МЕЧ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ 4 страница

— Домой. В Цинтру.

— А-а-а… А я-то думала…

— Додумаешь по дороге. Пошли, Цири, надо выйти из Брокилона. Здесь опасное место.

— Я не боюсь!

— А я боюсь.

— Бабушка говорила, что ведьмаки ничего не боятся.

— Бабушка сильно преувеличивает. Ну, в путь, Цири. Если б я еще знал, где мы…

Он взглянул на солнце.

— Ну рискнем… Пойдем туда.

— Нет. — Цири сморщила нос и указала в противоположную сторону. — Туда.

— А ты-то откуда знаешь?

— Знаю, — пожала она плечами и взглянула на него беззащитными, удивленными, изумрудными глазами. — Как-то так… Ну понимаешь… Не знаю…

«Дочь Паветты, — подумал он. — Ребенок… Дитя Старшей Крови? Возможно, унаследовала что-то от матери».

— Цири. — Он распахнул рубашку, вытянул медальон. — Дотронься до него.

— Ой! — Она раскрыла рот. — Какой страшный волк. И клыки… Ого-го!

— Прикоснись.

— Ой-ей!

Ведьмак улыбнулся. Он тоже почувствовал дрожание медальона, резкую волну, пробежавшую по серебряной цепочке.

— Он пошевелился, — вздохнула Цири. — Пошевелился!

— Знаю. Идем, Цири. Веди.

— Это чары, правда?

— Конечно.

Все было так, как он ожидал. Девочка чувствовала направление. Каким образом, неведомо. Но быстро, быстрее, чем он думал, они вышли на дорогу, на трехлучевой развилок. Здесь была граница Брокилона — во всяком случае, так считали люди. Эитнэ, насколько он помнил, этого не признавала.

Цири прикусила губы, сморщила нос, заколебалась, глядя на развилок, на песчаные разбитые дороги, изрытые копытами и колесами телег. Но Геральт уже знал, где находится, ему не надо было, да он и не хотел, доверяться ее сомнительным способностям. И направился по дороге, ведущей на восток, к Бругге. Цири, все еще морщась, оглянулась на западную дорогу.

— Она ведет к замку Настрог, — съехидничал он. — Тоскуешь по Кистрину?

Девочка пробурчала что-то в ответ и послушно пошла за ним. Но оглядывалась еще не раз.

— В чем дело, Цири?

— Не знаю, — шепнула она. — Но это скверная дорога, Геральт.

— Почему? Мы идем в Бругге к королю Вензлаву, который живет в прекрасном дворце. Отмоемся в баньке, выспимся на кровати с периной…

— Это скверная дорога, — повторила она. — Скверная. Плохая.

— Точно. Мне доводилось видывать и получше. Перестань крутить носом. Идем, быстро.

Они миновали закрытый кустами поворот. И оказалось, что Цири была права.

Их окружили быстро, со всех сторон. Люди в остроконечных шлемах, кольчугах и темно-синих накидках с черно-золотыми клеточками Вердэна на груди. Их окружили, но ни один не приблизился, не притронулся к оружию.

— Куда и откудова? — пролаял кряжистый тип в потертой зеленой одежде, встав перед Геральтом на широко расставленных тумбообразных ногах. Лицо у него было темное и изборожденное морщинами, словно высушенная слива. Лук и белоперистые стрелы торчали высоко над головой из-за спины.

— Из Выжиг, — гладко соврал ведьмак, стискивая ручку Цири. — Возвращаемся к себе в Бругге. А что?

— Королевская служба, — вежливо сказал темнолицый словно только сейчас заметил меч на спине Геральта. — Мы…

— Давай его сюды, Йунгханс! — крикнул один из тех, что стояли на дороге дальше. Солдаты расступились.

— Не смотри, Цири, — быстро сказал Геральт. — Отвернись. Не смотри.

На дороге лежало поваленное дерево, перекрывающее проезд путаницей ветвей. Надрубленная и сломанная часть ствола белела в придорожных кустах длинными стрелами щепок. Перед деревом стояла телега, накрытая полотном, прикрывающим груз. Маленькие косматые лошадки лежали на земле, запутавшись в дышлах и вожжах, утыканные стрелами, щеря желтые зубы. Одна еще была жива, тяжело хрипела, дергалась.

