МОЛДАВСКАЯ И ВАЛАШСКАЯ ЛИТЕРАТУРЫ 3 страница

главным образом итальянской. Он солидаризировался с передовыми умами своего времени в идеях совместной борьбы против османского владычества на Балканах. Значение Гундулича вышло далеко за пределы его времени, и вплоть до эпохи романтизма он оставался выразителем героических идеалов южных славян.

Происходил Гундулич из аристократического, властельского рода, он получил прекрасное образование, с детских лет его вкусы формировались на памятниках античной поэзии, литературах итальянского и дубровницкого Возрождения.

Как поэт Иван Гундулич сложился во втором десятилетии XVII в. Помимо ряда пьес, представлявших собой переводы с итальянского или более или менее самостоятельную разработку известных мифологических сюжетов, Гундулич создал оригинальную аллегорическую пасторально-мифологическую драму «Дубравка», поставленную на дубровницкой сцене в 1628 г. В этой пьесе Гундулич не только прославил гражданские свободы и доблести своих соотечественников-дубровчан, но и воспел торжество общечеловеческой свободной и достойной жизни. Высокий патриотизм, чистота и богатство родного языка отличают «Дубравку», до сих пор идущую на югославской сцене.

Постепенно Гундуличем овладевают новые идеи и настроения. Уже в 1620 г. под влиянием контрреформационной волны он с раскаянием отозвался о собственных ранних лирических стихах, полных позднеренессансных гедонистических настроений, а также о своих стихотворных пьесах на «языческие» сюжеты мифологически-пасторального характера как о «песнях пустых и тщеславных». Новое увлечение поэта выразилось в сочинениях религиозно-морализаторских, обращенных к богу (стихотворение «О величии божьем»).

Настроения Контрреформации наиболее отчетливо выражены у Гундулича в «Псалмах покаянных царя Давида» (1621) и в поэме «Слезы блудного сына» (1622). В последней Гундулич в прекрасных стихах, вкладывая в них много религиозного пиетета и личных чувств, творчески воспроизвел сюжет евангельской притчи о блудном сыне. Можно предположить, что под блудным сыном автор подразумевал и себя как писателя, осознавшего свои ранние литературные «грехи» и вернувшегося в качестве доброго католика на стезю «праведной» жизни. В «Псалмах

330

покаянных» звучит мотив несовершенства человеческой природы и бытия, тщеты всего земного. Позднее этот мотив будет повторяться в других сочинениях поэта.

В то же самое время в славянском мире происходили важные исторические изменения, свидетельствующие об ослаблении могущества Османской империи и об усилении стремлений славянских народов к независимости. Поэта захватывают волнующие события современной ему действительности, среди которых важнейшее место заняла Хотинская война.

Султан Осман II в 1621 г. предпринял поход на польские земли, но в Бессарабии, под стенами крепости Хотин, потерпел поражение и, вернувшись в Стамбул, на следующий год стал жертвой своих восставших янычар. Хотинская битва развенчала миф о непобедимости турок и стала свидетельством усилившейся мощи славян. Ожили старые пророчества о неизбежности гибели османского владычества. Гундулич, оставив другие свои творческие начинания, взялся за труд, ставший делом всей его жизни: он начал писать эпическую поэму «Осман» (издана в 1826 г.), над которой работал до своей смерти.

Главная идея поэмы — освобождение южных славян из-под власти захватчиков. Идеи свободолюбия, столь характерные для дубровницких поэтов вообще, получают у Гундулича новую ориентацию. Поэт желает свободы не только родному городу, но и всему угнетенному славянству. Иноземное иго он объясняет отсутствием единства и боевого содружества славянских народов. В представлении Гундулича возникает образ всего славянства, идея всеславянской общности. По мнению поэта, славянский язык распространен «от Дубровницкого края до льдистого северного моря», а сами славяне — народ, «который пространный мир разделяет, а общий язык соединяет». На формирование этих представлений поэта оказали влияние возрастающая борьба южных славян за национальную свободу; народное творчество, воспевшее свободу как условие достойной жизни народов; лучшие образцы дубровницкой и итальянской ренессансной литературы, насыщенной свободолюбивыми мотивами; труды хорватской и польской историографии XVI в., сформировавшие идеи славянского единства. Все это были разнообразные истоки, поэтически синтезированные Гундуличем в его замечательном произведении.

