А.П.Павлов

(Россия, Москва,Институт Всеобщей Истории РАН)

Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой являлся одной из наиболее ярких и значительных фигур русской истории первой четверти XVII в. Между тем политическая биография этого человека не получила удовлетворительного освещения в исторической литературе. Недостаточно изученным, в частности, остается его участие в политической жизни страны во время избирательной борьбы 1613 г. и царствования Михаила Федоровича.

В историографии отмечена видная роль руководителей земских ополчений князей Д.Т.Трубецкого и Д.М.Пожарского в организации созыва избирательного земского собора. По освобождении Москвы функции временного правительства взял на себя «Совет всея земли» - правительство объединенного земского ополчения во главе с Д.Т.Трубецким и Д.М.Пожарским. Уже в ноябре 1612 г. от имени Трубецкого и Пожарского на места посылались грамоты с предписанием прислать в Москву на собор выборных представителей от разных чинов. Вопросы о созыве избирательного собора, характере его представительства руководители земского правительства обсуждали совместно с представителями разных сословий.' Срок явки выборных представителей на собор был намечен на 6 декабря 1612 г. Однако из-за задержки с прибытием делегатов с мест созыв избирательного собора был перенесен на месяц - на Крещение, т.е. 6 января 1613 г.

Созыв избирательного земского собора протекал в сложной, специфической обстановке. Традиционная боярская знать утратила в годы Смуты свою монополию на политическую власть в стране. В условиях ослабления центральной монархической власти и междуцарствия знать оказалась неспособной сохранить свое политическое господство и контролировать положение на местах. Сотрудничество с польскими оккупационными властями в Кремле основной части бояр, членов Думы,² окончательно подрывало

авторитет боярства в обществе. Руководство Думы («бояре князь Федор Иванович Мстиславский с товарищи») оказалось отстраненным от участия в политической жизни. Поход короля Сигизмунда III на Москву в конце 1612 г. вызвал новый подъем антипольских настроений в русском обществе. Опасаясь расправы со стороны казаков и простонародья, бояре, бывшие «кремлевские сидельцы», были вынуждены удалиться из Москвы в свои имения. Другой важной особенностью политической обстановки конца 1612 г. - начала 1613 г. являлось то, что, ввиду отъезда многих дворян после освобождения Москвы по своим имениям, доминирующей военной силой в столице становилось «вольное казачество». На своих особых совещаниях, на казачьем кругу казаки выдвигали своих кандидатов, их главной целью было посадить на престол «своего», удобного для них царя.³

В сложившихся условиях «Совет всея земли» во главе с влиятельными и авторитетными воеводами Д.Т.Трубецким и Д.М.Пожарским на протяжении всей избирательной кампании (в ноябре 1612 г. - феврале 1613 г.) оставался единственно правомочным и полновластным органом власти в стране. Так, в декабре 1612 г. «по приговору» Трубецкого и Пожарского и «по совету всей земли» была направлена грамота галицким воеводам и дьяку с предписанием оказывать содействие сборщикам денежных четвертных доходов, посланным с Москвы.⁴ Еще до избрания Михаила Федоровича Трубецкой и Пожарский «по приговору Кирилла митрополита Ростовского и Ярославского и всего освященного собору и по совету всеа земли» посылали писцов «для... государевых обиходов, отписывать дворцовых сел пашенных и посопных и оброчных ...».⁵ Первенствующая роль Трубецкого и Пожарского в стране отмечена современниками - очевидцами событий. Попавший в конце 1612 г. в плен к полякам смоленский дворянин Иван Философов говорил «в роспросе», что «на Москве у бояр, которые вам, великим господарям служили (т.е. у бояр, сидевших в Кремле - А.П.), и у лучших людей хотение есть, чтоб просить на господарство вас, великого господаря королевича Владислава Жигимонтовича, а имянно де о том говорити не смеют, боясь казаков, а говорят, чтоб обрать кого из русских бояр, а примеривают Филаретова сына и Воровского Колужского. И во всем деи казаки бояром и дворяном сильны, делают что хотят... А бояр деи, государи, князя Федора Ивановича Мстиславского с товарищи, которые на Москве сидели, в думу не припускают, а писали об них в городы ко всяким людем: пускать их в думу, или нет? А делает всякие дела князь Дмитрей Трубецкой да князь Дмитрей Пожарской да Куземка Минин. А кому впредь быти на господарстве, того еще не постановили на мере».⁶ Сходные сведения содержат расспросные речи И.И.Чепчугова, Н.А.Пушкина и Ф.Р.Дурова шведам: «...знатнейшие бояре, сидевшие с поляками в Москве, после ее взятия выехали из Москвы и отправились в разные места под предлогом, что они хотят съездить на богомолье... но больше потому, что к ним враждебно относились простые люди страны... и в настоящее время в Москве не осталось никого из бояр и думных людей, лишь князь Дмитрий Трубецкой и князь Дмитрий Пожарский».⁷

В такой обстановке начались заседания земского собора, открывшегося, по общему мнению историков, 7 января 1613 г. На этих заседаниях собора отсутствовало руководство Боярской думы. Знатнейшие бояре во главе с «первым» думным боярином кн.Ф.И.Мстиславским находились вне столицы. В неполном составе была представлена на соборе 1613 г. и другая важнейшая курия - Освященный собор - высшая церковная иерархия.⁸ Все это открывало широкие возможности для проявления сословной инициативы на избирательном соборе.

