ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА В БЕЛАРУСИ 4 страница

К концу XIX века в Белоруссии уже сложились местные (об­ластные) рынки, которые были тесно связаны между собой и со всероссийским рынком. Особенностью формирования националь­ного рынка в Белоруссии являлось то, что экономическая общ­ность не укреплялась государственным объединением в рамках национальной территории. Это вытекало из того, что белорусская нация, которая начинала складываться, не имела своей государ­ственности.

Центрами областных рынков стали наиболее крупные горо­да: Минск, Витебск, Могилев, Гомель, Гродно, Брест, Пинск. Ха­рактер торговых связей внутри местных рынков определялся осо­бенностью экономического развития каждого из районов.

Главным торгово-промышленным центром Белоруссии в это время стал город Минск. Он находился в прямых или косвенных связях со всей ее территорией. На минский рынок привозились товары из всех регионов Белоруссии, Москвы, Петербурга, Укра­ины, Прибалтики, Польши. Крупным торговым центром являлся также Гомель. Он обслуживал соседние уезды Могилевской, Минс­кой и Черниговской губерний, служил перевалочным пунктом для

многих товаров из северо-западных регионов России, направля­ющихся на Украину, и из Украины в Россию и Белоруссию. На во­стоке и северо-востоке Белоруссии эти функции выполняли Могилевский и Витебский экономические районы.

Важное место в торговых связях Белоруссии занимал город Гродно. Через него осуществлялась торговля с Польшей, Литвой и зарубежными странами. Гродненский рынок был тесно связан с местными рынками, а также с Минском, Вильно, Москвой, Пе­тербургом и другими крупными промышленными и торговыми центрами страны. На Полесье эту роль выполняли Брест и Пинск. Они регулировали товаропотоки в бассейнах Днепра, Припяти, Немана, Западного Буга и Вислы.

Развитие промышленности и торговли содействовало увели­чению численности городского населения. На протяжении вто­рой половины XIX века оно увеличилось почти вдвое — с 330 до 650 тысяч человек. Население Минска с 1861 по 1897 годы воз­росло с 27,5 до 90,9 тысяч, Гродно соответственно с 20,2 до 46,9 тысяч. Население белорусских городов росло, главным образом, за счет крестьян, которые по разным причинам теряли свои свя­зи с деревней и пополняли ряды наемных рабочих.

Одновременно с развитием капитализма в промышленности и сельском хозяйстве в Белоруссии шел процесс формирования новых классов буржуазного общества: буржуазии и пролетариата.

Промышленная буржуазия складывалась во многих отраслях из числа дворян. Обуржуазившимся помещикам принадлежало большинство винокуренных, лесопильных, сахарных, крахмало-паточных, мукомольных, смоло-скипидарных, суконных, кирпич­ных, изразцовых, стекольных и других предприятий, сырье для которых имелось в достаточном количестве в их имениях. Неко­торые из этих предприятий арендовали купцы и мещане. Разбо­гатев и накопив капиталы, они часто выкупали эти предприятия вместе с имениями и становились их собственниками. Собствен­никами промышленных предприятий становились также купцы-скупщики или разбогатевшие ремесленники. На накопленные деньги они приобретали целые предприятия.

После отмены крепостного права среди владельцев промыш­ленных предприятий и торговых заведений все чаще и чаще на­чали появляться разбогатевшие крестьяне. В пореформенное вре­мя им уже принадлежало 16 мануфактур и фабрик в пищевой, кожевенной, текстильной, деревообрабатывающей и силикатной отраслях.

Сводных статистических сведений о количестве буржуазии в Белоруссии в период капитализма нет. Но на основе Всероссийс­кой переписи населения 1897 года подсчитано, что в 5 белорус­ских губерниях к мелкой буржуазии относились 103 тысячи чело­век, к средней — 47 тысяч, к крупной — 33 тысячи. По национальному составу белорусы составляли 17%, русские и по­ляки— по 10%, евреи — 60%, представители других националь­ностей — около 3 %.

Пролетариат в Белоруссии в пореформенное время форми­ровался из числа обедневших крестьян, разорившихся ремеслен­ников, мелких торговцев и семей рабочих. Поскольку большин­ство промышленных предприятий в Белоруссии размещалось вне городов и местечек (в сельской местности), то и работали на них преимущественно местные крестьяне. Многие из них еще были тесно связаны с сельским хозяйством.

