ПАТРИСТИКА (лат. patres — отцы) — направле­ние философско-теологической мысли 2—8 вв., связан­ное с деятельностью раннехристианских авторов — От­цов Церкви. 3 страница

ложенное им иное понимание П. — как того, что не дви­жется вслед за речью/присутствием, не стремится уло­вить присутствие и потому не принадлежит ни одной из форм присутствия, — делает неосуществимым проект грамматологии как науки. /Естественно, Деррида имеет в виду ту науку, классицистские амбиции которой он би­чует всеми возможными "поэтико-терминологическими" средствами — А.Г./ В книге "Письмо и различие" Деррида характеризовал П. как своеобычную сцену ис­тории и игры мира: сохранение обозначения "П." соот­ветствует, по его мнению, особой логике деконструктивистского анализа, которую он называет логикой "палеонимии", т.е. внесения в традиционные понятия ориги­нального содержания посредством некоторого отстране­ния, откладывания их прежнего содержания и прививки новых смыслов. (Ср. у Делеза и Гваттари, "проблема письма: неточные выражения совершенно необходимы, чтобы обозначать точно".) П. выступает в таком контек­сте как посредник в отношениях между настоящим и ре­презентацией, между жизнью и смертью. Деррида в данном случае отдает должное традиционалистскому взгляду на интересующий его предмет: речь движима живым дыханием, П. ассоциируется с омертвлением — оно по сути уже смерть, всегда "имеющее характер заве­щания". Деррида неоднократно подчеркивал, что речь не должна идти о восстановлении "первородства" П., необходимо говорить о границах грамматологии как своеобычной специальной науки о П. (См. Грамматоло­гия, Фоиологизм, Чтение, Языковые игры, Метафи­зика.)

A.A. Грицанов

ПИФАГОРСамосский (ок. 570 до н.э. — ок. 500 до н.э.) — древнегреческий философ из города Регия (на острове Самос около города Милет), основатель пифа­гореизма (см. Пифагореизм),религиозно-этический ре­форматор, политический деятель, ученик Анаксимандра. Прозвище П. (по-древнегречески — "убеждающий речью") связано с проводимыми в Дельфах общеэллин­скими музыкальными Пифийскими Играми. История жизни П. неотделима от легенд, в которых он считается как "основателем европейской научной традиции", так иногда и "шаманом", предводителем экстатических культов и тайных мистерий. Бежав из родного города от политической тирании Поликрата, после почти 30-лет­них скитаний П. необычайно расширил круг своих по­знаний. В оправдание его знаний тайных восточных до-крин ему приписывали длительное пребывание в Егип­те и Вавилоне (однако вполне возможно, что он обрел их у своих учителей из Милета). На 50-м году жизни П. поселился в южноиталийской колонии Кротон. Как пи­сал Э.Майнер, "... П. прибыл в Кротон в качестве рели-

гиозного и морального учителя... вероятно с некоторым опытом... политического агитатора. Он был человеком с сильными социальными и политическими предубежде­ниями и глубоким чувством собственной значимости. Он был избранным лидером, пророком, но не без хитро­сти и хорошего знания практических деталей и средств, которые только и могут объяснить его последующий фе­номенальный успех...". Дикеарх в своих "Фрагментах" (в передаче Порфирия) свидетельствует, что когда П. прибыл в Кротон, то "...он расположил к себе весь город как человек много странствовавший, необыкновенный и по своей природе богато одаренный судьбою, — ибо он обладал величавой внешностью и большой красотой, благородством речи, нрава и всего остального...". Там же П. основал братство своих последователей и учени­ков (около 1900 человек "посвященных"), где философ­ские и научные (в большей степени математические) изыскания неразрывно сочетались религиозно-магичес­ким ритуалом. П. был первым, кто назвал Вселенную "Космосом" по причине присущей ему упорядоченнос­ти. П., никогда ничего не писавшему и только читавше­му лекции, приписывают труды "О воспитании", "О го­сударстве", "О душе", "О мире", "О природе" и др. (Ис­торическая достоверность бесчисленных жизнеописа­ний П. сомнительна, поскольку сразу после смерти его имя и реальный облик утратили черты смертного чело­века, обретая взамен пророческие и божественные ха­рактеристики. Классическое античное выражение при­менительно к учению П.: "так сказал он". Уже Аристо­тель, не имея возможности сепарировать мысли самого П. от писаний и текстов его последователей, говорил о "так называемых пифагорейцах".) П. первым дал себе название "философ" ("любомудр"), вместо "мудрец" ("сведущий"). На место "мудрости" как осведомленнос­ти о практической жизнедеятельности общества и лич­ности, П. поместил чистое размышление (рассмотрение "мудрости" — sophia — как любимого предмета), что позднее было названо "философией" (phileo — люблю и sophia). В области астрономии П. и его школа выдвину­ли ценные научные догадки в области небесной механи­ки, а также идею шарообразности Земли и Вселенной, что было записано только Парменидом (около 500 до н.э.). При выдвижении этой концепции в основу полага­лась более эстетическая, чем научная мотивация, ибо пифагорейцы считали сферу наиболее совершенным из всех геометрических тел. В математике П. приписывают рассмотрение геометрии как абстрактной науки, систе­матическое введение доказательств в нее, построение планиметрии прямолинейных фигур, создание учений о подобии, о четном и нечетном, простом и составном, фигурном и совершенном числе, об гармонических, ге­ометрических и арифметических пропорциях и сред-