Сведения о январских заседаниях собора сообщает Г.Брюнно, выехавший из Москвы в 20-х числах января и 14 февраля дававший показания в Новгороде Делагарди, т.е. бывший очевидцем московских событий того времени. По словам Брюнно, ригстаг, или собор хотя и заседает на Москве уже несколько времени, однако его участники не пришли к соглашению. Инициатива выдвижения кандидатов на престол принадлежала казакам. Вначале они предложили кандидатуру кн.Д.Т.Трубецкого, «потому что он долгое время был их военачальником и освободил Москву», но это предложение не встретило поддержки у «других бояр», которые не считали его способным править ими. Затем казаки пожелали избрать царем Михаила Романова, но и эта кандидатура была отвергнута собором, «так как бояре и другие чины не хотят иметь никого из своих единоплеменников великим князем». Тогда казаки, посовещавшись на своем «совете», высказались за кандидатуру кабардинского князя Д.М.Черкасского, которую бояре также отвергли, высказались за избрание на царский престол шведского принца Карла Филиппа.⁹ О том, что «бояре»-участники собора склонялись в пользу кандидатуры Карла-Филиппа, говорят и другие источники шведского происхождения.¹ Следует сделать пояснение, что под термином «бояре» шведские документы понимали не только думных бояр, но и всех служилых людей «по отечеству».

Решительным противников избрания иноземного кандидата на русский престол было казачество. В качестве казачьих кандидатов в январе 1613 г. выступали боярин кн. Д.Т.Трубецкой, сын Филарета Михаил Романов и князь Д.М.Черкасский. Все эти лица (как и основная масса казаков - участников царского избрания) были связаны с Тушинским лагерем: Трубецкой и Черкасский служили в Тушино, а Михаил Романов был сыном тушинского патриарха. Однако их нельзя считать лишь простыми ставленниками казачества. И Д.Т.Трубецкой, и сторонники Михаила Романова, и другие кандидаты вели собственную активную предвыборную агитацию, стремясь заручиться поддержкой различных сословий, в том числе казаков. Большие шансы на избрание в цари на начальных этапах деятельности земского собора имел глава земского правительства кн.Д.Т.Трубецкой. Будучи главой временного правительства, первым лицом триумвирата, Трубецкой всеми мерами использовал свое положение в борьбе за власть и царский престол. Отъезд из Москвы Ф.И.Мстиславского и других бояр в конце 1612 г. способствовал укреплению его позиций в Москве. Ярким показателем возросшей власти и влияния Д.Т.Трубецкого явился торжественный акт передачи ему в январе 1613 г. от имени земского собора в наследственное владение богатейшей Важской земли. Жалованная грамота была торжественно вручена Трубецкому в Успенском соборе перед чудотворным образом Владимирской Божией Матери и скреплена подписями высших церковных иерархов и других соборных чинов. В литературе распространена точка зрения о том, что пожалование Трубецкому Важской волости являлось своеобразной компенсацией за отклонение его кандидатуры в цари на земском соборе.¹² Действительно, согласно показаниям Г.Брюнно, собор в январе отклонил кандидатуру Д.Т.Трубецкого и, более того, его делегаты прямо высказывались о неспособности Трубецкого к правлению. Однако у нас нет оснований считать, что Трубецкой окончательно признал в то время свое поражение и отказался от предвыборной борьбы. Основную ставку в избирательной борьбе он делал на казачество. Согласно «Повести о земском соборе 1613 г.», он в течение полутора месяцев, т.е. в течение всей избирательной кампании (ровно столько месяцев прошло от первого до заключительного /21 февраля/ заседания земского собора), вел активную агитацию среди казаков, устраивая им богатые пиры.¹³ Сам тон жалованной грамоты на Вагу отнюдь не свидетельствует о поражении Трубецкого - в ее тексте не просто воздавалось должное его заслугам перед Отечеством, но подчеркивалась его роль как главного организатора и военачальника земского движения, как признанного («за его разум и премудрость, и за дородство, и за храбрость, и за правду...») верховного правителя страны. Князь Дмитрий Пожарский выступает в грамоте как помощник Трубецкого, продолжатель начатого Трубецким земского движения: «А как по Божий милости стольник и воевода князь Дмитрей Михайлович Пожарской, собрався ... со всякими служилыми людьми, пришел к боярину и воеводе ко князю Дмитрею Тимофеевичу в сход под Москву; и положа меж себя они богосоюзной совет... Московское государство очищали...».¹⁴ Составители грамоты особо отмечали тот факт, что прежде Вага была пожалована царем Федором Ивановичем правителю Борису Годунову, а после царь Василий пожалован ее своему брату кн.Д.И.Шуйскому - эти ассоциации должны были подчеркивать значение Д.Т.Трубецкого как претендента на царскую власть. Жалованную грамоту Трубецкому скрепили своими подписями митрополит Ростовский и Ярославский Кирилл, бывший (за отсутствием патриарха, митрополитов новгородского и казанского) старшим архиереем на земском соборе, рязанский архиепископ Феодорит, а также другие влиятельные представители духовенства. От служилых людей грамоту подписали кн. Д.М.Пожарский, Василий (Иванович или Матвеевич?) Бутурлин, подписавшийся и за кн.Д.М.Черкасского, кн. Петр Иванович Пронский, кн.Алексей Михайлович Львов, расписавшийся и за кн. Юрия Яншеевича Сулешова, Михаил (Матвеевич) Бутурлин, кн. Федор (Петрович) Борятинский, Михаил (Евстафьевич) Пушкин, кн.Иван Андреевич Голицын, Иван (Васильевич, Иванович?) Биркин, а также Игнатий (Истомин) Михнев, бывший спальником Лжедмитрия II. Все эти лица - известные деятели земского движения, участники I и II ополчений, принадлежавшие к столичному дворянству.¹⁵ Однако на грамоте мы вовсе не встречаем подписей думных людей, в том числе и тех думцев, которые участвовали в земских ополчениях, - бояр кн.В.Т.Долгорукого, В.П.Морозова, кн. В.И. Бахтеярова-Ростовского, окольничего С.В.Головина, которые присутствовали на январских заседаниях земского собора.¹⁶ Отсутствует подпись на грамоте видного члена триумвирата Кузьмы Минина, а также представителей других сословий - гостей, казаков и т.д. По-видимому, далеко не все представители земского движения поддерживали Трубецкого и внутри земского лагеря не было единства по вопросу о кандидатуре на царский престол.