Были там и люди, валяющиеся в темных пятнах впитавшейся в песок крови, свешивающиеся с края телеги, скорчившиеся у колес.

Из-за спин столпившихся вокруг воза вооруженных людей вышли двое, потом прибавишься третий. Остальные — их было около десятка — стояли неподвижно, держа коней.

— Что тут произошло? — спросил ведьмак, вставая так, чтобы заслонить от Цири сцену бойни.

Косоглазый мужчина в короткой кольчуге и сапогах изучающе взглянул на него, потер щетинистый подбородок. На левом предплечье у него был вытертый и блестящий кожаный манжет, какими пользовались лучники.

— Нападение, — сказал он коротко. — Духобабы перебили. Мы тут следствие ведем.

— Дриады напали на купцов?

— Сам видишь, — указал рукой косоглазый. — Утыканы стрелами, словно ежи. На тракте! Эти лесные ведьмы становятся все наглее. Уже не только в лес не можно зайти, уж и дорогой вдоль леса нельзя.

— А вы, — прищурился ведьмак, — кто такие?

— Эрвиллова дружина. Из настрогских. У барона Фрейксенета служили. Но барон пал в Брокилоне.

Цири раскрыла было рот, но Геральт сильно сжал ей руку.

— Кровь за кровь, говорю! — загремел спутник косоглазого, гигант в украшенном латунью кафтане. — Кровь за кровь! Этого так оставить нельзя! Сначала Фрейксенет и похищенная княжна из Цинтры, теперь вот купцы. О боги, месть, месть — говорю! Потому как ежели нет, то увидите — завтра-послезавтра они начнут убивать людей на порогах собственных домов!

— Брик верно говорит, — сказал косоглазый. — Верно? А ты, брат, откуда?

— Из Бругге, — снова солгал ведьмак.

— А маленькая? Дочка?

— Дочка. — Геральт снова сжал ручку Цири.

— Из Бругге, — нахмурился Брик. — Ну так я тебе скажу, что энто твой король, Вензлав, потворствует чудищам. Не хотят с нашим Эрвиллом стакнуться и с Вираксасом из Керака. А ежели б с трех-то сторон да на Брокилон рушить, мы б вконец выбили энту мерзость…

— Почему случилась бойня? — медленно спросил Геральт. — Кто-нибудь знает? Выжил кто из купцов?

— Свидетелев нет, — сказал косоглазый. — Но мы-то знаем, что случилось. Йунгханс, лесничий, читает по следам, как по книге. Скажи ему, Йунгханс.

— Ну чего ж, — сказал тот, со сморщенным лицом. — Было оно так: ехали купцы трактом. Наткнулись на засеку. Видите, господин, поперек дороги поваленная сосна, недавно срубленная. В чаще есть следы, хочите осмотреть? Ну а когда купцы остановились, чтобы дерево отбросить, их и расстреляли в один миг. Оттедова, из зарослев, где вона та кривая береза. И тама следы есть. А стрелы, брат, все духобаб лесных работа, перья приклеены смолой, наконечники прикручены лыком…

— Вижу, — прервал ведьмак, глядя на убитых. — Некоторые, сдается, выжили, так тех дриады ножами по горлу… Ножами…

Из-за стоявших перед ним солдат выдвинулся еще один — худой и невысокий, в лосином кафтане. У него были черные, очень коротко остриженные волосы, синие, гладко выбритые щеки. Ведьмаку достаточно было одного взгляда на маленькие узкие ладони в коротких черных перчатках, бледные рыбьи глаза, на меч и рукояти кинжалов, торчащих из-за пояса и из голенища левого сапога. Геральт видел достаточно много убийц, чтобы не распознать еще одного.

— Быстрый у тебя глаз, — очень медленно сказал черный, — ты и впрямь много видишь.

— И это славно, — проговорил косоглазый. — Что увидел, пусть королю своему передаст, Вензлав вечно клянется, что не позволит духобаб убивать, потому как они, вишь ты, милые и добрые. Наверняка похаживает к ним майской порой и трахает поманеньку. Потому-то они, может, и добрые. А вот мы сами и проверим, ежели какую живцом возьмем.

— А хоть бы и полуживцом, — захохотал Брик. — Ну, мать вашу, где тот друид? Уж скоро полдень, а его ни следа. Двигаться пора.

