Передача информации. 9 страница

Моркоу спустился пару минут спустя, предварительно заперев за собой дверь.

– Тебе лучше?

– Чуть-чуть…

– Я обнаружил еще кое-что. – Вид у Моркоу был задумчивый. – Похоже, он оставил предсмертную записку. Только довольно странную. – Он помахал в воздухе предметом, похожим на дешевый блокнот. – Это требует тщательного изучения. – Он покачал головой. – Бедняга Склонс…

– Он же был убийцей!

– Все равно, подобного конца никому не пожелаешь.

– Через обезглавливание? И судя по виду, очень острым мечом? Я знаю способы и похуже.

– Да, но меня не покидает мысль: будь у него волосы получше или попадись ему в юном возрасте хороший шампунь – и вся его жизнь могла бы сложиться совсем иначе…

– Ну, во всяком случае проблемы перхоти его больше не волнуют.

– Гм, это слегка несмешная шутка.

– Прости, сам знаешь, кровь выводит меня из равновесия.

– А вот у тебя волосы всегда выглядят великолепно, – быстренько сменил тему Моркоу с нехарактерным для него тактом (Ангва даже усмехнулась про себя). – Не знаю, чем ты пользуешься, но жаль, он не знал этого средства.

– Просто он ходил не в те магазины, – откликнулась Ангва. – На флаконах, которые, как правило, покупаю я, написано: «Для блестящей и ухоженной шерсти»… В чем дело?

– Чувствуешь запах дыма? – насторожился Моркоу.

– Моркоу, должно пройти пять минут, прежде чем я смогу почувствовать что-либо, кроме…

Но его взгляд был устремлен мимо нее… на красное светящееся пятно в небе.

Ваймс закашлялся. И кашлял очень долго. Пока наконец не разлепил слезящиеся глаза в полной уверенности, что сейчас увидит собственные легкие.

– Стакан воды, господин Ваймс?

Сквозь пелену слез Ваймс разглядел неясные очертания Фреда Колона.

– Спасибо, Фред. А что это так воняет гарью?

– Вы, сэр.

Ваймс сидел на обломке стены неподалеку от развалин посольства. Веял прохладный ветерок. Ваймс чувствовал себя недожаренным шницелем. Он буквально источал жар.

– Вы изрядненько повалялись в обмороке, сэр, – с готовностью разъяснил ситуацию сержант Колон. – И все видели, как вы влетели в то окно, сэр! И как выбросили из окна женщину, прямиком в руки Детриту! Ручаюсь, вас наградят еще одним пером на шлем! И бьюсь об заклад, за вашу отвагу эти воню… клатчцы вручат вам какой-нибудь Орден Почетного Верблюда или чем там еще они награждают!

Гордый тем, что приобщился к геройству, Колон весь сиял.

– Еще одно перо… – пробормотал Ваймс.

Расстегнув шлем, он с усталым восторгом отметил про себя, что все до единого перья плюмажа обгорели и превратились в обугленные огрызки.

Он медленно и осторожно поморгал.

– А что с этим человеком, Фред? Он выбрался?

– С каким человеком?

– Там был…

Ваймс опять поморгал. Различные части его тела, возмущенные отсутствием внимания в последние часы, обрывали с жалобами телефоны.

Там был… какой-то человек? Ваймс приземлился на постель, женщина прижалась к нему, тогда он разбил то, что оставалось от окна, увидел внизу большие, широкие и, самое главное, сильные лапищи Детрита и швырнул женщину со всей вежливостью, какую допускали обстоятельства. А потом из дыма вынырнул все тот же таинственный незнакомец с крыши – на плече он тащил кого-то, – прокричал что-то неразборчивое, подал знак следовать за ним, а затем…

…А затем пол куда-то ушел из-под ног…

– Там были, – Ваймс вновь закашлялся, – еще два человека.

– Тогда они ушли не через парадную дверь, – заключил Колон.

– А я как вышел? – поинтересовался Ваймс.