Согласно утвержденной грамоте 1613 г., 7 февраля 1613 г. участники собора «единомысленне» остановили свой выбор на кандидатуре Михаила Романова, отвергнув кандидатуры польского и шведского королевичей и прочих претендентов на царский престол. Современная документация рисует, однако, иную картину состояния и деятельности избирательного собора на начало февраля. В жалованной грамоте от 9 февраля 1613 г. дворянину Ивану Иванову с.Хрипкову перечисляются следующие чины собора, принимавшие решение о пожаловании ему вотчины за «московское очищение»: «Московского государства и архиепискупы, и епискупы, и архимариты, и весь Освященный собор, и боярин и воевода князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой, да стольник и воевода князь Дмитрей Михайлович Пожарской с товарыщи, и окольничие, и стольники, и стряпчие, и дворяне и дети боярские, и все ратные люди».'⁹ Обращает на себя внимание то обстоятельство, что среди участников собора, согласно грамоте, как особый чин отсутствуют бояре; упоминается только один боярин - кн.Д.Т.Трубецкой. Как соборный чин в грамоте зафиксированы лишь окольничие. Характерно, что и ранее, в январской грамоте собора о пожаловании вол. Ваги кн.Д.Т.Трубецкому, как мы отмечали выше, отсутствуют подписи думных людей. Таким образом, в деятельности земского собора в январе - начале февраля 1613 г. сколько-нибудь активного участия Боярской думы не прослеживается. Источники явно свидетельствуют о том, что реальная власть в столице и руководящая роль на соборе в январе - начале февраля принадлежала руководителям земского освободительного движения - Д.Т.Трубецкому и Д.М. Пожарскому. И тот и другой отнюдь не являлись сторонниками кандидатуры М.Ф.Романова. В данной обстановке об единодушном одобрении на соборе 7 февраля 1613 г. кандидатуры Михаила Романова не могло идти речи. Действительно, в упомянутой нами жалованной грамоте И.И.Хрипкову от 9 февраля, выданной от имени собора, говорилось: «А как даст Бог на Московское государство государя и тогды велит ему государь на ту вотчину дать свою царскую грамоту за красною печатью...». Имени государя в грамоте не указывается и, следовательно, вопрос о том, кому должен принадлежать царский престол (вопреки позднейшим показаниям утвержденной грамоты), оставался открытым и после 7 февраля.