— Что собираетесь делать? — спросил Геральт, не отпуская руки Цири.

— А тебе-то какое дело? — прошипел черный.

— Ну что уж ты сразу так-то. Левек, — неприятно усмехнулся косоглазый. — Мы люди порядочные, секретов не держим. Эрвилл присылает нам друида, знаменитого магика, который даже с деревьями ухитряется разговаривать. Он проводит нас в лес отомстить за Фрейксенета, попытаться отбить княжну. Это тебе не кукиш с маслом, брат, а карательная эск… экс…

— Экспедиция, — подсказал чернявый. Левек.

— Ну да. Прям договорить не дал. А ты, братец давай двигай, куда шел. Потому как тут может быть здорово горячо.

— Да-а-а уж, — протянул Левек, глядя на Цири. — Опасно тут, особенно с девчонкой. Духобабы только и ждут такую заграбастать. Как, малышня? Мама дома ждет?

Цири, вздрогнув, кивнула.

— Скверно, — продолжал чернявый, не спуская с нее глаз, — если не дождется. Небось помчится к королю Вензлаву: «Ты вона потворствоваешь дриадам, король, и вот, изволь, моя дочка и мой муж — на твоей совести». Кто знает, может, Вензлав тогда заново обдумает свой союз с Эрвиллом?

— Прекратите, господин Левек, — буркнул Йунгханс, и его сморщенная физиономия сморщилась еще больше. — Пусть идут.

— Ну бывай, маленькая. — Левек протянул руку, погладил Цири по голове. Цири вздрогнула и попятилась.

— Ты что? Боисся?

— У тебя кровь на руке, — тихо сказал ведьмак.

— Да? — Левек поднял руку. — Верно. Их кровь. Купцов. Я проверял, не уцелел ли кто. Увы, духобабы стреляют метко.

— Духобабы? — дрожащим голоском проговорила Цири, не отвечая на знак ведьмака. — Ах, благородный рыцарь, вы ошибаетесь. Это не могли быть дриады!

— Что там этот клоп пищит? — прищурил блеклые глаза чернявый.

Геральт кинул взгляд направо, оценив расстояние.

— Это не дриады, — повторила Цири. — Ясно же!

— Чего?

— Ну дерево… Оно же срублено! Топором! А дриады никогда не срубили бы дерева, правда?

— Правда, — сказал Левек и глянул на косоглазого. — Ишь, какая смышленая девчонка. Слишком уж мудра.

Ведьмак уже раньше заметил, как узкая рука в перчатке, словно черный паук, ползет к рукояти кинжала. Хотя Левек смотрел на Цири, Геральт знал, что удар будет направлен в него. Он подождал, пока Левек коснется оружия и косоглазый затаит дыхание.

Три движения. Только три. Покрытое серебряными набивками предплечье садануло чернявого в висок. Прежде чем он упал, ведьмак уже оказался между Йунгханс и косоглазым, а меч, с шипением выскочивший из ножен, завыл в воздухе, разрубая висок Брика, гиганта в украшенном латунью кафтане.

— Беги, Цири!

Косоглазый, выхватывая меч, прыгнул, но опоздал. Ведьмак рубанул его поперек груди, наискось, сверху вниз, и тут же, используя энергию удара, снизу вверх, с колен, разделав солдата в кровавый «X».

— Парни! — рявкнул Йунгханс остальным, окаменевшим от ужаса. — Ко мне!

Цири подбежала к кривому буку и белочкой шмыгнула наверх по веткам, исчезнув в листве. Лесничий послал ей вслед стрелу, но промахнулся.

Остальные бежали, рассыпавшись полукругом, выхватывая луки и стрелы.

Геральт, все еще на коленях, сложил пальцы Знаком Аард и ударил не в лучников — они были далеко, а в песчаную дорогу перед ними, засыпав их пылью.

Йунгханс отскочил, ловко вытянул из колчана вторую стрелу.

— Нет! — взвизгнул Левек, вскакивая с земли с мечом в правой и кинжалом в левой руке. — Оставь его, Йунгханс!

Ведьмак медленно повернулся.

— Он мой, — сказал Левек, тряся головой и отирая предплечьем щеку и рот. — Только мой!