– Дорфл затаптывал пламя внизу, сэр. Глиняный констебль, очень кстати. Вы приземлились прямехонько на него, так что он, само собой, сразу бросил все свои дела и вынес вас из горящего посольства. Сегодня утром, сэр, вас ждут сплошь рукопожатия и поздравления!

Но пока ничего такого не происходит, отметил про себя Ваймс. Кругом по-прежнему суетились: кто тащил коробки и мешки, кто гасил оставшиеся очажки пламени, одни спорили с другими… но там, где должны были пребывать поздравления герою дня, зияла огромная дыра.

– О, после подобных событий люди всегда немного заняты, – произнес, как будто отвечая на его мысли, Колон.

– Хорошая холодная ванна, пожалуй, не помешала бы, – обратился Ваймс к миру в целом. – А потом поспать. У Сибиллы есть замечательная мазь от ожогов… А, привет, и вы оба тоже тут!

– Мы увидели пожар, – сообщил, подбегая, Моркоу. – Уже все закончилось?

– Господин Ваймс всех спас! – восторженно сообщил сержант Колон. – Проник внутрь и спас всех – в лучших традициях Стражи!

– Фред? – утомленно прервал Ваймс.

– Да, сэр?

– Лучшие традиции Стражи – это устроить перекур где-нибудь, где ветер не дует, и часика этак в три утра. Так что не будем увлекаться, а?

Колон опешил.

– Ну… – начал было он.

Покачнувшись, Ваймс встал на ноги и похлопал сержанта по плечу.

– Ладно, ладно, традиция так традиция, – уступил он. – Можешь переходить к следующему пункту, Фред. А теперь, – он постарался принять положение поустойчивее, – я отправляюсь в штаб-квартиру писать рапорт.

– Вы же весь в саже и едва на ногах держитесь, – возразил Моркоу. – Я бы на вашем месте направился прямо домой.

– Не получится, – ответил Ваймс. – Надо заняться бумажной работой. Кто-нибудь знает, который сейчас час?

– Динь-дзынь-динь-подзынь!!! – пискнул голосок из кармана Ваймса.

– Чтоб тебя! – чертыхнулся Ваймс, но слишком поздно.

– Сейчас… – пропищал голосок с писклявым дружелюбием, нарывающимся на злостное и немедленное удушение. – Сейчас около… девятоватого.

– Девятоватого?

– Точно. Девятоватого. Девятоватого ноль-ноль.

Ваймс закатил глаза.

– Девятоватого ноль-ноль?

Выхватив из кармана маленькую коробочку, он открыл крышку. Бесенок внутри сердито уставился на него.

– Вчера ты сам говорил, – пропищал бес, – что если я, цитирую, «не прекращу нести весь этот бред из серии Восемь-Пятьдесят-Шесть-и-Шесть-Секунд-Ровно, то тебе (то есть мне) не поздоровится, потому что я (то есть ты) возьмусь за молоток!» А когда я ответил, господин Введи-Свое-Имя, что этим ты сделаешь недействительной гарантию, ты сказал, что я могу взять эту гарантию и засунуть ее в…

– А я думал, вы его потеряли, – удивился Моркоу.

– Ха! – ответил Бес-органайзер. – Неужто? Так и сказал, что потерял? Вряд ли можно назвать потерей акт помещения предмета в карман штанов как раз перед отправкой последних в стирку.

– Это была случайность, – пробормотал Ваймс.

– О?? О?! А когда ты положил меня в таз с драконьей кормежкой, это, надо думать, тоже была случайность? – Бесенок некоторое время бурчал что-то себе под нос, а потом произнес: – Одним словом, желаешь знать, хозяин, с кем у тебя назначены встречи на сегодняшнюю ночь?

Ваймс посмотрел на дымящиеся развалины посольства.

– Давай, говори.

– Ни с кем, – мрачно сообщил бес. – Ты не поставил меня в известность ни об одной своей встрече.

