, в виде предупреждения «нового обострения революционного кризиса». Царские придворные – люди военные. Перейти в наступление, взять в свои руки инициативу военных действий, – преимущество такой тактики они превосходно понимают. Бояться восстания? Но в той или иной мере оно неизбежно – рабочие забастовки, военные и крестьянские восстания доказа­ли это в течение целого года. Вторая кадетская Дума создаст еще более выгодную для народа ситуацию для восстания: окончательный провал политики «военно-полевого либерализма», утомление населения репрессиями и т.д. Если «новое обострение революционного кризиса» неизбежно, то мы должны напасть первые, – так рассужда­ет Игнатьев. И он нападет, – царь отменит накануне выборов избира­тельный закон 11-го декабря и издаст новый закон, обеспечивающий черносотенный состав Думы.

Мы не имеем претензии быть пророками и учесть все возможные исходы из теперешнего, очень сложного политического положения. Но социал-демократия обязана строго взвешивать тенденции всех действующих в политике сил, чтобы разумно направлять свою тактику. Такое взвешивание приводит к непреклонному выводу:

Рабочие! будьте готовы к тому, что правительство введет ко времени выборов черносотенный избирательный закон!

Крестьяне! знайте, что правительство обдумывает план из­менить порядки выборов так, чтобы крестьянские депутаты, чтобы трудовики не могли попасть в Думу!

Мы не должны позволить правительству захватить себя врасплох.

Мы должны повести самую энергичную агитацию в массах с разъяснением грозящей опасности.

Мы должны рассеивать наивную веру в прочность избирательного закона, как «конституционного» учреждения.

Мы должны разрушать конституционные иллюзии.

Мы должны всеми силами развивать сознание того, что обост­ряющийся кризис – не парламентский, не конституционный, а революцион­ный кризис, который решит только сила, который распутает только победоносное воо­руженное восстание.

Либеральные тупицы до такой степени не понимают по­ложения, что сами лезут в расставляемые правительством сети. Они из кожи лезут, «доказывая» необходимость Думы.

Либеральные буржуа верны себе – интересы буржуазии требуют не свержения старой власти, а лишь ослабления ее и назначе­ния либерального министерства.

Интересы пролетариата требуют полного свержения старой, царской власти и созыва полновластного учредительного собрания.

Его интересы требуют самого активного вмешательства в определение крестьянского настроения, в выбор самых решительных форм борьбы и наилучшего момента для нее.

Мы ни в каком случае не должны ни сни­мать, ни затушевывать лозунга: созыв учредительного собрания революционным пу­тем, т.е. через посредство временного революционного правительства. Мы должны все усилия направить на выяснение условий восстания, – соединения его со стачечной борьбой, сплочения и подготовки всех революционных сил для этой цели и т.д.

Мы должны позаботиться о том, чтобы правительству ни в каком случае не удалось ни раздробить, ни остановить, ни ослабить начинающегося восстания посредством назначения выборов.

В этом отно­шении для нас безусловно обязательны уроки кадетской Думы, состоящие в том, что думская кампания есть подчиненная, второстепенная форма борь­бы, главной же формой остаются революционные движения широких народных масс.

Подведем итоги.

Надо учесть опыт кадетской Думы и распространить в массах ее уроки.

Надо доказывать «непригодность» Думы, необходимость учредительного собрания, шаткость кадетов, требовать высвобождения трудовиков из-под ига кадетов, под­держивать первых против вторых.

Надо сразу признать необходимость избирательного соглашения с.-д. и трудовиков на случай новых выборов.

Надо всеми силами противодействовать плану правительства раздробить восстание посредством назначения выборов.

Поддерживая с еще большей силой свои испытанные революционные лозунги, социал-демократия должна прило­жить все усилия, чтобы сплотить теснее все революционные элементы и классы, чтобы превратить вероятный в ближайшем будущем подъем во всенародное вооруженное восстание против царского правительства.

Отсюда вывод. Смешно было бы закрывать глаза на действительность. Теперь как раз наступило время, когда революционные с.-д. должны перестать быть бойкотистами.

Мы не откажемся пойти во вторую Думу, когда (или: «если») она будет созываться.

Мы не откажемся использовать эту арену борьбы, отнюдь не преувеличивая ее скромного значения, а, напротив, всецело подчиняя ее, на основании данного историей опыта, другого рода борьбе – стачке, восстанию и т.п^[iiiii].

Мы постановим что в случае выборов необходимо избирательное со­глашение на несколько недель с трудовиками. И мы разобьем тогда кадетов наголову.