Залогом и средством освобождения Гундулич считал вооруженную борьбу объединенных славянских сил под предводительством католической Польши. Хотинская победа польских войск, в составе которых были отряды и некоторых других славянских народов, казалась доказательством жизненности этой идеи. Свободная жизнь славян в условиях дружбы и мира была идеалом поэта: «Счастью мирному все рады, мир в обилье утопает, королевства он и грады держит, множит и питает». Легко мир нарушить, считал поэт, но трудно его сохранить: «Огонь зажечь решиться трудно ль? Чуть пожар займется, знать нельзя, доколь продлится он и как тушить придется. Бой начать не трудно тоже, но продлится он доколе, чем тот бой свершиться может, предсказать не в нашей воле».

Творчески осваивая наследие Торквато Тассо, произведения которого Гундулич частично переводил, а также литературу итальянского барокко вообще, поэт создал национальное произведение, своеобразное и значительное, наиболее ярко в литературе этого времени отразившее национально-освободительную идеологию тех славянских народов, которым приходилось бороться против османского гнета. Сквозь наслоения литературных влияний, сквозь рыцарско-романтический и пасторально-идиллический декорум, в поэме проступают черты оригинального творчества, сокровенные мечты и чувства автора, отзвуки идей и волнений эпохи. Несмотря на то что на мировоззрение Гундулича оказало определенное влияние движение Контрреформации, он оставался верным «славянской идее».

Поэма «Осман» до сих пор волнует читателей. Она поражает зрелостью и богатством языка, виртуозностью и музыкальностью стиха, эмоциональной чистотой лирических пассажей, образностью эпического стиля, впечатляющим характером метафор.

В отличие от эпического творчества дубровницкая любовная лирика менее всего была затронута возрастающим влиянием католицизма. Она достигла расцвета в творчестве Ивана Бунича-Вучича (ок. 1591—1658). Отдав традиционную дань религиозной поэзии («Кающаяся Магдалина», 1630), испытав воздействие итальянских поэтов (Петрарки, Гварини, Марино, Кьябреры), Бунич стал наиболее ярким представителем лирического песнетворчества. Он создал огромное число стихов о любви, о радостях земной жизни. Прославив женщину, любовь к ней, Бунич воспевал красоту и наслаждение. Юность для него — это только краткий миг, созданный богом, для того чтобы человек мог радоваться. Подобное представление противоречило контрреформационной этике, признававшей смысл человеческого бытия в покаянии и религиозно-нравственном самоусовершенствовании.

Цикл стихов Бунича, названный «Отдых в тени», полон ощущения красоты, молодости. Усвоенный у античных поэтов девиз «наслаждайся, пока молод» мог бы стать эпиграфом ко

331

всему сборнику. Бунич воспевал «прекрасную чернавку» в образе вилы, славил идиллическую природу. Его стихи сохраняли отзвуки петраркистских мотивов, сочетая их с более поздними мотивами эротизма, стиль отличался обилием сравнений и метафор. Поэт сумел мастерски передать непосредственность живого чувства.

Творчество Бунича, уклонявшегося от растущего влияния барокко, представляло собой ответвление старых ренессансных традиций, которые в условиях Дубровника могли еще привлекать внимание ценителей литературы.

Драматургия Дубровника, имевшая значительные достижения и традиции, ярче всего в эту эпоху была представлена в творчестве Юния Палмотича (1607—1657). Его произведения написаны на латинском и хорватском языках. В обращении к родному языку у Палмотича отчетливо проступает влияние Ивана Гундулича. Начав как импровизатор-драматург в любительских театральных обществах Дубровника, Палмотич создавал пьесы на мифологическом материале, используя произведения Овидия и Вергилия. Другой род его драм был связан с героической псевдоисторической темой, с эпизодами из эпических поэм Т. Тассо и Л. Ариосто. В некоторых своих драмах Палмотич переносит действие в славянские страны, во дворцы славянских властителей, руководствуясь при этом патриотическими побуждениями, близкими взглядам Гундулича. Так, в «Данице» действие разыгрывается при дворе короля Боснии Остоя. Славянские герои, девы-воительницы, чародеи, вилы действуют в его драмах «Цаптислава», «Бисерница», «Павлимир». В драме «Павлимир» (1632), посвященной мифологизированной истории основания Дубровника, автор прославлял родной город и воспевал победу христианства над язычеством (в ней против героя действуют злые духи Тмор и Снежница). Сюжет этой пьесы заимствован из летописи попа Дуклянина (середина XII в.) и местных легенд.

