Изучение методологии истории отечественными учеными

Становление теории истории в XIX веке занимает десятилетия. Наиболее ощутимый вклад в него внесли на Западе немецкие и французские ученые. В Германии самыми видными теоретиками истории были Леопольд Ранке (1795—1886) и Иоганн Густав Дройзен (1808—1884).

Лепта Ранке была особенно значительна в методологии источниковедения, его нередко именуют «отцом исторической критики». Из 35-томного Собрания сочинений Ранке на русский язык переведен интересный этюд «Об эпохах мировой истории» (М, 1898). На критических произведениях Н. И. Смоленского о Ранке сказалось небольшое отрицательное суждение о нем К. Маркса. Краткая характеристика места Ранке в истории исторической мысли дана в моей «Истории исторической мысли в новое время» (Иваново, 1983. С. 55—58).

Вершиной французской историко-теоретической мысли явился чеканный позитивистский труд Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса «Введение в изучение истории» (1898; русский перевод — 1899, факсимильное переиздание — 1995).

На развитии отечественной методологии истории негативно сказывалась смена политических режимов, вследствие чего оно было зигзагообразным — бурные подъемы перемежались со спадами, при которых биение теоретического пульса нашей науки едва ощущалось.

В России в начале XX века теория истории была введена в качестве обязательного предмета. Под разными названиями ее начали читать: в Санкт-Петербургском университете — неокантианец Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863—1919) и на Высших женских курсах — позитивист Николай Иванович Кареев (1850—1931).

Кареев на заре своей научной деятельности даже колебался, истории или философии посвятить себя. Его двухтомная докторская диссертация называлась «Основные вопросы философии истории» (М., 1883), затем последовали: «Историка: Теория исторического знания» (СПб., 1913), «Историология: Теория исторического процесса» (Пг., 1915), «Общие основы социологии» (Пг., 1919).

В 20-е годы Кареева перестали печатать. Интерес к нему начал возрождаться благодаря исследователю его творчества В. П. Золотареву, который, в частности, добился опубликования его мемуаров «Прожитое и пережитое» (Л., 1990).

Новаторским для своего времени явился изданный в Санкт-Петербурге фундаментальный труд Лаппо-Данилевского «Методология истории» (Вып. 1. Теория исторического знания. 1910; Вып. 2. Методы исторического изучения. 1913, в совокупности более 800 крупноформатных страниц), в котором впервые была обстоятельно охарактеризована теоретико-методологическая сторона истории как самостоятельной и особой отрасли науки. С тех пор об авторе и его труде было написано немало исследований, но давно ставший раритетом самый труд не переиздавался, что в значительной степени связано с условиями существования отечественной историографии.

Вскоре после Октябрьской революции методологии истории было отказано в праве на самостоятельное существование — она была объявлена частью исторического материализма и марксизма-ленинизма в целом. Определенные сдвиги начались во время хрущевской «оттепели», когда появилась книга И. С. Кона [3] и открытое письмо А. И. Данилова [4], который обратил внимание на необходимость разработки теоретических проблем науки совместными усилиями историков и философов.

Последующие попытки партийных инстанций сдержать развитие методологии истории (в 1969 году был раскритикован сборник работ методологического семинара в Академии наук СССР [5], самый семинар разгромлен [6], тот же Данилов в теоретическом журнале ЦК КПСС подверг резкой критике труды отечественных методологов истории и новый тогда структурный метод в истории [7]) были безуспешны.

Уже в 1960—70-х годах в университетах читали курсы методологии истории студентам [8], велись методологические семинары для преподавателей, стали издаваться статьи и книги по методологии истории.

Новая страница отечественной методологии истории открылась во время перестройки: с конца 1980-х годов активизировалась публикация методологических трудов, были пересмотрены многие теоретические постулаты (отношение к марксизму, трактовка роли революций в общественном развитии и др.), стали переводиться новаторские произведения Л. Февра, Ф. Броделя, Ж. Ле Гоффа, К. Ясперса, А. Тойнби и других известных теоретиков исторической науки, ранее лишь критиковавшиеся якобы как фальсификаторские.