К 21 февраля в Москву стали съезжаться бояре кн. Ф.И. Мстиславский «с товарищи», а также, видимо, и новые выборные от «городов», которые не успели прибыть к первым заседаниям собора.²⁰ Избирательная кампания вступила в решающую фазу. Яркую картину хода последних заседаний земского собора рисует «Повесть о земском соборе 1613 г.». Бояре, сообщается в Повести, выдвинули из своей среды восемь знатных вельмож: «первый князь Федор Иванович Мстиславской, вторый князь Иван Михайлович Воротынской, третий Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, четвертый Иван Никитич Романов, пятый князь Иван Борисович Черкасской, шестый Федор Иванович Шереметев, седьмый князь Дмитрей Михайлович Пожарской, но и осмый причйтаючи князь Петр Иванович Пронской», из которых предполагали выбрать царя путем жеребьевки, полагаясь на Божью волю. Казаки же, узнав о боярском решении, которое было принято без совета с ними, заявили боярам, что «не по Божией воли, но по самовластию и по своей воли вы избираете самодержавного»; по Божией же воле «подобает державствовать» Михаилу Романову, отца которого благословил на царство умирающий царь Федор Иванович и только его они желают на царский престол. Когда же один из бояр - Иван Никитич Романов - попытался возразить казакам, что «тот князь Михайло Федорович еще млад и не в полне разуме», те ответили ему: Но ты, Иван Никитич, верстой стар, в полне разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прироженный и ты ему крепкий потпор будиши». Под давлением казаков бояре против своей воли вынуждены были признать государем Михаила Федоровича и целовать ему крест. Особенно огорчен был результатом соборного избрания, согласно Повести, кн.Д.Т.Трубецкой («паде в недуг, и лежа много дней, не выходя из двора своего с кручины»), потративший немало средств на агитацию среди казаков («учреждаше трапезы и столы честныя и пиры многия на казаков... моля их, чтобы быти на Росии царем...») и горько обманувшийся в своих надеждах: «казаки же честь от него принимающе», в душе «браняще его и смеющеся его безумию таковому».²² Свидетельства Повести во многих важных деталях совпадают с показаниями других источников, что дает основание заключить о правдоподобности ее рассказа в целом. Вполне соответствующим действительности следует, по-видимому, признать сообщение Повести о намерении бояр решить вопрос об избрании государя путем жеребьевки. Согласно показаниям в Новгороде И.И.Чепчугова, Н.Е.Пушкина и Ф.Р.Дурова, на одном из заседаний собора высказывалось предложение бросить жребий между тремя кандидатами -кн.Д.Т.Трубецким, кн. Иваном Голицыным и Михаилом Романовым, «кого из них Бог пожелает дать им в государи».²³ Весьма показательным является совпадение с Повестью рассказа И.Чепчугова и его товарищей о том, что в ответ на аргументацию казаков в пользу избрания Михаила Романова «бояре и думцы, родственники упомянутого Михаила, высказали им некоторые затруднения, а также указали на его молодость... (подчеркнуто мной - А.П.)».²⁴ Хотя свидетельство Повести о поддержке со стороны казачества исключительно кандидатуры Михаила Романова, по-видимому, является преувеличением, вызванным законами литературного жанра (выше мы приводили показания источников о выдвижении казаками и других кандидатов, в том числе кн.Д.Т.Трубецкого), сам факт решающего влияния казачества в деле избрания на царство Михаила Федоровича находит подтверждение в источниках самого различного происхождения.²⁵

Избрание Михаила Федоровича и присяга ему в столице 21 февраля не привели автоматически к прекращению полномочий временного земского правительства Трубецкого и Пожарского. Грамоты от имени воевод-правителей продолжали писаться вплоть до 25 февраля. И лишь с 26 февраля на грамотах появляются пометы «по государеву указу».²⁶ 25 февраля от имени собора (духовенства, бояр, дворян и иных чинов) по всем городам была разослана окружная грамота с извещением об избрании на царство Михаила Романова.²⁷ Сохранились тексты грамот 25 февраля с подписями членов собора, посланных на Двину и в Пошехонье.²⁸ Из представителей знати грамоту на Двину подписали бояре кн. Ф.И. Мстиславский, Ф.И.Шереметев, кн.И.С.Куракин, Ан.Ал. Нагой; окольничие кн.Д.И.Мезецкой, Н.В.Годунов, Ф.В.Головин; а также князья Д.М.Пожарский и И.Н.Меньшой Одоевский. Среди подписавших грамоту на Пошехонье отсутствуют имена боярина кн.И.С.Куракина, окольничих Н.В.Годунова и кн.Д.И.Мезецкого, а также князя И.Н.Одоевского, но встречается новая подпись - И.В.Морозова. Из упомянутых лиц лишь кн.Д.М.Пожарский, а также кн.И.Н.Меньшой Одоевский и И.В.Морозов были участниками земских ополчений; следует отметить, что все они не имели в 1613 г. думных чинов. Все остальные из подписавшихся (за исключением Н.В.Годунова, в течение всей Смуты находившегося в ссылке в Сибири) принадлежали к числу думных людей, сидевших в Кремле при польской оккупации. Если мы сравним состав подписей под соборными грамотами 25 февраля с подписями под январским соборным актом о передаче кн.Трубецкому во владение Важской волости (январскую грамоту, как мы видели, подписали исключительно участники земских ополчений), то сможем придти к выводу о том, что к концу февраля расстановка сил на соборе претерпела существенные изменения. С 25 февраля власть в Москве перешла из рук временного земского правительства к государевой Боярской думе во главе с ее традиционным первым боярином Ф.Н. Мстиславским. В грамоте от 27 февраля 1613 г. в Волхов местному воеводе предписывалось, чтобы он «безо всего собору и без боярского приговору никому ни на какие росходы давати (собранные на месте деньги) не велели».²⁹ Лишившаяся полученных от Сигизмунда земель и привилегий и оттесненная от власти земскими правителями первостепенная боярская знать стремилась вернуть свое традиционное положение в обществе при новом царе Михаиле. Однако переход власти от земского правительства к Боярской думе не обошелся, вероятно, без борьбы, и именно с этим было связано то обстоятельство, что и после соборного избрания Михаила Федоровича некоторое время грамоты продолжали писаться от имени руководителей «совета всей земли». Характерно, что среди подписавшихся на обеих грамотах от 25 февраля мы не встречаем имени главы земского совета кн.Д.Т.Трубецкого.