них, построение некоторых правильных многоугольни­ков и многогранников. Также П. приписывают доказа­тельство в общем виде одной из основных теорем пла­ниметрии — "теоремы П.", устанавливающей связь между сторонами прямоугольного треугольника. Теоре­ма П. устанавливает соотношения между площадями квадратов, выстроенных на катетах и на гипотенузе пря­моугольного треугольника: сумма квадратов, построен­ных на катетах, равновелика квадрату, построенному на гипотенузе. При решении задач на построение много­угольников П. и Гиппас Метапонтский открыли несоиз­меримость (невыразимость в целых числах) определен­ных отрезков (например, длина стороны квадрата и его диагональ). Это привело к созданию геометрической арифметики и геометрической алгебры (где практикует­ся замена решений уравнений первой и второй степени элементарными планиметрическими преобразования­ми, позволяющими не применять иррациональные чис­ла). Наряду с этим П. и его школе принадлежат труды по теории музыки и медицине. Влияние П. на мыслителей последующих эпох, вплоть до Коперника и Кеплера, ча­стота, с которой встречается его имя во всей античной литературе, могут соперничать, как неоднократно отме­чалось, даже с Сократом и Платоном, далеко превосхо­дя их предшественников. (См. также Античная фило­софия, Гармония сфер.)

C.B. Силков

ПИФАГОРЕИЗМ— 1) направление духовной жиз­ни, существовавшее на протяжении всей истории Древ­ней Греции, начиная с 6 в. до н.э., и прошедшее в своем развитии ряд этапов; 2) философская школа, получив­шая свое название по имени ее лидера Пифагора (см. Пифагор).Особенностью П. как особой философской школы было: а) возникновение ее как специфического духовного братства или религиозного ордена, подчинен­ного жестким правилам общежития и поведения; б) уче­ние П. выступало как тайна, знать которую было позво­лено лишь посвященным и разглашение которой запре­щалось. После того как пифагореец Филолай — совре­менник Сократа — опубликовал некоторые тексты П., сторонники этой школы обнародовали из-за нужды еще три книги. Разработанная в П. программа изучения ра­циональных оснований природы предусматривала ак­тивное применение математики. В П. впервые под сущ­ностью стали понимать умопостигаемую природу. Та­кой нечувственной сущностью, субстанцией всех вещей и было названо число. По Гегелю, за определением чис­ла в П., как и за определением идеи у Платона, скрыва­ется определение "спекулятивного понятия" как основ­ного инструмента философского познания. В П. воз­можно выделить две большие основные составляющие:

практический (пифагорейский) образ жизни и совокуп­ность теоретических учений. В религии П. наиболее важны обрядовая сторона (на основе которой душевно­му состоянию адепта задавалось необходимое направле­ние) и верования (с возможностью существования вари­антов трактования). Специфика религиозных представ­лений о судьбе души и природе в П.: душа — божест­венное существо, заключенное в телесную оболочку в наказание за предыдущие прегрешения; последняя цель земного существования — высвобождение души из соб­ственной телесной оболочки и не допущение ее в дру­гую телесную оболочку (якобы совершаемое после за­вершения цикла земного существования); путь дости­жения этой цели — строгое выполнение кодекса морали пифагорейского образа жизни. Регламентирующие предписания П. придавали определяющее значение за­нятиям наукой и музыкой. Научные концепции, мистика и мифорелигиозные представления П. излагались в обо­лочках изречений оракула (Пифагора), которым прида­вался скрытый смысл божественного откровения: "Бог — это число чисел", "Числу же все подобно", "Число есть сущность всех вещей" и т.д. Объекты математики (в основном, первые числа натурального ряда) были осно­вополагающими универсальными объектами теоретиче­ского познания в П. и рассматривались как первосущность мира, к которой редуцировались не только мате­матические построения, но и все многообразие внешне­го мира (физические, этические и социально-религиоз­ные понятия в П. имели математическую "окраску"). Математика стала неотъемлемой составляющей рели­гии П., средством очищения души и достижения бес­смертия. Математике отводилось такое место в мировоз­зренческой системе, что она в П. фактически была фи­лософией. Аристотель писал, что у чисел пифагорейцы "...усматривали (так им казалось), много сходного с тем, что существует и возникает, — больше, чем в огне, зем­ле и воде (например, такое-то свойство чисел есть спра­ведливость, а такое-то — душа и ум, другое — удача, и, можно сказать, в каждом из остальных случаев точно так же); так как далее они видели, что свойства и соот­ношения, присущие гармонии, выразимы в числах, так как, следовательно, им казалось, что все остальное по природе своей уподобляемо числам и что числа — пер­вое во всей природе, то они предположили, что элемен­ты чисел суть элементы всего существующего и что все небо есть гармония и число...". Аристотель также объяс­нял причины появления концепции математики П. (видя их, однако, только в пределах самой математики): "...Так называемые пифагорейцы, занявшись математическими науками, впервые двинули их вперед и, воспитавшись на них, стали считать их началами всех вещей...". Числа изначально мыслились имеющими пространственную

величину, позднее же — идеальными началами. Осмыс­ление мира в понятиях чисел и их соотношений приве­ло к признанию закономерности бытия (что было связа­но с изучением абстрактных свойств чисел и геометри­ческих фигур). Но так как при этом числа были призна­ны не только выражениями закономерного порядка, но чисто идеальными началами и основой материального мира, то П. фактически стал мистикой чисел, тесно свя­занной с орфическими учениями о переселении душ, о бессмертии и средствах спасения (очищения) души и др. Первой характеристикой сущности в П. является не­арифметическая Единица — чистое равенство и единст­во вообще. Единица в П. — всеобщая сущность, являю­щаяся формой всех вещей и деятельным началом, пред­мет "мысли" в гносеологии П. Посредством причастно­сти к Единице через "подражание", всякая вещь делает­ся равной самой себе, т.е. "Одной". Вторая характерис­тика сущности — Двоица — чистое неравенство, нео­пределенность и противоположность как таковая, пред­мет "науки" в гносеологии П. Двоица — пассивная кате­гория — получается из прибавления Единицы к самой себе, когда Единица полагается в качестве неравной се­бе (отличной от себя). Единица и Двоица в П. — основ­ные характеристики сущности, поэтому они суть всеоб­щие способы существования вещей. Единица и Двоица лежат в основе 10 главных противоположностей, обра­зующих таблицу парных категорий: доброе и злое, единство и множество, квадрат и параллелограмм, муж­ское и женское, нечетное и четное, покоящееся и движу­щееся, правое и левое, предел и бесконечное, прямое и кривое, свет и тьма. К этой таблице, по учениям П., воз­можно свести любое определение вещи. Третья характе­ристика сущности в П. — Троица, в которой Единица достигает своей реальности и своего завершения — по­лучается из целостности единого и множественного, когда Единица образует единство с неопределенным множеством Двоицы. Вселенная и все вещи определены через Троицу, предмет "мнения" ("число плоскости") в гносеологии П., ибо любая вещь причастна равному и неравному, единому и многому. Четвертая характерис­тика сущности — Четверица — возникает из удвоения чистого различия Двоицы. В Четверице, предмете "чув­ственного ощущения" ("числе телесного") в гносеоло­гии П., Троица находит свое телесное воплощение. Чис­ла 1, 2, 3 и 4 образовывали Тетрактис. Вступительная клятва в П. гласила: "...Клянусь именем Тетрактис, нис­посланной нашим душам. В ней источник и корни веч­но цветущей Природы...". В П. природа состояла из "четверок": четырех геометрических элементов (точка, линия, поверхность, тело) и четырех материальных эле­ментов (земля, воздух, огонь, вода), игравших важную роль в учении Платона. Четыре числа, входящие в Тет-