В большинстве произведений Палмотича герои приобрели славянский облик, хотя образцами для них послужили персонажи поэм Ариосто и Тассо. Драмы Палмотича, как правило, имеют счастливый конец, в них побеждают правда и любовь. Это отвечало вкусам публики того времени. В драмах преобладает лирическая настроенность, много декламационности, а действие развито слабо. Драмы Палмотича насыщены оперно-вокальными и хореографическими сценами. В некоторых из них присутствует элемент декоративного и чудесного: вилы, адские чудища, огненные колесницы и т. п.

Сам Палмотич больше всего ценил свой вольный перевод с латинского поэмы Джироламо Виды «Христиада» (издан в Риме в 1670 г.). Поэма представляет собой историю деяний и страданий Иисуса Христа, изложенных с позиций Контрреформации, но вместе с тем в ней заметно гуманистическое влияние. В переводе чувствуется высокая литературная культура Палмотича.

Иллюстрация:

И. Бунич-Вучич. «Кающаяся Магдалина»

Титульный лист издания 1659 г.

Среди последователей Палмотича необходимо отметить Вице Пуцича, чья народно-историческая драма «Любица» (1656) является подражанием «Цаптиславе» Шишко Гундулича, автора «Сунчаницы» (1662), а также «Дидону» (1646) Якета Палмотича Дионорича. Сочинениям этих авторов свойственны морализаторство, подражательность, слабое развитие сценического действия, подмена поэтических образов литературными стереотипами.

В последние десятилетия XVII в. в Дубровнике становится особенно популярным фарс, возникающий на основе комедий дель арте. Произведения этого жанра продолжают традиции итальянской ренессансной комедии. Постоянные

332

персонажи здесь — скупые и влюбленные старцы, которым в конце концов приходится образумиться, легкомысленные юноши, сводницы, слуги, помогающие влюбленным, коварные кокетки, доктора, хвастливые воины. Наиболее известны «Шимун Дундурило», «Пьеро Мазувьер», «Бено Поплесия», «Ерко Шкрипало». Авторство их не установлено; предполагают, что они могли принадлежать Данлуке Антице (ум. 1668), Шишко Владиславу Менчетичу (ум. 1708), Дживо Саро Буничу (ум. 1712) и, что менее вероятно, Петру Канавеличу. В конце XVII в. значительное влияние на дубровницкую драму начинает оказывать творчество Мольера. В комедиях «Андро Штитикеца» и «Илия Куляш» целые сцены заимствованы из произведений французского комедиографа.

В XVII в. в дубровницкой литературе можно проследить дальнейшее усиление славянских тенденций как в языке (латинский и итальянский языки все больше вытесняются языком хорватским), так и в самом содержании произведений: в выборе героев, обстоятельств и места действия. В то же время она сохраняет прочные связи с барочной литературой Италии.

Главными идеями дубровницкой литературы долгое время остаются идеи патриотические, воспитанные не только восторженным отношением к славной и богатой Дубровницкой республике, но и глубоким вниманием писателей к общим проблемам славянского единства. Во второй половине XVII в. уровень дубровницкой литературы начинает значительно снижаться. Обширную поэму «Дубровник возрожденный» о землетрясении 1667 г. и о восстановлении города начал писать Якета Палмотич Дионорич (1623—1680). Он с большой силой изобразил трагические события, но не сумел завершить свое поэтическое начинание и развернуть тему «обновления» города.

332

СЛОВЕНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Духовная культура Словении была тесно связана с западноевропейскими религиозными движениями и испытывала влияние Контрреформации.

