КАРЛ ИВАНОВИЧ РОССИ

(1775—1849)

Карл Иванович Росси родился 29 декабря 1775 года. С юных лет он был связан с миром искусств. О его матери, знаменитой балерине, приглашенной на петербургскую сцену в екатерининское время, сослуживец Росси по Комитету для строения и гидравлических работ Ф.Ф. Вигель писал в своих воспоминаниях: «Всякий знал родительницу его, некогда первую танцовщицу на Петербургском театре».

Нет сомнения в том, что основы классического художественного воззрения были восприняты Карлом в первые же годы его архитектурного воспитания. Слишком впечатляющи были многочисленные сооружения Петербурга, с величественными портиками в строгом стиле русского классицизма, одно за другим освобождавшиеся от лесов.

Обширное строительство в столице было хорошей школой для одаренного юноши. Его учитель В.Ф. Бренна, в мастерской которого он получил архитектурно-художественное образование, пробудил в молодом Росси восторг перед величественностью античной планировки Рима – города больших общественных площадей, театров, терм и набережных. Бренна увлек своего ученика в далекое прошлое, познакомил с историей архитектуры и раскрыл пред ним красоту монументальной, величественной классики.

Они были в течение всей своей жизни не только учителем и учеником, но и друзьями-товарищами. Долгие годы не разлучались, вместе жили в Павловске, вместе работали на постройке Михайловского замка в Петербурге, вместе путешествовали за границей.

Детство и юность Росси протекали безмятежно и счастливо, ничто не омрачало их. Жизнь в Павловске была совершенно изолирована от больших тревожных событий России. Здесь семейные праздники хозяев Павловска сменялись военными парадами, иллюминациями и театральными постановками в парке. Здесь живали и запросто бывали Жуковский, Крылов, Кюхельбекер и другие просвещенные люди того времени. Круг знакомых его матери, актеров, художников и музыкантов, естественно, отражался на нем.

Для творчества Росси, его художественного роста, пребывание в Павловске и архитектурное образование под руководством Бренна имело огромное значение. То и другое ярко запечатлелось во всех его произведениях. В одних его постройках, особенно в небольших, как парковые павильоны, беседки, мосты, можно видеть следы детских увлечений и того окружения, которое было в Павловске. В других – Карл Росси властный, с широким кругозором, с открытыми смелыми взглядами и планами, архитектор городских ансамблей и больших планировочных замыслов.

К концу XVIII века завершилась пора ученичества Росси. 28 июля 1795 года он был определен на службу в Адмиралтейское ведомство в качестве «архитектурного чертежника сержантского чина архитектурии гезеля», то есть ученика. Через четыре года ему присваивается звание «архитектурного помощника», а 16 ноября 1801 года его производят в архитекторские помощники десятого класса. Несколько сохранившихся чертежей, относящихся к этому периоду, свидетельствует о профессиональной зрелости молодого зодчего и большом искусстве его в композиции и графике.

В начале 1802 года Росси получил заграничную командировку для завершения образования и уехал в Италию. Тщательно изучал он руины памятников архитектуры Древнего Рима, их величественные композиции, постигая закономерности, благодаря которым римские зодчие в своих постройках добивались совершенной гармонии частей и целого.

Пробыв два года в Риме, Флоренции и других городах Италии, Росси вернулся на родину. Увидев набережную у Адмиралтейства в Петербурге, которая своими каналами, верфью и мастерскими прерывала проезжую береговую часть города, тотчас же составил проект ее переустройства. Находясь под впечатлением римских построек, он предложил перекинуть мосты над каналами и верфями, под которыми могли бы свободно проходить корабли, а наверху бы шла проезжая береговая дорога. Это был смелый, фантастический проект.

Ответ был самый жестокий. Многие архитекторы, да и высшие чиновники того времени сочли план легкомысленным, а может быть, увидели в лице Росси соперника, свежую, молодую силу.

Росси был направлен на фарфоровый завод рисовать вазочки. Не удовлетворенный этим занятием, Карл продолжал работать как архитектор и в 1806 году ему удалось добиться официального признания своих способностей: он был утвержден архитектором Кабинета. Через несколько лет он получил назначение в Москву, в так называемую Кремлевскую экспедицию, которая занималась строительством и ремонтом правительственных зданий в Кремле, во всей Москве и ее окрестностях. Зодчий прибыл в распоряжение начальника «экспедиции» П.С. Валуева весной 1809 года. С этого времени, по существу, и началась его самостоятельная архитектурно-творческая деятельность.

Одной из первых работ Росси в Кремлевской экспедиции были проектирование и строительство новой Екатерининской церкви в Вознесенском монастыре в Кремле, закладка которой состоялась 4 июля 1809 года.

