Право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности

Одной из важнейших задач УИС является охрана осужденных от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство виды обращения. «Право быть свободным от пыток и право быть свободным от бесчеловечного или унижающего достоинство обращения являются одними из самых главных прав человека, поскольку они увязаны с личной неприкосновенностью и человеческим достоинством индивида»²⁶.

Абсолютное запрещение пыток, насилия и другого жестокого или унижающего человеческое достоинство обращения содержится во Всеобщей декларации прав человека 1948 г., Декларации ООН о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1975 г., в аналогичной Конвенции ООН 1984 г., в ст. 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и в других международных актах о защите прав человека.

Лапидарность содержащихся в указанных актах формулировок оставляет открытым вопрос о том, какое обращение следует полагать унижающим человеческое достоинство или бесчеловечным.

Унижением достоинства можно считать такие виды обращения, которые направлены на то, чтобы вызвать в жертвах чувство страха, подавленности и неполноценности, порождающее у них ощущение попранности, или сломить их волю, физические и моральные способности к сопротивлению²⁷. Для того чтобы признать какие-либо действия причиняющими нравственные страдания, может оказаться достаточным даже унижение потерпевшего в его собственных глазах²⁸. Рассматриваемый запрет на подобное обращение преследует, таким образом, цель защиты не столько физической, сколько моральной целостности человеческой личности.

Уважение достоинства личности – конституционная обязанность всех государственных органов и должностных лиц. Ничто, в том числе и наказание, не может быть основанием для его умаления.

Осужденные имеют право на вежливое обращение со стороны персонала учреждения, исполняющего наказания. Они не должны подвергаться жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или взысканию. Меры принуждения к осужденным могут быть применены не иначе как на основании закона (ч. 2 ст. 12 УИК).

Общая тюремная инструкция 1915 г., раскрывая содержание работы по исправлению заключенных, вменяет в обязанность чины тюремной стражи обходиться с арестантами человеколюбиво, спокойно и справедливо, строго требуя от них соблюдения установленного порядка²⁹.

В соответствии с главой IV Правил внутреннего распорядка ИУ 2005 г., определяющим взаимоотношения осужденных и работников ИУ, последние учреждений обращаются к осужденным на «Вы» и называют их «осужденный», «осужденная», «гражданин», «гражданка» и по фамилии.

Работникам запрещается вступать с осужденными и их родственниками в какие-либо отношения, не регламентированные уголовно-исполнительным законодательством и настоящими Правилами (По ПВР МВД: не вызываемые интересами службы, а также пользоваться их услугами).

Наиболее сложным в установлении фактов такого обращения является, с одной стороны, его отграничение от страданий, которые возникают в силу самого заключения, а с другой — выявление той черты, за которой грубость и плохое обращение с заключенным становятся бесчеловечным обращением, а то и пыткой.

Ясно лишь, что степень запрещенных терзаний и мучений должна в любом случае быть выше степени страдания как неизбежного элемента наказания (как неизбежного элемента той или иной конкретной формы правомерного обращения). Ибо очевидно, что заключение лица под стражу само по себе способны вызвать в нем сильные чувства. Это понятная и довольно распространенная реакция человека, который заключен под стражу. В таких ситуациях человеку свойственно испытывать страх и душевные муки.

В правильном уяснении соотношения указанных понятий определенную помощь могут оказать постановления Европейского Суда по правам человека о нарушении ст. 3 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, в которых неоднократно подчеркивалось, что довольно часто меры, связанные с лишением человека свободы, включают в себя элемент страданий. И все же нельзя утверждать, что такого рода заключение само по себе является проблемой в свете указанной статьи.

Так, по делу «Валашинас против Литвы» Суд, признав, что обыски с полным обнажением заключенного могут быть необходимыми для обеспечения безопасности тюрьмы или предотвращения преступлений, вместе с тем подчеркнул, что они должны проводиться соответствующим образом. Обязывание заявителя раздеться догола в присутствии женщины, служащей тюрьмы, а затем ощупывание охранниками его половых органов и еды голыми руками (без перчаток) демонстрировали очевидный недостаток уважения к заявителю, что должно было вызвать у него чувства страдания и неполноценности, способные унизить и оскорбить его. Поэтому Суд пришел к выводу, что такого рода обыск имел результатом унижающее достоинство обращение по смыслу ст. 3 Конвенции³⁰.

Личный обыск проводится лицом одного пола с обыскиваемым (ч. 5 ст. 82 УИК). Сотрудники, производящие обыск, обязаны быть бдительными, требовательными, корректными, соблюдать меры безопасности и не допускать унижения человеческого достоинства обыскиваемого. Во время осмотров и обысков жилых и производственных объектов не допускаются не вызванные необходимостью повреждения постельных принадлежностей, оборудования, инвентаря, другого имущества и вещей, принадлежащих осужденным³¹.

В соответствии с прецедентными решениями Суда плохое обращение с человеком должно нести в себе некий минимум жестокости («минимальный уровень жестокости»), чтобы на акт такого обращения распространялось действие ст. 3 Конвенции. Оценка этого минимума относительна, поскольку она осуществляется в каждом конкретном деле с учетом всех его обстоятельств на основе таких критериев, как продолжительность неправомерного обращения, его физические и (или) психические последствия для человека, а в некоторых случаях — с учетом пола, возраста и состояния здоровья жертвы³². Что касается последствий данного обращения, учитывается также, оказало ли оно неблагоприятное влияние на личность способом, не совместимым с указанной статьей, отразилось ли такое обращение на лице в форме, не совместимой с нею.

Немаловажно также, что изучая вопрос о том, какая форма обращения с человеком является «унижающей достоинство» в значении ст. 3 Конвенции, Суд в своей практике, inter alia (т. е. помимо имевших место фактов неправомерного обращения на протяжении нескольких часов беспрерывно, а также фактов нанесения в результате этого обращения реального физического вреда человеку либо причинения ему глубоких физических или психических страданий), принимает во внимание преднамеренный характер такого обращения³³. В этом плане при оценке того, является ли обращение «унижающим достоинство» по смыслу ст. 3, Суд учитывает не только характер действий и их последствия, но и то обстоятельство, было ли целью таких действий оскорбление, унижение и попрание достоинства лица³⁴. Для нас это существенно, коль скоро именно наличие цели признается в отечественной доктрине уголовного права показателем прямого умысла.