В это время закрепились прежние и возникли новые методологические центры и школы. В Институте всеобщей истории РАН с 1989 года под руководством А. Я. Гуревича и его коллег выходит альманах «Одиссей: Человек в истории» [9]. В РГГУ издается учебная и монографическая литература по методологии истории, в частности с 1997 года под редакцией Ю. Л. Бессмертнова и М. А. Бойцова альманах «Казус: Индивидуальное и уникальное в истории». Региональные центры возникли в Санкт-Петербурге, Томске, Казани, Ростове-на-Дону и в других университетских городах. Всероссийское звучание заслуженно завоевала основанная А. И. Даниловым и давно уже руководимая Б. Г. Могильницким томская историософская школа, среди успехов которой — наряду с публикацией книг и статей, подготовкой научных кадров и организацией научных конференций — издающиеся с 1963 года «Методологические и историографические вопросы исторической науки» — МИВИН (в 2001 году вышел 26-й выпуск). В опубликованном столичным издательством «Высшая школа» в 1989 году учебном пособии Б. Г. Могильницкого «Введение в методологию истории» еще не могли быть учтены перестроечные веяния.

Новейшая литература

Советские историки были вынуждены исходить из «единственно правильной» марксистской методологической основы и «гранитного фундамента» историописания — исторического материализма. Те методологические категории, которым уделялось первоочередное внимание, соответственно чаще всего искажались:

— актуальность нередко сводилась к конъюнктурному выборочному изучению прошлого, маскируясь необходимостью «связи с современностью»;

— объективность трактовалась как марксистская партийность, от которой требовались «боевитость» и наступательный характер («воинствующая партийность»);

— релятивность исторического познания отрицалась и рассматривалась как преддверие агностицизма;

— доказательству наличия законов истории посвящалось много малоубедительных публикаций;

— методологическим принципом стала «критика буржуазной историографии», или «критика буржуазных фальсификаторов истории», подменявшая использование достижений зарубежных ученых, труды которых переставали поступать в наши библиотеки [10].

Рубеж XX—XXI веков ознаменовался появлением ряда новых отечественных учебных и монографических изданий по методологии истории, исходивших из теоретического плюрализма.

В столице учебные пособия по методологии истории издаются, прежде всего, в МГУ и РГГУ, где этот предмет обычно читают преподаватели источниковедческих кафедр.

Методология истории была включена в учебный план истфака МГУ в 1970-х годах. Для чтения лекций из Института всеобщей истории АН СССР был приглашен Н. А. Ерофеев, книга которого «Что такое история?» (М., 1976) до сих пор не утратила значения.

С середины 1970-х годов методологию истории в МГУ читал И. Д. Ковальченко (1923—1995; с 1987 года — академик). Его фундаментальный труд «Методы исторического исследования» (М., 1987; переиздан в 2003 году) состоит из двух частей: первая посвящена общим проблемам методологии, вторая — количественным методам в историческом исследовании.

В учебном пособии Н. Б. Селунской «Проблемы методологии истории» (М., 2003), читающей в МГУ этот курс поочередно с А. Г. Голиковым, рассмотрены: сциентистское и культурологическое направления в историографии; междисциплинарный подход в работах историков; постмодернизм; история повседневности, устная история, микроистория, тендерная история, история ментальностей [11].

Профессионально выполненное учебное пособие специалистов-источниковедов из РГГУ О. М. Медушевской и М. Ф. Румянцевой «Методология истории» (М., 1997) невелико по объему и написано трудным для студентов языком. В основательной книге М. Ф. Румянцевой «Теория истории» (М., 2002) главное внимание уделено способам построения теорий исторического процесса. Подспорьем для преподавателя является книга Р. Б. Казакова О. М. Медушевской и М. Ф. Румянцевой «Я иду на занятие... по методологии и теории истории. Учебно-методический модуль» (М., 2002).

Работе В. Ф. Коломийцева «Методология истории (От источника к исследованию)» (М., 2001), написанной на стыке источниковедения, социологии и философии, присуща марксистско-ленинская направленность, духом которой пропитаны и частые экскурсы в современность.

Изданные в регионах уже в начале XXI века учебные пособия по методологии истории [12], как и журнальные публикации о ее преподавании [13], свидетельствуют об интенсивной работе отечественных ученых над теоретическими проблемами истории.

Вопросам методологии истории уделено некоторое внимание в новейшей отечественной литературе по истории исторической мысли [14].

Из новейших произведений зарубежных авторов общедоступны книги: Тош Д. Стремление к истине: Как овладеть мастерством историка: Пер. с англ. М., 2000; Про Л. Двенадцать уроков по истории: Пер. с фр. М., 2000.

Состоявшийся в марте 2007 года в Институте всеобщей истории РАН научно-методический семинар «Историография, теория и методология истории: учебная литература нового поколения» способствовал координации деятельности методологов и поискам оптимального варианта учебника по этой важнейшей исторической дисциплине.

В этой вводной лекции мы говорили о предмете и значении методологии истории, о ее становлении и литературе к курсу.

Фактически вводный характер имеет блок из первых трех лекций курса. Вторая лекция будет посвящена предмету исторической науки, третья — общественному предназначению истории.