б) Психические процессы и психические образования 56 страница

Идеалы формируются под непосредственным общественным влиянием. Они в значительной мере определяются идеологией, миросозерцанием. Каждая исто­рическая эпоха имеет свои идеалы — свой идеальный образ человека, в котором время и среда, дух эпохи воплощают наиболее значимые черты. Таков, например, идеал софиста или философа в «век просвещения» в Древней Греции, отважного рыцаря и смиренного монаха в феодальную эпоху. Капитализм и созданная им наука имеют свой идеал: «ее истинный идеал — это аскетический, но занимаю­щийся ростовщичеством скряга и аскетический, но производящий раб».* Наша эпоха создала свой идеал, воплотив в нем черты и свойства, выковывающиеся в борьбе за социалистическое общество и творческом труде по его построению. Иногда идеалом служит обобщенный образ, образ как синтез основных, особенно значимых и ценимых черт. Часто в качестве идеала выступает историческая лич­ность, в которой эти черты особенно ярко воплотились. <...> Наличие опреде­ленного идеала вносит четкость и единство в направленность личности.

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 131.

В раннем возрасте идеалом в большей мере служат люди ближайшего окру­жения — отец, мать, старший брат, кто-нибудь из близких, затем учитель. Позже в качестве идеала, на который подросток, юноша хотел бы походить, выступает историческая личность, очень часто кто-либо из современников. <...>

В идеалах человека ярко проявляется его общая направленность. Проявля­ясь в них, она через них и формируется. Идеалы формируются под определяю­щим воздействием общественных оценок. Воплощаясь в идеале, через его по­средство эти общественные оценки формируют общую направленность личности.

* * *

Потребности, интересы, идеалы составляют различные стороны или моменты многообразной и вместе с тем в известном смысле единой направленности лич­ности, которая выступает в качестве мотивации ее деятельности.

Между различными побуждениями человеческой деятельности, потребностя­ми и интересами человека обычно устанавливается определенная иерархия. Она определяет вступление в действие того или иного побуждения и регулирует направление наших мыслей и поступков.

Сплошь и рядом бывает, что мы полны тревоги и волнений из-за того, что задеты какие-то наши интересы. Но стоит надвинуться серьезной беде, угрожаю­щей значительно более насущным, жизненным интересам, и забота об интересах, судьба которых только что так волновала, теряет всякую актуальность. Они почти перестают для нас существовать. Непонятным, диким кажется, как могли мы принимать так близко к сердцу такие второстепенные интересы: «Можно ли волноваться из-за таких пустяков?» Мы поглощены нависшей над нами угрозой. «Только бы миновала нависшая над нами беда, и больше нам ничего не нужно». Но вот беда миновала, и оказывается: как только угроза более насущным по­требностям и интересам отпала или хотя бы только отступила, как снова начина­ют выступать и затем подниматься во весь рост утратившие было всякую акту­альность интересы; «пустяки» снова стали важными; снова на них сосредоточе­ны мысли, с ними связаны заботы и надежды. Самые насущные нужды обеспечены, им ничто не угрожает, — значит, нечего о них и думать. Актуальнее сейчас другое; на очереди другие интересы; наши радости и печали теперь свя­заны с их судьбой.

Таков общий закон: пока актуальны первичные, более насущные потребности и интересы, отступают вторичные, менее насущные; по мере того как более пер­вичные теряют в своей остроте и актуальности, одни за другими выступают по­следующие. Потребность и интересы различной значимости для личности высту­пают в сознании в определенной последовательности. Эта последовательность определяется вышеуказанным законом.

Облик личности существенно определяется, во-первых, уровнем, на котором находятся основные потребности, интересы, вообще тенденции личности. Этим прежде всего определяется большая или меньшая значительность либо убогость ее внутреннего содержания. У одних людей все сведено к элементарным, прими­тивным интересам; в личности и жизни других они играют подчиненную роль: над ними целый мир других интересов, связанных с самыми высшими областя­ми человеческой деятельности. Облик человека существенно меняется в зависи­мости от того, какой удельный вес приобретают эти высшие интересы.