Вместе с тем в отдельных прецедентах признается, что отсутствие указанной цели не исключает категорически возможность того, что Суд все-таки установит в обжалуемом деянии нарушение ст. 3³⁵, если «количество» страдания жертвы превысит тот «объем», который является неизбежным элементом той или иной конкретной формы правомерного обращения или законного наказания.

Крайней формой умаления чести и достоинства является пытка. Для того чтобы определить, может ли конкретная форма плохого обращения квалифицироваться в качестве таковой, необходимо провести различие между этим понятиями.

Определенные критерии столь бесчеловечного обращения содержатся в ст. 1 упомянутой Конвенции ООН против пыток, согласно которой определение «пытка» означает «любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия».

При этом в данное определение не включаются «боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно»³⁶.

Примерно такая же дефиниция содержится в примечании к ст. 117 УК РФ, где говорится, что под пыткой понимается «причинение физических или нравственных страданий в целях понуждения к даче показаний или иным действиям, противоречащим воле человека, а также в целях наказания либо в иных целях»³⁷.

Объективную сторону пытки составляют особо изощренные по жестокости способы воздействия на человеческий организм, которые могут проявляться как в процессе преступного действия, так и бездействия. К таким способам можно отнести:

· избиение (нередко списываемое на законное применение силы)³⁸;

· пытки лишениями, например пищи (пытка голодом), сна (включая непрерывные ночные допросы), воздуха (в том числе, погружение в воду), необходимого для лечения лекарства, возможности отправлять естественные надобности и т. д.;

· содержание в принудительных позах либо подвешивание, бросание и растягивание;

· применение медикаментов в нелечебных целях, воздействие химическими веществами либо электрическим током, ожоги, причиняемые прижиганием сигаретами;

· воздействие на нервную систему звуком, светом и т. п.

В частности, по делу «Сельмуни против Франции» Европейский Суд установил факты нанесения Ахмеду Сельмуни, подозревавшемуся в торговле наркотиками, значительного числа ударов, предположив, что удары такой силы, даже если они не оставляют видимых следов, причиняют значительную боль, независимо от состояния здоровья потерпевшего, хотя в данном случае из отчета врача явствовало, что следы от примененного к А. Сельмуни насилия были видны почти на всем его теле. В результате было установлено, что его систематически подвергали актам насилия на протяжении нескольких дней допросов.

Кроме того, Суд отметил, что заявителя таскали за волосы, заставили пробежать по коридору, пока остальные полицейские стояли по обеим сторонам и толкали его; что его заставили встать на колени перед молодой женщиной, которой кто-то сказал: «Смотри, сейчас ты услышишь, как кто-то споет»; что один из офицеров достал перед ним свой пенис, приказав сосать его, а затем помочился на арестованного; и что ему угрожали паяльной лампой и шприцем.

Как указал Суд, боль и страдание были причинены заявителю преднамеренно inter alia, с целью получения от него признания в совершении преступлений, в которых он подозревался. Помимо того, что обжалуемые действия полицейских имели своей целью пробудить в заявителе чувства страха, боли и неполноценности, способные унизить заявителя и, возможно, сломить его физическое и моральное сопротивление, эти действия, как счел Суд обязанным отметить, были бы отвратительны и жестоки по отношению к любому лицу, независимо от условий, при которых они были совершены.

В итоге Суд пришел к убеждению, что в целом физическое и психическое насилие, причиненное заявителю, вызвало «сильную» боль и страдание и было особенно тяжким и жестоким. Поэтому такое поведение может рассматриваться как пытка в соответствии с определением, закрепленным в ст. 3 Конвенции, с вытекающим отсюда выводом о ее нарушении³⁹.

Особый интерес это дело представляет также потому, что в поисках ответа на вопрос, могут ли причиненные А. Сельмуни «боль и страдание» быть определены как «сильные» в смысле ст. 1 Конвенции ООН, Европейский Суд исходил из того, что Конвенция — это «живой инструмент», который можно применять с учетом изменяющихся условий. Тем самым Суд признал, что критерии определения порога жестокости, требующего применения ст. 3, могут с течением времени изменяться. Поскольку же ситуация в сфере защиты прав и свобод человека характеризуется постоянно растущими стандартами, постольку она неизбежно требует большей строгости в оценке нарушений фундаментальных ценностей демократического общества, в силу чего деяния, которые ранее квалифицировались как «бесчеловечное и унижающее достоинство обращение», могут быть расценены в будущем как «пытка».

Субъективная сторона пытки подразумевает наличие умысла на совершение действий, направленных на причинение боли или страданий физическому лицу. При этом не имеет значения, действовали ли непосредственно пытавшие лица самостоятельно или исполняли приказ своего начальника.

Целями пытки в отношении подозреваемого или обвиняемого могут быть стремление любой ценой «выбить» необходимые показания, сфальсифицировать доказательства по уголовному делу, а также «наказать» проходящее по этому делу лицо за деяние, в совершении которого оно подозревается.

Позиция российского законодателя относительно таких методов обращения выражена в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ, запрещающей пытки, насилие, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение или наказание, и в ряде других нормативных актов.

В этом отношении, никто не может быть без добровольного согласия подвергнут медицинским, научным или иным опытам (ч. 2 ст. 21 Конституции РФ).

В частности, Основами законодательства об охране здоровья граждан не допускаются испытания новых методов диагностики, профилактики, лечения и лекарственных средств, а также проведение биомедицинских исследований с привлечением в качестве объекта лиц, задержанных и заключенных под стражу (ст. 29).

В целях предотвращения унижения чести и достоинства запрещается производство действий, связанных с обнажением тела человека в присутствии лиц другого пола (за исключением медицинских работников), разглашение обстоятельств частной жизни осужденных, их личных и семейных тайн.

