В.В.Сдобников, О.В. Петрова ♦ ТЕОРИЯ ПЕРЕВОДА. кой Революции. Ему также известно, что в случае плохой погоды в Москве и Ленинграде на время демонстрации специальные самолеты разгоняли тучи
кой Революции. Ему также известно, что в случае плохой погоды в Москве и Ленинграде на время демонстрации специальные самолеты разгоняли тучи, так что загадочная для не знающих этого читателей фраза о ясности, чуть ли не вынужденной специальными самолетами, не вызывает никаких неясностей у тех, кому она адресована. Автору просто не нужно упоминать такие реалии, как демонстрация, революция и т.д., поскольку он пишет о том, что хорошо известно и ему, и его читателям. Вполне понятно, что «переадресовка» этого текста иноязычным, а точнее — «инокультурным» читателям может вызвать серьезные проблемы.
Упомянутые в тексте реалии также неоднородны. Они могут там появляться по воле автора и как бы без ведома автора. Так, например, когда Александр Иванович Куприн в своей повести «Сула-мифь» говорит о приставниках, телохранителях, рабах и т.д., он делает это сознательно, чтобы погрузить русскоязычного читателя в атмосферу восточного царства (в России того времени стражу и охрану не называли телохранителями, а слуг никогда не называли рабами). Но когда в рассказе Антона Павловича Чехова «Унтер Пришибеев» один из персонажей говорит: «Позвольте, вы ведь не урядник, не староста, — разве это ваше дело народ разгонять? -...На это есть урядник, староста, сотский...», то делается это отнюдь не с целью создания особого колорита или сообщения читателю о наличии в России того времени урядника, старосты или сотского и об их функциях. Так же, как и в случае с фоновыми знаниями, автор пишет о повседневной жизни в той стране и в то время, где и когда создается произведение, и все реалии — просто часть этой повседневной жизни. Реалиями они становятся только в восприятии читателя из другой страны или другого времени.
Вообще национальная специфика текста возникает неизбежно уже в силу того, что язык хранит
Дата добавления: 2014-12-12; просмотров: 633;