Для облика личности существенное значение имеет, во-вторых, круг ее по­требностей, интересов, идеалов. Широта этого круга определяет содержатель­ность, диапазон человека.

Различие круга интересов определяет различную по своему содержанию ба­зу духовной жизни личности — от духовно нищенской, убогой жизни одних людей до поражающей своим богатством жизни других. Вопрос о широте духов­ной жизни личности, очевидно, теснейшим образом переплетается с вопросом об ее уровне. Прежде всего не может быть речи об особой широте и богатстве там, где все потребности и интересы человека ограничены уровнем элементарных потребностей и интересов. Сколько-нибудь значительное увеличение широты, богатства интересов может совершаться лишь посредством перехода к высшим уровням.

Далее, та же степень узости интересов, даже сосредоточие всей направленно­сти личности на одной потребности, на одном интересе, приобретает совершенно иное качество в зависимости от того, на каком уровне лежит эта потребность или интерес; одно дело, когда речь идет о потребности или интересе, который в силу своей элементарности сам является очень узким, совсем другое дело, когда хотя личность и сосредоточена вся на одном интересе, но самый интерес так значите­лен, что с его высоты перед личностью открываются широкие горизонты.

В тесной связи с вопросами об уровне и богатстве или содержательности потребностей и интересов личности, ее строения и облика находится вопрос об их распределении. Жизнь человека целиком сосредоточена на чем-нибудь од­ном, на одной узко ограниченной области; все развитие личности совершается односторонне, однобоко, направляясь по одному — у одних более, у других ме­нее значительному — руслу. Бывает и так, что в строении личности имеются две или вообще несколько как бы выдающихся, вершинных точек, между которыми иногда более или менее бесконфликтно распределяется, а иногда, двоясь, расщеп­ляется жизнь человека. Наконец, бывает так — и это, очевидно, самая благопри­ятная из возможностей, — что личность одновременно и многогранна и едина; ее потребности и интересы одновременно не только содержательны и в этом смысле богаты, но и многообразны и тем не менее сосредоточены вокруг единого центра. В идеале выступает всесторонне и гармонически развитая личность, личность, своими потребностями и интересами связанная с основными сферами человеческой деятельности, так что все они, отражаясь и сочетаясь в ней, образу­ют подлинное единство.

Изучение потребностей, интересов, идеалов, установок и тенденций, вообще направленности личности дает ответ на вопрос: чего человек хочет, к чему он стремится? Но вслед за вопросом, чего человек хочет, естественно и закономерно встает другой: а что он может? Это вопрос о его способностях, дарованиях, одаренности.

ГЛАВА XVI. СПОСОБНОСТИ

Встречаясь в жизни с различными людьми, наблюдая за ними в работе, сопостав­ляя их достижения, сравнивая темпы их духовного роста, мы постоянно убежда­емся в том, что люди заметно отличаются друг от друга по своим способностям.

Термин «способность» употребляют в житейском обиходе очень широко; в пси­хологической литературе им немало злоупотребляли. Так называемая психоло­гия способностей сильно дискредитировала это понятие. Наподобие мольеровского ученого врача, который «объяснял» усыпляющее действие опиума тем, что опиум имеет «способность» усыплять, эта психология объясняла любое пси­хическое явление тем, что приписывала человеку соответствующую «способ­ность». Способности, таким образом, в ученом арсенале этой психологии служили нередко для того, чтобы избавиться от необходимости вскрыть закономерности протекания психических процессов. Поэтому современная научная психология выросла в значительной мере в борьбе против психологии способностей. «Фун­кции» тоже нередко трактовались как такие способности; это в свою очередь означало, что способности трактовались как органические функции и в связи с этим рассматривались как некие первичные, природные, преимущественно врож­денные особенности. Ввиду этого, прежде чем вводить понятие «способности» в систему психологической науки, необходимо точнее очертить его истинное со­держание.