Ч. 5 ст. 82 УИК: Осужденные, а также помещения, в которых они проживают, могут подвергаться обыску, а вещи осужденных - досмотру. Личный обыск проводится лицами одного пола с осужденными. Обыск жилых помещений при наличии в них осужденных допускается в случаях, не терпящих отлагательства.

Поскольку же решение вопроса предполагает установление факта нарушения закона, то в зависимости от характера имевшего место нарушения может встать вопрос и о привлечении виновного к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий, сопряженное с насилием или угрозой его применения (ч. 2 ст. 286 УК).

Вместе с тем необходимо иметь в виду, что Европейский Суд по правам человека придерживается позиции, согласно которой государства должны не только воздерживаться от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, но и заботиться о том, чтобы лица, оказавшиеся под их юрисдикцией, не попадали в результате принимаемых ими решений в ситуации, подвергающие их неминуемой угрозе такого обращения⁴⁰. С этой точки зрения международную общественность могут интересовать не столько гарантии от жестокого обращения, имеющиеся в законодательстве того или иного государства, сколько практическое положение дел в обращении с осужденными в этом государстве.

Для контроля за реальной ситуацией могут использоваться предусмотренные международными актами механизмы международного контроля за практикой содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых. В частности, определенную роль в выявлении соответствующих негативных фактов может сыграть созданный в соответствии с Конвенцией против пыток Комитет ООН против пыток, осуществляющий в числе прочего экспертные функции и располагающий информацией, которая, по его мнению, содержит обоснованные данные о систематическом применении пыток на территории тех или иных государств, а также Европейский комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, созданный в соответствии с Европейской конвенцией по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания от 26 ноября 1987 г.⁴¹

На внутреннем уровне такая информация может быть получена, в частности, из документов, подготовленных национальными омбудсменами⁴², а в России — из докладов о деятельности Уполномоченного по правам человека, представляемых последним в соответствии с п. 1 ст. 33 Федерального конституционного закона «Об Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации» и содержащих информацию о практическом положении дел с соблюдением прав человека, а также о принимаемых мерах по восстановлению нарушенных прав, совершенствованию законодательства в этой сфере и приведению его в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права⁴³.

Типичные и носящие массовый характер нарушения прав человека со стороны сотрудников правоохранительных органов обобщены (пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство человека обращение и наказание). Этой проблеме посвящен специальный доклад Уполномоченного "О нарушениях прав граждан сотрудниками Министерства внутренних дел Российской Федерации и уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации". В нем освещена деятельность Уполномоченного по восстановлению нарушенных прав граждан, предложен комплекс экономических, законодательных, организационных, воспитательных и иных мер для искоренения этих негативных явлений.

В условиях, реально сложившихся в уголовно-исполнительной системе, государство не обеспечивает охрану достоинства личности, защиту гражданина от пыток, жестокого, унижающего достоинство обращения, свидетельством чему являются многочисленные жалобы осужденных на необоснованное применение к ним физической силы и специальных средств сотрудниками подразделений спецназа. Созданные для обеспечения безопасности объектов УИС, эти отряды зачастую используются для устрашения осужденных.

В то же время нерешенность ряда проблем, связанных с нарушением прав человека в деятельности УИС, объясняется тем, что на протяжении длительного времени органы и учреждения, исполняющие уголовные наказания в виде лишения свободы, вынуждены функционировать в условиях постоянного дефицита бюджетных средств, выделяемых на их содержание. До 2000 года уголовно-исполнительная система обеспечивалась финансовыми ресурсами на 60% минимальных потребностей, в том числе и на питание.

Наиболее сложное положение сложилось в следственных изоляторах и тюрьмах, материально-техническая база которых десятилетиями практически не обновлялась. Следственные изоляторы и тюрьмы переполнены, в более 65% этих учреждений на 1 человека приходится по 0,5 кв. метра площади в камере при установленной норме 4 кв. метра.

Условия содержания осужденных в следственных изоляторах и тюрьмах унижают человеческое достоинство, причиняют физические и нравственные страдания, нарушают права человека на охрану здоровья и личную безопасность. Постоянное переполнение камер неизбежно влечет за собой распространение инфекционных заболеваний, в первую очередь туберкулеза легких - болезни, ставшей уже общенациональной проблемой.

В настоящее время, несмотря на принимаемые меры, сложилась тяжелая обстановка с размещением осужденных. По состоянию на 1 января 2001 г. недостает более 32 тыс. мест в исправительных учреждениях общего режима и более 3 тыс. мест в исправительных учреждениях особого режима. Остро стоит вопрос с размещением осужденных, которые больны туберкулезом и наркоманией, а также ВИЧ-инфицированных осужденных.

Для решения этих вопросов требуется создание 21 исправительного учреждения общего режима, 8 учреждений строгого режима, 13 - особого режима, 30 - для содержания осужденных женщин, 3 лечебных исправительных учреждений для ВИЧ-инфицированных, 7 лечебных исправительных учреждений для осужденных, которые больны наркоманией.

В России свыше 1100 тыс. человек содержится в следственных изоляторах и исправительных учреждениях, а существующая система этих учреждений рассчитана на содержание только 700 тыс. Исправительные колонии общего режима и особенно следственные изоляторы переполнены. Из-за переполненности учреждений этой системы по-прежнему не решены многие проблемы в сфере обеспечения прав осужденных и лиц, содержащихся под стражей. В их числе - право на труд, на материально-бытовое и медицинское обеспечение, обеспечение продуктами питания, предметами первой необходимости, медикаментами и другие.

Около 60% зданий, в которых размещаются арестованные и осужденные, построены до 1917 года. Еще 20% - сооружены до Великой Отечественной войны, многие из них с тех пор капитально не ремонтировались⁴⁴. Вместе с тем Федеральная программа строительства и реконструкции следственных изоляторов и тюрем на период до 2000 года, за весь период действия была профинансирована менее чем на 5%.

