Земельный вопрос

Вопрос о земле обсуждается в Думе. Выступают два главных решения этого вопроса: решение кадетов и решение «трудовиков», т.е. крестьянских депутатов.

Буржуазные партии стремятся использовать и подчинить себе крестьянское движение – одни (социал-революционеры) в целях утопического мещанского социализма, другие (к.-д.) с целью сохранить крупное частное землевладение и, в то же время, удовлетворяя частичными ус­тупками собственнические инстинкты крестьянства, ослабить революционное движе­ние.

Кадеты – партия полупомещичья. В ней много либеральных помещиков. Она старается отстоять интересы помещи­ков, идя лишь на неизбежные уступки крестьянам.

Кадеты стараются оградить, на­сколько возможно, крупное частное землевладение, не соглашаясь на полное отчужде­ние всех помещичьих земель в пользу крестьянства[104].

Отстаивая выкуп крестьянами зем­ли, т.е. покупку крестьянами помещичьих земель чрез посредство государства, кадеты стремятся к превращению верхов крестьянства в «партию порядка»[aaaaa].

Состоятельный крестьянин, выкупающий землю, станет маленьким помещиком, и его переход на сторону старой, помещичье-чиновничьей, власти будет особенно легок и прочен.

Поэтому кадетская партия защищает меры, ослабляющие революционное движение, т.е. борьбу за свободу.

Теперь рассмотрим, как решают вопрос о земле «трудовики» или крестьянские депутаты в Думе.

Крестьянские депутаты в первой Думе стали сразу отделяться в особую политическую группу, и земельный проект «104-х[105]« явился главной и основной платформой всего российского крестьянства, выступающего как сознательная общественная сила.

Высказываясь за национализацию земли, трудовики очень ясно обнаруживают «эгоистические и индивидуалистические» стремления мелких земледельцев.

Проект «104-х» есть не что иное, как платформа борьбы за превращение состоятельной части закабаленного крестьянства в свободное фермерство[bbbbb].

Отмена собственности на надельные земли является условием создания свободного, соответствующего новым капиталистическим условиям, крестьянского хозяйства, это вполне отчетливо сознают сами крестьяне.

Г-н Громан, подробно и точно описывающий прения на крестьянских съездах, приводит следующее замечательное мнение крестьянина:

«При обсуждении вопроса о выкупе один делегат, не встретив возражений по существу, сказал:

«го­ворили, что без выкупа пострадают многие из крестьян, которые купили землю на трудовые деньги. Та­ких мало, и земли у них не много, они все равно получат землю при разверстке».

Вот где источник го­товности отказаться от права собственности на землю».

Новая разверстка всей земли, и помещичьей и на­дельной, не может уменьшить землевладения 99% крестьянства – бояться ее нечего. А нужна она потому, что даст возможность настоящим, заправским хозяевам составить свое землепользование соответственно требованиям капитализма, не подчиняясь средневековым отношениям распределения надельной собственности.

Итак, крестьяне ясно и решительно высказались против старой общины за вольные товарищества и за землепользование отдельных лиц.

Крестьянская масса тре­бует земли стихийно, у крестьянина есть только вполне назревшее, выстраданное, закаленное долгими годами угнетения, требование обновить, укрепить, упрочить, рас­ширить мелкое земледелие, сделать его господствующим, и только.

Крестьянину рису­ется только переход помещичьих латифундий в его руки; крестьянин облекает смутную идею единства всех крестьян, как массы, в этой борьбе словами о народной собствен­ности на землю.

Крестьянином руководит инстинкт хозяина, которому мешает беско­нечное раздробление современных форм средневекового землевладения и невозмож­ность построить обработку земли соответственно «хозяйским» требованиям, если вся эта средневековая пестрота землевладения сохранится.

Экономическая необ­ходимость уничтожить убрать вон помещика, «разгородить» земли, укрепить мелкое хозяйство, заменить «неравенство» (помещичьи латифундии) «равенством, братством, свободой» – вот чем ис­черпывается, на девять десятых, народническая идеология – нового уклада общественно-экономических отношений, народник себе не представляет.

Для народника переживаемый аграрный переворот есть переход от крепостничества, неравенства, угнетения вообще – к равенству и свободе, и только.