Несмотря на прекращение полномочий «Совета всея земли» князья Д.Т.Трубецкой и Д.М.Пожарский продолжали сохранять авторитет и влияние в государстве. В тексте соборной утвержденной грамоты об избрании на царство Михаила Романова, составленном в мае 1613 г., подчеркиваютя большие заслуги в деле освобождения Москвы (в том числе избавления от плена Михаила Романова и прочих сидельцев) Д.Т.Трубецкого и Д.М.Пожарского. При этом в грамоте подчеркивается первенствующая роль Трубецкого и единство земских движений: кн. Д.М. Пожарский со своим ополчением явился под Москву на помощь Трубецкому, «в сход» к главному воеводе, что отчасти соотносится с текстом упомянутой выше жалованной грамоты Трубецкому на Вагу.³⁰ Составители утвержденной грамоты старались подчеркнуть отсутствие противоречий между различными общественно-политическими силами, единение и примирение различных общественных групп, избравших на царство Михаила Романова.

Идею единства различных политических сил страны стремились подчеркнуть и составители Чина венчания на царство Михаила Федоровича Романова: наиболее ответственные и почетные обязанности на церемонии царского венчания 11 июля 1613 г. исполняли как виднейшие представители кремлевской Боярской думы, так и руководители земских ополчений - царский венец держал дядя царя боярин И.Н.Романов, скипетр - боярин кн.Д.Т.Трубецкой, яблоко - боярин кн.Д.М.Пожарский; осыпал царя золотыми монетами по выходе из Успенского собора первый думный боярин кн.Ф.И.Мстиславский. Однако в действительности единения не было. Отсутствие мира и согласия в верхах ярко проявилось в местнических спорах между участниками коронационной церемонии, несмотря на объявленное «безместье». Кн. Д.Т.Трубецкой, державший скипетр, пытался оспорить первенство у И.Н.Романова, державшего шапку Мономаха. На Трубецкого бил челом В.П.Морозов, «что ему, Василью перед саном идти, а боярину князь Дмитрею Трубецкому держать скифетр».³¹

Между руководством Думы и земскими воеводами существовали и серьезные политические противоречия. Д.Т.Трубецкой и Д.М.Пожарский были людьми новыми в боярской среде. Трубецкой стал боярином в Тушине и только благодаря заслугам в деле освобождения Москвы он сохранил свой боярский чин в дальнейшем. Исключительно благодаря своим заслугам перед государством по случаю царского венчания был пожалован боярским чином кн.Д.М.Пожарский, представитель захудавшей ветви рода Стародубских князей.

Если высокое положение в стране старого руководства Боярской думы поддерживалось силой традиции и прочными корпоративными связями внутри боярства, то позиции земских воевод подкреплялись прежде всего их авторитетом и влиянием в армии и среди населения. И после избрания на престол Михаила Романова в руках Трубецкого и Пожарского сохранялась определенная военная власть в столице. В апреле 1613 г., накануне вступления в Москву царя Михаила, Д.Т.Трубецкой и Д.М.Пожарский били ему челом о дозволении им и «всем ратным людям», принимавшим участие в освобождении Москвы, участвовать во встрече государя и «видеть царские очи»,³² т.е. сохранялись особые воинские подразделения, подчиненные Трубецкому и Пожарскому. 28 апреля 1613 г. царю Михаилу бил челом есаул «полку боярина и воеводы князя

Дмитрея Тимофеевича Трубецкого» Иван Данилов о пожаловании его брата, участвовавшего в штурме Китай-города.

Популярность Трубецкого и Пожарского в служилой среде (в среде бывших земских ополченцев) в значительной мере обуславливалась широкими земельными раздачами, проводившимися в I и II ополчениях. В раздачу шли не только дворцовые и черные земли, но и владения бояр и дворян, служивших Сигизмунду.³⁴ Согласно приговору I ополчения 30 июня 1611 г., поместья и вотчины бояр, «которые ныне на Москве», должны быть конфискованы и пущены в раздачу.³⁵ Земским правительством в 1612-1613 гг. практиковались переводы поместных земель в вотчины (подобно московским осадным сидельцам при царе Василии Шуйском) в качестве пожалований «за Московское очищение». Почти у половины лиц (у 70 с лишним из 160), перечисленных в земляном боярском списке 1613 г. (был составлен и использовался весной 1613 г.), мы встречаем записи о пожалованиях им поместий и вотчин «при боярех», т.е. в ополчениях.³⁶ По подсчетам Е.Д.Сташевского, почти у половины лиц, упомянутых в земляном списке (у 73 человек), размеры земельных владений превышали 1000 четвертей; наличие столь большого числа крупных землевладельцев было в значительной степени было обусловлено новыми пожалованиями земель, прежде всего пожалованиями в земских ополчениях.³⁷ Еще 22 августа 1613 г. в царском указе о порядке взимания печатных пошлин с земельных владений признавалась законность пожалований вотчин как за московское осадное сидение при царе Василии, так и «за подмосковную службу».