Важное значение для соблюдения чести и достоинства осужденных имеют установление минимальных норм питания и норм жилой площади в расчете на одного осужденного к лишению свободы; предоставление индивидуальных спальных мест и постельных принадлежностей; обеспечение одеждой по сезону с учетом пола и климатических условий и обеспечение осужденных индивидуальными средствами гигиены, возможность пользоваться услугами предприятий коммунально-бытового обслуживания, в том числе по ремонту одежды, бытовой техники, имеющейся у осужденных, парикмахерские услуги, копирование судебных и других документов, имеющихся в личных делах осужденных.

Конкретным примером такого рода служит и дело «Калашников против Российской Федерации», рассмотренное Европейским Судом по правам человека впервые на материалах российской практики обращения с заключенными.

Предметом жалобы В. Е. Калашникова явились, в частности, условия его содержания под стражей, под которой заявитель находился в связи с возбуждением против него, как президента Северо-Восточного акционерного банка, уголовного дела по обвинению в совершении действий, направленных на завладение чужим имуществом путем обмана и злоупотребления доверием, присвоение и растрату денежных средств, а также подделку и использование заведомо подложных документов⁴⁵.

Жалуясь на условия его содержания в следственном изоляторе № 1 г. Магадана в период с 29 июня 1995 г. по 20 октября 1999 г., заявитель ссылался, в частности, на переполненность камеры, в которую он был помещен, и антисанитарные условия в ней, что отрицательно сказалось на его физическом здоровье и подвергло его унижению и страданиям. В ходе рассмотрения данной жалобы Суд установил следующее.

Площадь камеры, в которой содержался заявитель, составляла 17 кв. м (согласно его утверждениям) или 20,8 кв. м (согласно данным российских властей). Камера была оборудована двухъярусными спальными местами и рассчитана на 8 заключенных. Усомнившись в том, насколько такие условия могут считаться отвечающими приемлемым стандартам, Суд напомнил, что Европейский Комитет по предотвращению пыток и бесчеловечного и негуманного обращения принял площадь в 7 кв. м на заключенного как примерный, желательный стандарт для обустройства камер⁴⁶, т. е. 56 кв. м, если речь идет о 8 заключенных.

Кроме того, несмотря на то, что в камере имелось 8 спальных мест, обычно число заключенных в камере, согласно утверждениям заявителя, в период его пребывания там колебалось от 18 до 24 человек. Поскольку каждое спальное место предназначалось для троих заключенных, то спать приходилось сменами по 8 часов. Остальные ожидали своей очереди, лежа или сидя на полу или картонных коробках. Заявитель также использовал спальное место посменно с двумя другими заключенными. Ненормальные условия сна усугублялись постоянно включенным светом, круглосуточно работающим телевизором, а также общей суетой и шумом в камере (особенно в дневное время) из-за большого числа находящихся в ней заключенных. Лишение сна в результате действия этих факторов должно было стать тяжелым физическим и психическим грузом для заявителя.

Власти Российской Федерации, признав, что ввиду общей переполненности данного следственного изолятора каждое спальное место в камерах использовалось двумя или тремя заключенными, вместе с тем не согласились с заявителем относительно количества заключенных, содержавшихся в его камере, число которых обычно не превышало 14 человек.

Суд не счел необходимым разрешать имеющиеся разногласия на сей счет, решив, что представленные сведения свидетельствуют, что на каждый данный отрезок времени на каждого заключенного в камере, где содержался заявитель, приходилось 0,9–1,9 кв. м площади. Таким образом, по мнению Суда, камера была постоянно сильно переполнена сверх нормы, что само по себе поднимает вопрос о нарушении ст. 3 Конвенции.

Далее Суд отметил, что в камере, где содержался заявитель, не было надлежащей вентиляции, при том, что в ней находилось чересчур много заключенных, которым явно дозволялось курить в камере. Хотя заявителю были разрешены прогулки на один или два часа, оставшуюся часть суток он проводил в камере, имея для себя ограниченное пространство и находясь в спертой атмосфере. К тому же камера кишела насекомыми (тараканами и муравьями), но никаких мер к их истреблению не принималось.

Власти Российской Федерации признали, что распространение насекомых в следственных изоляторах является большой проблемой, и сослались на Руководство МВД СССР 1989 г., предписывающее проведение в местах заключения дезинфекционных мероприятий. Однако единственная профилактическая санитарная мера состояла в том, что раз в неделю надзиратели приносили заключенным ведро хлорки для туалета.

За время содержания под стражей у заявителя возникли различные кожные заболевания и грибковые инфекции, что вызвало необходимость объявлять перерывы в судебном разбирательстве по его делу⁴⁷. И хотя заявителю оказывалась медицинская помощь для лечения этих заболеваний, их рецидив свидетельствует, что крайне убогие условия содержания в камере, способствовавшие распространению заболеваний, оставались неизменными.

С большой озабоченностью Суд заметил также, что иногда заявитель находился в камере вместе с лицами, болеющими сифилисом и туберкулезом, хотя российские власти подчеркивали, что передача этих заболеваний была исключена ввиду проводившихся профилактических мер в виде инъекций ему антибиотиков.

Тесноту и антисанитарию, описанную выше, дополняло устройство туалета. Перегородка отделяла унитаз, расположенный в углу камеры, от умывальника, но не от жилой ее части и находящегося в метре от него обеденного стола. При входе в ту часть камеры, где находится туалет, не было никакой ширмы. Поскольку унитаз находился на всеобщем обозрении, заявитель был вынужден пользоваться туалетом на виду у других заключенных и присутствовать при пользовании им сокамерниками. Унитаз находился на возвышении, на высоте приблизительно полметра от пола, а высота перегородки составляла 1,1 м. Так что человек, сидящий на унитазе, был виден не только его сокамерникам, но и надзирателю, наблюдавшему за заключенными через глазок в двери камеры. Это зрелище грязной запущенной камеры с пространством, отведенным под туалет, не оставляющим человеку никакой приватности, явили и фотографии, представленные Суду властями РФ.

