Значение методологии истории

Являясь вершиной исторической науки, ее сущностным осмыслением, методология истории призвана на теоретическом уровне помочь осознанному и оптимальному (наиболее эффективному) ведению исследовательской работы, раскрывая ее этапы, компоненты, методы и избавляя историков от многих ошибок, присущих поискам эмпирическим, ведущимся ощупью, впотьмах, методом «тыка».

Если представить себе семью исторических наук в виде равнобедренного треугольника, то его основу составят многочисленные конкретно-исторические дисциплины от первобытной до современной истории, выше разместятся вспомогательные и специальные исторические дисциплины, важнейшими из которых являются источниковедение и историография, а вершиной треугольника будет методология истории.

Ученый и кораблестроитель, академик А. Н. Крылов (1863— 1945) говорил, что метод (методология) «для корабля науки — это одновременно компас и штурвал, он указывает направление и способы действия» [1].

Методология истории важна и сложна. Для ее осмысления необходимо предварительное ознакомление с конкретно-историческими дисциплинами, источниковедением, историографией, историей исторической мысли, философией и историей философии, методами исследования некоторых смежных и несмежных наук (от исторической географии и климатологии до психологии и математики), а также компьютерным делом.

Методология истории не заменяет собой эти дисциплины, но они в разной степени перекрещиваются с ней и в этом смысле синтезируются ею, являясь ее компонентами. В первую очередь и особенно сказанное касается источниковедения; В. Ф. Коломийцев счел целесообразным подчеркнуть это уже в названии своей книги: «Методология истории (От источника к исследованию)».

Важностью и сложностью методологии истории объясняется ее изучение на исторических факультетах лишь во 2-м семестре 3-го курса.

Вне связи с исследовательской практикой методология истории теряет смысл. После посещенной мною в МГУ лекции по методологии академика И. Д. Ковальченко он задал мне лишь один вопрос: «Выход в практику есть?»

И в прошлом находились, и в настоящее время имеются историки, которые занимаются историческими исследованиями, игнорируя методологические проблемы, и, кажется, все выступают против завышения их роли и «философского мудрствования».

Участники круглого стола в редакции альманаха «Одиссей» (1995) [2] возражали против избыточного старания в области методологии, как бы призывая помнить максимы: «Только излишне не усердствуйте, господа» и «Чуть-чуть меньше - великая вещь». Конечно, говорил один из них (А. Б. Гофман), следует знать инструментарий — способы работы, но надо отказаться от мудрствований оторванной от практики историософии; он также напомнил слова Гегеля: иные историки вместо написания истории рассуждают о том, как ее надо писать. Другой участник дискуссии (А. В. Ревякин) обоснованно утверждал, что, во-первых, «историческая наука автономна и в значительной мере самодостаточна. Ей совершенно не обязательно отвечать на конечные вопросы бытия. У нее и своих забот свыше головы, из которых бесспорно главная — "установить, как оно, собственно, происходило"», и, во-вторых, «результативность исследования зависит не столько от теоретических воззрений исследователя, сколько от его этической позиции, а также от квалификации, общей образованности и способности поспевать за новым в науке и жизни».