Католичество было признано государственной религией, и император Фердинанд II в 1598 г. издал указ о выселении из Священной Римской империи проповедников и учителей-протестантов. Были организованы рекатолизационные комиссии, которые в сопровождении военных отрядов объезжали города и села, восстанавливая католичество. В борьбе с протестантизмом активно участвовали иезуиты, появившиеся в Любляне в 1596 г. Вскоре под контроль католической церкви подпала вся духовная жизнь страны. Преследуя протестантизм, она боролась с национальными традициями, уничтожала памятники культуры, сжигала протестантские и другие книги. Пощажен был лишь перевод Библии (1584), сделанный Юрием Далматином (1547—1589). Книги печатались под церковным контролем сначала в итальянских и немецких городах, а затем и в словенских типографиях, открытых в Йеловце (1640) и в Любляне (1678). Литература в Словении носила главным образом религиозный характер.

Представители Контрреформации увидели потребность в книгах на народном языке, т. е. в таких книгах, какие ранее распространяли протестанты и которые пользовались успехом. На словенский язык начали переводиться латинские и немецкие богослужебные или богословские сочинения, издавались учебные книги и пособия для духовенства. При переводе «Недельного евангелия» (1613) переводчик Янез Чандик (1581—1624) опирался на протестантскую языковую традицию, и язык «Недельного евангелия» стал литературной нормой.

Однако вскоре после победы над протестантами католики перестали печатать словенские книги, с 1615 г. они не издавались. Книги печатались на латинском и немецком языках. С 1672 г. вновь появляются религиозные книги на словенском языке. В книги каноника Матии Кастельца (1620—1688) включены религиозные песни. Такие песни составляли церковные органисты, используя протестантские тексты и напевы, и распространяли их в народе. Латинские стихи, а позже словенские церковные гимны слагал епископ Томаж Хрен (1560—1630). В рукописях сохранились сборники различного содержания, главным образом юридического, где встречаются и стихотворные тексты. В Калобской рукописи (ок. 1641—1653) содержится 45 словенских религиозных песен, большая часть их — гимны деве Марии (переводы или обработки латинских гимнов).

Стихи и школьные драмы носили религиозный характер. Стихи писались по-латыни, а пьесы — на латинском и немецком языках. Капуцины в Любляне и в Новом Месте ставили пьесы и на словенском языке. В этих пьесах изображались «страсти господни». В архиве хорвата Франьо Крсто Франкопана сохранились перевод первых трех сцен комедии Мольера «Жорж Данден» и стихотворная сатира на монахов. Вероятно, для усиления комизма Франкопан использовал в этих сочинениях словенский язык. Есть сведения, что иезуиты ставили пьесу на словенском языке «Рай», сюжет которой

333

основывался на библейской легенде об Адаме и Еве.

Известное значение для развития словенской литературы имели проповеди, в которые вводились притчи, сцены, диалоги. Видным проповедником был Янез Светокрижский (Тобия Лионелли), который с 1691 по 1714 г. издал пять книг проповедей. Его проповеди отличаются образным стилем, живым диалогом, в них много примеров из библейских и других церковных книг, автор также широко использует риторические фигуры. Моральные постулаты автор иллюстрирует примерами из повседневной жизни. В этих проповедях приводятся также античные и средневековые легенды, ренессансные новеллы, народные сказки и, наконец, бытовые сценки. Книги Светокрижского интересны также и тем, что в них содержатся сведения о материальной и духовной жизни словенцев, о безуспешной осаде Вены турками в 1683 г., об эпидемии чумы, о голоде. Следует отметить барочный характер его прозы: смешение мистики и реалистичности, украшенность стиля, изобилующего аллегориями, сравнениями, каламбурами. Земной мир он изображает то всецело подвластным божьему промыслу, то подчиненным козням дьявола.

Культурному развитию Словении содействовало оживление историографии. Труды Мартина Баучера, Янеза (Иоганна Людвига) Шёнлебена и Янеза (Иоганна) Вальвасора давали немало сведений о быте, истории и искусстве словенцев. Шёнлебен в книге «Карниола древняя и новая» (на латыни, 1681) выступал защитником феодальных порядков, ярко их описывал. В сочинении Янеза (Иоганна) Ванкорфа Вальвасора (1641—1693) «Слава герцогства Крайны» (Нюрнберг, 1689), написанном по-немецки, рассказывалось о словенском народе и его языке, в него включены образцы словенского народного творчества. Сочинение иллюстрировано гравюрами в стиле барокко.