Геральт, наклонившись, двинулся полукругом, но Левек не кружил, наскочил сразу, в два прыжка.

«Хорош», — подумал ведьмак, с трудом отбив меч убийцы коротким вращением своего меча, одновременно полуоборотом уходя от удара кинжалом.

Он умышленно не ответил, отскочил, рассчитывая на то, что Левек попытается достать его длинным ударом и потеряет равновесие. Но убийца не был новичком. Он сгорбился и тоже пошел полукругом мягкими, кошачьими шагами.

Неожиданно прыгнул, закрутил мечом, завертел, сокращая расстояние. Ведьмак не пошел навстречу, ограничившись быстрым верхним финтом, который принудил убийцу отскочить. Левек сгорбился, спрятав руку с кинжалом за спину.

Ведьмак и на этот раз не напал, не сократил дистанцию, снова пошел полукругом, обходя его.

— Лады, — процедил Левек, выпрямляясь. — Продолжим наши игры? Почему бы и нет? Хорошая игра никогда не надоедает!

Он прыгнул, закружил, ударил раз, другой, третий в быстром темпе — верхний удар мечом и тут же слева плоский, косой удар кинжалом. Ведьмак не сбивал ритма — парировал, отскакивая, и снова шел полукругом, принуждая убийцу крутиться. Левек неожиданно попятился и тоже пошел полукругом, но в противоположном направлении.

— У каждой игры, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — должен быть свой конец. Что скажешь об одном ударе, ловкач? Один удар, а потом мы уберем с дерева твоего выродка. Как ты на это смотришь?

Геральт видел, что Левек наблюдает за своей тенью, ждет, когда она коснется противника, показав, что тому солнце бьет в глаза. Он перестал кружить, чтобы облегчить убийце задачу.

И превратил зрачки в вертикальные щелочки, два узеньких штришка. При этом слегка сморщился, прикидываясь, будто ослеплен.

Левек прыгнул, закружил, отставив руку с кинжалом вбок, чтобы сохранить равновесие, ударил, невероятно, казалось, изогнув кисть, снизу, целясь в промежность.

Геральт рванулся вперед, развернулся, отбил удар, выгнув руку и кисть так же невероятно, откинул убийцу силой броска тела и хлестнул его концом клинка по левой щеке. Левек сжался, упал на колени, согнулся и зарылся лицом в песок.

Геральт медленно обернулся к Йунгхансу. Тот, искривив лицо в отвратительной гримасе, прицелился из лука. Ведьмак наклонился, схватил меч обеими руками. Солдаты тоже подняли луки. Стояла глухая тишина.

— Чего ждете? Бейте! Бейте в не… — рявкнул лесничий и тут же споткнулся, закачался, сделав несколько шагов, и упал Лицом вниз, в шее у него торчала стрела. На стреле были полосатые перья из маховых перьев фазанихи, раскрашенные желтым в отваре из коры.

Стрелы летели со свистом по длинным плоским параболам со стороны черной стены леса. Они летели, казалось, медленно и спокойно, шумя перьями, и чудилось, что набирают скорость и силу, только ударяя в цель. А били они безошибочно, кося настрогских наемников, валя их в песок дороги, бессильных, срезанных, словно подсолнухи, по которым ударили палкой.

Выжившие, расталкивая друг друга, кинулись к лошадям. Стрелы продолжали свистеть, догоняя их на бегу, настигая в седлах. Только трем удалось пустить коней галопом и умчаться, вереща, кровавя им шпорами бока.

Но и эти не ушли далеко.

Лес замкнулся, заблокировал дорогу. Уже нигде не было видно купающегося в солнце, песчанистого тракта. Была плотная, непроницаемая стена темных стволов.

Наемники, изумленные и отупевшие, остановили коней, попытались завернуть, но стрелы летели неустанно. И догоняли, и валили их с седел под топот и ржание лошадей, под всеобщий крик и вой.

А потом опустилась тишина.

Замыкавшая тракт стена леса замигала, расплылась радужным туманом и исчезла. Снова возникла дорога, на дороге — сивая лошадь, а на сивой лошади — наездник, могучий, с метлообразной бородой, в куртке из тюленьей шкуры, наискось перехваченной клетчатым шерстяным шарфом.