рактис, в сумме дают 10, поэтому "десять" в П. было провозглашено идеальным числом, символом всего ми­ра. Число в П., как реальная сущность всего сущего, на­считывало три измерения: математическое, музыкаль­но-акустическое и астрономическое. Музыкально-акус­тическое измерение числа в П. провозглашено через от­крытие математических характеристик музыкальных соотношений. Астрономическое измерение связано с космологией П., где Вселенная шарообразна и состоит из десяти небесных сфер — неподвижные звезды, пять неизвестных в то время планет, Солнце, Луна, Земля и невидимая "Анти-Земля", лежащая по другую сторону от Центрального Огня (стража Зевса), находящегося в центре Вселенной: вокруг него обращаются все сферы и Земля. Каждая сфера, вследствие ее определения чис­лом, издает только ей свойственное звучание, в резуль­тате чего Космос является Гармоническим Мировым Хором (см. Гармония сфер).Пифагореец Филолай (5 в. до н.э.) писал: "...Если бы ни число и его природа, ни­что существовавшее нельзя было бы постичь ни само по себе, ни в его отношении к другим вещам... Мощь числа проявляется... не только в деяниях демонов и бо­гов, но и во всех поступках и помыслах людей, во всех ремеслах и музыке...". Круговорот вещества во Вселен­ной, куда включалась человеческая душа, также харак­теризовался числом. За сущностью (душой) человека усматривалось самодвижущееся число, из чего вырас­тало учение П. об индивидуальном бессмертии и пере­селении душ. П. просуществовал до второй половины 4 в. до н.э. (Филолай, Архит Тарентский, Еврит, Алкмеон), затем слился с платонизмом. В 1 в. до н.э. — 2 в. н.э. П. оформился в форме неопифагореизма (Аполло­ний Гианский, Нумений, Фигул), в котором соединя­лось учение П. с учениями Платона, Стои, религиозно-мистических восточных и западных школ и течений пе­риода Эллинизма. Труды П. дошли до нашего времени только в виде небольших фрагментов, однако ознако­миться с учением П. возможно по трудам Платона, Аристотеля, Дикеарха, Теофраста. Два базисных тези­са П., — о том, что основополагающие принципы, на которых зиждется мироздание, возможно выразить ма­тематически, и о том, что объединяющим началом всех вещей служат соотношения чисел, выражающие Гармо­нию и Порядок в Природе, — имели большое значение в философии и науке вплоть до Средних веков и Ново­го времени.

C.B. Силков

ПЛАТОН(Platon) (428/427—348/347 до н.э.) — древнегреческий философ, классик философской тради­ции; мыслитель мирового масштаба, к чьей оригиналь­ной философской концепции генетически восходят мно-