Таким образом, литературно-художественное творчество в Словении XVII в. носило по преимуществу религиозно-этический и дидактический характер.

333

АЛБАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Культурная и литературная жизнь Албании в значительной мере определялась, с одной стороны, турецким игом, с другой — влиянием католической церкви. Турецкие власти насильственно обращали албанцев в магометанство, а албанские феодалы были заняты междоусобной борьбой. После разгрома венецианцами турецкого флота при Лепанто (1571) в Албании прокатилась волна антитурецких выступлений. Надеясь заручиться помощью Ватикана, албанский писатель Пьетер Буди отправляется в Рим. В меморандуме (1621) он сообщил, что албанцы готовы предоставить 30-тысячное войско, если кто-либо из европейских монархов прибудет в Албанию для борьбы против турок. Однако папа и европейские государи не откликнулись на это обращение. Буди призывал к объединению албанского народа без различия вероисповедания ради успеха в общей борьбе.

Развитие литературы в Албании XVII в. связано с писательской деятельностью католических епископов Пьетера Буди, Франо Барди, Пьетера Богдани. Они писали по-латыни и по-албански и создавали произведения в духе барокко.

Пьетер Буди (ок. 1566—1623) издал в Риме несколько книг, текст которых написан в основном по-албански, латинским алфавитом с тремя славянскими буквами. Этим алфавитом пользовались на севере Албании до XIX в. В книгах Буди «Доктрина христианства» (1618), «Римский ритуал» (1621) и других переводы из катехизиса перемежаются с оригинальной прозой, в которой отражалось развитие албанской общественной мысли. Буди возмущался отуречиванием албанцев, которое препятствовало становлению национального самосознания его соотечественников и затрудняло их связи со славянами и греками. Он отстаивал права и достоинства албанского языка, призывал открыть школы для священнослужителей из местного населения. В то же время он критиковал духовенство, не думавшее об интересах «паствы» и пекущееся только о «жертвенном тельце для себя». Буди в своих произведениях писал о необходимости заботиться об улучшении положения «бедняков» и призывал сделать исповедь орудием воспитания «господ».

Буди переводил с латинского стихи на религиозные темы и создавал оригинальные произведения, используя традиционный восьмисложник народной поэзии. Его стихотворения написаны возвышенным риторико-декламационным стилем с использованием ярких контрастов, антитез, параллелизмов. Горечь сознания противоречивости человека и бренности земного бытия

334

соседствует у Буди с почти нескрываемым восхищением духовной силой человека, противостоящего божественному началу:

Из черной грязи сделан ты,
А не из золота литого,
Не из небесной чистоты
И не из жемчуга морского.
Зачем, издревле и поныне,
Не устаешь ты похваляться, —
Набравшись спеси и гордыни,
Не хочешь богу покоряться?

(Перевод Д. Самойлова)

Буди сетовал на бессилие человека перед смертью и говорил, что перед лицом смерти люди равны:

Где императоры, которых
Так величали поколенья,
Цари, сидевшие в коронах,
В которых злато и каменья?
Пришла к ним смерть и просвистела
Своим безжалостным булатом
И, выбирая, не глядела,
Кто бедным был, а кто богатым.

(Перевод Д. Самойлова)

Социальная направленность усиливала критические и сатирические тенденции в его творчестве: «о нашем горьком веке размышляя», он писал, что бедняки не в силах «изгнать из этой жизни богачей», от которых они «узрели много зла». Буди горячо желал сохранения албанской культуры и стремился к просвещению народа:

О господи, будь мне водитель
И книги дай послать в Албанию,
Чтоб каждый храм или обитель
Усерднее стремились к знанию.

(Перевод Д. Самойлова)

Образцом патриотизма во время турецкой тирании являются пространные реляции, которые епископ Буди направлял в Ватикан. Незадолго до своей трагической и вряд ли случайной гибели в водах Дрина Буди на организованном им съезде албанского католического духовенства выступил вместе с тем против стремления Ватикана ограничить роль священнослужителей-албанцев в культурной жизни страны.

