РАЗДЕЛ 1. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЯЗЫКОЗНАНИЯ 5 страница

Если понятие «дым» является знаком костра для многих людей, говорящих на разных языках, то слово дым связывается по ассоциации с костром только для знающих русский язык.

Ф. Соссюр подчеркивает, что языковой знак (в нашем примере – слово дым) соединяет не вещь и имя, а понятие и акустический образ. Сама вещь - *дым – как знак костра имеет запах гари, серый цвет в отличие от прозрачного воздуха, протяженность – длинный и короткий столб дыма. А слово дым не обладает этими свойствами, не имеет запаха, цвета, формы и т.д.

Основным языковым знаком Ф. Соссюр считает слово. У языкового знака Соссюр отмечает два основных определяющих признака: произвольность и линейность.

Произвольность языкового знака, по Соссюру, - это и условность знака, и его немотивированность. Произвольность языкового знака определяется отсутствием жесткой связи между словом и называемой им вещью. Исключение составляют звукоподражательные слова.

Линейность знака проявляется в том, что знаки в речи следуют один за другим, т.е. линейность знака связана с диахронией речи.

Значение работ Ф. де Соссюра трудно преувеличить. Отдавая приоритет изучению внутренней лингвистики, т.е. структуры языка, Ф. Соссюр заложил основы структурализма, которые в XX веке было ведущим направлением в языкознании.

Все современное языкознание построено на трудах Ф. де Соссюра. Все современные направления в современном языкознании либо строят свои теории на основе теории Ф. де Соссюра, либо отрицают его учение, но, отрицая, все же отталкиваются от него.

Лингвистические школы

1. Краткая история развития понятия «лингвистическая школа»

Наблюдающаяся в настоящее время многоаспектность понятия «лингвистическая школа» складывалась на протяжении длительного периода развития знаний. Еще в античности развитие смысловой структуры слова «школа» шло от понимания, связанного с понятиями «обучение», «учеба», «освоение знаний», к употреблению в понимании «сообщество», «объединение», «союз», «группа единомышленников» и т.п. Было естественным явление, при котором ученики какого-либо философа после обучения не отходили от своего учителя, а, объединившись, развивали далее его учение. Именно таким образом сложились «скептическая школа» и «стоическая школа». Появившись в античной философии, понятие «школа» стало использоваться в дальнейшем и в других отраслях знания, выделившихся из философии, в частности, в языкознании.

«Лингвистическая школа» - понятие многогранное, складывавшееся на протяжении длительного периода развития научных знаний.

Первоначальное употребление понятия «школа» сложилось в античной философии: школой называли группу философов, обычно учеников конкретного философа, поддерживавших и развивавших взгляды своего учителя (скептическая школа, эпикурейская школа, стоическая школа). При использовании в качестве наименований данных явлений слово «школа» эксплуатируется в значении «*учебное заведение, учеба, наставничество». И действительно, практически все явления, обозначенные словосочетанием «лингвистическая школа», - это круг учеников, разделяющих, поддерживающих и развивающих учение своего учителя.

Сочетание слов «лингвистическая школа» используется для обозначения таких явлений античности, как Александрийская школа, в Средние Века – философские школы стоиков. В XX веке понятие «школа» приобретает все более явственно значение «*направление в лингвистике», о чем свидетельствуют, например, данные словаря О.С. Ахмановой, в котором в качестве синонимов рассматриваются «школа Копенгагенская» – то же, что структурализм», «школа неолингвистическая – то же, что неолингвистика», «школа младограмматическая – то же, что младограмматизм» [О.С. Ахманова 1969, с. 520]. Более того, в словаре О.С. Ахмановой определяется “школа Пражская” как “структурально-функциональное направление в лингвистике”, “школа Женевская” как “направление в языкознании” и т.д. [О.С. Ахманова 1969, с. 520]. Следовательно, в перечисленных и им подобных изданиях термины «школа» и «направление» рассматриваются как синонимы, способные взаимозаменять друг друга.