– Видите? – воскликнул Ваймс. – И с этим я должен мириться?! С какой стати мне тебе что-то сообщать? Почему бы тебе меня хоть раз не предупредить? Допустим: «Восьмых ноль-ноль: вмешаться в свару в „Едальне“ и не дать Детриту всех перестрелять» – а, что скажешь?

– Ты не давал указания говорить тебе такие вещи!

– Потому что я не знал об этом! Такова реальная жизнь! Как я могу приказать предупреждать меня о событиях, если не знаю, что они произойдут? Вот если бы ты о них знал, тогда бы ты хоть на что-то да годился!

– Он исчеркал всю «Инструкцию по эксплуатации», – мерзким голоском сообщил бесенок. – Слушайте все, вы ведь, наверное, не знали? Он изрисовал всю «Инструкцию по эксплуатации»!

– Ну да, я делаю кое-какие заметки…

– Заметки? Он тайком от жены ведет в «Инструкции» дневник, чтобы она думала, будто бы он изучает «Инструкцию», и не догадывалась, что на самом деле он так до сих пор и не удосужился узнать, как мною пользоваться! – колюче произнес бесенок.

– А как насчет «Инструкции по эксплуатации Ваймса»? – парировал Ваймс. – Ты тоже не удосужился узнать, как пользоваться мной!

Бесенок задумался.

– А к людям тоже прилагается руководство? – неуверенно спросил он.

– Было бы чертовски хорошо, если бы прилагалось! – рявкнул Ваймс.

– Да уж, – пробормотала Ангва.

– В этом руководстве могло бы быть что-нибудь вроде: «Глава первая: как действуют на людей всякие дзынь-подзынь и прочие идиотские штучки в шесть часов утра»! – сверкая глазами, воскликнул Ваймс. – И еще, в разделе «Проблемы и неисправности»: «Мой хозяин все время норовит утопить меня в унитазе – что я делаю неправильно?» А также…

Моркоу прервал тираду Ваймса, миролюбиво похлопав того по спине.

– Я бы на этом завершил, сэр, – мягко сказал он. – Последние деньки выдались нелегкими.

Ваймс потер лоб.

– Должен сказать, я бы не возражал против отдыха, – промолвил он. – Ну что ж, здесь больше не на что смотреть. Идем домой.

– Но мне показалось, вы сказали, что пойдете… – начал было Моркоу.

– Я имел в виду штаб-квартиру, само собой, – перебил командор, поморщившись. – А домой я пойду после.

Сферическое световое облако, отбрасываемое лампой, плыло по библиотеке Овнецов, дрейфуя среди полок с гигантскими книгами в кожаных переплетах.

Многие из них вообще нечитаные, подумала Сибилла. Разнообразные предки просто покупали их у граверов и ставили на полки, полагая, что библиотека относится к числу тех вещей, которые полагается иметь, развевынезнаете, наряду с конюшней, флигелем для слуг и призрачной пейзажной гнусностью, сотворенной по ошибке Чертовым Тупицей Джонсоном, хотя в последнем случае ее дедушка пристрелил горе-творца еще до того, как тот успел осуществить свой замысел полностью и нанести тем самым серьезный ущерб. Госпожа Сибилла приподняла лампу. Заключенные в золоченые рамы Овнецы надменно взирали на нее сквозь коричневую патину времени. Благородные носы служили для взглядов некими направляющими. Портреты в семействе Овнецов были еще одним объектом положенческого коллекционирования.

По большей части они изрбражали мужчин – неизменно в броне и всегда верхом. И все эти воины сражались с заклятыми врагами Анк-Морпорка.

В последнее время ряды врагов существенно поредели – до такой степени, что дедушке, к примеру, пришлось отправиться в поисках заклятых врагов в экспедицию до самого Очудноземья, но и там спрос существенно превышал предложение – сколько дедушка их ни клял, враги так и не появились. Раньше, конечно, было несравненно легче. Полки под предводительством Овнецов бились с врагами города по всей равнине Сто, причиняя невероятный урон. Иногда даже войскам противника^[9].