Культурно-патриотическую направленность носила деятельность Франо Барди (1606—1643): он составил первый «Латино-албанский словарь» (Рим, 1635), куда вошел также первый фольклорный сборник из 113 пословиц. Барди написал по-латыни и издал (Венеция, 1636) биографию героя национально-освободительной борьбы Скандербега. Полемизируя в ней с епископом Боснии Т. Марнавичем, Барди настаивал на албанском происхождении Скандербега. В его книге много описаний жизни албанцев и ярких публицистических отступлений. Размышляя о судьбах разобщенной родины, Барди писал, что народ объединяет прежде всего общий язык.

Традиционный средневековый жанр развивал доктор теологии и философии Пьетер Богдани (ок. 1625—1685), которому принадлежит книга «Отряд пророков» (Падуя, 1685), где он не только рассматривает вопросы теологии, физики, астрономии, географии, но и приводит сведения об истории и быте албанцев. Эти описания интересны и с исторической, и с художественной точек зрения. Богдани уделил большое внимание разработке норм литературного языка и научной терминологии. Для его переводной (с латыни, итальянского, греческого) и оригинальной поэзии характерно присущее барокко соединение христианских мотивов с античной мифологией. Стилю Богдани, особенно в поэзии, свойственна синтаксическая усложненность. Историко-литературную ценность представляют его многочисленные письма в Ватикан, в которых он рассказывал о тяжелом положении порабощенной турками Албании и просил оказать ей помощь. В предисловии к книге «Отряд пророков» Богдани поместил стихотворения Л. Сумы и своего двоюродного брата Л. Богдани. Стихотворение Л. Богдани, отличающееся поэтическим мастерством, воспевает подвиги Скандербега (это первое упоминание о нем в албанской поэзии), осуждает злодеяния турок, славит богатство и дружбу народов Шкодры, Призрена, Скопле, дружбу албанского и сербского народов.

На юге Албании, где многие жители сохраняли православие, поддерживались старые связи с византийской культурой, существовали школы на греческом языке. Развивалась церковная живопись, которая в основном продолжала традиции албанских мастеров XVI в. Онуфрия и его сына Николы. В конце XVII в. на юге резко возросло количество медресе и других мусульманских школ.

В поэзии сицилийских арберешей барочные настроения проявились в творчестве Николы Бранкати (1675—1741) и Николы Фильи (1682—1769). Поэзия Бранкати отличается легкостью и изяществом формы, а в типичное для барокко трагическое восприятие «зла» в человеке и неотвратимости наказания за «грехи» поэт привносит иронию. Произведения этих авторов были опубликованы в начале XX в.

335

ГРЕЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

В XVII в. завершилось завоевание турками греческих земель бывшей Византийской империи. Дольше других греческих областей сопротивлялись завоевателям острова. Родос был захвачен лишь в 1522 г., Хиос — в 1566, Кипр — в 1589, Крит — в 1669 г., а Ионические острова вообще никогда не знали власти султана. Турецкому вторжению на островах предшествовали почти четыре века франкского владычества — рыцарей-иоаннитов на Родосе, Венецианской республики на Крите, Кипре и Додеканезских островах. Неоднородность политической ситуации сказывалась и на литературном процессе. Подневольное состояние не способствовало расцвету искусств. Особенно тяжело приходилось населению на территории, оккупированной турками. Подчинение завоевателям с их чуждым для греков образом жизни задерживало развитие творческих сил народа, уже истощенного длительными войнами и экономической разрухой. Литература, которая к XV в. существовала в двух формах: народной (на новогреческом языке) и «ученой» (на древнегреческом), ограничивается народной формой в жанрах песни — чаще всего плача — и стихотворных пророчеств, в которых выражалась надежда на близкий конец «царства Измаила» и на утверждение царства Христова, где рассеянным по различным государствам, угнетаемым разными правителями грекам обещан «Один Пастырь и одна кошара».

«Ученая» литература создавалась в клерикальных кругах. Авторы происходили обычно из областей, еще не подвластных султану или недавно им захваченных. Они получали образование в Италии и направлялись оттуда в Стамбул, в «логово зверя», воодушевляемые высокой идеей служения родине.