Разорившиеся крестьяне, не имеющие возможности найти работу дома, шли в города и трудоустраивались на промышлен­ные предприятия. На Витебской льнопрядильной фабрике «Дви­на» выходцами из сельской местности были 82% рабочих, на обой­ной фабрике в Минске — 75%. Ряды рабочего класса пополняли также разорившиеся ремесленники-кустари и мелкие торговцы. Особенно быстро они разорялись в период кризисов. Некоторые из них, постоянно испытывая страх за свое будущее, сами броса­ли свои занятия, шли на фабрику или завод, чтобы иметь хоть и низкий, но постоянный заработок.

Пролетариат Белоруссии пополнялся также членами семей рабочих — женщинами и детьми. Согласно переписи населения 1897 года, среди рабочих 5 белорусских губерний, учтенных в местной промышленности, торговле, строительстве, на транспор­те, женщины составляли 16,4%, дети в возрасте до 15 лет — при­мерно 6%.

В конце XIX века в Белоруссии уже насчитывалось 178,8 ты­сяч рабочих, занятых в крупной и мелкой промышленности, в том числе, в фабрично-заводской — 33,6 тысяч, в ремесленной и ка­питалистической (мануфактурной и мелкокапиталистической) — 116,3 тысяч человек. У помещиков и кулаков работали еще 130 тысяч батраков — постоянных наемных сельскохозяйственных рабочих. Таким образом, всего в Белоруссии в конце ХIХ века насчитывалось примерно 400 тысяч постоянных наемных рабочих.

Характерной особенностью пролетариата Белоруссии в этот период был его многонациональный состав. Так, среди рабочих железнодорожных мастерских и депо, паровозных машинистов, телеграфистов значительный удельный вес составляли русские. Подавляющее большинство рабочих, занятых на лесоповале, стро­ительстве и ремонте железных и шоссейных дорог, на промыш­ленных предприятиях в сельской местности, были белорусами. В спичечной, табачной, кожевенно-обувной отраслях производства, в типографиях преобладали рабочие — евреи. Но рядом с ними работали белорусы, русские и поляки. В мелкой и ремесленной промышленности, торговле и других видах обслуживания боль­шинство наемных работников составляли лица еврейской нацио­нальности. По подсчетам известного белорусского историка М.О. Бича, в конце XIX века в Белоруссии из 290 тысяч рабочих, заня­тых в промышленности, на транспорте, в торговле и связи, а так­же в качестве домашней прислуги и поденщиков (в городах) 49,7 тысяч (17,1%) были белорусами, 29,4 тысяч (10,1%) — русскими, 29,6 тысяч (10,2%) — поляками, 174 тысячи (60%) — евреями, 2,3 тысячи (0,8%) — литовцами, 3,6 тысячи (1,3%) — латышами и 1,6 тысяч (0,6%) — украинцами.

Экономическое положение формирующегося рабочего класса было тяжелым. До конца ХIХ века продолжительность рабоче­го дня на промышленных предприятиях не ограничивалась. На большинстве предприятий рабочий день составлял 13 — 14 ча­сов, а на некоторых достигал 16 — 18 часов и более.

6 1897 году под напором революционного движения был при­нят закон, согласно которому рабочий день на фабрично-заводс­ких предприятиях ограничивался 11,5, а в ремесленных мастерс­ких — 10 часами. Но фабриканты обходили закон, широко практикуя сверхурочные работы. На некоторых предприятиях они составляли 25% и более обязательных работ.

С целью получения максимальной прибыли фабриканты ши­роко использовали труд женщин, подростков и детей, заработная плата которых была в несколько раз ниже зарплаты рабочих-муж­чин. Если в 1885 году недельная заработная плата рабочего-муж­чины в Виленском фабричном округе, куда входила и террито­рия Белоруссии, составляла 5 рублей 23 копейки, то женщинам за тот же выполненный объем работы платили 43,9% зарплаты мужчины, несовершеннолетним —16,4%.

В последнее тридцатилетие ХIХ века заработная плата ква­лифицированных рабочих несколько возросла. Но к этому време­ни возросли также цены на продукты питания и жилье. Чтобы обеспечить прожиточный минимум семьи из четырех человек, в конце XIX века в Белоруссии необходимо было иметь доход в 400 рублей в год. Среднегодовая же заработная плата рабочего в это время составляла только 139 рублей 25 копеек. К тому же она выплачивалась нерегулярно. Предприниматели часто выдавали ее продуктами питания из своих магазинов по завышенным це­нам и плохого качества.