В современном языкознании под «лингвистической школой» принято понимать совокупность ученых-единомышленников, объединенных общностью сходных взглядов на решение выбранной общей проблемы, подчинением своих изысканий одной какой-либо проблеме (крупной, глобальной, всеохватывающей), выбором определенного метода исследования, общего для всех.

Следует отметить, что в качестве наименования данного понятия могут использоваться и другие термины: лингвистическое направление, научная парадигма, научное общество и т.д. Не умаляя достоинств всех наименований, мы принимаем термин «лингвистическая школа» как наиболее точно передающий основное содержание обозначенного понятия.

Появление наибольшего количества лингвистических школ наблюдается на рубеже XIX и XX веков, что свидетельствует о разнообразии подходов к изучению языка в целом и отдельных его элементов.

В истории языкознания школы получили двойные наименования, одно из которых указывает на территориальную (географическую, указывающую на месторасположение) привязанность, второе указывает на основную теоретическую установку.

У каждой школы имеются три основных признака:

1. наличие идеи, принадлежащей одному ученому, стоящему во главе направления. Обычно тема идеи присутствует в названии школы.

2. наличие выразителя основной идеи.

3. территориальная привязанность школы.

2. Московская лингвистическая школа (Московская школа формальной грамматики, Московская формальная школа)

Основанная Ф.Ф. Фортунатовым Московская лингвистическая школа на рубеже XIX и XX веков заняла ведущее положение в мировом языкознании. Позднее школа получила уточняющее определение формальной, поскольку понимала грамматику как учение о языковых формах.

К числу представителей МЛШ принадлежали такие русские ученые, как Алексей Александрович Шахматов, Виктор Карлович Поржезинский, Дмитрий Николаевич Ушаков, Александр Матвеевич Пешковский. Идеи Московской школы разделяли и поддерживали в своих трудах норвежец Олаф Брок, датчанин Хольгер Педерсен, немцы Феликс Зольмсен (Сольмсен) и Эрих Бернекер, серб Александр Белич.

Ф.Ф. Фортунатов и его ученики считали, что слово должно изучаться в лексикологии и грамматике. В лексикологии изучается его реальное значение, а в грамматике - его формы и грамматические значения форм. Учение о грамматической форме Ф.Ф. Фортунатова считается одним из важнейших в истории языкознания. Оно легло в основу формального направления в лингвистике, разрабатываемого представителями Московской лингвистической школы. Ф.Ф. Фортунатов вводит понятие отрицательной формальной принадлежности - нулевые аффиксы. Слова "дом", "человек" обладают отрицательной формальной принадлежностью, а слова "домами", "человеком" обладают положительной формальной принадлежностью.

Ф.Ф. Фортунатов выделяет два вида форм в зависимости от функции формы. Формы словообразования - такие формы, которые выступают как знаки отдельных предметов ("белый - белизна", "лесной - лесник"). Формы словоизменения - формы, обозначающие отношения между предметами ("лопата работает - работать лопатой", "самолет летит - лететь самолетом").

“Говоря о классификации слов, Ф.Ф. Фортунатов различает грамматические (имеющие одну общую форму или формы, соотносительные по значению) и неграмматические (основанные на значениях) классы слов” [Л.Л. Нелюбин, Г.Т. Хухуни 2003, с. 167].

Московская лингвистическая школа, основываясь на учении Ф.Ф. Фортунатова, определяет грамматику как учение о формах слова. В составе грамматики морфология изучает отношения слов и форм слов между собой, а синтаксис изучает формы отдельных слов в их употреблении в словосочетаниях, в предложениях. Ф.Ф. Фортунатов разделял взгляды младограмматиков по вопросу о внутренней и внешней стороне языка. Ф.Ф. Фортунатов первым в русистике определил синтаксис как учение о словосочетании. Ф.Ф. Фортунатов отстаивал необходимость типологического изучения языков.

В изучении конкретного языка Московская лингвистическая школа придает большое значение форме (отсюда ее второе название - формальная).