Всякая способность является способностью к чему-нибудь, к какой-то дея­тельности. Наличие у человека определенной способности означает пригодность его к определенной деятельности. Всякая более или менее специфическая дея­тельность требует от личности более или менее специфических качеств. Мы говорим об этих качествах как о способности человека. Способность должна включать в себя различные психические свойства и качества, необходимые в силу характера этой деятельности и требований, которые она предъявляет.

Способности имеют органические, наследственно закрепленные предпосылки для их развития в виде задатков. Люди от рождения бывают наделены различ­ными задатками, хотя различия эти не так велики, как это утверждают те, кото­рые различия в способностях ошибочно целиком сводят к различию врожден­ных задатков. Различия между людьми в задатках заключаются прежде всего в прирожденных особенностях их нервно-мозгового аппарата — в анатомо-физиологических, функциональных его особенностях. Исходные природные разли­чия между людьми являются различиями не в готовых способностях, а именно в задатках. Между задатками и способностями очень большая дистанция; между одними и другими — весь путь развития личности. Задатки многозначны; они могут развиваться в различных направлениях. Задатки — лишь предпосылки развития способностей. Развиваясь на основе задатков, способности являются все же функцией не задатков самих по себе, а развития, в которое задатки входят как исходный момент, как предпосылка. Включаясь в развитие индивида, они сами развиваются, т.е. преобразуются и изменяются.

Для доказательства наследования способностей обычно указывают на суще­ствование семейств, в которых несколько поколений проявляли однородную по своей направленности одаренность. Так, в семье Иоганна Себастьяна Баха в пяти поколениях его предков, братьев и потомков насчитывается не менее 18 значи­тельных музыкальных дарований, из них 11 приходится на его родственников по нисходящей линии, причем в семье было всего 10 мужчин, не обнаруживших му­зыкальных дарований. Можно также указать на семью Ч. Дарвина, исключи­тельно богатую целым рядом даровитых людей. Однако когда из подобных фак­тов непосредственно заключают о наследовании способностей, относя их исклю­чительно за счет наследственных особенностей организма, то допускают явную ошибку, не учитывая одного обстоятельства: в семье с большим количеством му­зыкальных дарований музыкальный отец не только передает своим детям опре­деленные гены, но и оказывает влияние на развитие детей.

Наследственность включается, конечно, в качестве одного из условий в разви­тие человека, но его способности являются не прямой функцией его наследствен­ности. Во-первых, наследственное и приобретенное в конкретных особенностях личности образуют неразложимое единство; уже в силу этого нельзя относить какие-либо конкретные психические свойства личности за счет одной лишь на­следственности. Во-вторых, наследственны могут быть не сами психические спо­собности в их конкретном психологическом содержании, а лишь органические предпосылки их развития. Органические предпосылки развития способностей человека обусловливают, но не предопределяют одаренности человека и воз­можностей его развития.

Мы говорим о врожденности задатков, наряду с этим говорят о наследственности способ­ностей. Необходимо уточнить и разграничить эти понятия. Под врожденным естественно понимать то, что уже имеется к моменту рождения; под наследственным то, что посредством определенных органических механизмов передается индивиду от его предков. Эти понятия не тожественные ни по форме, ни по существу. Первое понятие описательное: оно констати­рует факт; второе — объяснительное: оно вскрывает его источник. Они не совпадают и по содержанию: то, что оказывается врожденным, т. е. наличным к моменту рождения, вовсе не должно быть продуктом одной лишь изолированно взятой наследственности; оно обусловле­но и предшествующим ходом эмбрионального развития. С другой стороны, наследственно обусловленное вовсе не должно выступать уже оформившимся к моменту рождения; так, несомненно наследственно обусловленные изменения, связанные с половым созреванием, на­ступают, однако, в более или менее отдаленный от рождения период.