гие направления классического философствования и ев­ропейский стиль мышления в целом. Основные сочине­ния: текст речи "Апология Сократа", 25 достоверно идентифицированных диалогов, недиалогические "За­коны", и 13 авторских писем. Наследие П. классифици­руется на работы: а) — раннего периода (90-е 4 в. до н.э.), в рамках которого формируется характерный для П. метод понятийного анализа ("Апология Сократа", "Критон", "Эвтифрон", "Лахет", "Лисид", "Хармид", "Протагор", 1-я книга "Государства"); б) — переходного периода (80-е 4 в. до н.э.), содержащие (еще в импли­цитной или образно-мифологической форме) базовые идеи платоновской системы ("Горгий", "Менон", "Эвтидем", "Кратил", "Гиппий меньший", "Ион", "Гиппий больший", "Менексен"); в) — зрелого периода (70—60-е 4 в. до н.э.), где в эксплицитной форме конституирует­ся и аргументируется авторская философская концепция П. ("Федон", "Пир", "Федр", "Теэтет", "Парменид", "Софист", "Политик", "Филеб", "Тимей", "Критий", 2— 10 кн. "Государства"); г) — позднего периода (50-е 4 в. до н.э.), представленного "Законами". Наличие 11 со­мнительных и 8 не подлинных (хотя и подписанных именем П. работ) порождает так называемый "платонов­ский вопрос", т.е. проблему реконструкции автохтонной философской концепции П., предполагающей не только идентификацию и восстановление хронологии его текс­тов, но и очищение их от наслоений более позднего пла­тонизма, а также интерпретацию произведений нестан­дартного авторства (типа "Послезакония", записанного со слов П. его учеником Филиппом Опунтским). П. ро­дился на о. Эгина близ Афин в аристократической семье той же ветви Кодридов, что и Гераклит; назван в честь деда Аристоклом (Aristokl — лучший). Отец — Арис­тон — из рода последнего царя Аттики Кодра; мать — Периктиона — из рода Солона, одного из семи мудрецов и первого законодателя полисной демократии. Атмосфе­ра родительского дома Аристокла впитала в себя все до­стижения античной цивилизации и культуры, была не­однократно воспета греческими поэтами (Анакреон и др.). Получил полное аристократическое образование, блестяще овладев всеми сферами античной культуры: изучал философию, вращался среди модных в тот пери­од софистов (был учеником Кратила), имел успех как лирический и драматический поэт (писал элегии, траге­дии, дифирамбы; написанная им комедия была принята к постановке Афинским театром; до нас дошло 25 его "эпиграмм", т.е. в современной терминологии неболь­ших лирических стихотворений), занимался музыкой, живописью, гимнастикой, борьбой, верховой ездой (на­граждался лавровым венком на Истмийских и Пифийских состязаниях). Именно за свои спортивные успехи получил имя "П.", т.е. "широкоплечий" (греч. platos —

широта, глубина). По другой версии, имя "П." в значе­нии "широколобый" получено П. уже от Сократа. (Труд­но не усмотреть здесь нечаянного символизма и не со­поставить это имя с именем Европы, т.е. "широколи­цей", "широкоглазой".) К моменту встречи с Сократом П. был не просто талантливым юношей, но личностью с оформившимися взглядами и определенной жизненной позицией. Так, ведя активную культурную и светскую жизнь, П. сознательно избегал любой гражданской ак­тивности и стоял в стороне как от практики Афинской демократии, так и от Афинского олигархического пере­ворота 404 до н.э., хотя среди "30 тиранов" был двою­родный брат его матери — Критий, предлагавший П. принять участие в "правлении тридцати". Поворотным пунктом в судьбе П. (и европейской культуры) стала его встреча с Сократом в 407 до н.э. Согласно аттической легенде, в ночь накануне встречи с П. Сократ видел во сне лебедя у себя на груди, который высоко взлетел со звонким пением, и после знакомства с П. Сократ якобы воскликнул: "Вот мой лебедь!" Интересно, что в мифо­логической системе античности лебедь — птица Апол­лона, а современники сравнивали П. с Аполлоном как богом гармонии. Знакомство с Сократом наложило неиз­гладимый отпечаток на образ жизни и мыслей П. (Зна­менуя начало новой жизни — жизни философа, он сжи­гает свои поэтические тексты, включая уже розданную актерам комедию.) Сократ является центральным персо­нажем, формулирующим позицию автора, практически во всех (за исключением "Законов") диалогов П., выст­роенных на основе сократического метода экспликации содержания понятий. П. провел 9 лет в ряду близких учеников Сократа (407—399 до н.э.), имеются сведения о его попытках выступить в суде на процессе Сократа с его апологией. Гибель учителя была для П. тяжелым ударом как в смысле личной утраты (для него неперено­симо было даже присутствие около Сократа, который должен был принять яд, и П. не был на казни), так и в смысле осознания факта отторжения современниками своего мудреца (после казни Сократа П. надолго поки­дает Афины). Путешествие П. этого периода (399—387 до н.э.) богаты событиями и встречами, имеющими большое культурное значение: посетив Южную Ита­лию, П. входит в соприкосновение с сицилийским пифа­горейским союзом, приобщаясь к мистико-математическому направлению пифагореизма (имеются сведения о знакомстве П. с известным математиком Феодором из Мегары); многое воспринято П. от досократиков в част­ности от хронологически современного ему Демокрита (известно, что последний неоднократно называл свои атомы "идеями", в то время как П. использует термин "атом"); по свидетельству Аристотеля, П. знакомится во время путешествия с последователем Горгия Каллик-