«В созданном в последние годы жизни и опубликованном посмертно «Синтаксисе русского языка» А.А. Шахматов во многом отошел от фортунатовских идей, поставив в центр своей концепции учение о предложении, психологической основой которого считал коммуникацию – особый акт мышления, который «имеет целью сообщение другим людям состоявшегося в мышлении сочетания представлений» [Л.Л. Нелюбин, Г.Т. Хухуни 2003, с 169].

Итак, созданная Ф.Ф. Фортунатовым Московская лингвистическая школа объединила ученых, разделяющих взгляды Ф.Ф. Фортунатова на язык. Подчинив свои интересы идеям Ф.Ф. Фортунатова, некоторые его ученики все-таки сохраняли своеобразие своих индивидуальных научных поисков.

Смысловая сторона языка, согласно идеям Ф.Ф. Фортунатова, должна изучаться в лексикологии. Смысл слова как языковой единицы изучался представителями данной школы с позиций грамматического строения слова. Думается, что грамматическая форма – это одно из проявлений актуализации смысла слова.

3. Казанская лингвистическая школа (Казанская фонологическая школа)

Казанская лингвистическая школа, созданная в 70-е годы XIX века И.А. Бодуэном де Куртенэ, занимает важное место в истории мировой лингвистики. Наиболее яркими ее представителями были И.А. Бодуэн де Куртенэ (Иван-Игнатий Нецислав Бодуэн де Куртенэ), Н.В. Крушевский (Николай Хабданк), В.А. Богородицкий.

Научную базу Казанской лингвистической школы составили идеи и основные положения учения ее основателя - И.А. Бодуэна де Куртенэ, считавшего, что «первичной единицей анализа должно стать не слово, а высказывание, которое можно членить с двух точек зрения: фонетической (на ее основе выделяются «фонетические фразы», «фонетические слова», слоги и фонемы) и морфологической (исходя из которой выделяются «сложные синтаксические единицы», «простые синтаксические единицы», которые он называет «семасиологически-морфологическими словами», и морфемы)» [Л.Л. Нелюбин, Г.Т. Хухуни 2003, с 172-173].

И.А. Бодуэн де Куртенэ четко разграничил фонетическую сторону языка и его графическое оформление, отделил синхронное изучение языка от диахронического, рассматривал язык как строгую систему и требовал изучать индивидуальные признаки конкретного языка, не навязывая языку чужие явления. Последнее требование было актуальным, так как даже уже в XX веке при изучении русского языка в него вносились явления старославянского языка.

Мировую известность школа получила благодаря учению И.А. Бодуэна де Куртенэ о фонеме. Учение о фонеме сделало революцию в фонетике, еще раз подчеркнув социальную роль языка, объяснив многие явления, происходящие со звуком, выделив дифференциальные и интегральные признаки.

Учение о фонеме - основное учение в деятельности данной школы, поэтому в языкознании закрепилось название фонологической по отношению к Казанской лингвистической школе.

В качестве итога краткого рассмотрения взглядов ученых, составивших Казанскую лингвистическую школу, можно сказать, что к рассмотрению проблем смысла слова ближе стоял В.А. Богородицкий, изучавший изменение смысла лексической единицы во времени, влияние изменения морфемного строения слова на его смысл.

4. Американская лингвистическая школа (Американская школа дескриптивной лингвистики, Американский дескриптивизм)

Американская лингвистическая школа (Американская школа дескриптивизма) – явление своеобразное в истории языкознания. Американская лингвистика рубежа XIX-XX веков испытала большое влияние антропологии, которая в США развивалась очень бурно: изучались языки, культура, обычаи, особенности быта коренных жителей севера Америки и Канады. Термин «антропология» употребляется американскими учеными в значении «комплексная наука, изучающая аспекты культуры народов, резко отличных от европейских, так называемых «примитивных». Антропологи одновременно занимались этнографией, фольклористикой, лингвистикой, археологией.

Американская школа, изучая языки, принадлежащие коренным жителям Америки, пыталась определить существование смысла в языковых единицах исследуемых языков. Антропологическое изучение того или иного народа включало в себя описание его языка. Языки народов севера Америки и Канады не имели письменности. По меткому выражению исследователей, индейские языки Северной Америки не имеют истории, поэтому нельзя было изучать диахронию языка, его развитие, не с чем было сравнивать современное состояние.