Таким образом, врожденное не сводится к наследственному и наследственное не сводится к врожденному.

Значение врожденных задатков для разных способностей различно. Значение их относи­тельно рельефно выступает в таких способностях, как музыкальные, существенной предпо­сылкой которых является тонкий слух, т. е. качество, зависящее от свойств периферического (слухового) и центрального нервного аппарата. Особенности строения нервно-мозгового ап­парата — это прирожденные задатки. Но это именно задатки для развития музыкальных способностей, предпосылки их развития, а не сами музыкальные способности. Музыкальные способности в подлинном смысле слова — это свойства и данные, необходимые для занятия музыкальной деятельностью, т. е. исполнения музыки, сочинения музыки (композиции) или полноценного художественного восприятия ее. Музыкальные способности в этом единствен­но правомерном смысле слова являются не врожденными свойствами организма, а результа­том развития личности; врожденные задатки являются лишь необходимыми предпосылками, они зависят от всего пути развития личности. Конкретно (если продолжать развитие мысли на примере музыкальных способностей) развитие музыкальных способностей композитора может зависеть от того, найдет ли он творческие замыслы, сюжеты, адекватные его техниче­ским средствам, и технические средства, адекватные его замыслам, и т. п.

Не подлежит сомнению, что люди очень значительно разнятся не только по врожденным задаткам, но и по своим способностям — как по их степени, так и по их характеру. Эти различия в способностях — продукт не врожденных задатков самих по себе, а всего хода развития личности. Способность развивается на осно­ве различных психофизических функций и психических процессов. Она — сложное синтетическое образование, включающее ряд качеств, без которых чело­век не был бы способен к какой-либо конкретной деятельности, и свойств, которые лишь в процессе определенным образом организованной деятельности выраба­тываются.

При развитии способностей в процессе деятельности существенную роль иг­рает своеобразная диалектика между способностями и умениями. Способности и умения, совершенно очевидно, не тожественны, но они все же теснейшим обра­зом связаны; притом связь эта взаимная. С одной стороны, освоение умений, знаний и т. д. предполагает наличие известных способностей, а с другой — само формирование способности к определенной деятельности предполагает освое­ние связанных с ней умений, знаний и т. д. Эти умения, знания и т. д. остаются чем-то совершенно внешним для способностей человека, лишь пока они не осво­ены. По мере того как они осваиваются, т. е. превращаются в личное достояние, они перестают быть только знаниями, умениями, полученными извне, а ведут к развитию способностей. Скажем, по мере того как человек на материале опреде­ленной системы знания по-настоящему осваивает приемы обобщения, умозаклю­чения и т. д., у него не только накопляются определенные умения, но и формиру­ются определенные способности. Обучение, как подлинно образовательный про­цесс, тем именно и отличается от простой тренировки, что в нем через умения и знания формируются способности.

Способность закрепляется в личности как более или менее прочное достоя­ние, но она исходит из требований деятельности и, будучи способностью к дея­тельности, она в деятельности и формируется. Когда мы анализировали вообра­жение, то вскрыли, как направленность личности, сознание которой отображает действительность, порождает характерную для воображения тенденцию к преоб­разованию отображаемого. Это была не органическая функция, как, например, чувствительность, и не способность, а определенная закономерность протекания психических процессов. Но в условиях творческой деятельности — писателя, художника, музыканта — осуществление этих процессов преобразования вклю­чает ряд дополнительных предпосылок и качеств, вбирая их в себя, человек в процессе деятельности формирует специфические способности.