лом; поездка в Египет сопровождается изучением про­двинутой астрономической традиции. Во время своего путешествия П. знакомится с Дионом, братом жены сиракузского тирана Дионисия Старшего, и по его пригла­шению посещает Сиракузы с целью благотворного вли­яния и интеллектуального облагорожения деспотичес­кого правителя и смягчения нравов придворной жизни, превратившейся в перманентную оргию. Этот, вероятно, первый в мировой истории опыт "просвещения госуда­ря" оказался пророчески неудачным: оклеветанный П. был продан в рабство. Однако, несмотря на это, в буду­щем, в 366 и 361—360 до н.э., с той же целью П. были предприняты еще две поездки в Сиракузы ко двору но­вого тирана Дионисия Младшего — две новые самоот­верженные попытки воплощения в жизнь своих идей, и хотя они окончились столь же неудачно и едва не стои­ли П. жизни, настойчивость его может рассматриваться как пример высокого служения идеалу и веры в соци­альный потенциал философского знания. Погибни П. в первую свою поездку, судьба европейской культуры сло­жилась бы иначе. По счастью, выставленный на прода­жу на родной Эгине П. был узнан и за 30 мин серебром куплен и освобожден Анникеридом, философом мегарской школы. Впоследствии П. хотел вернуть эти деньги Анникериду, а когда тот отказался их взять, купил на них сад в пригороде Афин, названный в честь местного героя Академа Академией. В этом саду П. основал шко­лу как специальное философское учебное заведение. И если учесть, что в рамках доплатоновской традиции "быть учеником" того или иного философа означало скорее выбор ориентации и личное общение (ср. инд. ananda — "сидящий около", в значении "ученик"), неже­ли получение систематического философского образо­вания, а софисты как "учителя мудрости" учили не столько философии, сколько логике и риторике, то пла­тоновская Академия может считаться в истории филосо­фии началом традиции специального философского об­разования, сознательного воспроизводства тезауруса философских знаний, канона философского стиля мыш­ления и специально подготовленного субъекта — их но­сителя. В этой связи П. может быть рассмотрен не только как оригинальный мыслитель, заложивший фунда­ментальные направления классического типа европейского философствования, но и как основоположник феномена базового философского образования в европейской культуре. В рамках платонистики высказывалась даже версия о существовании особой (неписаной) эзотерической философской доктрины П., преподаваемой в Академии и транслируемой посредством изустной, традиции (Х.Й. Кремер, К. Гайзер и др. представили тюбингенской школы платонистики), согласно другой интерпретации (Э.Н. Тигерстедт, М. Гатри), дидактичес-