Неожиданно для известных лингвистов, занимавшихся изучением индейских языков, привыкших к определенным приемам изучения европейских языков, возник вопрос о границах слова, о вычленении слова из текста, о членении текста на отдельные слова.

Другим вопросом, потребовавшим длительного и тщательного исследования, стал вопрос о значении слова. Оказалось, что в индейских языках значение слова тесно связано с окружением, с контекстом. Иначе говоря, один и тот же звуковой комплекс в разном окружении может иметь различное значение. Сложным оказалось и изучение грамматической структуры индейских языков, поскольку выделение грамматических форм и грамматических значений требовало других исходных принципов.

И, наконец, острой оказалась проблема информанта и методика работы с информантом. Поскольку информантами, как правило, оказывались индейцы, знающие английский язык (исследователи не знали индейские языки, поэтому работать с носителями изучаемых языков приходилось через переводчиков или напрямую – с теми, кто владел английским языком), то есть – билингвы. Исследователь должен был отделить явления, переносимые информантами из английского языка в родной язык.

Выдающимся представителем американской антропологии был ученый Франц Боас (1858-1942 гг.), которого иногда называют основателем Американской школы дескриптивной лингвистики. В своих работах Ф. Боас в качестве основных выдвинул положения необходимости описывать живые языки, основной единицей описания является морфема, а основным методом - метод непосредственно составляющих.

Основой американской школы была прагматическая направленность, связанная с необходимостью изучения языков американских индейцев. Языки американских индейцев отличаются от индоевропейских языков, поэтому применить к ним методы, уже известные в лингвистике, было нельзя. Дескриптивная лингвистика не объясняет язык, а дает его описание. Индейские языки воспринимались как своего рода шифры, которые необходимо расшифровать. Индейские языки не имели письменности, существовали в звуковой форме, поэтому большое внимание уделялось фонологии.

Взгляды Ф. Боаса полностью разделяли другие представители американской лингвистической школы - Эдуард Сепир и Леонард Блумфилд. Именно Л. Блумфилда называют «признанным лидером американской лингвистики» [В.М. Алпатов 2001, с. 199]. “Л. Блумфилд стал основателем дескриптивизма, остававшегося самым влиятельным направлением в американской лингвистике с начала 30-х гг. по середину 60-х гг. Среди дескриптивистов было немало прямых учеников Л. Блумфилда, но и те, кто у него не учился, восприняли многие его идеи” [В.М. Алпатов 2001, с. 199]. Основой учения Леонарда Блумфилда является бихевиоризм - направление в американской психологии, устраняющее из психологии такие понятия, как сознание и мышление. Бихевиоризм считает предметом психологии поведение, под которым понимаются чисто физиологические реакции на стимулы.

Бихевиоризм – система взглядов на сущность и функции языка, восходящая к одному из направлений в психологии, в основе которого лежит понимание поведения человека как совокупности двигательных и сводимых к ним вербальных и эмоциональных реакций организма на стимулы внешней среды (непосредственных и опосредованных) и отрицание сознания как предмета психологического исследования.

Л. Блумфилд перенес из психологии основные понятия бихевиоризма. Язык - это особая форма поведения человека. Язык - это реакция человека. С именем Л. Блумфилда связано понятие уровня в языке. Для нашей работы является интересным то, что Л. Блумфилд выделяет простейший уровень - фонологический и более сложный - семантический, который, в свою очередь, делится на грамматический и лексический уровни. Стало быть, у Л. Блумфилдта смысловая структура слова находится в том же уровне, что и грамматика.

Дескриптивизм (дескриптивная лингвистика) – одно из направлений американского языкознания, активно развивавшееся в 20-50-е годы XX века в общем русле структурной лингвистики (наряду с глоссематикой и Пражской лингвистической школой). Отличия дескриптивизма от европейских школ структурной лингвистики отражают специфику общественно-исторических, философских, языковых условий развития языкознания в США: распространение теорий позивитивизма, бихевиоризма, прагматизма; традиции изучения языков коренного населения, наличие больших групп иноязычных иммигрантов и т.д. Сложился под непосредственным влиянием идей Л. Блумфилда.

