Критерии различения исторических типов права и государства.

Историческая типология права и государства – это их основ­ная классификация. Она объясняет исторические проявления сущности права и государства. Все остальные классификации (по форме права, по форме государства, в зависимости от поли­ти­ческого режима или социальной структуры и т.д.) касаются от­дельных сторон права и государственности.

Теоретические представления об историческом развитии права и государства, как и концепции их происхождения, опре­деля­ются соответствующими понятиями права и государства.

В основу либертарной типологии положено учение о всемирно-историческом прогрессе сво­боды: прогресс свободы есть усло­вие и критерий прогресса права и государственности. В этом процессе сущность права и государ­ства как необходимых форм свободы остается неизменной. Следовательно, смена исто­риче­ских типов права и государства демонстрирует различие исто­рических проявлений одной и той же сущности. (Если же счи­тать, что сущность явлений, обозна­чае­мых как право и госу­дар­ство, исторически меняется, то речь должна идти не о смене типов одного и того же социального регулятора, а о разных предметах, об исторической смене раз­ных по своей сущности типов социальной регуля­ции).

В легистских конструкциях исторической типологии, с од­ной стороны, тоже говорится, что сущность “права” (т.е. принуждение) неизменна, а меня­ется лишь его историче­ское содержа­ние. С другой стороны, почему-то до­пуска­ется, что “право” может быть не только выражением деспотиче­ского произвола, но и формой свободы. Отсюда – представления легистов о том, что исторический про­гресс права, состоит в переходе от чисто “си­ло­вого права” или “ку­лачного права”, от “права”, порожденного силой приказа (исто­рически неразвитого “права”), к “праву, ос­нованному на правах человека” (исторически разви­тому “праву”).

По логике легистов, якобы один и тот же способ социальной регуляции (право) в рав­ной мере допус­кает и произ­вольное политическое насилие, и законы, подчиненные требо­ванию признавать и соблю­дать права человека. Получается, что право истори­чески прояв­ляется и как го­лая сила (“исторически неразвитое право”), и как запрет произ­вольного насилия (в исто­рически развитой ситуации) – и при этом сущность права якобы не меняется. Наконец, получается, что право и права человека – в сущности раз­ные явления, кото­рые исторически могут не совпадать: “древнее право” исключало свободу и было выражением голой силы, и только совре­менное право гарантирует свободу, офици­ально выра­жает при­рожденные права чело­века.

Действительно, всемирно-исторический прогресс свободы включает в себя не только историческую линию перехода от меньшей свободы к большей, но и – в более широком истори­ческом контексте – переход от несвободы к свободе. Однако право (и госу­дарство) есть форма именно свободы. Поэтому ис­торический прогресс собственно права есть прогресс свободы – переход от меньшей правовой свободы к большей правовой свободе. Переход от не­свободы к свободе – это не прогресс права, а переход от доправового способа к правовому способу социальной регу­ляции.

Сущ­ность права как необходимой формы свободы не ме­ня­ется в про­цессе его исторического развития. Меняется (расши­ряется) круг субъектов правового общения, возрас­тают объем и содержание правовой свободы, но сущ­ность права – формальное равенство – остается неизмен­ной. Иначе говоря, правовыенормы – это все­гда (в любой истори­ческий период) нормы, по­средст­вом которых обеспечивается сво­бода тех, кто признается субъектом права. Если субъ­ектом права признается не каждый, не человек вообще, а лишь представитель определенной группы (представи­тель этноса, сословия, обладатель определенного имущества, гражданин государства и т.д.), то и права чело­века существуют как групповые права, а ра­венство в свободе гарантируется лишь в рамках группы. Если же субъектом права признается каждый человек независимо от соци­альных и иных разли­чий ме­жду людьми, то и права человека сущест­вуют как рав­ные права ка­ждого чело­века.

Таким об­разом, исторические типы права и государства – это основные этапы прогрессирую­щего исторического прояв­ления правовой свободы.

В первом приближении различаются два этапа исторического прогресса свободы – нера­венство в свободе (этническое, сословное), при формальном ра­венстве внутри больших групп, и всеобщее формальное равенство.

Правовое неравенство характерно для пра­вовых культур доиндустриаль­ного (аграрного) общества, в кото­ром не было и не могло быть равной правовой свободы всех. Всеобщее формальное равенство соответствует индустриаль­ному обще­ству Нового времени, когда постепенно достигается равная свобода всех, независимо от социально-сословных, ре­лигиозных, имущественных, половых и других фактических различий между людьми.