Условия содержания заявителя под стражей были предметом озабоченности суда первой инстанции, рассматривавшего его дело. В апреле и июне 1999 г. этот суд затребовал заключение медицинской экспертной комиссии о влиянии условий содержания под стражей на физическое и психическое здоровье заявителя после почти 4 лет заключения с тем, чтобы установить, позволяло ли его состояние участвовать в судебном разбирательстве и не следовало ли его госпитализировать. И хотя эксперты дали отрицательный ответ на оба вопроса, Европейский Суд принял к сведению указанное заключение, в котором перечисляются все медицинские показатели, имевшиеся у заявителя: нейроциркуляторная дистония, астеноневротический синдром, хронический гастродуоденит, грибковые инфекционные заболевания на ногах, руках и в паховой области, а также микоз.

Признав тот факт, что по причинам финансово-экономического характера условия содержания под стражей в России весьма неудовлетворительны и не вполне отвечают требованиям, установленным для пенитенциарных учреждений других государств — членов Совета Европы, российские власти вместе с тем утверждали, что условия содержания под стражей заявителя не могут приравниваться к пытке или бесчеловечному либо унижающему достоинство обращению. Они не отличались от условий содержания большинства лиц, заключенных под стражу в России, или, по крайней мере, не были хуже. Власти не имели умысла на причинение физических страданий заявителю или вреда его здоровью. Администрация следственного изолятора предприняла все возможные меры, чтобы обеспечить лиц, страдающих заболеваниями, медицинской помощью и не допустить инфекционного заражения других заключенных.

Суд воспринял утверждение об отсутствии в настоящем деле признаков того, что наличествовал умысел на унижение человеческого достоинства и попрание личности заявителя. Тем не менее, хотя вопрос о том, было ли целью обращения с лицом унижение человеческого достоинства и попрание личности жертвы, является фактором, который надлежит принимать во внимание, отсутствие таковой цели не может исключить вывод о наличии нарушения ст. 3 Конвенции. Исходя из этого, Суд решил, что условия содержания под стражей, которые заявитель вынужден был терпеть на протяжении примерно 4 лет и 10 месяцев, должны были причинить ему физические страдания, унизить его человеческое достоинство и породить в нем такие чувства, которые ведут к попранию личности.

В свете изложенного Европейский Суд установил, что условия содержания заявителя под стражей, в частности чрезмерная переполненность камеры, антисанитарная обстановка в ней и вредные для здоровья и благополучия заявителя последствия этой обстановки в сочетании с длительностью срока содержания заявителя в таковых условиях, приравниваются к унижающему достоинство обращению.

В итоге Суд постановил, что власти Российской Федерации должны выплатить В. Е. Калашникову 8000 евро, в том числе 5000 евро — в виде компенсации за моральный ущерб и 3000 евро — в порядке возмещения судебных издержек. При этом необходимо отметить, что требования Калашникова достигали суммы более чем 12 млн долларов, а претензии касались еще как минимум шести статей Конвенции, однако они были отвергнуты Европейским Судом⁴⁸.

Бесчеловечные, граничащие с пытками условия содержания в значительной степени обусловлены экономическими причинами. Однако права лиц, содержащихся под стражей и лишенных свободы, нарушаются также и действиями администрации ИУ. В этом плане перед органами власти стоят задачи реформирования деятельности УИС, совершенствования правовой базы, призванной обеспечить соблюдение прав человека в сфере исполнения наказания. Необходимо повышение уровня культуры и профессиональной подготовки работников уголовно-исполнительной системы. В этих органах должны работать люди, для которых неприемлема сама мысль о возможности применения насилия к находящемуся под стражей человеку.

Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. ч. 2 ст. 12 УИК дополнена запретом на применение жестоких или унижающих человеческое достоинство взысканий. В развитие этого положения расширен круг лиц, которые не могут быть переведены в штрафной изолятор и помещения камерного типа (за счет женщин, имеющих детей в возрасте до трех лет в доме ребенка исправительного учреждения, и осужденных, являющих инвалидами I группы)⁴⁹, отменены пониженные нормы питания в указанных местах для применения мер взыскания и предоставлено право находящимся там осужденным расходовать на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости не только заработанные, но и иные имеющиеся на их лицевых счетах средства⁵⁰.

В заключение следует отметить, что соблюдение рассматриваемой категории прав человека возможно в том случае, когда экономическое развитие общества позволяет реально обеспечить большинству его членов достойный жизненный уровень и когда создан эффективный правовой механизм для их осуществления. Именно действенные гарантии социально-экономических прав и законных интересов граждан являются предпосылкой формирования правового государства и гражданского общества.

Закрепленное в ч. 2 ст. 24 Конституции РФ право каждого на ознакомление с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, также нашло свое отражение в УИК, в ч. 1 ст. 12 которого говорится: «Осужденные имеют право на получение информации о своих правах и обязанностях, о порядке и об условиях отбывания назначенного судом вида наказания».

Данному праву корреспондирует обязанность администрации учреждения или органа, исполняющего наказания, предоставить осужденным указанную информацию, а также знакомить их с изменениями порядка и условий отбывания наказаний.

Право на получение осужденным информации об условиях отбытия им наказания включает в себя и право на ознакомление с условиями его передачи. Как говорится в Европейской Конвенции о передаче осужденных лиц, Государство вынесения приговора должно довести содержание настоящей Конвенции до каждого заключенного, к которому может быть применена настоящая Конвенция (п. 1 ст. 4).

Право на неприкосновенность частной жизни и сохранение ее тайны предполагает возможность человека контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера.

Во многих конституциях и международных договорах неприкосновенность частной жизни рассматривается как неотъемлемое право человека. Суды, включая Европейский Суд по правам человека, неоднократно давали определение этого права. Судебная практика отметила, что понятие «частная жизнь» объединяет ряд факторов, среди которых недопустимость произвольного или незаконного вмешательства в личные дела человека, подслушивания и перехвата телефонных переговоров, вскрытия корреспонденции; распространения ложных порочащих сведений, использования имени или изображения лица в интересах того, кто его использует, прав на уважение семейной жизни, на честь и достоинство, на доброе имя, на неприкосновенность жилища.

Так, ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, от 4 ноября 1950 г., провозглашая право каждого на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции, говорит, что не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц⁵¹.

