Обострение социальных противоречий

В Х веке до н.э. древнееврейское общество не сталкивалось с долговым рабством, рабами были только военнопленные или купленные иноплеменники. Часть военнопленных, которая перешла в собственность царя, была задействована в царском хозяйстве, а также на строительных работах, которые имели общегосударственное значимость. Надпись Меши, царя Моава (в Заиорданье) — государства, состоявшее из одного еврейского племени с таким же названием, но не входившее в состав Израиля, сообщает об этом. Меша, живший при наследниках израильского царя Омри, написал о своих победах над Израилем и поведал о своей строительной деятельности, осуществленная им с помощью “пленных Израиля”. Бесспорно, что общество Моава находилось на более низкой этапе формирования, нежели современное ему общество Израиля, в котором в IX веке до н.э. с ростом денежного хозяйства и ростовщичества имущих выделились поденщики и рабы-должники. С усилением торговых отношений и ростовщичества в Израиле усиленно росло число людей, оторванных от средств производства. Даже в более отсталой Иудее в VII в. до н.э. беднота часто была жертвой ростовщиков. Разорявшаяся беднота продавала землю богачам. С постепенным формированием долгового рабства, а также в условиях других следствий стремительно растущего денежного обращения в Израиле и Иудее, заметны серьезные социальные реформы. Мы не можем судить беспристрастно о характере этих реформ, так как нам известно о них только из жреческой литературы, претерпевшей в дальнейшем соответствующую обработку.

Рис. 11. Священные камни в развалинах Гезера

Эти источники хранят сведения о движении, которое возглавляли так называемые “пророки”. Данное движение было связано с борьбой внутри жреческих группировок, но отразило и более существенные противоречия в тогдашнем обществе. Жрецы были тесно связаны со знатью; не секрет, что жрецы Яхве составляли корпорацию (“племя левитов”), приумножая своё количество за счет выходцев из части определенных знатных родов, являясь значительной опорой царской власти. Культ других божеств тоже был привилегией отдельных знатных родов — главным образом из части местной знати, противопоставляющаяся служилой знати Иерусалима. С давних пор в религиозной жизни населения древнейшей Палестины, Финикии и Сирии особую роль играли служители культа, подобные шаманам, которые доводили себя до экстаза, а потом прогнозировали будущее или занимались заклинаниями. Когда в классовом обществе возникло официальное жречество, такие “пророки” не везде пропадали и в ряде стран существовали довольно успешно, причем даже соперничали в своем влиянии на народ со жрецами.

Рис. 12. Царь Давид. Современное изображение

Уже в первой половине I тысячелетии до н.э. в Палестине выступали под наименованием “пророков” (наби) религиозно-политические проповедники, которые в собственных проповедях часто прибегали к колдовским действиям. Временами “пророки”, находившиеся в связи с различными культами, основывали разного рода союзы. Особое влияние имели “пророки”, связанные с культом Яхве. Они откровенно противоборствовали разнообразию культов, на которые опиралась местная родовая знать. Действие “пророков” было ничем иным, как проявлением идеологической борьбы различных жреческих течений, выражавшими интересы разных группировок доминирующего класса. В их речах отчетливо нашли свое отображение общественно-политические мотивы, так как “пророки” вели борьбу с культами, которые поддерживались знатью. В VIII в. до н.э. “пророки” в своих устных и письменных выступлениях, говоря осудительно о культах наиболее важных божеств, которые соперничали с Яхве, в то же время выступали против упадка благочестия, в связи с этим они осуждали хищническое насилие и ростовщичество знати. Все несчастья населения, уверяли они, оттого, что люди отходят от божественных предписаний, а не строго следуют им. “Пророки” предвещали стране гибель от рук завоевателей, угроза которых выдавалась за гнев бога Яхве, недовольного недостаточным почтением к его культу. Любые недовольства и раздражение со стороны народа “пророкам” удавалось заглушить религиозной проповедью, сохраняя при этом власть господствующего класса, утешая людей мыслью о приходе будущего царя — “мессии”, “помазанника” Яхве.