О мире, в котором живет собака 7 страница

Принеси зеленый мяч… с телевизора!

Собаки компенсируют недостаток рецепторов-колбочек в сетчатке изобилием рецепторов-палочек. Палочки действуют при низком освещении и реагируют на изменение плотности света, то есть на движение. В человеческом глазу палочки группируются на периферии, благодаря чему мы обладаем боковым зрением, — а также берутся за дело, когда колбочки «отключаются» (в сумерках или ночью). Плотность размещения палочек в сетчатке собачьего глаза варьируется, но их в любом случае примерно втрое больше, чем у нас. Мяч, который собака не замечает, хотя он лежит прямо перед ней, можно волшебным образом сделать видимым, слегка подтолкнув. Еще заметнее близкие объекты становятся, если они подскакивают.

Все эти различия в восприятии, опыте и поведении собак обусловлены спецификой распределения рецепторов в сетчатке. Есть и нечто куда более важное, чем поле зрения или цветовое восприятие. У млекопитающих палочки и колбочки воспринимают световые раздражения благодаря наличию определенного пигмента. На это нужно время — очень короткое. В то же время клетка, подвергающаяся воздействию света, не способна воспринять следующую его порцию. Скорость, с которой клетки это делают, обусловливает частоту слияния мельканий (ЧСМ) — количество «мгновенных снимков» окружающего мира, которые каждую секунду «делает» глаз.

По большей части мы воспринимаем мир как непрерывное кино, а отнюдь не как сериал из шестидесяти неподвижных картинок ежесекундно — именно такова наша ЧСМ. Учитывая скорость, с которой разворачиваются важные для нас события, — это очень быстро. Закрывающуюся дверь можно перехватить, прежде чем она захлопнется, а руку собеседника — пожать, прежде чем он раздраженно ее отдернет. Чтобы создать подобие реальности, смена кадров в фильме должна лишь немного превышать человеческую ЧСМ. В таком случае мы не замечаем, что видим набор сменяющих друг друга статических картинок. Но это станет понятно, если фильм (старый, снятый на пленку, а не на цифровую камеру) пустить медленнее. Обычно картинки меняются быстрее, чем мы способны различить их; но когда пленка замедляется, мы замечаем темные промежутки между кадрами.

Флуоресцентные лампы нас раздражают потому, что приближаются к человеческой частоте слияния мельканий. Электронные приборы, используемые для регуляции потока света, функционируют в режиме шестьдесят циклов в секунду — те из нас, у кого ЧСМ выше, способны различить эти проблески (ощущаемые на слух как жужжание). Все домашние лампы «мелькают» с точки зрения, например, мух, у которых глаза устроены совсем не так, как наши.

У собак также более высокая частота слияния мельканий, чем у людей, — семьдесят или даже восемьдесят циклов в секунду. Вот почему собакам не свойственна такая человеческая слабость, как любовь к телевизору. Как и в кино, изображение на телеэкране (не цифровом, а старомодном) — это последовательность неподвижных картинок, которые передаются достаточно быстро, чтобы создать ощущение непрерывного потока — у нас, но не у собак. Они видят отдельные кадры и темные промежутки между ними, как будто смотрят через стробоскоп. Этот факт — а также отсутствие запахов — объясняет, почему большинство собак невозможно усадить перед телевизором. Происходящее на экране просто не кажется им правдоподобным.[28]

Можно предположить, что собаки видят происходящее в ускоренном темпе — но на самом деле они просто замечают в каждую секунду больше, чем мы. Мы восхищаемся чудесными способностями собаки ловить фрисби на лету или гнаться за быстро скачущим мячом. Игра с фрисби, если записать ее на видео и исследовать траекторию, точь-в-точь повторяет стратегию, которую обычно используют бейсболисты, готовящиеся поймать мяч. Собаки способны предсказать следующее положение фрисби или мяча долей секунды раньше нас.

Нейробиологам известно о необычном заболевании под названием акинетопсия. Это нечто вроде двигательной слепоты: людям с этим нарушением трудно объединить последовательно сменяющие друг друга образы в нормальное беспрерывное движение. Человек, страдающий акинетопсией, наливает чай в чашку и не замечает, как она наполняется. Собаки в сравнении с нами — все равно что акинетопсики в сравнении с нормальными людьми: они видят промежутки между картинками. Мы, должно быть, кажемся им слегка заторможенными. Наша реакция на события окружающего мира всегда запаздывает по сравнению с собачьей.