Если речь идет о музыкальном творчестве, то деятельность воображения пред­полагает, с одной стороны, наличие достаточно ярких, богатых, тонко нюансиро­ванных ощущений и представлений, с другой — эта деятельность требует для своего осуществления специальной техники, которая формируется и развивается на основе исторического развития музыки. Развитие творческого воображения музыканта как конкретной способности может (как мы видели на примере Н. А. Римского-Корсакова) оказаться скованным недостаточной или неадекват­ной ему техникой, и лишь овладение художником новыми техническими сред­ствами создает возможность дальнейшего развития творческих музыкальных способностей. Таким образом, никак не совпадая, конечно, со способностями, уме­ния, техника данной деятельности, навыки, знания, с ней связанные, являются, однако, существенным условием развития соответствующих способностей, так же как наличие соответствующих способностей является условием для овладе­ния этими умениями и прочее. Способности формируются по мере того, как человек, осваивая их, овладевает необходимыми для деятельности умениями.

Конкретная музыкальная способность к композиции — это целый комплекс различных качеств, которые в процессе деятельности, взаимодействуя друг с другом, образуют единое целое. Так же, по существу, обстоит дело с каждой способностью.

Способности квалифицируют личность как субъекта деятельности:* будучи принадлежностью личности, способность, конечно, сохраняется за личностью как потенция и в тот момент, когда она не действует. В итоге способность — это сложная синтетическая особенность личности, которая определяет ее пригод­ность к деятельности. Более или менее специфические качества, которые требу­ются для определенной деятельности, лишь в деятельности и через посредство ее могут сформироваться на базе тех или иных задатков.

* Понятие субъекта деятельности С. Л. Рубинштейн употребляет здесь как методологическое для психологии, тогда как в работах 20-х гг. оно было им раскрыто в своем философском содержании. Использование этого понятия в психологическом контексте позволяет выйти из отношений внутри деятельности, из ее внутренней структуры, поскольку личность как субъект деятельности включа­ется в различные системы отношений с миром, деятельность может занимать разное место в ее жизнедеятельности, а сама личность по-разному относится к той или иной деятельности. В этом случае сознание и сознательность выступают как качества действующей личности.

Личность характеризует комплекс потребностей, способностей, направленностей, интересов, це­лей, мотивов и т. д., а также тип используемых знаний, операций, общественных способов дей­ствия. Личность как субъект деятельности интегрирует свои потребности, способности, возможно­сти с условиями, требованиями деятельности.

В более широком смысле слова личность как субъект деятельности — это личность деятеля, или деятельная личность, т. е. качество действующей личности, способ самовыражения личности через деятельность, которое раскрывается прежде всего в контексте жизненного пути личности. (При­меч. сост.)

Деятельность человека — это, говоря конкретно, трудовая деятельность, по­средством которой человек в процессе исторического развития, изменяя природу, создает материальную и духовную культуру. Все специальные способности че­ловека — это в конце концов различные проявления, стороны общей его способ­ности к освоению достижений человеческой культуры и ее дальнейшему про­движению. Способности человека — это проявления, стороны его способности к обучению и к труду.*

* В данном определении С. Л. Рубинштейна содержится характеристика способностей как через деятельность, так и через личностные образования, психические качества и свойства. В конце 50-х гг. в дискуссии о природе способностей обсуждался более общий методологический во­прос — о детерминации психических явлений. В этой дискуссии С. Л. Рубинштейн, отдавая долж­ное (как и в данном труде) человеческой культуре, опыту, социальным требованиям и воздействи­ям, делал акцент на психологической природе способностей, складывающихся в активном процессе освоения мира субъектом, при этом психологический механизм формирования способно­стей он усматривал в обобщении психических процессов, с одной стороны, и отношений, с которы­ми имеет дело субъект в своей деятельности, — с другой. Тем самым оба — личностный и деятельностный — аспекта формирования способностей оказались связаны. Интересно, что идея о механизме обобщения как психологическом способе формирования новых структур была вы­сказана С. Л. Рубинштейном в «Основах общей психологии», но применительно к формированию характера. В конце 50-х гг. у него складывается представление об обобщении как механизме формирования способностей, и тем самым способности и характер как свойства личности получа­ют единый принцип объяснения. (Примеч. сост.)