На нескольких портретах все же изображались женщины, причем ни одна из них не держала в руках ничего тяжелее перчатки или ручного дракончика. Обязанности благородных дам семейства Овнецов сводились главным образом к заготовке перевязочного материала и ожидании мужей с – очень бы хотелось в это верить – верностью, стойкостью и надеждой, что эти самые мужья вернутся с войны как можно более целыми.

Главное, однако, заключалось в том, что предки никогда не задумывались о подобных вещах. Шла война – на нее отправлялись. Не было войны – на нее нарывались. Никому и в голову не приходило говорить о каком-то там «долге». Все было заложено на уровне костного мозга.

Госпожа Сибилла вздохнула. А теперь все стало так трудно, а люди ее класса не привыкли к трудностям, во всяком случае к таким, которые нельзя уладить, как следует наорав на слугу. Пятьсот лет назад один из ее предков отрезал клатчцу голову и привез ее домой, наколотой на пику, – и не упал ни в чьих глазах, все ведь знали: попадись он клатчцам, с ним поступили бы так же. Это было… понятно. Они сражаются с тобой, ты сражаешься с ними, правила известны всем, а если тебе отрежут голову, такая, значит, судьба, и нечего тут рыдать.

Кто спорит, теперь, конечно, лучше. Но в то же время… труднее.

Вдобавок эти древние мужи иной раз отсутствовали месяцами, даже годами, так что жены и семьи становились для них чем-то вроде библиотеки, конюшни или Взрывающейся Пагоды Джонсона. Главное, чтобы ты знал, где примерно они находятся. Сэм хотя бы каждый день заглядывает домой.

Ну, почти каждый. Во всяком случае, ночи он проводит дома.

Большую их часть.

То есть завтракают они вместе.

Довольно-таки часто.

Хотя бы вместе садятся за стол.

И ей, по крайней мере, известно, что он не очень далеко – где-то там, в городе. Как всегда, пытается сделать слишком много, опередить всех и вся, а тем временем кто-то покушается на его жизнь.

В целом, решила госпожа Сибилла, ей чертовски повезло.

Размышляя, Ваймс смотрел на стоящего перед ним Моркоу.

– Итак, что мы имеем в результате? – спросил он. – Человек, о котором нам известно, что он не попал в принца, мертв. Другой человек, который, возможно, попал… этот мертв тоже. Кто-то очень неуклюже пытается представить все дело так, будто Осей заплатили клатчцы. Что ж, я могу понять, зачем это кому-то могло понадобиться. Именно такие вещи Фред называет политикой. Настоящим исполнителем становится Склонс, он же помогает бедному дурачку Осей упасть с Барбикана, после чего Стража доказывает, что Осей состоял на жалованье у клатчцев, и это становится ещё одним поводом для драки. Склонса после этого устраняют, предварительно вылечив от перхоти.

– И после того как он написал пару строк, – добавил Моркоу.

– А!.. Ну да.

Ваймс еще раз посмотрел на блокнот, реквизированный из комнатушки Снежного Склонса. Грубая поделка, связка обрезков разного размера – из тех, что граверы продают по дешевке. Он принюхался.

– По краям бумаги мыло, – заметил он.

– Его новый шампунь, – кивнул Моркоу. – Склонс им мылся первый раз.

– Откуда ты знаешь?

– Мы проверили все бутыльки, сэр.

– Гм-м. На корешке, там, где листки сшиты, похоже, кровь…

– Его, сэр, – уточнила Ангва.

Ваймс кивнул. В вопросах крови и ее принадлежности Ангва ориентировалась лучше кого бы то ни было.

– При этом ни на одной из страниц крови нет… – продолжил свои наблюдения Ваймс. – Что несколько странно. Обезглавить человека – это ведь очень грязная работенка. Обычно имеет место… некоторое фонтанирование. Следовательно, первая страница…

–…Вырвана, сэр! – улыбаясь во весь рот и кивая, подтвердил Моркоу. – Но не это самое интересное, сэр. Любопытно, догадаетесь вы или нет, сэр!