О визуальном мире собаки

С возрастом Пумперникель стала неохотно входить в лифт — возможно, она плохо различает его в темноте, придя с освещенной улицы. Я поощряю ее, входя в кабину первой или кладя на пол что-нибудь светлое, чтобы у Пумперникель был ориентир. Каждый раз она набирается храбрости и запрыгивает в лифт, будто преодолевая пропасть. Умница!

Таким образом, собаки видят почти то же, что и мы, однако — иначе. Сама структура их глаза объясняет многие особенности собачьего поведения. Во-первых, обладая широким полем зрения, они хорошо видят то, что вокруг, но хуже — то, что находится прямо перед ними. Собаки нечетко видят собственные лапы. Удивительно, как мало они пользуются ими, в сравнении с тем, насколько активно мы пользуемся руками. Небольшое различие в строении глаза ведет к меньшему количеству прикосновений и ощупываний.

Сходным образом, собаки способны сфокусироваться на наших лицах, однако хуже различают наши глаза. Иными словами, выражение лица для них понятнее, чем многозначительный взгляд, и они скорее последуют указанию или кивку. Собачье зрение дополняет другие органы чувств. Хотя пес способен лишь приблизительно определить источник звука в пространстве, его слух достаточно хорош для того, чтобы повернуться в нужном направлении. Дальнейший осмотр можно проводить при помощи зрения, а окончательный анализ — при помощи носа.

Так, собаки узнают нас по запаху — но, несомненно, они также смотрят на нас. Что они видят? Если вы стоите против ветра или, например, обильно обрызганы духами, то собаке придется положиться исключительно на зрение. Она будет колебаться, если услышит, что подзываете ее вы, но увидит человека с чужим лицом или незнакомой походкой. Недавние исследования это подтвердили. В ходе эксперимента собака слышала голос хозяина или постороннего человека. Одновременно ей показывали на большом экране фотографии этих людей. Собаки обращали особенное внимание на несовпадения — лицо хозяина в сочетании с голосом незнакомца или лицо незнакомца в сочетании с голосом хозяина. Если бы собаки просто предпочитали лицо своего хозяина, они всегда смотрели бы на него дольше. Однако они дольше рассматривали изображение, когда замечали нечто необычное.

Физиология очерчивает пределы собачьего опыта и определяет место зрения в собачьей иерархии чувств. Нам — существам с развитым зрительным восприятием — бывает особенно приятно обнаружить что-нибудь новенькое без помощи зрения. Например, я подхожу к двери своей квартиры и чувствую приятный запах; вхожу и слышу шипение сковородок и звяканье столовых приборов; слышу требование закрыть глаза и открыть рот; пробую с вилки предложенный кусочек. И только потом удостоверяюсь в происходящем своими глазами — мой бойфренд приготовил ужин, попутно устроив в кухне бардак.

Восприятие при помощи вторичных органов чувств поначалу сбивает с толку, а затем придает знакомым вещам ощущение новизны. Поскольку у собак собственная иерархия чувств, они тоже наверняка чувствуют себя странно, когда исследуют незнакомый объект не при помощи носа, а как-то иначе. Возможно, этим объясняются замешательство, в которое приходят собаки, слыша новые для них команды («Вон с дивана!» — приказываю я щенку, он испытующе смотрит на меня), и чувство, похожее на гордость, которое они ощущают, усвоив очередной визуальный урок.