Это – типичная ограниченность буржуазного революционера, не видящего капиталистиче­ских свойств созидаемого им нового общества.

Разумеется, интересы пролетариата требуют поддержки мер, которые содействуют переходу земледелия в России из рук крепостников-помещиков и закабаленных, задавленных темнотой, нуждой и рутиной земледельцев в руки фермеров.

Свой проект решения земельного вопроса предложили и эсеры он напечатан в их газете: «Народный Вестник» (№ 9). Это – закон об уничто­жении всякой частной собственности на землю и о «всеобщем уравнительном пользо­вании землею».

Почему хотят «серые» ввести уравнительное пользование землей?

По­тому, что они хотят уничтожить разницу между богатыми и бедными.

Это желание социалистическое. Все социалисты хотят этого. Но социализм бывает разный, есть даже на свете поповский социализм, есть социализм мещанский, есть социализм пролетарский.

Мещанский социализм есть мечтание мелкого хозяйчика о том, как бы уничтожить различие между богатыми и бедными.

Мещанский социализм полагает, что можно всех людей сделать «уравнительными» хозяйчиками, не бедными и не богатыми.

Мещан­ский социализм пишет проекты законов о всеобщем уравнительном пользовании зем­лей.

На самом же деле нельзя уничтожить нищету и бедность таким образом, как хочет это сделать мелкий хозяйчик.

Не может быть уравнительного пользования землей, пока есть на свете власть денег, власть капитала.

Никакие законы в мире не в силах будут уничтожить неравенство и эксплуатацию, пока остается хозяйство на рынок, пока держится власть денег и сила капитала.

Только устройство крупного общественного, планомерного хозяйства, при передаче собственности на все земли, фабрики, орудия рабочему классу, в состоянии положить конец всякой эксплуатации.

В этом отношении необходимо особенно подчеркнуть тот факт, что «социализм» социалистов-революционеров потерпел самый сильный удар при первом же выступлении крестьян на открытую всероссийскую политическую арену с самостоятельной земельной про­граммой. За эсеровский проект социализации земли (проект «33-х»[106]) высказалось меньшинство передовых крестьянских депутатов. Громадное большинство оказалось на стороне 104-х.

Сознательный пролетариат всеми силами поддерживает крестьянскую борьбу за всю землю и за полную свободу, но он предостерегает крестьян от всяких ложных надежд.

Крестьяне могут, при помощи пролетариата, сбросить с себя всю власть помещиков, могут совершенно положить конец помещичьему землевладению и помещичье-чиновничьему государству.

Крестьяне могут даже уничтожить частную собственность на землю вообще.

Все эти меры принесут громадную пользу и крестьянству, и рабо­чему классу, и всему народу. Интересы рабочего класса требуют самой дружной под­держки крестьянской борьбы.

Но самое полное свержение власти помещиков и чинов­ников нисколько не подорвет власти капитала. Только в таком обществе, где не будет помещичьей и чиновничьей власти, решится последняя великая борьба между пролетариатом и буржуазией, борьба за социалисти­ческое устройство.

Вот почему социал-демократы решительно борются с предательской программой кадетов и предостерегают крестьян от ложных надежд на «уравнительность».

Чтобы добиться успеха в настоящей борьбе за землю и за волю, крестьяне должны действовать совершенно самостоятельно и независимо от кадетов.

Крестьяне не должны увле­каться разбором всяких проектов земельного устройства. Пока власть остается у старо­го самодержавного, помещичье-чиновничьего правительства, все эти проекты о «тру­довых нормах», об «уравнительности» и пр. – пустое и праздное занятие.

«Проекты земельного устройства» не облегчают крестьянам по­нимание того, как добиться земли, а скорее затрудняют правильное понимание дела. Эти проекты загромождают вопрос о старой власти чиновничьего правительства мелкими, ничтожными канцелярскими выдумками. Эти проекты засоряют головы мечтаниями о добром начальстве, когда на деле остается со всем его безграничным насилием старое дикое начальство.

Бросьте игру в бумажные «проекты земельного устройства», господа, – крестьяне устроятся легко с землей, когда не будет помехи старой власти, – обратите лучше все внимание на борьбу крестьян за полное устранение всякой такой помехи.