Сверкнув в ответ глазами, Ваймс придвинул лампу.

– Очень слабые отпечатки написанного на верхней странице… – пробормотал он. – Не разобрать…

– Мы тоже этого не поняли, сэр. Но нам известно, что он писал карандашом, сэр. Который лежал на столе.

– Слишком бледные следы, – продолжал Ваймс. – Типы вроде Склонса пишут, как будто вырубают на камне. – Он перелистал блокнот. – Кто-то вырвал… не только ту страницу, на которой он писал, но и еще несколько, которые шли следом.

– Хитро ведь, правда? Всем известно…

–…Что по отпечатку на следующей странице можно легко прочесть текст, – закончил за него Ваймс. Он бросил блокнот обратно на стол. – Гм-м. Что-то там было важное, это ясно…

– А что, если он шантажировал тех, кто за всем этим стоит? – предположила Ангва.

– Не в его стиле, – парировал Ваймс. – Нет, я имел в виду…

В дверь постучали, и вошел Фред Колон.

– Принес вам кружку кофе, – сообщил он, – и еще вас внизу ждет целая компания этих черно… клатчцев, сэр. Наверное, пришли награждать вас орденом и болтать на своем курлы-мурлы. И если вы не против поужинать, то господин Горифф приготовит баранину с рисом и заграничной подливкой.

– Пожалуй, стоит спуститься, побеседовать с ними, – решил Ваймс. – Но я ведь не успел помыться…

– Дополнительное свидетельство вашего героизма, сэр, – решительным тоном специалиста заявил Колон.

– Что ж, в таком случае я пошел.

Напряжение возникло еще на лестнице. Ваймсу до сих пор ни разу не доводилось сталкиваться с группой граждан, желающих наградить его орденом, так что в этой сфере опыт у него был весьма ограниченный, но люди, ожидающие его у стола сержанта, не больно-то походили на благодарственную делегацию.

Они в самом деле были клатчцами. Одежда явственно выдавала в них чужеземцев, и о таком загаре коренной житель Анк-Морпорка мог только мечтать. По спине Ваймса пробежал холодок; у него возникло чувство, что Клатч – это нечто гигантское, по сравнению с Клатчем равнина Сто – жалкий лоскуток. И на этом безбрежном пространстве живет очень много людей – в том числе, к примеру, и вот этот приземистый человечек в красной фаске, который так и трясется от негодования.

– Так ты и есть тот самый Ваймс? – вопросил разгневанный коротышка.

– Да, я тот самый командор Ваймс и…

– Мы требуем освобождения семьи господина Гориффа! И никакие ваши оправдания и уловки не сработают!

Ваймс сморгнул.

– Освобождения?

– Вы заключили их под стражу! И конфисковали их лавку!

Некоторое время Ваймс взирал на вопрошавшего, а потом перевел взгляд на сержанта Детрита.

– Куда ты поместил семью господина Гориффа, сержант?

Детрит отдал честь.

– В камеру, сэр!

– Ага! – закипел человечек в фаске. – Вы признались, признались!

– Прошу прощения, не мог бы ты представиться? – устало поинтересовался Ваймс.

– Я не обязан называть свое имя! И чтобы вы ни делали, вам не удастся вытащить его из меня! – ответил тот, выпячивая грудь.

– О, спасибо, что предупредил, – откликнулся Ваймс. – Терпеть не могу тратить время и силы впустую.

– О, господин Вазир, рад видеть, – поприветствовал, появляясь из-за спины Ваймса, Моркоу. – Тебе передали мою записку? Насчет той книги?

Воцарилось молчание, типичное для сцен, во время которых действующие лица срочно перепрограммируют выражения своих лиц.

– Что? – наконец нарушил долгое молчание Ваймс.