Но главной его работой с начала апреля 1810 года были планировка и застройка Твери. Назначенный руководителем комитета по благоустройству города, он создал ряд архитектурных ансамблей и крупных общественных зданий: гостиный двор, несколько жилых домов и другие.

Пребывание Росси, хотя и кратковременное, на посту главного архитектора комитета по благоустройству Твери было серьезным испытанием его искусства и организаторских способностей. Как главный архитектор Росси оказывал влияние на все строительство, которое в то время велось как в самой Твери, так и в уездных городах Тверской губернии: Бежецке, Торжке, Кашине и других. Для этих городов он исполнил ряд проектов, часть которых сохранилась до наших дней.

Здесь, в Твери, занятый и составлением проектов общественных и частных зданий, и их осуществлением, и регулированием всего строительства, зодчий прошел первую градостроительную практику. Здесь же он начал сплачивать вокруг себя творческий коллектив, на который постоянно опирался в дальнейшем.

Ликвидация комитета по благоустройству города прервала плодотворную работу Карла Ивановича Росси в Твери. В 1815 году он возвратился в Петербург.

В Петербурге задачи, поставленные перед Росси, решались совершенно по-новому. До него никто из современных ему архитекторов так не планировал. Создавая проекты, он представлял себе не отдельное здание, а сразу полный квартал города с широким и смелым раскрытием новых городских перспектив.

Острова вокруг Петербурга тогда были мало застроены. Они принадлежали не городскому населению, а богатым, владетельным придворным лицам и императорской фамилии. На Петровском острове стоял небольшой деревянный дворец Петра I. На Каменном острове – дворец дочери Павла I. На Елагином острове долгое время после основания Петербурга сохранялся дикий лес и остров назывался «Мишин», потому что на нем водились когда-то медведи. Сам остров был очень красив, но еще более красивы были виды, которые открывались на море, со «стрелки». Это место стало одним из самых любимых тогдашней петербургской знати. Поэтому здесь было решено построить дворец. Постройка была поручена Росси.

Елагин остров в течение всего 19-го столетия был изолирован от города. Только для удовольствия владелицы острова перед дворцом раза два-три в год на Царицыном лугу устраивали народные гулянья. Остров соединяется с городом двумя мостами и гранитной пристанью.

Главный дом построен Карлом Ивановичем на восточной стороне острова на фундаменте старого дворца начала XVIII века, но по совершенно новому проекту. Его парадный фасад расположен на запад. Отсюда открывается – через весь остров сквозь прямую просеку – красивый вид на море. Жилые комнаты выходят на юг и восток с большой верандой, а на северной стороне расположена зала-столовая. Кухня и все жилые помещения прислуги выделены в отдельный дом на северной стороне. За кухней были расположены оранжереи и огороды, а рядом с ними находился корпус конюшен. Служебные здания Карл Иванович распланировал в виде отдельных павильонов, таких красивых и в таких классических формах, что трудно даже сказать, которые из них уступают дворцу. Каждая из этих построек в отдельности является высоко художественным произведением, а вместе с дворцом – ценнейшим ансамблем русского классического стиля.

Так же блестяще были спланированы гранитная пристань с павильоном-беседкой и гауптвахта, она же и беседка для гостей. Постройки украшены красивыми цветочными вазами и скульптурой.

К этому времени Росси поручают строительство больших зданий. Так, с 1819 года Карл Иванович работал над проектом дворца, в котором сейчас находится Государственный Русский музей. В этой работе выявилась многогранность таланта Росси. Он создал прекрасный по архитектуре дворец и нашел смелое решение городского ансамбля. Уже с Невского проспекта в перспективе улицы было видно, как высился над аркадой первого этажа прекрасный по пропорциям, великолепный портик с коринфскими колоннами, с богато украшенным скульптурой фронтоном. Во всю ширь фасада расположена колоннада в двадцать стволов, упирающаяся в боковые выступы. Это главный фасад. Со стороны сада, в том же коринфском ордере в двенадцать колонн, дана лоджия, поставленная между двумя массивами, увенчанными небольшими фронтонами.

Перед садовым фасадом находится большая терраса, шириною во всю лоджию. К центральному трехэтажному корпусу по бокам примыкают служебные двухэтажные флигеля. В одном из них размещались кухни, в другом – манеж и конюшни. Оба фасада, со стороны города и со стороны сада, совершенно различные по массам, тем не менее решены в едином стиле русской классики, названной в то время «ампир». В саду, кроме того, был построен павильон-пристань с открытой ротондой посредине и двумя комнатами по бокам. С террасы этого павильона открывался вид на Марсово поле, и можно было любоваться на все военные парады.