Означая способность к труду и обучению, способности человека в обучении и труде формируются. Совершенно ошибочной является та точка зрения, будто способности человека в деятельности человека и ее продуктах лишь выявляются вовне, оставаясь независимыми от нее. В действительности между способностя­ми человека и продуктами его деятельности, его труда, этими материализованны­ми сгустками человеческих способностей, существует глубочайшая взаимосвязь и теснейшее взаимодействие. Реализуясь в тех или иных достижениях, способ­ности человека не только проявляются, но также формируются и развиваются. Способности человека развиваются и отрабатываются на том, что он делает.

Человеческие способности, отличающие человека от других живых существ, составляют его природу, но сама природа человека — продукт истории. Приро­да человека формируется и изменяется в процессе исторического развития в результате трудовой деятельности человека. Интеллектуальные способности формировались по мере того, как изменяя природу, человек познавал ее; худо­жественные — изобразительные, музыкальные и т. п. — формировались вместе с развитием различных видов искусства.

По мере того как человечество создавало новые области культуры, материа­лизовавшиеся в продуктах общественной практики, порождались или развива­лись новые способности и прежние способности получали новое содержание. Развитие музыки, возникновение нового музыкального строя или перспективно­го изображения были развитием нового художественного восприятия, новых — музыкальных или изобразительных — способностей.

С расширением сфер трудовой деятельности и появлением все новых видов ее у человека формировались и новые способности. Человеческие способности и их структура зависят от исторически изменяющихся форм разделения труда. <... >

Выявляя зависимость структуры человеческих способностей от исторически изменяющихся форм разделения труда, К. Маркс в блестящем и тонком анализе вскрывает изменение психики человека при переходе от ремесла к мануфактуре, от мануфактуры к крупной промышленности, от ее начальных к более поздним, зрелым капиталистическим формам (см.: «Капитал», т. I, гл. 12 и 13). <...> Дальнейшее развитие механизации промышленности, при которой различные виды физического труда теряют характер специальности, создает технические предпосылки для развития индивида, который уже не прикован к одной частной функции, для которого и различные общественные функции являются сменяю­щими друг друга формами деятельности. <...>

Общая одаренность и специальные способности

В ходе исторического развития у человечества вырабатываются различные спе­циализированные способности. Все они представляются разнообразными про­явлениями способности человека к самостоятельной трудовой деятельности и к освоению в процессе обучения того, что было создано человечеством в его исто­рическом развитии. В результате дифференцируются специальные способности к различным видам деятельности и общая способность.

Общую способность часто обозначают термином «одаренность»; в зарубеж­ной литературе ее обычно отожествляют с интеллектом.

Нужно, однако, сказать, что если под общей одаренностью разуметь совокуп­ность всех качеств человека, от которых зависит продуктивность его деятельно­сти, то в нее включаются не только интеллект, но и все другие свойства и особен­ности личности, в частности эмоциональной сферы, темперамента — эмоцио­нальная впечатлительность, тонус, темпы деятельности и т. д.

Вопрос об общей и специальной одаренности оказался крайне дискуссион­ным. Одни, как Э. Торндайк, склонны сводить одаренность к сумме специаль­ных способностей, вовсе отрицая общую одаренность, другие, как Ч. Спирмен, В. Штерн и А. Пьерон, признают общую одаренность, но сплошь и рядом про­тивопоставляют ее специальным способностям. Например, Спирмен трактует ее как специальную функцию центральной нервной системы, превращая таким об­разом одаренность в биологически закрепленное константное свойство.