В других международных документах также говорится, что в процессе применения не связанных с тюремным заключением мер соблюдается право правонарушителя на личную жизнь, а также право на личную жизнь семьи правонарушителя. Личное досье на правонарушителя ведется строго конфиденциально и закрыто для третьих сторон. Доступ к досье ограничивается лицами, непосредственно занимающимися рассмотрением дела правонарушителя, или другими должным образом уполномоченными лицами⁵².

Конституция РФ, закрепляя за человеком право на неприкосновенность частной жизни, предполагает создание системы законодательства, направленного на обеспечение интересов личности и ее права активно защищать себя от незаконных попыток государственных органов, преступных групп, других граждан и их сообществ собирать информацию, хранить ее и распространять. Раскрытие данных, касающихся человека, возможно лишь по решению компетентных органов (судов, прокуратуры).

Необходимость ограждения частной жизни осужденного от посторонних возникает уже в пути следования к месту отбывания лишения свободы или другого наказания, связанного с принудительным перемещением подвергнутых ему лиц. «Когда заключенные направляются в место их заключения или переводятся из одного места заключения в другое, их следует в максимальной степени укрывать от посторонних взглядов и принимать все меры для того, чтобы защитить их от оскорблений, проявлений любопытства и любых видов огласки» (п. 45. 1) МСПОЗ ООН).

Далее, после приема на каждого заключенного заводится подробное личное дело, включающее информацию о его гражданском состоянии, доклады медицинского персонала и персонала, непосредственно ответственного за данного заключенного. Эти сведения также должны храниться, с учетом требований конфиденциальности и быть доступными только специально уполномоченным на то лицам⁵³.

Особенно важное значение приобретает обеспечение конфиденциальности и надежного хранения информации, касающейся личности заключенного, в компьютерной системе. Ведь практика незаконного использования компьютеризированных информационных баз, содержащих сведения о частной жизни граждан (фамилии, имена, отчества, домашние адреса, домашние телефоны, даты рождения), в различных целях, имеет место. И судя по наличию контрафактной продукции, а именно: электронных носителей, содержащих сведения о домашних адресах и телефонах граждан, государственными органами, в должной мере не обеспечивается сохранность информации.

Информация о факте обращения осужденного за медицинской помощью, состоянии его здоровья, диагнозе заболевания и иные сведения, полученные при его обследовании и лечении, составляют врачебную тайну⁵⁴. Такая информация может содержаться в медицинской карте амбулаторного больного или медицинской карте стационарного больного, другой медицинской документации (в том числе регистрационной). Необходимость включения в личное дело докладов медицинского персонала порождает вопрос о конфиденциальности и этих сведений.

Конституция РФ устанавливает право на неприкосновенность жилища, которое тесно связано с правом на неприкосновенность частной жизни, обеспечивая права и свободы человека в частной сфере жизни.

Неприкосновенность жилища представляет собой одну из основных гарантий права на неприкосновенность частной жизни. Согласно Всеобщей декларации прав человека никто не может подвергаться произвольному посягательству на неприкосновенность жилища, и каждый имеет право на защиту закона от таких посягательств.

Конституция РФ, закрепляя принцип неприкосновенности жилища, устанавливает, что проникновение в жилище против воли проживающих там лиц возможно в случаях, предусмотренных законом, например при обыске или выемке, производимых в жилище. При этом судебного разрешения, которого требует действующий УПК на производство следственных действий, не требуется.

При посещении учреждений, исполняющих наказания, представителями средств массовой информации кино-, фото- и видеосъемка осужденных, а также их интервьюирование осуществляются с согласия в письменной форме самих осужденных (ст. 24 УИК).

Право на частную жизнь предполагает право на защиту от произвольного или незаконного вмешательства не только в личную, но и в семейную жизнь.

Уважение семейной жизни предполагает невозможность произвольного вмешательства официальных органов в отношения между членами семьи. Не допускается незаконное создание препятствий в осуществлении семейных отношений: запрет на общение, насильственная разлука, огласка подробностей семейной жизни.

Право на выбор супруга, на брак, на создание семьи специально не оговаривается в уголовно-исполнительном законодательстве, но оно подразумевается.

Мужчины и женщины, достигшие брачного возраста, имеют право вступать в брак и создавать семью в соответствии с национальным законодательством, регулирующим осуществление этого права (ст. 12 Европейской конвенции о правах).

Право осужденных к лишению свободы на общение с внешним миром включает в себя право на переписку и телефонные разговоры, на получение и отправление переводов, на свидания с родственниками и иными лицами, право на просмотр кинофильмов и телепередач, право на приобретение и хранение литературы, право на выезд за пределы исправительного учреждения.

Одной из задач, стоящих перед УИС, является содействие осужденным в решении вопросов восстановления, поддержания и развития социально полезных связей с родственниками, трудовыми коллективами, общественными объединениями.

Право на переписку. Осужденным к лишению свободы разрешается получать и отправлять за счет собственных средств письма и телеграммы без ограничения их количества (ч. 1 ст. 91 УИК).

Однако ограниченной остается переписка между содержащимися в исправительных учреждениях осужденными, не являющимися родственниками, которая допускается лишь с разрешения администрации исправительного учреждения (ч. 3 ст. 91 УИК).

В связи с тем, что получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается цензуре, ст. 91 УИК дополнена Федеральным законом от 20 марта 2001 г. следующим положением: «Переписка осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь на законных основаниях, цензуре не подлежит, за исключением случаев, если администрация исправительного учреждения располагает достоверными данными о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц. В этих случаях контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений осуществляется по мотивированному постановлению руководителя исправительного учреждения или его заместителя».

Право на телефонные разговоры осужденных к лишению свободы. Первоначально ст. 92 УИК устанавливала право на четыре телефонных разговора в год продолжительностью до 15 минут каждый. Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. количество телефонных разговоров может быть ограничено до шести в год лишь при отсутствии технических возможностей администрацией исправительного учреждения.

Жестко регламентированной остается лишь остается лишь продолжительность, которая по прежнему не должна превышать 15 минут.

Кроме того, согласно тому же закону по прибытии в исправительное учреждение, а также при наличии исключительных личных обстоятельств администрация исправительного учреждения предоставляет осужденному возможность телефонного разговора по его просьбе (ч. 2 ст. 92 УИК), тогда как в старой редакции решение об удовлетворении этой просьбы отдавалось на усмотрение администрации.