Внутри дворца залы, кабинеты, все помещения были богато отделаны живописью и скульптурой. Но самое сильное впечатление оставляла парадная лестница. Она поражала своими размерами, светом, колоннадой во втором этаже и росписью плафона. Все было здесь строго и монументально спокойно, уравновешено и пропорционально. Даже детали двери, люстры и поручни сделаны в том же характере.

Обыкновенно лестница ведет посетителя в главный центральный зал. Здесь она приводит на площадку. Отсюда можно пройти по ряду комнат в приемные, танцевальные и театральные залы или – по другую сторону – в жилые комнаты владельцев. Посредине дворца находилась белоколонная гостиная с балконом в сад.

Все в отделке и меблировке дворца, до последней мелочи, даже люстры, стулья и дверные ручки, было придумано и нарисовано самим Карлом Ивановичем Росси.

Но замысел его не ограничивался только созданием самого дворца, – привлекала еще и задача разрешить по-новому планировку всего городского квартала, где помещался дворец.

Место, на котором построен дворец, одной стороной выходило на Марсово поле, а другой – на задворки, застроенные мелкими деревянными домами с палисадниками. Любой другой архитектор поставил бы дворец ближе к Марсову полю, в сторону города вывел придворный сад.

Карл Иванович, который вместе с Бренна строил Инженерный замок, проложил тогда дорогу от замка к Невскому проспекту. Теперь ему пришла мысль проложить новую улицу от Невского проспекта на площадь перед Михайловским дворцом. При таком решении планировки города дворец приобретал значение крупнейшего городского центра.

Карл Иванович создал проекты домов, обрамляющих новую площадь, проекты фасадов по новой улице. Все в целом было объединено в мощный ансамбль ряда зданий. Проект был утвержден. Росси поручили составить проект архитектурного оформления Дворцовой площади.

Его увлекла грандиозность поставленной задачи. Он подошел к ее разрешению с определенным требованием – упорядочить планировку города в этом районе, именно города, а не дворца. Зодчий задумал очертить площадь по полукругу и в центре – против ворот Зимнего дворца – раскрыть проезд на Невский проспект. Здание решено очень просто, но удивительно красиво. Широкая лента фасада опоясывает площадь от угла Невского проспекта, до угла набережной реки Мойки и дальше вдоль набережной. Эта простота фасада красиво прерывается в боковых крыльях и в центральной части коринфскими колоннадами, поставленными на уровне второго этажа. Они видны во весь рост с любой точки площади.

Луговая улица, или Миллионная, подходила не прямо к арке, а под углом. Росси остроумно решил угол перелома, поставив две арки, одну – к площади и другую – к улице. Этот смелый прием еще более подчеркнул красоту замысла и мастерство Росси как планировщика.

Обе арки Росси украсил летящими фигурами с венками, орнаментами, военными доспехами и статуями воинов. Арка в сторону площади завершена колоссальной колесницей Победы в шесть могучих коней, управляемых русскими воинами, и стоящей на колеснице крылатой женской фигуры Славы. И в этом произведении Карл Иванович Росси показал себя крупнейшим мастером городского ансамбля.

Строительство велось с 1819 по 1829 год. Еще до завершения здания Главного штаба Карлу Ивановичу Росси было поручено составить проект Александринского театра. Главная задача состояла не столько в проекте театра – здесь уже стоял театр Бренна, – сколько в том, чтобы по-новому распланировать весь этот городской район.

Росси наметил грандиозный план строительных работ, охватывая им площадь перед театром, усадьбу Аничкова дворца. Публичную библиотеку и дорогу на Чернышеву площадь с проложением новой улицы.

Более широкий размах трудно себе представить. Город получал классически распланированный район от Невского проспекта до Чернышева моста на Фонтанке. Не многие архитекторы в мире имели смелость даже мечтать о таком строительстве.

Вот здание Публичной библиотеки (1828—1830), с красивой ионической колоннадой, с широкими простенками, украшенными статуями философов и писателей, с барельефами, изображающими науки и искусства. Над всем этим убранством летящие фигуры венчают венками славы герб государства.

Вот Александринский театр – с шестиколонной лоджией коринфского ордера, со статуями в нишах, с театральными масками по всему фризу, со Славой на аттике и мощной, вздыбленной «квадригой» – четырьмя конями бога искусства – Аполлона (1827—1832).

Вот за театром Театральная улица, названная теперь улица Росси, с построенными по обе стороны ее одинаковыми домами. Они украшены аркадами по первому этажу и дорическими колоннадами по второму.

Все просто, ритмично и торжественно. Улица Росси выводит на площадь Ломоносова, которая является как бы архитектурным заключением всего замысла. Центральный фасад на площади решен в виде трехпролетной аркады, украшенной на втором этаже сдвоенными дорическими колоннами. Два пролета в первом этаже оставлены сквозными, открытыми для проезда на Садовую улицу (1824—1832).