Дифференциация и специализация способностей в деятельности зашла так далеко, что для ряда ученых утраченными оказались их общая основа и внут­реннее единство. При этом в процессе всеобщей специализации способности к различным видам деятельности — технической, изобразительной, музыкальной и т. д. — стали представляться совершенно не связанными друг с другом. Да­лее, господство аналитических функциональных тенденций привело к тому, что ряд ученых пришли к отрицанию единства познавательных способностей и ста­ли сводить интеллект к совокупности отдельных механизмов и функций. Поня­тия такого порядка, как интеллект, раскрываются лишь в плане конкретных действенных взаимоотношений индивида с окружающей действительностью. Психология, которая знает только точку зрения механизмов и органических функций, неизбежно должна прийти к расщеплению подобных понятий и к мо-заичности в них выражающейся психологической характеристики личности. Эти аналитические теории одаренности в силу свойственных им механистичес­ких тенденций грешат тем, что для них при решении вопроса об одаренности утрачивается реальное единство человеческой личности, в частности ее интел­лектуального облика.

С другой стороны, в тех теориях общей одаренности, в которых последняя берется вне отношения к конкретным видам деятельности и конкретным спо­собностям, утрачиваются черты интеллектуального облика реального человека. Каждый человек, о котором вообще можно с полным правом сказать, что он умен, умен по-своему; ум его по-разному проявляется в различных сферах де­ятельности или областях применения. Специальные способности определяются в отношении к отдельным специальным областям деятельности. Внутри тех или иных специальных способностей проявляется общая одаренность индивида, со­отнесенная с более общими условиями ведущих форм человеческой деятельности.

В конечном счете равно несостоятельны как попытка свести одаренность к простой механической сумме специальных способностей, так и попытка свести общую одаренность к внешнему противопоставлению специальным способностям.

Лишь единство общих и специальных свойств, взятых в их взаимопроникно­вении, очерчивает истинный облик одаренности человека. Несмотря на многооб­разие своих проявлений, она сохраняет внутреннее единство. Доказательством этому служат многочисленные случаи, которыми особенно богата наша действи­тельность, когда человек, выявивший себя в одной области, при переходе на дру­гую работу и на ней проявляет не меньшие способности. При этом общая ода­ренность является не только предпосылкой, но и результатом всестороннего развития личности. Так же как образование специальных способностей являет­ся не только предпосылкой, но и следствием разделения труда в историческом плане и специализированного образования в плане индивидуального развития, так и развитие общей одаренности существенно определяется всесторонним в подлинном смысле слова политехническим обучением и всесторонним развити­ем личности.

Способности человека реально даны всегда в некотором единстве общих и специальных (особенных и единичных) свойств. Нельзя внешне противопостав­лять их друг другу. Между ними имеется и различие, и единство. Это положение относится как к взаимоотношению общих и специальных умственных способно­стей, так и к взаимоотношению общей одаренности и специальных способностей. Наличие специальной способности, особого, достаточно ярко выявившегося та­ланта накладывает отпечаток на общую одаренность человека, а наличие общей одаренности сказывается на характере каждой специальной способности. Об­щая одаренность и специальные способности в этом смысле как бы взаимопро-никают друг в друга; они два компонента единого целого. Факты свидетельству­ют о том, что бывает общая одаренность без ярко выраженных, оформившихся специальных способностей и бывают также специальные способности, которым не отвечает соответственная общая одаренность.

Взаимоотношение общей одаренности и специальных способностей для раз­ных способностей различно. Чем большую роль в той или иной специальной способности играют специальные задатки (например, связанные с врожденными свойствами соответствующего нервного аппарата) и специальная техника, тем меньшим может оказаться соответствие или даже тем больше диспропорция между специальными способностями и общей одаренностью. Чем менее специ­фически «технический» характер носит та или иная специальная способность, тем больше ее соответствие, связь и взаимопроникновение с общей одарен­ностью. Нередко приходится встречать музыкантов со значительными способ­ностями виртуозов-исполнителей и очень невысоким умственным уровнем. Но нельзя быть большим музыкантом, художником, не обладая общей даровито­стью. Чем более высокого порядка та или иная специальная способность, тем теснее ее взаимосвязь с общей одаренностью.