Такого рода усмотрение администрации сохраняется лишь в отношении осужденных, находящихся в строгих условиях отбывания наказания, а также отбывающих меру взыскания в штрафных изоляторах, дисциплинарных изоляторах, помещениях камерного типа, единых помещениях камерного типа и одиночных камерах, которым телефонный разговор может быть разрешен лишь при исключительных личных обстоятельствах (ч. 3 ст. 92 УИК).

Утратил былую категоричность и запрет на телефонные разговоры между осужденными, содержащимися в исправительных учреждениях. В исключительных случаях с разрешения начальника исправительного учреждения осужденному может быть разрешен телефонный разговор с родственником, отбывающим лишение свободы (ч. 4 ст. 92 УИК)⁵⁵.

Телефонные разговоры осужденных контролируются персоналом исправительных учреждений (ч. 5 ст. 92 УИК). В новой редакции: «Телефонные разговоры осужденных могут контролироваться персоналом исправительных учреждений»⁵⁶.

Право на свидания осужденных к лишению свободы с родственниками и иными лицами регламентируются ст. 89 УИК.

Право на просмотр осужденными к лишению свободы кинофильмов и телепередач позднее было дополнено на просмотр видеофильмов (ч. 1 ст. 94 УИК)⁵⁷.

Запрет на данного вида право касается лишь отбывающих наказание в тюрьме, а также осужденных, переведенных в штрафные изоляторы, помещения камерного типа, единые помещения камерного типа и одиночные камеры (ч. 1 ст. 94 УИК).

Право на выезд осужденных к лишению свободы за пределы исправительных учреждений

Возможность кратковременного выезда за пределы мест лишения свободы один раз в год на время отпуска впервые были введены законом от 12.06.92 г. и касалась первоначально только осужденных, переведенных на улучшенные условия содержания в ВТК обоих видов режимов и ИТК общего и строгого режимов. Причем в отношении лиц, находящихся в ИТК общего режима решение принимал начальник ИТК единолично. А в ИТК строгого режима – по согласованию с прокурором, с учетом личности и поведения осужденного, а также при том непременном условии, что осужденный отбыл не мене 2/3 срока наказания. Для лиц, содержащихся в ИТК особого режима и в тюрьмах отпуска не предусматривались. Осужденным, освобожденным от труда в ИТК общего и строгого режимов согласно ч. 2 ст. 37 ИТК также мог быть разрешен по решению администрации однократный ежегодный отпуск за пределы ИТУ, если они переведены на улучшенные условия (ч. 7 ст. 38 в ред. от 12.06.92).

Осужденным женщинам, имеющим детей в домах ребенка исправительных колоний, может быть разрешен краткосрочный выезд за пределы исправительных учреждений для устройства детей у родственников либо в детском доме на срок до семи суток, не считая времени, необходимого для проезда туда и обратно, а осужденным женщинам, имеющим несовершеннолетних детей-инвалидов вне исправительной колонии, - один краткосрочный выезд в год для свидания с ними на тот же срок (ч. 2 ст. 97 УИК). Впервые было установлено такое доп. Основание Законом от 12.06.92 г.

В настоящее время осужденным к лишению свободы, содержащимся в исправительных колониях и воспитательных колониях, а также осужденным, оставленным в установленном порядке в следственных изоляторах и тюрьмах для ведения работ по хозяйственному обслуживанию, могут быть разрешены выезды за пределы исправительных учреждений:

a. краткосрочные продолжительностью до семи суток, в связи с исключительными личными обстоятельствами (смерть или тяжелая болезнь близкого родственника, угрожающая жизни больного; стихийное бедствие, причинившее значительный материальный ущерб осужденному или его семье), а также для предварительного решения вопросов трудового и бытового устройства осужденного после освобождения;

b. длительные на время ежегодного оплачиваемого отпуска, а осужденным, не обеспеченным работой по не зависящим от них причинам, на срок, равный времени ежегодного оплачиваемого отпуска (ч. 1 ст. 97 УИК).

Выезды не разрешаются осужденным при особо опасном рецидиве преступлений; осужденным, которым смертная казнь в порядке помилования заменена лишением свободы; осужденным к пожизненному лишению свободы; осужденным, больным открытой формой туберкулеза; осужденным, не прошедшим полного курса лечения венерического заболевания, алкоголизма, токсикомании, наркомании; ВИЧ-инфицированным осужденным, а также в случаях проведения противоэпидемических мероприятий (ч. 3 ст. 97 УИК)⁵⁸.

Что касается женщин, то им может быть разрешен краткосрочный выезд для устройства детей у родственников либо в детском доме на срок до пятнадцати суток, а осужденным женщинам, имеющим несовершеннолетних детей-инвалидов вне исправительной колонии, - один краткосрочный выезд в год для свидания с ними на тот же срок.

Выезд осужденных на территорию другого государства разрешается в порядке и в случаях, предусмотренных соглашениями с соответствующими государствами (ч. 12 ст. 97 УИК).

Право на эффективное средство правой защиты предполагает возможность каждого, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве (ст. 13 Европейской конвенции о правах).

Согласно ст. 251 ГПК РФ гражданин, считающий, что принятым и опубликованным в установленном порядке нормативным правовым актом органа государственной власти нарушаются его права и свободы, гарантированные Конституцией РФ, законами и другими нормативными правовыми актами, вправе обратиться в суд с заявлением о признании этого акта противоречащим закону полностью или в части.

Право на получение квалифицированной юридической помощи гарантируется ч. 1 ст. 48 Конституции РФ. Провозглашая право каждого задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого в совершении преступления пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения, ч. 2 данной статьи определяет начальный, но не конечный момент осуществления данного права. Оно должно обеспечиваться на всех стадиях уголовного процесса, в том числе при производстве в надзорной инстанции, а также при исполнении приговора.