Следует подчеркнуть особую роль церкви в рассматриваемую эпоху. Если накануне падения Византии ее церковь потеряла в значительной степени авторитет и влияние в народе, то теперь она становится естественным центром сопротивления иноверному, инокультурному владычеству. Укреплению церкви способствовала сама Оттоманская империя, заинтересованная в надежном, организованном посредничестве между своей властью и народными массами. В конце концов участие в сборе налогов превратило греческую церковь в послушную служанку султана, но в XVII в. она еще использовала дарованные султаном привилегии для выполнения почетной миссии — сохранять традиции, письменность, национальную культуру. В Греции возник так называемый «клерикальный гуманизм». Своеобразие этого явления в том, что его осуществляли деятели церкви, одушевляемые интересами не столько религиозными, сколько национальными. Православие рассматривалось ими как одна из традиционных форм национальной культуры. Эта особенность греческого «клерикального гуманизма» привела впоследствии к широкому распространению вольтерьянства в монашеских кругах.

Среди константинопольских патриархов выделяется политической и просветительской деятельностью крупнейший представитель «клерикального гуманизма», уроженец Крита, Кирилл Лукарь (на патриаршем престоле с 1620 по 1638 г.). Он окружил себя учеными, улучшил преподавание в Патриаршей академии, ставшей центром высшего образования в Греции, учредил типографию, замыслил далеко идущие реформы перехода образования и богослужения на народный язык. Его обвинили перед султаном в симпатиях к кальвинизму, в сговоре с Россией для организации восстания в Греции и казнили. После смерти Лукаря кружок его друзей и единомышленников продолжал его просветительскую деятельность, но уже не в столице. Ректор Патриаршей академии (до 1638 г.) философ Феофил Коридалей первым в Греции выступил против схоластики и обратился к подлинным текстам Аристотеля. Он написал «Риторику», «Логику», «Физику» и другие произведения, где комментировал сочинения Аристотеля в материалистическом духе. Его «Письмовник», разошедшийся по Греции во множестве списков, утвердил древнегреческий язык в греческой эпистолографии до XIX в. Тут необходимо отметить, что в отличие от Византии и от Греции XVIII в. языком «ученой» литературы XVII в. был народный разговорный язык. На него переводились псалмы Давида и басни Эзопа. К. Лукарь пытался ввести в обращение перевод евангелий на новогреческий язык. Необходимость пользоваться при богослужении народным языком была связана с невозможностью организовать достаточно широкую сеть преподавания древнегреческого языка хотя бы в объеме понимания литургической литературы.

Поборником народного языка был Досифей (1641—1707), патриарх Иерусалимский, страстный книголюб и ревнитель просвещения. Благодаря ему учреждаются типографии в Яссах и Бухаресте, греческая школа в Иерусалиме. Другой церковный деятель этой эпохи, прославившийся

336

в истории греческой словесности, — Илья Миниат (1669—1714), преподаватель во Флангинианском коллегиуме в Венеции, епископ, автор знаменитых «Поучений» на народном языке, заслуживший прозвище «Нового Златоуста». Его «Поучения», в которых впервые для греческой прозы появляются стилистические элементы итальянского барокко, имели большое значение для формирования новогреческого литературного языка.

Исключением из этой плеяды димотикистов был Ф. Коридалей. Древнегреческому он отдает предпочтение как языку авторитетной культуры. Один французский путешественник, посетивший школу Коридалея в Афинах, отмечает знание в ней таких языков, как древнегреческий, латинский, турецкий, итальянский и французский. Подобные школы создаются также в крупных торговых центрах. В XVII в. наряду с монастырскими создаются светские школы под эгидой окрепшего греческого купечества, в рядах которого ширится меценатство. Район Константинополя Фанари, в котором размещались Патриархия, Патриаршая академия и жили богатые образованные греческие купцы, с конца XVII в. поставляет Высокой Порте переводчиков-«драгоманов» и крупных дипломатов. После падения Крита фанариоты начинают задавать тон в культурной жизни порабощенной Греции, так что период с 1670 по 1774 г. получил название «Века фанариотов». У его начала стоит знаменательная фигура Александра Маврокордато (ум. 1709), основателя «династии Маврокордатов» при дворе султанов, врача, профессора Патриаршей академии, секретаря Высокой Порты. В своих «Наставлениях сыну» он выразил прагматизм фанариотов: «Делай не то, что хочется, и не то, что можешь, а то, что выгодно».