Результаты политики «земских бояр и воевод» не могли не вызывать тревоги у членов Боярской думы и окружения царя Михаила, среди которых преобладали лица, сидевшие на Москве при оккупационной власти, а не участники земских ополчений. Сохранение обширных земельных пожалований «при боярех» грозило серьезным обострением социальных и политических противоречий и внутри широких слоев служилого сословия. Наличие крупных (порой превышавших нормы поместных окладов)

земельных дач у одной части дворян и малоземелье другой части приводили к нарушению традиционного и основополагающего принципа равномерного и «справедливого» распределения земель в служилой среде. Массовые раздачи поместий и вотчин «при боярах» способствовали также значительному истощению фонда дворцовых земель.³⁹ Правительство Михаила Федоровича до поры было вынуждено считаться с подобным положением, учитывая большой авторитет и влияние лидеров земского движения в армии, среди определенной части дворянства и казачества.

Расстановка сил в столице изменилась осенью 1613 г., когда Д.Т.Трубецкой во главе войска находился в походе против шведов под Новгородом. Пользуясь благоприятным моментом, Боярская дума («бояре князь Федор Иванович Мстиславской с товарищи») 30 ноября 1613 г. приняла приговор, согласно которому у тех, «кому дана вотчина против московских осадных сиделцов, а они были в Тушине, или кому даны вотчины за московское очищенье», предписывалось эти вотчины переводить в поместья в соответствии с поместными окладами; у тех же, кто вотчинные грамоты «утаит», вотчины подлежали конфискации «бесповоротно».⁴¹ В первом случае (с тушинцами) имелись в виду лица, которые обманом получили вотчины «за московское осадное сидение» - в осаде на Москве не сидели, а служили в Тушино.⁴² Однако во втором случае речь шла не о полученных обманным путем «за московское очищение» вотчинах, как считается в литературе,⁴³ а вообще о всех пожалованных «за московское очищение» вотчинах, которые отныне надлежало перевести в поместья. Каких-либо прямых указаний текста приговора на то, что упоминаемые в нем вотчины «за московское очищение» являлись именно «вылганными» или связанными со службой в Тушино, мы не имеем. Показательно, что в писцовых книгах 20 - 30-х гг. XVII в., в отличие от дозоров 1613 г., уже не содержится упоминаний об особом разряде вотчин, пожалованных «за московское очищение», «при боярех».⁴⁴ Постановление 30 ноября 1613 г. о переводе в поместья вотчин, пожалованных «при боярах», последовательно претворялось в жизнь.⁴⁵ Принятие приговора 30 ноября 1613 г. устранило двусмысленное положение, когда одна часть служилых людей по отношению к другой части находилась в привилегированном положении в отношении владения землей, и способствовало более равномерному распределению земель внутри служилого сословия.

Поход под Новгород, возглавляемый Д.Т. Трубецким, оказался неудачным. Под Бронницами Трубецкой потерпел поражение и отступил к Торжку.⁴⁶ Причиной поражения была недостаточная подготовленность похода. Попавшие в плен к шведам в 1614 г. русские дворяне И.И.Чепчугов, Н.А.Пушкин и Ф.Р.Дуров передавали слухи о том, что «бояре и думские советники в Москве, бывшие прежде заодно с поляками и сидевшие вместе с ними в осаде на Москве, послали этого Трубецкого из Москвы больше из ненависти, чем желая сделать хорошее дело, потому, что им надоело, что он получил большое уважение у всего народа за осаду и взятие Москвы, поэтому они искали случая и нашли послать его с небольшим войском в такие места, где он мог бы осрамиться».⁴⁷ Слухи эти, очевидно, не были совсем беспочвенными.