Предприниматели грабили рабочих и путем накладывания на них многочисленных штрафов. Рабочих штрафовали за нару­шение тишины во время работы, за неуважительное отношение или неподчинение старшим, за неосторожное обхождение с ог­нем, за невыполненный объем работы и так далее. Но под напо­ром рабочего движения сразу же после Морозовской стачки пра­вительство 3 июня 1886 года приняло закон, ограничивающий произвол капиталистов. Были уменьшены максимальные разме­ры штрафов, и они могли быть использованы только на удовлет­ворение нужд рабочих. Но фабриканты имели возможность об­ходить и эти законы.

Тяжелыми были условия труда и быта рабочих. Им приходи­лось работать в неприспособленных помещениях и в антисани­тарных условиях. Не соблюдалась техника безопасности труда, что часто приводило к несчастным случаям, порой со смертель­ным исходом. С 1895 по 1898 годы только на предприятиях Минс­кой губернии имели место 137 несчастных случая.

Еще более тяжелыми были жилищные условия рабочих. Мно­гие из них жили в трущобах и подвалах.

Тяжелые условия труда и быта были причиной частых забо­леваний рабочих. Только на небольшом количестве предприятий они могли пользоваться медицинской помощью. В 1897 году в Могилевской и Минской губерниях из 609 предприятий, подконт­рольных фабричной инспекции, медицинская помощь оказыва­лась только на 34. В фабричных больницах Гродненской, Минс­кой и Могилевской губерний в это время имелись только 32 койки.

Рабочие не имели также политических прав. Им запрещалось объединяться в политические партии и профессиональные союзы, бороться за улучшение своего положения.

Чрезвычайно тяжелые условия труда и быта вызывали сопро­тивление со стороны рабочих. Они постепенно втягивались в борьбу за улучшение своего положения. В Белоруссии первые вы­ступления рабочих против буржуазии вылились в побеги со стро­ительства железных дорог. В 1864 и 1865 годах имели место побе­ги рабочих со строительства железной дороги Витебск-Динабург. В 70-е годы, по неполным данным, произошло 7 забастовок и вол­нений, крупнейшие из них состоялись в Бресте и Минске. В июле 1873 года с кирпичного завода в Бресте в знак протеста против невыносимо тяжелых условий труда сбежали 128 рабочих. В мар­те 1876 года бастовали 300 рабочих минских железнодорожных мастерских из-за систематических задержек выплаты зарплаты. В том же году произошло крупное волнение 400 рабочих сукон­ной фабрики помещика Пусловского в Слонимском уезде Грод­ненской губернии. В 1879 году бастовали подмастерья швейных мастерских в Гродно. Они требовали сокращения рабочего дня.

В 80-е годы в Белоруссии количество стачек было сравнитель­но невелико — всего 10, но они были уже более организованны­ми. Самой крупной из них была стачка 1500 рабочих в 1884 году на строительстве железной дороги Вильно-Барановичи в Лидском уезде Виленской губернии. Рабочие добились того, что подрядчи­ки рассчитались с долгами и выдали им деньги для проезда до­мой. В июле 1886 года 10 дней длилась стачка 472 рабочих го­мельских железнодорожных мастерских. Они требовали повышения расценок сверхурочных работ, отмены некоторых пунктов правил приема на работу. Забастовка закончилась час­тичной победой рабочих. Весной 1887 года состоялась крупная забастовка рабочих кузнечно-слесарных мастерских в городе Минске. Рабочие требовали увеличения заработной платы.

В 90-е годы забастовочное движение заметно усилилось. В Белоруссии произошло 59 стачек. Во главе движения шли желез­нодорожники, один из наиболее организованных и крупных от­рядов рабочего класса Белоруссии. В январе 1893 года бастовали рабочие пинских железнодорожных мастерских, в марте 1894 года — гомельских мастерских, в 1895 году — рабочие мастерс­ких Московско-Брестской дороги в Минске и другие. Главной при­чиной забастовок было недовольство произволом администрации в области распорядка дня, распоряжений об удержании с рабо­чих в обязательном порядке денег в пенсионные кассы и другое.