– У господина Вазира на Петлевой улице лавка, торгующая книгами, – объяснил Моркоу. – Я попросил у него почитать что-нибудь про Клатч, и он дал мне несколько книжек, среди них «Душистая Доля, или Сад Услад». Я сразу принялся читать эту книгу, сэр, ведь именно клатчцы изобрели сады, так что я подумал, это будет прекрасная возможность приобрести ценные знания о клатчской культуре. Так сказать, проникнуться клатчским мировоззрением. Только книга, э-э, она… в общем… не про садоводство… вот так… – Он залился свекольным румянцем.

– Да-да, само собой, если хочешь, ты можешь вернуть ее, – слегка смущенно предложил господин Вазир.

– Я просто подумал, ты должен знать, на случай, если ты не… если ты вдруг продашь… ну, в о-общем… книга вроде этой может слегка шокировать неподготовленного человека… и…

– Да-да, конечно…

– Капрал Ангва была настолько потрясена, что очень долго хохотала, никак не могла остановиться, – продолжал Моркоу.

– Я верну деньги за книгу незамедлительно, – ответил Вазир. Его глаза опять засверкали жаждой мести. Он воззрился на Ваймса. – Но что книги – в такой-то момент?! Мы требуем незамедлительного освобождения нашего соотечественника!

– Детрит, какого черта ты посадил их в камеру? – утомленно осведомился Ваймс.

– А что мы еще могли предложить, сэр? Дверь-то я не запер, даже чистых одеял принес.

– Вот и объяснение, – Ваймс повернулся к Вазиру. – Они наши гости.

– В камере! – Клатчец произнес это слово так, как будто оно было змеей, которую он держал на расстоянии вытянутой руки и рассматривал со всей возможной гадливостью.

– Они свободны идти, когда и куда им заблагорассудится, – заверил его Ваймс.

– Теперь-то они, конечно, свободны! – всем своим видом Вазир демонстрировал, что только благодаря его вмешательству было предотвращено официально санкционированное кровопролитие. – Смею заверить, патриций будет поставлен в известность об этом происшествии!

– Не сомневаюсь. Он в курсе всего происходящего в городе, – усмехнулся Ваймс. – Но если они уйдут отсюда, кто их защитит?

– Мы! Соотечественники!

– И как же?

Вазир едва не вытянулся во стойке «смирно».

– При необходимости – с оружием в руках.

– О, прекрасно, – ответил Ваймс. – Теперь у нас будет две толпы…

– Дзынь-дзынь-подзынь!

– Проклятье! – Ваймс хлопнул по карману. – Я не желаю знать, что на сегодня встреч у меня нет!

– Есть, в одиннадцать ноль-ноль. Во дворце, в Крысином зале, – сообщил Бес-органайзер.

– Не валяй дурака!

– Как угодно.

– И заткнись.

– Я просто хотел помочь.

– Заткнись. – Ваймс вновь повернулся к клатчскому книготорговцу. – Господин Вазир, если господин Горифф пожелает отправиться с тобой, мы не станем ему препятствовать…

– Ха! Только попробуйте!

«Люди всегда люди, – попробовал успокоить себя Ваймс. – Почему бы клатчцу не быть надутым, высокопарным скандалистом?» Но все равно было слегка тревожно, как будто двигаешься маленькими шажками вдоль края очень глубокой пропасти.

– Сержант Колон?

– Да, сэр?

– Проследи за выполнением!

– Да, сэр!

– Будь дипломатичен.

– Есть, сэр! – Колон многозначительно постучал себя по носу. – Здесь замешана политика, сэр?

– Просто… просто пойди и выведи семью господина Гориффа, и пусть они… – Ваймс неопределенно взмахнул рукой. – Пусть делают что хотят.

Повернувшись, он двинулся вверх по лестнице.

– Кто-то должен защищать права моего народа! – выкрикнул Вазир.

Все услышали, как Ваймс остановился посреди лестницы. Секунду доска скрипела под его весом. После этого он возобновил подъем, и стражники вновь задышали.

Ваймс плотно прикрыл за собой дверь.

Политика! Усевшись, он принялся шуршать бумагами. С преступлениями гораздо проще. Старое доброе преступление – это да, это понятно и привычно.