Строительство ансамбля Александринского театра было своего рода торжеством творчества Росси.

В это же время он участвовал в конкурсе по проекту здания Сената.

Карл Иванович был занят сверх меры, ему было и некогда и трудно сосредоточиться на новой задаче. Он долго не приступал к работе. Наконец, был представлен и его проект. И опять в отличие от всех остальных архитекторов Росси решал задачу не узко, а широко, как архитектурное оформление Петровской площади с памятником Петру Первому Фальконе и Адмиралтейством Захарова.

Был принят проект Росси. Он создал фасад Сената и Синода с сильно выступающими пилонами. Этим приемом он рассчитывал дать богатство света и теней на фасаде. Все здание, украшенное такими пилонами, особенно в центральной части по сторонам арки и на закругленном углу по набережной, получило торжественность и строгость, отвечающие назначению высших правительственных учреждений (1829).

На своем творческом пути Росси не раз приходилось преодолевать серьезные препятствия и трудности, связанные с косностью и предубеждением против него правящих кругов и основного «заказчика» – императорского двора. Положение зодчего особенно усложнилось в годы николаевской реакции. Глубоко убежденный в своей правоте, последовательно осуществлявший свою творческую линию, зодчий не шел на уступки, не поступался своими принципами. В ответ царские чиновники и их державный шеф пускали в ход мелкие придирки и интриги, всячески ущемляли самолюбие Росси и его права.

Подлаживаться и льстить Росси не умел и не хотел, «превыше всего дорожа честью художника и незапятнанной своей репутацией», как писал он в 1828 году князю В.А. Долгорукову. «Никогда интерес, – продолжает зодчий в том же письме, – не был побудительной для меня причиной в выполнении каковых-либо поручений, но единственно долг службы».

Царь и его окружение не могли примириться с таким независимым образом мыслей.

Постройку Александринского театра зодчий в основном закончил, но после этого он, будучи в расцвете творческих сил, уже не привлекался к значительным работам. Ему пришлось уйти в отставку, он подал прошение, мотивируя его своей болезнью. 25 октября 1832 года просьба была удовлетворена. Лицемерная резолюция гласила: «уволить его от всех занятий по строениям, дабы мог воспользоваться свободою для облегчения расстроенного его здоровья».

Даже после пожара Зимнего дворца в 1837 году Росси не был приглашен участвовать в восстановлении созданных по его проектам знаменитой галереи 1812 года и других дворцовых помещений. У него лишь затребовали прежние чертежи.

Талантливый зодчий оказался не у дел. В 1843 году ему, правда, сообщили решение министра двора о назначении его «членом по искусственной части в существующих при Кабинете строительных комиссиях». Но это решение, объявленное, кстати, более чем с годовым опозданием, было лишь номинальным. Фактически Росси привлекли только к перестройке зрительного зала Александринского театра в 1849 году. Это был последний «заказ», выполнить который ему целиком уже не удалось.

Помимо морального ущемления, Росси, очевидно, не без ведома Николая I, был ущемлен и материально. Несмотря на грандиозность проделанной им работы, способствовавшей превращению Петербурга в красивейший по архитектуре город мира, несмотря на официальное признание его архитектором «со столь отменными талантами по его части», он не был обеспечен соответствующей его заслугам пенсией.

Характерен и еще один штрих. В 1830-х годах семья зодчего жила в Ревеле. Несмотря на то что Росси был в отставке, ему всякий раз приходилось испрашивать письменное разрешение на поездку для свидания с семьей.

В дополнение к служебным неприятностям Росси постигают семейные горести. В 1842 году умер его старший сын, успешно окончивший архитектурный факультет Академии художеств. В 1846 году зодчий потерял жену. После ее смерти на него легли хозяйственные заботы, хлопоты по устройству младших детей.

Все это необычайно тяготило Росси. Незадолго до смерти он направил на имя министра царского двора ходатайство, в котором писал:

«В течение 53-летней добросовестно проведенной мною службы под моими распоряжением и надзором построено каменных зданий более нежели на 60 миллионов рублей… Проживая на свете 71 год, я с горестью вижу приближение минуты, которая разлучит меня с семейством навсегда. По чувству родительскому, я желал бы оставить моим детям, долженствующим остаться без руководителя и подпоры, дела мои незапутанными и потому с упованием на доброту сердца вашего сиятельства я обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой об исходатайствовании мне у государя императора весьма на короткий срок заимообразно из кабинета 4000 рублей».

18 апреля 1849 года Росси умер. Его похоронили на Волковом кладбище.

В наши дни его прах перенесен в некрополь Александро-Невской лавры, где захоронены также Старов, Воронихин, Захаров и Стасов.