Но рабочее движение в это время было еще в основном сти­хийным и неорганизованным. Рабочий класс не имел еще своих политических партий и организаций. Первым планомерную про­пагандистскую работу среди рабочих начали народники. Позже эту роль взяли на себя социал-демократы, которые и создали пер­вые политические партии.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В БЕЛАРУСИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.

Во второй половине ХIХ века в общественно-политичес­кую жизнь Белоруссии, как и в целом в России, активно включи­лись представители третьего сословия — разночинцы, получив­шие название народников. Их идеология сформировалась как протест крестьянства и других низших слоев населения против пережитков крепостничества и развивающегося капитализма, ста­новление которого сопровождалось массовым разорением мел­ких производителей.

Центральное место в учении народников, родоначальниками которого являлись А.И.Герцен и Н.Г.Чернышевский, занимал воп­рос о капитализме и его судьбе в России. Они не признавали вы­вода К.Маркса о прогрессивности капитализма по сравнению с феодализмом, неизбежности и закономерности смены одной об­щественно-экономической формации другой, в данном случае — феодализма капитализмом. Народники считали капитализм в России не естественным и необходимым процессом, а случайнос­тью, не имеющей прочных корней, уклонением страны с предпи­санного ей исторического пути развития. Поэтому они считали необходимым переход России от феодализма к социализму пу­тем крестьянской революции. Экономическую основу социализ­ма они видели в крестьянской общине.

Идеализируя общину, народники считали крестьянина «со­циалистом по инстинкту и революционером по природе». Глав­ной движущей силой социалистической революции поэтому они считали не рабочий класс, а крестьянство. Рабочие для народни­ков были те же крестьяне, только временно оторванные от земли. Руководящая роль в обществе, по мнению народников, должна была принадлежать интеллигенции. Только она должна была вес­ти за собой народные массы.

Считая себя борцами за социалистическую революцию, на­родники выступали за ликвидацию помещичьего землевладения и осуществление уравнительного крестьянского землепользова­ния. Но в таком решении аграрного вопроса не было ни грамма социализма. Такой социализм был крестьянским, утопическим. В народничестве изначально присутствовали две тенденции — ре-

волюционная и реформистская. Радикально настроенная интел­лигенция воспринимала идеи крестьянского социализма как при­зыв к непосредственному революционному действию, более уме­ренная ее часть — как программу постепенного движения вперед

через реформы. Отсюда вытекали различия в вопросах тактики, что делило народническое движение на несколько течений.

Придерживаясь общих теоретических положений о социали­стической революции, эти течения расходились во взглядах на пути ее осуществления. М.А.Бакунин и его последователи исхо­дили из готовности народа к революции. Поэтому они собирались не «учить» крестьян, а поднимать их на одновременное восста­ние по всей России. В отличие от Бакунина П.Л.Лавров считал, что революцию необходимо готовить. Поэтому он призывал ин­теллигенцию к изучению революционной теории с тем, чтобы не­сти в массы крестьян идеи социализма. Третье — бланкистское течение, связанное с именем П.Н.Ткачева, не верило в возмож­ность совершения социальной революции только народом. Сто­ронники Ткачева ориентировались на заговор и захват власти силами революционной организации, которая провела бы рево­люционные преобразования в стране. В соответствии с этими под­ходами в народничестве сложились три программы осуществле­ния социалистической революции: бунтарская (М.Бакунин), пропагандистская (П.Лавров) и заговорщическая (П.Ткачев).

Народники Белоруссии были идейно и организационно свя­заны с русским народничеством. Среди известных пропагандис­тов-народников «хождения в народ» начала 70-х годов были уроженцы Белоруссии В.П.Ковалик, М.К.Судиловский, К.Н.Брешко-Брешковская и другие. В 1874 — 1884 годах землячества и не­легальные группы белорусских студентов существовали во мно­гих высших учебных заведениях России. Члены этих организаций нередко были руководителями народнических кружков в Минс­ке, Могилеве, Витебске, Пинске, Слуцке, Гродно и других горо­дах Белоруссии. Преимущественно это были кружки учащихся, которые занимались самообразованием, изучали запрещенную литературу, делали попытки вести агитацию в крестьянском ок­ружении. Эти неспелые в политических отношениях кружки дей­ствовали целиком в русле общероссийских народнических орга­низаций. Даже такие деятели общероссийского движения, выходцы из Белоруссии, как Г.Исаев, А.Зунделевич, С.Гахович, М.Янчевский и другие, не смогли увидеть исторических, социаль­но-экономических и национальных особенностей Белоруссии.