Э. Сепир считает, что язык необходимо изучать в тесной связи с культурой, историей, обществом. Каждый язык сделан по особой модели, поэтому по-своему членит окружающую действительность. Э. Сепир считает, что люди, говорящие на разных языках, видят мир по-разному, а восприятие окружающего мира в значительной степени бессознательно строится на языковых категориях.

1.1. Гипотеза лингвистической относительности

Дальнейшее свое развитие эти идеи Э. Сепира были продолжены в работах Бенджамина Уорфа. Взгляды Сепира и Уорфа объединились в теорию, получившую название "гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа", суть которой сводится к тому, что язык, будучи социальным явлением, соотносится с формами человеческого поведения, с культурой общества. Культуру общества можно определить как то, что данное общество делает и думает. А язык - есть то, как думает общество. По Э. Сепиру, с культурой народа связана только лексика, т.е. словарный состав языка.

Гипотеза Сепира-Уорфа относится к числу тех явлений в лингвистике, которые привлекают к себе неослабевающее пристальное внимание, выражающееся затем в неоднозначные толкования. Гипотеза Сепира-Уорфа – есть результат объединения двух самостоятельных концепций Э. Сепира и его ученика Б.Л. Уорфа.

Исследователь творчества Б.Л. Уорфа Г.А. Брутян в лекции, прочитанной им в Лондонском университете на отделении общей лингвистики в 1967 году, высказывая свое отношение к лингвистическому наследию Уорфа, говорит, что, к сожалению, ранняя смерть не позволила Уорфу завершить задуманную монографию. Говоря о названии гипотезы, Г.А. Брутян подчеркивает, что теоретическая база гипотезы Уорфа целиком принадлежит его учителю - Сепиру. Г.А. Брутян выделяет в гипотезе три аспекта: “язык детерминирует а) мышление, б) мировоззрение и в) поведение людей”. Поскольку с точки зрения Уорфа, мышление зависит от характера языка, постольку и важное значение имеет его понимание характера языка. Г.А. Брутян пишет: “Уорф придает принципиально важное значение проблеме влияния языка на мировоззрение. С его точки зрения каждый конкретный разговорный язык включает в себя те или иные лингвистические модели, совокупность которых он называет микрокосмом. Этот микрокосм Уорф характеризует как “мыслительный мир”. Здесь уместно процитировать слова самого Б.Л. Уорфа: «Мыслительный мир» является тем микрокосмом, который каждый человек несет в себе и с помощью которого он пытается измерить и понять макрокосм» [Б.Л. Уорф 1960, с. 153]. Г.А. Брутян так комментирует эти строки Уорфа: «Микрокосм или «мыслительный мир» формируется под влиянием языка, детерминируется языком. Каждый человек пытается измерить и понять окружающую нас действительность, т.е. макрокосм, с помощью того микрокосма, который он несет в себе в силу своих языковых привычек».

Б.Л. Уорф сформулировал принцип лингвистической относительности: “Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем”.

Г.А. Брутян пишет: «Этот принцип Уорф предполагал разработать и довести до логически завершенной теории. Очень часто в литературе по данной проблеме употребляется просто "теория лингвистической относительности" как синоним термина «принцип лингвистической относительности». Однако более осторожные в своих выводах и оценках авторы предпочитают употреблять именно последнее название, полагая, что преждевременная смерть Уорфа не позволила ему разработать теорию, и принцип лингвистической относительности остался лишь гипотезой, нуждающейся в научном, теоретическом (как, впрочем, и экспериментальном) обосновании» [Г.А. Брутян 1968, с. 8-9].

По словам Г.А. Брутяна, «Сепир приводит множество фактов, доказывающих, что язык полностью переплетается с непосредственным опытом людей. Сепир обратил внимание на то, что в основе магических заклинаний лежит физическое отождествление слов с вещами, или их тесное соответствие». Исследователь подчеркивает, что “Уорф придает принципиально важное значение проблеме влияния языка на мировоззрение” [Г.А. Брутян 1968, с. 21].