Следовательно, осуждение лица за совершенное преступление и даже назначение ему в качестве наказания лишения свободы не могут признаваться достаточным основанием для ограничения его в праве на защиту своих прав и законных интересов путем обжалования приговора и других решений по уголовному делу, заявления ходатайств о смягчении назначенного по приговору суда наказания, возражения против представления администрации учреждения, исполняющего наказание, об изменении назначенного судом наказания на более тяжкое или об изменении режима отбывания наказания.

С учетом особенностей статуса осужденного право на юридическую помощь гарантируется ему не только для обеспечения возможности отстаивать свои интересы в рамках уголовного процесса, но и для защиты от ущемляющих его права и законные интересы действий и решений органов и учреждений, исполняющих наказание. В этих целях УИК устанавливает, что осужденные могут пользоваться услугами адвокатов, а также иных лиц, имеющих право на оказание юридической помощи (ч. 8 ст. 12).

Реализация осужденным права на юридическую помощь в целом, в том числе по вопросам, связанным с отбыванием наказания, предполагает создание условий, позволяющих ему сообщить адвокату о существе своих требований по тому или иному вопросу и предоставить всю необходимую для их отстаивания информацию, а адвокату - оказать своему доверителю консультативную помощь и согласовать с ним действия по защите его прав и законных интересов.

Непосредственное общение с адвокатом – важная составляющая права на получение квалифицированной юридической помощи. Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» предусматривается, что адвокат вправе беспрепятственно встречаться со своим доверителем наедине, в условиях, обеспечивающих конфиденциальность, совершать иные действия, не противоречащие законодательству (ст. 6).

Закрепляя право адвоката на свидание с доверителем, российское законодательство гарантирует, что оно не подлежит произвольному ограничению, в том числе в части определения количества свиданий⁵⁹. Существенную роль в практическом претворении этого положения сыграла правовая позиция, сформулированная Конституционным Судом РФ в двух постановлениях, в которых подчеркивается, что законодатель, как следует из п. «в» и «о» ст. 71, а также ч. 1 ст. 76 Конституции во взаимосвязи с ее ч. 3 ст. 55, вправе конкретизировать содержание закрепленного в ч. 2 ст. 48 Конституции права и устанавливать механизмы его осуществления, условия и порядок реализации, но при этом не должен ни при каких условиях допускать искажения существа данного права и введения таких его ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями⁶⁰.

Данная позиция базируется на признании права каждого находящегося в заключении лица связываться и консультироваться с адвокатом, провозглашенного в утвержденном Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 г. Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме. Здесь #Sпредусматривается предоставление необходимых для этого времени и условий и недопустимость временных отмены или ограничения права на посещение заключенного адвокатом без промедления и цензуры, кроме исключительных обстоятельств, которые определяются законом или установленными в соответствии с законом правилами, когда, по мнению судебного или иного органа, это необходимо для поддержания безопасности и порядка (п. 1, 2 и 3 принципа 18).

Закреплению гарантий на получение юридической помощи служат изменения, внесенные в ст. 91 и 89 УИК.

В связи с тем, что получаемая и отправляемая осужденными корреспонденция подвергается цензуре, ч. 2 ст. 91 УИК дополнена Федеральным законом от 20 марта 2001 г. следующим положением: «Переписка осужденного с защитником или иным лицом, оказывающим юридическую помощь на законных основаниях, цензуре не подлежит, за исключением случаев, если администрация исправительного учреждения располагает достоверными данными о том, что содержащиеся в переписке сведения направлены на инициирование, планирование или организацию преступления либо вовлечение в его совершение других лиц. В этих случаях контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений осуществляется по мотивированному постановлению руководителя исправительного учреждения или его заместителя».

Важные изменения претерпела ч. 4 ст. 89 УИК, которая ныне гласит, что для получения юридической помощи осужденным к лишению свободы «предоставляются свидания с адвокатами или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи, без ограничения их числа продолжительностью до четырех часов. По заявлению осужденного свидания с адвокатом предоставляются наедине, вне пределов слышимости третьих лиц и без применения технических средств прослушивания»⁶¹.

При этом положения ст. 118 УИК, устанавливающие ограничения права на свидания для лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы и переведенных в порядке дисциплинарного взыскания в штрафные изоляторы и помещения камерного типа, #Sне могут расцениваться как допускающие возможность ограничения права осужденного, переведенного в период отбывания лишения свободы в штрафной изолятор или помещение камерного типа, на свидания с адвокатом или иными лицами, имеющими право на оказание юридической помощи⁶². Следовательно, адвокаты могут и должны посещать ШИЗО и ПКТ по первому требованию своих клиентов.

Немаловажное значение для реализации права на получение квалифицированной юридической помощи имеет также возможность осужденных оплатить ее. В Конституции РФ лишь говорится, что в случаях, предусмотренных законом, юридическая помощь оказывается бесплатно (ч. 1 ст. 48).

Однако согласно действующему УПК представителями потерпевших или гражданских истцов могут быть только адвокаты. Это нарушает принцип состязательности процесса и равенства прав участников. Ведь многие осужденные нуждаются в профессиональной защите в суде. Однако большинство из них не могут оплатить услуги адвоката и благодаря УПК не могут воспользоваться бесплатной помощью правозащитников.

В связи с этим Уполномоченный в ноябре 2003 года поставил вопрос о признании положения о предоставлении права на участие в качестве представителя потерпевшего только адвокату, не соответствующим Конституции РФ.

В этой связи к обслуживанию осужденных с доходами ниже прожиточного минимума могли бы шире привлекаться общественные благотворительные фонды. Первые шаги в этом направлении принимает Московская городская Дума, где на рассмотрении находится проект закона "О защите права малоимущих на получение квалифицированной юридической помощи", предусматривающий оплату услуг защитника исключительно из городского бюджета⁶³.

Осужденные к аресту, ограничению свободы или лишению свободы - иностранные граждане имеют право поддерживать связь с дипломатическими представительствами и консульскими учреждениями своих государств в Российской Федерации, а граждане государств, не имеющих дипломатических представительств и консульских учреждений в Российской Федерации, - с дипломатическими представительствами государств, взявших на себя охрану их интересов, или с межгосударственными органами, занимающимися защитой указанных осужденных (ч. 9 ст. 12 УИК).