кий план содержания платоновской философской кон­цепции органично вплетен в текст его произведений и презентируется, в частности, в диалогичности его про­изведений как прямом выражении реальной практики академических диспутов. П. — если и не первый lectur­er, то, во всяком случае, первый tutor, наставник, в ака­демическом смысле этого слова, и основоположник ака­демической составляющей в развитии философской традиции, само название которой восходит к его Акаде­мии, просуществовавшей почти 1000 лет, — вплоть до "закрытия" императором Юстинианом всех философ­ских школ и направлений (529). П. преподавал до конца своей жизни, и Академия стала духовным центром сво­его времени: именно в рамках ее деятельности сократи­чески-платоновский метод понятийного критицизма подготавливает формирование в античной культуре скептицизма, происходит рационально-концептуальное оформление пифагореизма (в противоположность ран­нему мистическому союзу); из стен Академии вышли виднейшие законодатели, государственные деятели, ораторы Греции (Ликург, Геперид, Демосфен и др.) и, конечно, философы: Антисфен, чья философия легла впоследствии в основу стоицизма, Аристипп, фундиро­вавший своим гедонизмом оформление эпикуреизма, и др. Не сделай П. ничего более, уже одно то, что из его школы вышел Аристотель, вписало бы его имя в анналы философской традиции: стоя рядом с П. в паре двух ос­новоположников классического европейского стиля мы­шления, олицетворяющих собою характерную для Ев­ропы синкретичную дуальность имманентно-трансцен­дентального и логико-рационалистического его векто­ров, Аристотель может быть рассмотрен и как ученик П., — и в этом контексте альтернативность их воззрений делает честь им обоим, — Аристотелю принадлежат как посвященные учителю панегирические стихи, так и во­шедшая в золотой фонд этоса науки фраза "П. мне друг, но истина дороже"; ему было предоставлено право пре­подавания в Академии, и он уехал оттуда только после смерти П. Философское учение П., будучи плотью от плоти своей эпохи, одновременно может быть рассмот­рено как задающее далекую перспективу развития фи­лософской мысли: выраженное в специфической терми­нологии, оно заключает в себе основу многих понятий­ных средств, лежащих в основе категориального аппара­та классической философии, и, включая в свое содержа­ние немало произвольных натурфилософских моделей и трансформаций мифологических сюжетов, одновремен­но являет собою первый в европейской культуре обра­зец целостной и системной философской концепции в собственном смысле этого слова, предполагающем ре­флексивный мета-уровень осмысления своего предмета, проблемного поля, метода и исходных когнитивных ос-

нований. Семантическим ядром и аксиологическим цен­тром философии П., обусловившим ее уникальный ста­тус в историко-философской традиции, является плато­новская концепция мира идей — эйдосов, или образцов. Если натурфилософское направление доплатоновской традиции объективно основывалось на презумпции воз­можности подлинного бытия и адекватного познания только применительно к единому как тождественному себе и в этом смысле презентирующему тотально всеоб­щее (архэ как единое субстанциально-генетическое на­чало мира у старших физиков, учение Элейской школы о Бытии как Едином и т.п.), то альтернативное, пред­ставленное софистикой направление базировалось на тезисе о бытии и открытости познанию только единич­ного, чувственно представленного и множественного. Выражая экстремальные крайности подхода к проблеме единичного и общего, эти оппозиционные векторы фи­лософствования обрисовывали контуры центральной для доплатоновской философии онтологической и гно­сеологической проблемы: как единое может стать мно­гим и как единое может быть предметом познания. То, что предлагает П. в своей теории идей, не только разре­шает эти проблемы, но и выходит далеко за рамки про­блематики античной философии в целом. Центральным понятием платоновской концепции выступает понятие идеи, или эйдоса (idea — вид, образ, наружность, род, способ; eidos — вид, образ, образец). Мир идей есть не что иное, как вечно пребывающий в равенстве самому себе тезаурус абсолютных и в своем абсолютном совер­шенстве неизменных эталонов (eidos как образец) кон­кретных вещей. Способом бытия идеи является ее воплощаемость и воплощенность во множестве матери­альных предметов, существующих в качестве слепков с нее и запечатлевающих в себе ее образ (idea и eidos, си­нонимичные в значении образ). Каждая вещь существу­ет лишь постольку, поскольку является материальным воплощением, опредмечиванием идеи (idea — как на­ружность), и именно соотнесенностью с определенной идеей определяется как самость вещи, ее равенство себе самой (idea и eidos как вид), так и ее вхождение в соот­ветствующее множество (idea — как род), — воплоще­ние идеи есть способ бытия вещи (idea — как способ). Идея, таким образом, выступает у П. одновременно и как сущность (oysia) вещи, т.е. фундаментальное осно­вание ее бытия, и как ее гипотеза (hipotesis), т.е. проект, включающий в себя и закономерность перехода от идеи к субстанциально воплощенной вещи, и метод (methodos) ее оформления, и принцип существования. В этом контексте П. фактически открывает понятийную приро­ду абстрактного мышления, отличного от чувственного восприятия, и впервые эксплицитно концептуализирует нечеткие интуиции досократической философии о сущ-