“Уорф не ограничивается изучением влияния языка на поведение людей на примерах названий предметов (явлений, ситуаций и т.п.). Он считает, что еще в большей мере, чем слова, словосочетания и фразеологические обороты, на поведение людей оказывают влияние разнообразные типы грамматических категорий (категория числа, рода, времени, залога и т.д.). Иными словами, грамматические модели выступают у Уорфа в качестве истолкователей действительности” [Г.А. Брутян 1968, с. 31].

Г.А. Брутян приводит взятый у Р.И. Будагова пример с подснежником: в русском языке название подснежник связано с его ранним появлением из-под снега, в немецком языке Schneeglöckchen – означает “снежный колокольчик”, в английском языке - snowdrop – “снежная капля”, во французском языке - perce-neige – “пробивающийся через снег”. Следовательно, во всех языках присутствует сема “снег”, но по-разному осмысленная [Г.А. Брутян 1968, с. 44].

Г.А. Брутян утверждает: “в своей основе, во всем существенном и главном “языковая картина мира” совпадает с логическим отображением действительности. Именно поэтому на каком бы языке ни говорили люди, отображение мира в их сознании при прочих равных условиях в принципе является одним и тем же. Но это совпадение не означает, что мысленное отображение объективной реальности полностью покрывает собою лингвистическую картину мира” [Г.А. Брутян 1968, с. 54].

“По концепции Уорфа, мы воспринимаем мир, окружающую нас действительность, так сказать, с позиции нашего языка, с точки зрения языка, согласно нашим языковым обычаям. Мир представляет собой поток ощущений, хаос восприятий. Этот хаос приводится в некоторый порядок именно благодаря нашему языку. Поскольку языки отличаются друг от друга своей природой, характером, постольку это упорядочение потока ощущений осуществляется различными способами, что и обусловливает различия в восприятии окружающей нас действительности” [Г.А. Брутян 1968, с. 7].

Интересной по-своему является исследовательская работа С.А. Васильева (Философский анализ гипотезы лингвистической относительности. – Киев, 1974), в которой автор пишет: «Уже первые шаги по пути осознания языка, сделанные в Индии и Греции, были связаны с важнейшими философскими и логическими открытиями. Однако еще много столетий человечество пользовалось языком как средством общения и постижения действительность, не задумываясь о том, насколько сам язык влияет на результаты научного познания» [С.А. Васильев 1974, с. 4]. С.А. Васильев подчеркивает то, что Уорф отмечает разную грамматикализацию в языках, т.е. членение мира с помощью грамматических категорий. С.А. Васильев упоминает приводимый Уорфом пример: «что такое «волна» – предмет или действие? В английском языке (так же, как в русском, украинском и других) слово «волна» - существительное, а в языке хопи – глагол» [С.А. Васильев 1974, с. 26].

Следовательно, продолжая мысль Уорфа, с точки зрения английского и русского языков, «волна» - явление опредмеченное, статичное, а с точки зрения языка хопи - "волна" - действие воды, движение, процесс.

Грамматикализация мира происходит под влиянием языка, поскольку в русском языке перевести в прошедшее время такие фразы, как «Саша читает», «Марчук играет на гитаре», «Староста составляет список» можно только при условии, что мы знаем: Саша – это мальчик, а не девочка, Марчук – это мужчина, а должность старосты занимает студентка. Если в формах настоящего времени русских глаголов грамматическое значение рода отсутствует, то оно явно эксплицируется и актуализируется в формах прошедшего времени и сослагательного наклонения.

Важным является замечание С.А. Васильева о том, что «своими исследованиями Э. Сепир и Б.Л. Уорф значительно заострили и актуализировали традиционную проблему соотношения языка и мышления» [С.А. Васильев 1974, с. 133].

В Американском дескриптивизме обозначились три направления: Йельская школа, Энн-Арборская школа, Школа трансформационного анализа.