Хотя наше визуальное восприятие в чем-то совпадает с собачьим, видимые объекты исполнены для собак иного значения. Нужно запомнить: предметы, которые важны, скажем, для слепого человека, не представляют интереса для собаки. Попытайтесь довести до сведения своего пса информацию о существовании такой простой вещи, как дорожный бордюр. Что такое бордюр для собаки? Большинство псов его просто не замечает — не потому, что бордюр невидим, а потому, что он не имеет для них никакого значения. Поверхность под ногами может быть твердой или мягкой, скользкой или шершавой, она может пахнуть другими собаками или людьми, но тротуар от дороги отличают только люди. Бордюр — это незначительный перепад высоты твердого покрытия, имеющий значение для существ, мыслящих понятиями дороги, пешеходы, дорожное движение. Собака-поводырь должна усвоить значение для своего подопечного бордюра, быстро едущей машины, почтового ящика, идущих навстречу людей, дверной ручки. Пес справится. Возможно, он установит связь бордюра с яркой «зеброй», пахучими водосточными желобами вдоль тротуара или сменой яркости цвета дорожного покрытия (асфальт/бетон). Собаки живо запоминают вещи, которые важны для нас, — куда быстрее, чем мы учимся понимать собачью логику. Я, например, до сих пор не могу объяснить, почему Пумперникель приходила в восторг при виде соседской лайки, — но лет через десять я все же это заметила. Пумперникель же быстро усвоила разницу между потертым диваном и моим любимым креслом, на котором ей иногда удается посидеть; шлепанцами, которые я позволяю ей приносить, и кроссовками, которые лучше не трогать.

Последняя, неожиданная грань зрительного опыта собак: они замечают детали, которые не замечаем мы. Относительно слабые зрительные способности оказываются для них настоящим благом. Люди видят целостные образы: каждый раз, входя в комнату, мы как будто воспринимаем картину написанной широкими мазками, и если она более или менее соответствует тому, что мы ожидаем увидеть, то перестаем присматриваться. Мы не обследуем комнату в поисках изменений и поэтому способны пропустить даже дыру в стене. Не верите? Мы пропускаем такую «дыру» каждую секунду — в нашем поле зрения есть брешь, обусловленная строением глаза. Зрительный нерв проходит через сетчатку. Таким образом, если не поводить глазами, то часть картинки, находящаяся прямо перед нами, не отображается на сетчатке, потому что светочувствительных рецепторов там нет. Это так называемое слепое пятно.

Мы не замечаем этой зияющей дыры перед нашим носом, потому что заполняем пустоту при помощи воображения — тем, что ожидаем там увидеть. Наши глаза постоянно и неосознанно бегают туда-сюда, совершая так называемые саккадические движения, чтобы поместить объект в область наилучшего видения на сетчатке. Мы не ощущаем брешь — и, аналогичным образом, не видим разницы, если картинка достаточно близка к тому, что мы ожидаем увидеть. Поскольку мы в первую очередь визуальные существа, наш мозг способен осмыслить получаемую зрительную информацию, невзирая на «дыры» и неполноту.

Возможно, мы даже слишком приспособились. Животные видят то, что пропускаем мы. Американка Темпл Грандин, известный ученый и аутист, продемонстрировала это на примере коров. Часто скот, который ведут по узким проходам на бойню, упрямится, лягается и отказывается идти — и вовсе не потому, что коровам известно, что их ждет. На самом деле животных удивляют или пугают обыденные мелочи: блики на луже; желтый дождевик, оставленный на ограде; какая-нибудь случайная тень; флаг на ветру. Конечно, мы тоже видим все это, но совсем не так, как видят коровы.

Собаки в этом отношении ближе к коровам, чем к нам. Люди быстро категоризируют увиденное. Шагая по Манхэттену на работу, клерк обычно не обращает ни малейшего внимания на то, что происходит вокруг. Он не замечает ни попрошаек, ни знаменитостей; не удивляется ни машинам скорой помощи, ни парадам; он обходит толпу, которая собралась поглазеть… ну, не знаю на что: я и сама редко останавливаюсь в таких случаях. Обычно наш утренний маршрут строго размечен. Есть все основания считать, что собаки думают иначе. Со временем они привыкают к прогулкам в парке, однако не перестают смотреть по сторонам. Собакам гораздо более интересно то, что они видят здесь и сейчас, чем то, что они ожидают увидеть.

Итак, мы знаем, что видят собаки. Возникает вопрос: как они пользуются зрением? Весьма разумно: смотрят на людей. Как только щенок открывает глаза, он начинает изучать нас. Собаки видят людей такими, какими мы не можем увидеть себя. И скоро нам начинает казаться, будто собаки видят нас насквозь.