Косвенным свидетельством соперничества между лидерами земских ополчений и руководством Боярской думы может служить анализ подписей на грамоте от московских бояр к польско-литовским «панам-радам», отправленной с гонцом Ф.Г. Желябужским в конце 1614 г. - вначале здесь идут подписи старых бояр, Ф.И.Мстиславского, И.В. Голицына, И.Н.Романова, Ф.И.Шереметева, И.С. Куракина и других и лишь на десятом месте стоит подпись Д.Т.Трубецкого, а на одиннадцатом - Д.М. Пожарского.⁴⁸ Здесь мы сталкиваемся с явным принижением положения и значения Трубецкого. В грамоте от земского собора, отправленной в Кольский острог после избрания царем Михаила в конце февраля 1613 г., подпись боярина кн. Д.Т.Трубецкого стоит выше подписей старых бояр кн. И.С.Куракина, Ф.И. Шереметева и кн. Б.М.Лыкова.⁴⁹ В перечне бояр земляного списка 1613 г. имя кн.Д.Т.Трубецкого стоит на шестом месте после князей Ф.И.Мстиславского, А.В. Трубецкого, И.М.Воротынского, В.В.Голицына (находившегося в польском плену) и И.В.Голицына и выше бояр И.Н.Романова, А.П. и И.С.Куракиных, В.П. Морозова, Ф.И.Шереметева, Б.М.Лыкова и других. В боярской книге 1615/16 г. имя боярина Д.Т. Трубецкого стоит после Мстиславского, Воротынского, И.В.Голицына, И.Н.Романова и И.Б. Черкасского (следует отметить здесь отсутствие по сравнению с земляным списком 1613 г. имен кн. А.В.Трубецкого и кн. В.В.Голицына) и выше Ф.И.Шереметева, И.С. Куракина, Б.М.Лыкова и других бояр.⁵¹ Отправка гонцом с боярской грамотой 1614 г. Ф.Г. Желябужского может указывать, из каких думских кругов исходила инициатива отправки грамоты - его сестра Соломонида Григорьевна была женой кн. В.Ю. Голицына и матерью боярина И.В.Голицына; Желябужские были связаны родством с Хлоповыми, а через них с кн. Ф.И. Мстиславским. Одним из показателей падения власти и влияния лидеров земских ополчений явилось то, что чина думного дьяка лишился (последний раз упоминается как думный дьяк 5 июня 1613 г.) Федор Шушерин, служивший поместным дьяком в ополчении Трубецкого и в объединенном ополчении.

После неудачного шведского похода Д.Т. Трубецкой служил на Москве. В октябре 1614 г. он принимал участие в церемонии приема датского посланника;⁵² 25 марта 1615 г., 1 октября и 25 декабря 1617 г., 24 мая, 3 сентября и 25 декабря 1618 г. присутствовал на званых царских обедах;⁵³ сидел в осаде на Москве в приход королевича Владислава.⁵⁴ Однако в правительстве царя Михаила Федоровича Д.Т. Трубецкой не пользовался большим влиянием. Не упоминается он ни в качестве руководителя приказов, ни как участник переговоров с иностранными послами. В годы царствования Михаила Федоровича он лишился волости Вага, пожалованной ему земским собором в январе 1613 г.⁵⁵ Утратил он, очевидно, и другие земельные владения, пожалованные ему в Подмосковном ополчении. В земляном списке 1613 г. за ним указаны помимо старых

(досмутных) вотчин и поместий «новые дачи, что дано под Москвою, в Стародубе Вотцком, да на Резани, да в Мещере 12596 чети; да за ним же в Муроме Замотренские волости, а четвертная пашня в ней неведома, сыскать не по чему; да за ним же город Вага с волостями».⁵⁶ Однако после 1613 г. указаний о владении Трубецким этими новыми вотчинами мы не встречаем. Очевидно, они еще при жизни Д.Т. Трубецкого были отписаны «во дворец», а затем были пожалованы другим землевладельцам. Так, в Стародуб-Вотском стане Муромского у. получил вотчину из дворцовых сел по грамоте 1621/22 (7130) г. боярин И.Н.Романов; в том же стане в муромской писцовой книге 1628-1630 гг. упоминаются владения патриарха и боярина М.Б.Шеина.⁵⁷

В судьбе Трубецкого после 1613 г. были, однако, и благоприятные моменты. В мае 1618 г. Д.Т. Трубецкой женился на дочери окольничего В.Ф. Воронцова (последнего представителя рода Воронцовых) Анне Васильевне; он и его жена получили свадебные подарки от царя Михаила и от государыни старицы Марфы Ивановны. Мать Анны Васильевны и теща Д.Т.Трубецкого Мария Воронцова была боярыней государыни старицы Марфы Ивановны: 1 мая 1619 г. был отпущен в хоромы государыне и великой старице Марфе Ивановне атлас, и государыня пожаловала тот атлас «боярыне Марьиной дочери Воронцова (т.е. Анне Васильевне) на покров...».⁵⁹ О близости Марии Воронцовой к царю Михаилу и его матери свидетельствует тот факт, что еще летом 1613 г. ей были возвращены старинные вотчины ее мужа, находившиеся ранее в поместной раздаче, в Переяславском (село Кабанское) и, очевидно, в других уездах.⁶⁰ Обширные вотчины Воронцовых в Переяславском (село Кабанское), Московском (станах Бохове, Жданском, Сетунском, Гоголеве), Ростовском и Ярославском уу. перешли в качестве приданого Д.Т. Трубецкому.⁶¹ Женитьба Трубецкого на Анне Воронцовой состоялась, по-видимому, не без участия старицы Марфы и ее окружения, заинтересованных в привлечении на свою сторону видного и влиятельного боярина как противовеса старой боярской знати. О близости к Д.Т.Трубецкому Марфы Ивановны свидетельствует ее вклад, сделанный в 162' г. по душе Трубецкого в Брянский Свенский монастырь.⁶² Через брак с Анной Воронцовой происходит сближение Д.Т.Трубецкого с боярами круга Марфы Ивановны и Салтыковых - княгиня Анна Васильевна Трубецкая и боярин кн. В.Т.Долгорукий были соседями по дворам на Никольском крестце в Китае-городе и были связаны с одним и тем же священником Иваном Михайловым.⁶³ После 1618 г. влияние Д.Т.Трубецкого заметно возрастает. 6 июня 1619 г. Трубецкой был одним из видных участников церемонии встречи возвратившегося из польского плена митрополита Филарета Никитича. 24 июня 1619 г. на церемонии поставления Филарета Никитича в патриархи Д.Т.Трубецкой вместе с окольничим Ф.Л.Бутурлиным исполнял почетную обязанность - «осля водил» под патриархом. В 1619 г. местническое старшинство Д.Т.Трубецкого попытался оспорить боярин В.П.Морозов, ссылавшийся на измену его двоюродного брата кн.Ю.Н.Трубецкого и на «прежнее уложение», по которому род изменника «терял многие месты»; тем не менее боярский суд вынес решение в пользу Трубецкого и приговорил Морозова за его бесчестье посадить в тюрьму.⁶⁵