В исторически нераз­витых правовых культурах (в доиндустриальном обществе) субъектами права и госу­дарства не могли быть все члены общества. Значительная часть населения – несвободные или частично свободные – были пол­ностью или частично исключены из сферы государственно-правового об­щения. Несвободные (рабы) были не субъектами права, а объ­ектами права собственности. Для субъектов госу­дарственно-правового обще­ния было характерно множество неравных пра­вовых статусов. Внутри больших групп (классов, сословий, це­хов и т.д.) суще­ствовало формальное равенство, но между этими группами – формальное неравенство.

В правовых культурах индустриального общества достигается всеобщее фор­мальное равенство. Здесь отдельный человек, индивид высту­пает как субъект права и государства на­равне с другими индиви­дами.

Но при более подробном рассмотрении развитие правовой свободы в доиндустриальном обществе можно разделить еще на два этапа – этнический и сословный. В Древности (в греко-римской цивилизации) правовые культуры создавались отдель­ными этносами. В таких этно-правовых культурах представи­тели иноэтничных групп не признавались субъектами права, не считались достойными свободы. Миросозерцание эллинов и римлян и, в частности, их правовое сознание убеж­дало их в том, что варвары от природы предназначены к раб­ству. В эпоху Средневековья положение изменилось. Этниче­ский признак перестал быть критерием, определяющим разде­ление на свободных и несвободных. Христианская религия, ут­верждающая, что перед Богом нет разницы между иудеем и эл­лином, стала важнейшим культурным фактором объединения европейских народов в рамках такого суперэтноса, в котором правовое по­ложение человека зависело от его сословной, но не этнической принадлежности. Вместо деления на свободных и несвободных общество стало делиться на сословия свободных. Причем со­словная принад­лежность постепенно утратила связь с этниче­ской принадлеж­ностью.

Кроме того, индустриальное общество с его всеобщим фор­мальным равенством не является концом исторического разви­тия цивилизаций правового типа. В наиболее развитых совре­менных странах достигнуто постиндустриальное общество. В этих странах, с одной сто­роны, гарантируется всеобщая равная свобода и возрастает объем правовой свободы, гарантирован­ный каждому индивиду. Но, с другой стороны, здесь устанав­ливаются и реально удовлетворяются потребительские приви­легии для низших социальных групп. Это позволяет говорить о новом этапе исторического проявления правовой свободы: все­общее формальное равенство дополня­ется (и нарушается) привилегиями для тех, кто в отношениях эквивалентного обмена реально не мо­жет удовлетворять минимальные потреб­ности.

Такова “спираль” исторического прогресса свободы. В ходе этого исторического процесса возрастает общий объем право­вой свободы. В то же время происходит исторический переход от привилегий для высших групп через всеобщее формальное равенство к привилегиям для низших групп. Когда-то пользо­вание некоторыми социальными благами было привилегией высших сословий. За­тем было достигнуто всеобщее формаль­ное равенство в дос­тупе ко всем социальным благам. Это озна­чало для социально слабых формальную возможность, но не исключало фактиче­скую невозможность пользоваться многими бла­гами, иногда даже необходимыми. Ныне представители низших групп вправе пользоваться необходимыми соци­аль­ными благами по общим, равным для всех правилам и вдобавок могут воспользоваться установленными для них потребитель­скими привилегиями.

В Древности обладателем прирожденных прав (“правовым человеком”) считался только свобод­ный че­ловек, принадлежа­щий к государст­вообразующему этносу. В Средние века первичные права существо­вали в виде прав привиле­гий разных сословий. Это были, по термино­логии В.С. Нерсесянца, “сословные права че­ловека”, или “права сословного человека”. В Новое время каждый человек при­знается субъ­ектом права наравне с другими. Все индивиды при­знаются равноправными членами общества (гражданского об­щества), а все граждане (подданные) – равноправными субъ­ек­тами государ­ства. Права человека и права гражданина про­возглашаются естест­венными и неотчуждаемыми. Они опреде­ляют дея­тельность за­конодателя, исполнение законов и обеспе­чиваются правосу­дием.

В социальном государстве постиндустриального общества правовая свобода (прежде всего, собственность) ограничивается уравниловкой, государство занимается перераспределением национального дохода в пользу социально слабых. Здесь конкурируют правовой и уравнительные способы социальной регуляции.