Конь, отворачивая морду и грызя удила, сделал шаг вперед, высоко поднимая передние ноги, храпя и косясь на трупы, на запах крови. Наездник, выпрямившийся в седле, поднял руку, и резкий порыв ветра ударил по ветвям деревьев.

Из зарослей на дальнем краю леса показались маленькие фигурки в облегающих одеждах, скомбинированных из зеленого и коричневого, с лицами, покрытыми полосами, нанесенными скорлупой ореха.

— Ceadmil, Wedd Brokiloene! — воскликнул наездник. — Faill, Ana Woedwedd!

— Faill! — Голос из леса, словно веяние ветра.

Коричнево-зеленые фигурки начали исчезать, одна за другой растворяясь в чаще. Осталась только одна с развевающимися волосами медового цвета. Она сделала несколько шагов, приблизилась.

— Va faill, Gwynbleidd! — воскликнула она, подходя ближе.

— Прощай, Мона, — сказал ведьмак. — Я не забуду тебя.

— Забудь, — ответила она твердо, поправляя колчан на спине. — Нет Моны. Мона — был сон. Я Браэнн. Браэнн из Брокилона.

Она еще раз махнула рукой. И исчезла.

Ведьмак повернулся.

— Мышовур, — сказал он, глядя на наездника на сивом коне.

— Геральт, — кивнул наездник, измеряя его холодным взглядом. — Любопытная встреча. Но начнем с самого важного. Где Цири?

— Здесь! — крикнула девочка, скрытая в листве. — Уже можно слезать?

— Можно, — сказал ведьмак.

— Но я не знаю как!

— Так же, как залезала, только наоборот.

— Я боюсь! Я на самой макушке!

— Слезай, говорю! Нам надо поговорить, девочка моя!

— Это о чем же?

— Зачем, черт побери, ты залезла туда вместо того, чтобы убежать в лес? Я убежал бы за тобой, и не пришлось бы… А, черт! Слезай!

— Я сделала, как кот в сказке! Что бы я ни… получается плохо! Почему, хотела бы я знать?

— Я тоже, — сказал друид, слезая с коня, — хотел бы это знать. И твоя бабушка, королева Калантэ, тоже хотела бы знать. Давай слезай, княжна.

С дерева посыпались листья и сухие веточки. Лотом послышался резкий треск разрываемой ткани, и наконец появилась Цири, съезжающая верхом по стволу. Вместо капюшона на курточке болтались художественные лоскуты.

— Дядя Мышовур!

— Собственной персоной. — Друид обнял девочку, прижал к себе.

— Тебя прислала бабушка? Она очень страдает?

— Не очень, — улыбнулся Мышовур. — Она слишком увлечена вымачиванием розог. Дорога в Цинтру, Цири, займет у нас некоторое время. Посвяти его тому, чтобы придумать объяснения своим поступкам. Это должно быть, если ты соблаговолишь воспользоваться моим советом, очень краткое и дельное объяснение. Такое, которое можно проговорить очень-очень быстро. И все равно, я думаю, последние слова тебе придется уже выкрикивать, княжна. Очень, очень громко.

Цири болезненно поморщилась, тихонечко фыркнула, а руки против желания поползли у нее к угрожаемому месту.

— Пошли отсюда, — сказал Геральт, осматриваясь. — Пошли отсюда, Мышовур.

— Нет, — сказал друид, — Калантэ изменила планы, она уже не желает замужества Цири с Кистрином. У нее есть на то свои причины. Ко всему прочему, думаю, тебе не надо объяснять, что после той мерзопакостной аферы с подстроенным нападением на купцов король Эрвилл серьезно пал в моих глазах, а с моими глазами в королевстве считаются. Нет, мы в Настрог даже не заглянем. Я забираю малышку прямо в Цинтру. Поехали с нами, Геральт.

— Зачем? — Ведьмак взглянул на накрытую кожушком Мышовура Цири, дремавшую под деревом.

— Ты отлично знаешь зачем. Этот ребенок, Геральт, твое Предназначение. Третий раз, да, третий, пересекаются ваши пути. В переносном, конечно, смысле, особенно если говорить о двух предыдущих. Пожалуй, ты не назовешь это случайностью?

— Какая разница, как назову, — криво улыбнулся ведьмак. — Не в названии дело, Мышовур. Зачем мне в Цинтру? Я уже бывал там, скрещивал уже, как ты это назвал, пути. И что?