С возникновением в Петербурге организации «Земля и воля» (1876 г.) народническое движение в Белоруссии развивалось под ее непосредственным влиянием. Центром движения стал город Минск, где наиболее активно действовал кружок М.Веплера, со­зданный в 1877 году.

Репрессии правительства против «Земли и воли» вынудили народников пересмотреть тактику борьбы с самодержавием. В 1879 году произошел раскол «Земли и воли» на две организации:

«Черный передел» и «Народную волю». Отказавшись от полити­ческой борьбы, чернопередельцы считали главной целью своей деятельности осуществить передел земли помещиков между кре­стьянами. «Народная воля» отстаивала необходимость усиления политической борьбы против самодержавия и стояла за индиви­дуальный террор.

Раскол нашел отражение и среди белорусских организаций «Земли и воли». Первоначально большая часть белорусских на­родников пошла за «чернопередельцами». Этому содействовали приезды Г.В.Плеханова в Минск, где после провала в Петербурге была организована в 1881 году нелегальная типография «Черно­го передела». Но аресты «чернопередельцев» в Москве и Петер­бурге, разгром типографии в Минске, вынужденная эмиграция ее руководителей отрицательно отразились на настроениях «чер­нопередельцев» Белоруссии, большая часть которых вскоре пе­решла на позиции «Народной воли».

Особенно повысился авторитет «Народной воли» после 1 мар­та 1881 года, когда бомбой, брошенной уроженцем Минской гу­бернии И.Гриневицким, был убит Александр II. Переходу на сто­рону «Народной воли» «чернопередельцев» содействовал также приезд в Белоруссию московских народовольцев Р.Апельберга, И.Лямпе, М.Грачевского и других. Их задача заключалась в обра­зовании из разрозненных местных народнических кружков еди­ной региональной организации Белоруссии и Литвы. В начале 1882 года такая организация под названием «Северо-западная орга­низация «Народной воли» была создана. Ее руководящий центр — центральная группа — находился в Вильно. Организация объеди­няла народнические кружки Минской, Могилевской, Витебской, Гродненской, Виленской и Ковенской губерний. Деятельность цен­тральной группы была направлена на создание новых групп, сбор средств для партии, организацию подпольной типографии. Но вскоре полиции удалось напасть на след центральной группы и арестовать ее членов. В конце 1882 года она фактически переста­ла действовать. Но местные кружки не были раскрыты. Они про­должали существовать в Гродно, Минске, Витебске, Пинске, Мо­гилеве, Горках и вели работу среди учащихся, ремесленников и сельскохозяйственных рабочих Белоруссии.

В начале 1884 года с инициативой объединения в общую орга­низацию всех кружков Белоруссии выступила группа «Гомон». Члены группы (А.Марченко, Н.Ратнер и другие) признавали про­грамму «Народной воли», но считали необходимым объединить все революционные силы России для свержения самодержавия. Гомоновцы впервые в истории общественной мысли Белоруссии заявили о существовании белорусской нации. Будущую свобод­ную от социального и национального гнета Россию они представ­ляли как федерацию самоуправляющихся областей во главе с Учредительным собранием. Белорусская социально-революцион­ная группа, как называли себя «гомоновцы», имела связи со сту­денческими организациями России, кружками Витебска, Могилева и Минска. Но создать единую организацию всей Белоруссии «гомоновцы» не смогли. Это было обусловлено тем, что в это вре­мя белорусское народничество, также, как и российское, пережи­вало кризис, сходило с исторической сцены и уступало дорогу марксизму.

Марксистская литература начала проникать в Белоруссию и Россию из стран Запада. Знакомство с ней в Белоруссии относит­ся к середине 70-х годов, когда в отдельных народнических круж­ках вместе с работами Дарвина и Лассаля изучались работы К.Маркса и Ф.Энгельса. Много для распространения марксизма в Белоруссии сделала польская партия «Пролетариат» (1882 г.) и группа «Освобождение труда» (1883 г.), в работе которой участво­вали белорусские народники А.Трусов, С.Левков и другие.