Он попытался мысленно отгородиться от внешнего мира.

Кто-то обезглавил Снежного Склонса. Это факт. Несчастным случаем во время бритья и чересчур сильнодействующим шампунем такое не объяснишь.

А сам Снежный пытался убить принца. Так же как и Осей, но Осей был убийцей лишь в собственных глазах. Все остальные смотрели на него как на чудака и простофилю, податливого, как влажная глина.

Однако сама идея, надо признать, не лишена изящества. Дело делает настоящий убийца, этакий тихий профессионал, а вина падает – Ваймс невесело усмехнулся – на кого-то другого. И не упади бедняга вместе со своей виной с очень высокой стены, он бы так и считал себя настоящим убийцей.

А Стража, согласно сценарию, приходит к выводу, что все это клатчский заговор.

Песок на клатчских сандалиях… Краеугольный камень клатчской версии! Они что, считают его идиотом? Жаль, Фред не догадался собрать тот песочек в совок, потому что он, Сэм Ваймс, рано или поздно выяснил бы, кто такое придумал, а потом заставил бы умника сожрать весь этот песок до последней песчинки. Кому-то выгодно натравить Ваймса на клатчцев.

Человек на полыхающей крыше. Замешан ли он в этом деле? И должен ли он быть замешанным? Что Ваймс может вспомнить? Человек в плаще, лицо закрыто. И еще голос, голос человека, не только привыкшего приказывать – Ваймс и сам такой, – но привыкшего еще и к тому, что его приказы беспрекословно выполняются, в то время как в Страже к приказам традиционно относятся как к дружеским пожеланиям.

И все же некоторые вещи выпадают из общей картины. Как раз тот случай, когда «улики» не работают. И еще проклятый блокнот. На сегодняшний день эта деталь – самая странная. Кто-то аккуратно вырвал несколько страниц, после того как Снежный написал то, что написал. Кто-то очень умный и знающий, что на нижних страницах может отпечататься написанное.

Но почему бы не унести сам блокнот?

Гм, слишком все сложно… Но где-то есть разгадка; найди ее – и все окажется проще простого, обретет смысл…

Отшвырнув карандаш, Ваймс пинком распахнул дверь на лестницу.

– Какого черта? Что за шум? – проревел он.

Сержант Колон был уже на полпути к его кабинету.

– У господина Гориффа с господином Вазиром случилась небольшая перепалка, сэр. Моркоу говорит, все это из-за того, что двести лет назад один из них с огнем и мечом прошел по стране другого.

– А сейчас-то им что препираться?

– Не знаю, сэр, я в клатчских делах не мастак. Но Вазир отправился домой с изрядно подправленным носом.

– Вазир, видите ли, из Смеля, – вступил в разговор Моркоу. – А господин Горифф – из Эльгариба, и прошло всего десять лет, как между этими странами закончилась война. На почве религиозных разногласий.

– Все оружие, что ли, вышло? – поинтересовался Ваймс.

– Вышли все камни, сэр. А оружие закончилось еще в прошлом веке.

Ваймс покачал головой.

– Никогда не мог понять, – произнес он. – Неужели люди могут убивать друг друга только из-за того, что их боги не сошлись характерами?

– О, бог у них общий, сэр. А поводом для ссоры послужило слово в их святой книге. Эльгарибцы утверждают, что оно переводится как «бог», а по мнению смелийцев – как «человек».

– А что, эти вещи можно перепутать?

– О да, в их письменности эти слова отличаются одно от другого лишь крошечной точкой. И некоторые полагают, что это не точка, а, гм, пятнышко, оставленное мухой.

– То есть они вели вековую войну из-за какой-то мухи, нагадившей в книгу?

– Могло быть и хуже, – ответил Моркоу. – Окажись точка чуть левее – и слово уже значило бы «лакрица».