— Тогда ты потребовал, чтобы Калантэ, Паветта и ее муж поклялись. Они клятву сдержали. Цири — Неожиданность. Предназначение требует, чтобы…

— Чтобы я забрал ребенка и переделал в ведьмака? Девочку? Посмотри на меня, Мышовур. Ты представляешь себе меня пригожей девочкой?

— К черту твое ведьмачество, — занервничал друид. — О чем ты вообще говоришь? Что тут общего? Нет, Геральт, вижу, ничего ты не понимаешь, придется объяснить проще. Слушай, любой дурак, в том числе и ты, может потребовать клятвы, может добиться обещания и из-за этого не станет необычным. Необычен ребенок. И необычна связь, которая возникает, когда рождается такой ребенок. Надо еще ясней? Пожалуйста. С момента рождения Цири уже не имеет значения, чего ты хочешь и от чего отказываешься. Ты, черт побери, не идешь в расчет. Не понимаешь?

— Не кричи. Разбудишь ее. Наша Неожиданность, наш Сюрприз спит. А когда проснется… Мышовур, даже от самого необычного можно… порой надо уметь отречься.

— Ты же знаешь, — холодно посмотрел на него друид, — собственного ребенка у тебя не будет никогда.

— Знаю.

— И отказываешься.

— Отказываюсь. Вероятно, имею право?

— Имеешь, — сказал Мышовур. — А как же. Но это довольно рискованно. Есть такое древнее пророчество: у Меча Предназначения…

— …два острия, — докончил Геральт. — Слышал.

— А! Делай как хочешь. — Друид отвернулся, сплюнул. — Подумать только, я готов был подставить за тебя шею…

— Ты?

— Да. В противоположность тебе я верю в Предназначение. И знаю, как опасно играть с обоюдоострым мечом. Не играй, Геральт. Воспользуйся представившейся возможностью. Преврати то, что связывает тебя с Цири, в нормальные, здоровые узы ребенка и опекуна. Ибо если нет… Тогда эта связь проявится иначе. Страшней. Негативным и разрушительным образом. Я хочу уберечь от этого и тебя, и ее. Если ты захочешь ее забрать, я возражать не стану. Я взял бы на себя риск объяснить Калантэ, почему…

— Откуда ты знаешь, что Цири захочет пойти со мной? Из древних пророчеств?

— Нет, — серьезно сказал Мышовур. — Оттуда, что уснула она только тогда, когда ты ее приласкал. Что она мурлычет сквозь сон твое имя и ручкой ищет твою руку.

— Достаточно, — Геральт встал, — а то я уж готов и вовсе взволноваться. Бывай, бородач. Мои поклоны Калантэ. А относительно Цири…

Придумай что-нибудь.

— Тебе не уехать, Геральт.

— От Предназначения? — Ведьмак подтянул подпругу трофейного коня.

— Нет, — сказал друид, глядя на спящую девочку. — От нее.

Ведьмак покачал головой, вскочил в седло. Мышовур сидел неподвижно, копаясь прутиком в погасшем костре.

Геральт отъехал тихо, через вереск, доходящий до стремян, по косогору, ведущему в долину, к черному лесу.

— Гера-а-альт!

Он обернулся. Цири стояла на вершине холма, маленькая, серая фигурка с развевающимися пепельными волосами.

— Не уходи!

Он помахал ей рукой.

— Не уходи, — тихо всхлипнула она. — Не ухо-о-оди!

«Я должен, — подумал ведьмак. — Должен, Цири. Потому что… Я всегда ухожу».

— Ничего у тебя не получится все равно. Вот увидишь! — крикнула она.

— И не думай! Не убежишь! Я твое Предназначение, слышишь!

«Предназначения не существует, — подумал он. — Не существует. Единственное, что предназначено всем, это смерть. Именно смерть — второе острие обоюдоострого меча. Одно — это я. А второе — смерть, идущая за мной по пятам. Я не могу, мне нельзя подвергать опасности Цири».

— Я — твое Предназначение! — донеслось до него с вершины холма, тихо, отчаянно.

Он тронул коня пяткой и поехал вперед, словно в бездну углубляясь в черный, холодный и подмокший лес, в дружелюбную тень, во мрак, которому, казалось, нет конца.