Вопрос о земле особенно легко запутать и затемнить. Легко представить дело так, что крестьяне, конечно, должны получить землю в надел, но если наделять землей будут опять чиновники, если всякими «мировыми посредниками» окажутся снова либеральные помещики, если «скромные размеры» выкупа определит старая самодержавная власть, тогда вместо пользы для крестьян получится опять объегоривание крестьян, как и в 1861 году, получится новая петля на шею крестьянам.

Созна­тельные рабочие должны поэтому чрезвычайно энергично разъяснять крестьянам, что в вопросе о земле они должны быть в особенности осторожны и недоверчивы. Вопрос о выкупе за землю и вопрос о той власти, которая будет производить «наделение» зем­лей, приобретают громадную важность. На вопросе о выкупе можно сразу и безошибочно определить, кто стоит за крестьян и кто за помещиков, а также и то, кто пытается перебегать от одной стороны к другой. Русский кре­стьянин знает, – ах, как знает! – что это за штука выкуп. Интересы крестьян и интере­сы помещиков размежевываются на этом вопросе великолепно.

Чиновничье правительство, разумеется, и слышать ничего не хочет даже о кадетской аграрной реформе. Чиновничье правительство, во главе которого стоят самые богатые помещики-чиновники, владеющие сплошь да рядом десятками тысяч десятин земли каждый, «скорее примет магометанскую веру» (как выразился один остроумный писа­тель), чем допустит принудительное отчуждение помещичьих земель. Председатель Совета министров сообщил Государственной думе «заявление» в ответ на адрес Думы. Этого заявления все с нетерпением ожидали. Это заявление должно было дать программу правительства. И «программа» правительства дана в самом деле самая ясная. Приводим два существенных пункта заявления полностью:

«Относительно разрешения земельного крестьянского вопроса путем указанного Государственною думою обращения на этот предмет земель удельных, кабинетских, монастырских, церковных и принуди­тельного отчуждения земель частновладельческих, к которым принадлежат и земли крестьян собствен­ников, приобревших их покупкою, Совет министров считает своею обязанностью заявить, что разреше­ние этого вопроса на предположенных Государственною думою основаниях безусловно недопустимо.

Государственная власть не может признавать права собственности на земли за одними и в то же время отнимать это право у других. Не может государственная власть и отрицать вообще права частной собственности на землю, не отрицая одновременно права собственности на всякое иное имущество. Начало неотъемлемости и неприкосновенности собственности является, во всем мире и на всех ступенях разви­тия гражданской жизни, краеугольным камнем народного благосостояния и общественного развития, коренным устоем государственного бытия, без коего немыслимо и самое существование государства. Не вызывается предположенная мера и существом дела. При обширных и далеко не исчерпанных средствах, находящихся в распоряжении государства, и при широком применении всех законных к тому способов, земельный вопрос несомненно может быть успешно разрешен без разложения самого основания нашей государственности и подтачивания жизненных сил нашего отечества.

Остальные, включенные в адрес Государственной думы, предположения законодательного свойства сводятся к установлению ответственности перед народным представительством министров, пользую­щихся доверием большинства Думы, упразднению Государственного совета и устранению установлен­ных особыми узаконениями пределов законодательной деятельности Государственной думы. На этих предположениях Совет министров не считает себя вправе останавливаться; они касаются коренного из­менения основных государственных законов, не подлежащих по силе оных пересмотру по почину Госу­дарственной думы».

Итак, насчет земли: «безусловно недопустимо». Насчет воли, то есть насчет действительных прав народного представительства: «не подлежит пересмотру по почину Ду­мы».

Насчет земли крестьяне должны всего ждать исключительно от доброй воли помещиков, исключительно от согласия помещиков. Принудительное отчуждение безусловно недопустимо. Ни малейшее серьезное улучшение крестьянской жизни безусловно недопустимо.

Насчет воли народ должен всего ждать исключительно от самих чиновников. Без их согласия народные представители ничего не смеют постановить. Совет министров счи­тает себя даже не вправе останавливаться на пожеланиях Думы относительно расшире­ния прав народного представительства. Народные представители не смеют и думать о правах. Их дело – просить. Дело чиновников – рассматривать эти просьбы, вот так, как рассмотрены «просьбы» Думы и в излагаемом нами заявлении.

Ни земли, ни воли.