1.2. Йельская школа

Йельская школа развивала формальные методы анализа языка. Разработала технику лингвистического анализа - дистрибутивную лингвистику. Дистрибутивная лингвистика изучает языковые явления в их сочетаниях. Представители Йельской школы исключали из изучения семантику языковых единиц, считая, что семантика, значение - это предмет семиотики, а форма - предмет лингвистики.

1.3. Энн-Арборская школа

Представители Энн-Арборской школы считают, что при лингвистическом анализе должны учитываться социальные, этнические, культурные факторы.

1.4. Школа трансформационного анализа

Представители этого направления изучали язык по методике, предложенной Ноэмом Хомским. Суть трансформационного метода заключается в поиске элементарной единицы, или ядра. Сам Ноэм Хомский исследовал синтаксические структуры. Он выделял ядерные предложения, из которых путем их преобразования могут быть получены менее или более сложные другие предложения. ТРАНСФОРМАЦИЯ по Хомскому - это операция над элементарной частицей, которую необходимо произвести для получения более сложной единицы. Предложения, полученные в результате трансформации, называются трансформами.

В качестве заключения по Американской лингвистической школе хотелось бы сказать о том, что она не представляет собой однородного направления. В ее научной деятельности выделяются четыре направления, каждое из которых имеет свою идеологию и свои методы.

2. Женевская лингвистическая школа (Швейцарская школа)

Женевская лингвистическая школа определяется словарем О.С. Ахмановой как «направление в языкознании, характеризующееся четкой формулировкой задач синхронического анализа языка в связи с исследованием его социальных функций» [О.С. Ахманова 1969, с. 520]. “В первой половине XX в. одним из наиболее влиятельных направлений структурализма была Женевская школа, лидерами которой являлись ближайшие коллеги Ф. де Соссюра по Женевскому университету, издатели и фактические соавторы его книги Шарль Балли и Альбер Сеше» [В.М. Алпатов 2001, с. 158].

Женевская лингвистическая школа, основанная Фердинандом де Соссюром в самом начале XX века, имела в качестве теоретической базы научных исследований учение своего основателя - Ф. де Соссюра. Наиболее яркими представителями этой школы были ученики Ф. де Соссюра - Альбер Сеше (1870-1946 гг.) и Шарль Балли (1865-1947 гг.), а также Сергей Осипович Карцевский (1884-1955 гг.).

Женевская школа – направление в языкознании, характеризующееся четкой формулировкой задач синхронического анализа в связи с исследованиями его социальных функций. Наиболее важными для нашей темы являются работы Ш. Балли, который, занимаясь вопросами смысла языковых единиц, создал свою классификацию фразеологических единиц. «Балли выделял – в порядке возрастающей степени спаянности компонентов – фразеологические группы и фразеологические единицы, подразделяя их, в свою очередь, на подгруппы» [Л.Л. Нелюбин, Г.Т. Хухуни 2003, с. 228]. Работы Ш. Балли затрагивают проблемы стилистики, эмоциональной стороны языка.

3. Парижская лингвистическая школа

Парижская лингвистическая школа основана Ф. де Соссюром в начале XX века. Наиболее яркими представителями этой школы были Антуан Мейе (1866-1936 гг.) и его ученик Жозеф Вандриес (1875-1960 гг.). Основным направлением в работах этой школы было сравнительно-историческое языкознание. Изучалось историческое развитие языков индоевропейской семьи. Усилиями представителей данной школы (при активном участии Антуана Мейе) был создан "Этимологический словарь латинского языка" и работа "Языки мира".

4. Пражская лингвистическая школа (Пражская школа функциональной лингвистики, Пражская школа структурализма)

Пражская школа выросла из основанного в 1926 году Вилемом Матезиусом «Чешского лингвистического кружка» в Пражском (Карловом) университете. В 1929 году за выдающиеся научные открытия кружок получил звание лингвистической школы. Существовала школа до 1952 года, хотя ее последователи успешно работают и в настоящее время. Через два года после создания кружка, в 1928 году на Первом международном конгрессе лингвистов был оглашен манифест структуралистов, созданный членами Пражского кружка.