Новый национализм

Традиционное общество было этноцентрично. Несущая конструкция самоидентификации выражалась дихотомией «свои - чужие». Образ врага конструировался через этнические (или этноконфессиональные) идентификаторы. Доминирующими в традиционном сознании являлись установки «племенного национализма». Для своего времени они сыграли важную роль как фактор национальной самоидентификации. Однако в связи с процессом расширения межэтнических коммуникаций стереотипы этноцентризма стали препятствием дальнейшего интегративного развития мира.[516]

Первая их историческая ломка связывалась с генезисом мировых религий (буддизм, христианство, ислам). Адресация к этносу замещалась в них адресацией к человечеству. Поднималась на щит идея религиозного космополитизма. В этом своем компоненте мировые религии, оставаясь традиционалистскими учениями, выступали провозвестниками модернизма. Парадигма космополитизации ограничивалась в них конфессиональными рамками.

Модернизационнная глобализация установила новую буржуазную версию космополитизма. Впрочем, модернизм далеко не всегда соотносился c интернационализмом. Часто в модернизационных целях использовалась национальная карта. Под вывеской государства – нации осуществлялось уничтожение этнических традиций. Гражданская идентичность подменяла этнокультурную и этноконфессиональную. Неслучайно зарождение концепта государства – нации связывается с Великой Французской революцией, идейно позиционируемой на антагонизме к идущим из глубины веков традициям, включая традиции этнические. Стоит ли удивляться в этой связи современному кризису национального государства?[517]

Национальной в подлинном смысле слова эта модель модернизационной государственности никогда не являлась. Отсутствовало главное – национальные традиции. Однотипность существования гражданских наций нивелировала различия между народами, ведя их по пути унификации.[518]

Однако национальная принадлежность не есть лишь культурная производная, это скорее одно из имманентных проявлений природы человека, глубин его психики, восходящих, вероятно, к этническим особенностям генокода. Унифицирующая глобализация не могла не вызвать реакцию национального отторжения. Мир оказался охвачен волной нового национализма. Пока еще он существует как контркультура. Однако ряды националистов ширятся год от года. На уровне массового сознания, если судить по различным опросам общественного мнения, он уже вытеснил характерное для модерна унификаторское видение национального вопроса.

Новый национализм, в отличие от племенного, не ограничивается замкнутыми локалитетами, будучи имплементирован в планетарную модель миростроительства. Конечно, национализм не является сам по себе выражением синергийного устройства общества. Но он есть симптом грядущей трансформации. На базе соцветия рассредоточенных по странам движений за национальную идентичность будет выстраиваться система многополярности мира. Этническому моноцентризму традиционных сообществ противопоставляется в данном случае этнический полицентризм синергийной эпохи.