Ситуативные подходы.

Итак, несомненной заслугой мотивационных теорий было то, что они «мотивировались» серьезными, острыми, злобод­невными общественными проблемами. Глубочайшая тревога и осознание собственной ответственности за будущее челове­ческой цивилизации и культуры, пристальный интерес к тем потенциально опасным, деструктивным началам в «природе человека» и в организации человеческих сообществ одинако­во свойственны и 3. Фрейду, и авторам теории «фрустрация-агрессия», и Т. Адорно. Несоменнно также и то, что во всех предложенных моделях содержится немало эвристических идей, адекватно отражающих суть описываемых зависимостей как на уровне отдельной личности, так и целостных соци­альных организмов.

Справедливости ради следует все же отметить, что для мо­тивационных теорий действительно характерен, впрочем со­вершенно ими не скрываемый, психологический редукцио­низм. По меткому замечанию Г. Тэджфела, все эти подходы «похожи на сценарий, фабула которого составлена до того, как актеры вышли на сцену» (1978. С. 423). Во всех этих подходах установки и поведение индивида понимаются как способ реа­лизации, разрешения внутриличностных конфликтов и про­тиворечий, а само существование аутгрупп — как совершенно необходимое условие и единственная возможность их снятия, разрешения «катарсиса», возможность, «которую следовало бы изобрести, если бы она не существовала в действительно­сти» (Тэджфел, 1978. С. 423).

Эта ограниченность мотивационных теорий подверглась справедливой критике со стороны других течений, в частности сторонников ситуативных и когнитивных подходов. Одним из наиболее радикальных критиков был М. Шериф. Он усматри­вал причины межгрупповых конфликтов в факторах непо­средственного взаимодействия между группами. Шериф тем самым наметил принципиально иной путь анализа этой обла­сти в целом. Его полевые эксперименты были признаны впоследствии классическими и явились отправной точкой и при­мером для подражания для целого ряда исследований.

Основные результаты этих экспериментов нетрудно пре­дугадать. Межгрупповое соревнование вело к социально-психологическим эффектам, которые однозначно ассоциировались с межгрупповым конфликтом. Объективный конфликт интересов (объективный в том смысле, что только одна из групп могла стать победительницей за счет другой) привел в экспериментах М. Шерифа к проявлению межгрупповой враждебности, агрессии, негативным аутгрупповым стереотипам и в тоже время способствовал усилению внутригрупповой сплоченности и поддержки.

Ситуация радикально изменилась на четвертой стадии экс­перимента, заключающейся в искусственном создании труд­ностей, которые могли быть устранены только объединенны­ми усилиями соперничающих групп. Более общие, или «выс­шие», цели, определяемые Шерифом как «те, которые имеют неотразимую привлекательность для членов каждой группы но которые ни одна группа не может достичь без участия другой» (1966. С. 89), порождаемые необходимостью преодоле­ния общих трудностей, и обусловили, по мнению автора, по­нижение межгрупповой напряженности. Автор зафиксировал частичное возобновление или создание новых дружеских от­ношении вопреки рамкам группового членства хотя следы предыдущей межгрупповой враждебности были устранены далеко не полностью. чинены

Результаты экспериментальных исследований не были неожиданными и прежде всего для самого М. Шерифа, кото­рый еще в 1951 г, то есть за два года до проведения первого эксперимента в Роберз Кейве, опубликовал ряд положений полностью подтвержденных затем этими экспериментами Оти положения сводились к следующему:

«Индивиды, стремящиеся к цели посредством взаимозави­симых действии, становятся группой, они развивают соци­альную иерархию и специфические нормы. Когда две группы стремятся к одной и той же цели, причем ни одна из групп не может достичь эту цель до тех пор, „ока другая пытается де­лать то же самое, между группами развивается конфликт: члены одной группы могут осуществлять только враждебные кон­такты с членами другой группы. В этих условиях внутри груп­пы возрастает сплоченность, групповая структура (статусно-позиционная) приспосабливается к конфликтной ситуации. Естественное средство, способное уменьшить враждеб­ность, — наличие и возможность осуществления "высших" це­лей, которые требуют общих усилий со стороны всех членов каждой группы» (Дуаз, 1978. С. 191).

Мы привели эту длинную цитату из книги В. Дуаза, под­робно комментирующего работы М. Шерифа, во-первых, по­тому что его гипотетические формулировки в дальнейшем блестяще подтвердились в эксперименте, и, во-вторых, пото­му что они легли в основу важнейших постулатов реалисти­ческой теории межгруппового конфликта, сформулирован­ных Кэмпбеллом (1979). Согласно этой теории, реальный кон­фликт интересов между группами (актуальный, или имевший место в прошлом, или предполагаемый) обусловливает отно­шения конкуренции и ожидание реальной угрозы со стороны другой группы. Реальная угроза в свою очередь обусловлива­ет: 1) враждебность отдельных членов группы к источнику угрозы, 2) увеличение внутригрупповой солидарности, 3) бо­лее полное осознание индивидом своей групповой принадлеж­ности, 4) увеличение непроницаемости границ группового членства, 5) уменьшение степени отклонения индивидов от выполнения групповых норм, 6) увеличение меры наказания за нарушение этих норм вплоть до остракизма и изгнания на­рушителя из группы (Кэмпбелл, 1979. С. 86-89).

Реалистическая теория межгрупповых конфликтов широ­ко распространена в настоящее время, причем не только в сре­де узких специалистов: она стала достоянием и фактом обще­ственного сознания в целом.

С работ М. Шерифа начинается принципиально иной под­ход к исследованию межгрупповых отношений, когда источ­ники межгрупповой враждебности или сотрудничества начи­нают искать не в индивидуальных мотивационных факторах, что было свойственно «мотивационным» теориям, но в харак­теристиках самого межгруппового взаимодействия, безотно­сительно к индивидуальным мотивационным структурам.