Ваймс покачал головой. «Иногда создается впечатление, что Моркоу знает все и вся. А я могу лишь попросить принести виндалу, – подумал он. – А потом оказывается, что это клатчское слово означает „обжигающий рот хрящ для идиотов-чужеземцев“».

– Если бы мы хоть немного больше знали об этом проклятом Клатче… – пробормотал он.

Сержант Колон заговорщицки постучал себя по носу.

– Я понял, сэр, врага, так сказать, надо знать в лицо, да?

– О, врага я знаю отлично, – возразил Ваймс. – А вот с клатчцами не слишком хорошо знаком.

– Командор Ваймс?

Все взгляды устремились на вошедшего. Глаза Ваймса сузились.

– Так, попробую догадаться: ты человек Ржава – правильно?

– Лейтенант Шершень, сэр. – Юноша неуверенно переступил с ноги на ногу. – Э-э… Его лордство послал меня узнать у вас: не будете ли вы и ваши старшие офицеры так любезны, чтобы прибыть сегодня во дворец в удобное для вас время, сэр?

– В самом деле? Он так и выразился?

Лейтенант решил, что честность – лучшая тактика.

– Вообще-то он сказал: «Пусть Ваймс со своей шайкой явится сюда незамедлительно», сэр.

– Ах, даже так? – переспросил Ваймс.

– Дзынь-дзынь-подзынь!!! – победоносно пропищал голосок из кармана. – Время – одиннадцать час ноль-ноль мин!

Дверь отворилась еще до того, как Шнобби успел постучать. На него смотрела низкорослая плотная женщина.

– Собственной персоной! – рявкнула она.

Шнобби так и застыл с поднятой в воздухе рукой.

– Э-э… ты ведь госпожа Торт?

– Да, но деньги вперед!

Рука Шнобби отказывалась опускаться.

– Э-э… и ты предсказываешь будущее?

Некоторое время они смотрели друг на друга.

Госпожа Торт пару раз двинула себя в ухо и прищурилась.

– Пропади все пропадом! Опять оставила предвидение включенным!

На секунду ее взгляд затуманился – в уединении своего внутреннего мира она проигрывала недавнюю беседу.

– Ну что ж, с этим мы, пожалуй, разобрались. – Бросив взгляд на Шнобби, она фыркнула. – Так и быть, заходи. И поаккуратнее с ковром – он только что из чистки! Могу уделить не больше десяти минут: у меня капуста на плите.

Она провела капрала Шноббса в крохотную приемную. Значительную часть помещения занимал круглый стол с зеленой скатертью. Посреди стола Шнобби увидел хрустальный шар, на котором восседала розовая вязаная баба в платье с кринолином.

Госпожа Торт жестом пригласила Шнобби за стол. Тот послушно сел. По комнате плыли волны капустного запаха.

– Один тип в трактире рассказал мне про тебя, – пробормотал Шнобби. – Сказал, ты вроде как медиум.

– Может, ты просто расскажешь мне о своей проблеме? – осведомилась госпожа Торт. Снова прищурившись, она вгляделась в Шнобби и абсолютно уверенно (что было связано не столько с предвидением, сколько с элементарной логикой) заявила: – То есть с какой из своих проблем ты желаешь разобраться?

Шнобби поерзал.

– Э-э… это, как бы сказать, немного… интимно. Сердечные дела, вроде как.

– То есть это связано с женщинами? – осторожно уточнила госпожа Торт.

– М-м… надеюсь. А с кем еще это может быть связано?

Госпожа Торт заметно расслабилась.

– Я просто хотел узнать, познакомлюсь ли я с кем-нибудь, – уточнил Шнобби.

– Понятно, – протянула госпожа Торт, пожимая лицом. Впрочем, не ее дело указывать людям, на что им лучше спускать свои деньги. – Что ж, есть будущее за десять пенни. Быстрый обзор. И есть за десять долларов. Глубокое погружение.

– За десять долларов? Но это больше чем недельное жалованье! Мне лучше за десять пенни.

– Очень мудрое решение, – одобрила госпожа Торт. – Давай свою лапу.