Во второй половине 80-х — начале 90-х годов в Белоруссии были организованы марксистские кружки и группы (в Минске — З.Абрамовича, И.ГУрвича, С.Трусевича, в Гродно — М.Демьяно­вича, С.Галюна и других), где изучались работы К.Маркса и Ф.Эн­гельса. Эти кружки и группы были еще малочисленными и не свя­занными с рабочим движением. Основной своей задачей они считали подготовку из числа рабочих пропагандистских кадров. Цикл учебы в кружках продолжался не менее трех лет, причем на протяжении первых двух лет изучались общеобразовательные предметы, дающие возможность усвоить слушателям материали­стическое мировоззрение на историческое развитие природы и общества. И только на третьем году с наиболее способными изу­чалась теория К.Маркса.

Занятия в кружках носили академический характер и прово­дились с сохранением правил конспирации. В реальную борьбу рабочих за улучшение своего положения кружки не вмешивались. Среди пропагандистов того времени существовало мнение, что только таким путем можно через некоторое время добиться осоз­нания рабочим классом своей исторической миссии.

Но эти иллюзии вскоре рассеялись. Поскольку в Белоруссии кружки состояли в основном из рабочих мелкого и ремесленного производства, приказчиков торговых заведений, то отдельные рабочие, прошедшие полный цикл подготовки в марксистских кружках, не желали делиться своими знаниями с товарищами по труду. Наоборот, некоторые из них использовали приобретенные знания в предпринимательских целях и превращались в мелких эксплуататоров. Это подтолкнуло руководителей социал-демок­ратического движения в Вильно к поиску новых форм деятельно­сти. Под влиянием польского рабочего движения они перешли от узкой кружковой пропаганды марксизма к широкой агитации среди рабочих на почве их повседневных интересов, связанных с улучшением экономического положения.

Переход социал-демократов к массовой агитации привел к расширению и укреплению их собственных рядов. Первой орга­низационно и идейно оформилась польско-литовско-белорусская социал-демократия. В конце апреля — начале мая 1896 года в

Вильно состоялся съезд представителей нееврейских социал-де­мократических групп и кружков Вильно, Минска, Сморгони, на котором была создана Литовская социал-демократическая партия. Съезд принял программу и утвердил основные принципы такти­ки партии.

Программа ЛСДП была составлена по образцу Эрфуртской программы Германской социал-демократической партии и про­граммы ППС. В целом она носила марксистский характер. Со­держание программы-минимум исчерпывалось требованием про­возглашения Литовской демократической республики, основанной на добровольной федерации с Польшей, Белоруссией и Украиной. Конечной целью деятельности партии провозглашалось построе­ние социализма. Путь к нему ЛСДП видела в достижении широ­ких политических свобод и в совместной борьбе пролетариата всех стран (имелись ввиду Польша, Литва, Белоруссия и Украина). Рус­ский пролетариат из этого взаимодействия исключался. Такой подход руководителей съезда к решению главной тактической задачи партии вызвал возражение у части делегатов съезда. Сре­ди них были С.Трусевич, Ф.Дзержинский, А.Биринчик и другие. Но они остались в меньшинстве.

Не смирившись с поражением на съезде, С.Трусевич вышел сра­зу же из ЛСДП и вместе со своими ближайшими помощниками В .Ва­силевским и В.Вайткевичем в мае 1896 года создал «Рабочий союз Литвы» в составе Виленской, Минской и Сморгоньской организа ций. Союз установил контакт с группой «Освобождение труда».

Программа «Рабочего союза Литвы», принятая в 1896 году, была строго социал-демократической и интернационалистичес­кой. В противовес националистическому и сепаратистскому кур­су ЛСДП, РСЛ заявил, что «борьба с русским деспотизмом может быть успепгаой только при условии тесного объединения всех со­циал-демократических групп в России», и на этой основе призна­вал необходимым вступление в будущую Российскую социал-де­мократическую партию на правах автономной группы. Самой важной и актуальной своей задачей РСЛ признавал «агитацию среди рабочих масс Литвы» на почве их повседневных экономи­ческих интересов.