В период правления Филарета Д.Т.Трубецкой служит преимущественно в Москве. Он часто присутствовал на царских званых обедах, сопровождал царя в походах по монастырям.⁶⁶ 21 сентября 1623 г. во время царского похода был оставлен во главе думской комиссии на Москве.⁶⁷ В 1621/22 г. разбирал в Ярославле дворян и детей боярских. Однако мы не видим его ни во главе приказов, ни среди участников дипломатических переговоров. Д.Т.Трубецкой явно не пользовался расположением со стороны Филарета, о чем могут свидетельствовать события 1624 г. На свадьбе царя Михаила Федоровича с Марией Владимировной Долгорукой в сентябре 1624 г. Трубецкой был расписан первым «сидячим боярином» со стороны царицы и пытался местничаться с кн. Иваном Ивановичем Шуйским, бывшим первым «сидячим боярином» «с государевой стороны». «Места» Трубецкого и Шуйского пытался оспорить кн .Иван Васильевич Голицын, расписанный 2-м «сидячим боярином» «с государевой стороны». Местнические споры были затеяны вопреки царскому указу «о безместье». Несмотря на увещевание царя Голицын отказался сидеть ниже Шуйского и Трубецкого и в итоге вообще не явился на свадьбу. За такое непослушание И.В.Голицын подвергся суровой опале - был лишен боярского чина, лишился поместий и вотчин и сослан в ссылку в Пермь. В отличие от И.В. Голицына, Трубецкой подчинился государеву указу, и «на свадьбе был».⁶⁹ Однако и его попытка местничаться на свадьбе царя не осталась без последствий. Вскоре после свадьбы, в 1624/25 г., Трубецкой был послан на воеводство в Тобольск.⁷⁰ Хотя формально эта посылка не носила характера прямой опалы, фактически она означала почетную ссылку и удаление от придворной жизни видного боярина. В Тобольске кн.Д.Т. Трубецкой и умер 24 июня 1625 г.⁷¹

Притязания Д.Т.Трубецкого и И.В.Голицына, по-видимому, выходили за рамки обычных споров «о местах»; в местнических столкновениях между представителями первостепенной княжеской знати в 1624 г. получила отражение борьба по вопросу о том, кому наследовать после смерти кн.Ф.И.Мстиславского (1622 г.) первенство внутри боярской иерархии.⁷² В окружении царя Михаила и патриарха Филарета не могли не помнить также, что именно князья Д.Т. Трубецкой и И.В.Голицын выступали, наряду с Михаилом Романовым, в числе наиболее вероятных претендентов на царский престол в 1613 г. Можно полагать, что прежде всего именно стремлением правительства Филарета удалить от двора неугодных представителей знати и были обусловлены опала И.В. Голицына и отправка на воеводство (фактически в ссылку) в далекий Тобольск Д.Т.Трубецкого.

После смерти Д.Т.Трубецкого в официальной романовской историографии была решительно пересмотрена его роль в событиях, связанных с освобождением Москвы в 1612 г. Если в утвержденной грамоте 1613 г. и другой документации 1610-х гг., как мы видели, Д.М.Пожарский со своим ополчением рассматривался, по существу, лишь как вспомогательная военная сила по отношению к главному войску кн.Д.Т.Трубецкого (Пожарский пришел под Москву на помощь, «в сход» к главному воеводе Трубецкому), то в составленном в правление Филарета Новом летописце главная роль в деле освобождения Москвы отводится именно ополчению Пожарского, тогда как деятельность Д.Т.Трубецкого оценивается весьма критически и во многом негативно.⁷³ Именно этот, представленный в Новом летописце, облик Д.Т.Трубецкого и был воспринят последующей историографией. Воссоздать всесторонний, объективный политический портрет князя Д.Т.Трубецкого - задача будущих исследований.