В 1896 году «Рабочий союз Литвы» руководил несколькими стачками в Сморгони, в начале 1897 года — волнениями рабочих в виленских мастерских Петербургско-Варшавской железной до­роги. Активно участвовал «Союз» и в летних стачках 1897 года. Но аресты 1897 года вырвали из его рядов С.Трусевича, В.Вайт-ковича, С.Рульковского, М.Томашевича. Это значительно ослаби­ло силы организации. Но она не прекратила свою деятельность. Под руководством «Союза» проходили антиправительственные выступления рабочих в Вильно 1, 8 и 22 марта 1899 года.

В период перехода к массовой агитации националистичес­кие и сепаратистские тенденции проявились и в еврейском соци­ал-демократическом движении. В 1895 году на первомайском со­брании еврейских социал-демократов в Вильно Ю.Мартов высказал мысль о необходимости создания«специальной еврейс­кой социал-демократической организации, которая являлась бы руководителем и воспитателем еврейского пролетариата в борь­бе за экономическое, общественное и политическое освобожде­ние». Идея создания специальной еврейской рабочей организа­ции в условиях территориальной рассеянности еврейских рабочих означала отрыв их от общей массы рабочих данного предприятия, города, района. Это вело бы к разрушению всяких предусловий объединения рабочих для борьбы против интернационального капитала и его защитника — царского самодержавия. Этой иде­ей, основанной на недоверии к нееврейскому и, прежде всего, к русскому пролетариату, руководствовался I съезд представителей еврейских социал-демократических организаций ряда городов Белоруссии, Литвы и Польши, который проходил в Вильно 25 — 27 сентября 1897 года. Съезд принял решение о создании Бун­да — «Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России». Определяя характер нового союза, съезд провозгласил, что он будет включать в себя весь еврейский пролетариат, широ­ко открывая двери каждому рабочему, который желает бороться за лучшую жизнь. Съезд признал необходимым вхождение Бунда в общероссийскую социал-демократическую партию при условии сохранения за ним автономного положения в сфере обслужива­ния специальных потребностей еврейского пролетариата. Цент­ральным органом Бунда была утверждена возникшая незадолго до этого газета «Арбайтер Штимме» («Рабочий голос»). На съез­де был избран также ЦК Бунда в составе А.Кремера, А.Мутника и В. Косовского (Левинсона).

Сразу же после съезда в Белоруссии развернулась агитация за присоединение к Бунду рабочих организаций. Осенью 1897 года к Бунду присоединилась Брестская организация, которая вскоре была разгромлена полицией. Гомельские социал-демократы, бо­ясь раскола рабочего движения, отказались присоединиться к Бунду. В Гродно произошел раскол. Большая часть ранее единой рабочей организации пошла за бундовцами. Возглавил их Грод­ненский социал-демократический комитет. Меньшая часть выс­тупила против экономизма и сепаратизма Бунда и создала отдель­ную организацию во главе с Рабочим комитетом. Последний, однако, также недолго держался на платформе интернационализ­ма, ибо вступил в Польскую социалистическую партию (ПСП), которая отказывалась взаимодействовать с российским пролета­риатом и его партией.

Не согласились с вступлением в Бунд и многие члены Минс­кой еврейской рабочей организации. Противники Бунда в Минс­ке вскоре объявили о создании Рабочей партии политического освобождения России (РППОР). Руководителями ее являлись Л.Радионова-Клячко, Р.Гершуни, К.Брешко-Брешковская, А.Бонч-Осмоловский. Они поддерживали связи с революционными организа­циями в Петербурге, Москве, Киеве, Симферополе и за пределами России.

Активизация рабочего движения в России в связи с массовой агитацией социал-демократов, создание на этой основе крупных общегородских социал-демократических организаций ставили на повестку дня вопрос о создании общероссийской социал-демок­ратической рабочей партии. Широкое распространение социал-демократических идей среди рабочих в Белоруссии привело к тому, что Минск стал местом для проведения первого съезда партии. Это предложение высказали руководители Бунда, в част­ности, его ЦК, который в 1897 году переехал из Вильно в Минск.

ЦК Бунда обеспечил и его проведение. Он проходил 13 марта 1898 года в доме П.В.Румянцева, железнодорожного служащего, местного социал-демократа. Съезд провозгласил создание Россий­ской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) на осно­ве объединения всех существовавших в это время социал-демо­кратических организаций в России — Союзов борьбы за освобождение рабочего класса, группы «Рабочей газеты» и «Все­общего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России» (Бунда).