Annotation 12 страница

В начале терапии многие пациенты бывают недовольны тем, что терапевт уделяет слишком много внимания повседневным, бытовым вопросам. В этом случае терапевт должен сказать пациенту, что философские проблемы лучше обсудить позже, когда будет восстановлен нормальный уровень активности пациента. Многие философские вопросы («Кто я? К чему я стремлюсь? Зачем я живу?») могут показаться терапевту неуместными, не имеющими отношения к делу, однако если они тревожат пациента, они должны быть рано или поздно обговорены. Когнитивная терапия допускает гибкое применение, и терапевт обязан учитывать ожидания пациента. Сновидения, детские воспоминания, чувства пациента также могут стать предметом обсуждения.

Сновидения могут быть интерпретированы в рамках когнитивного подхода (см. Beck, 1967). Обычно темы сновидений имеют некоторое отношение к тому, как человек воспринимает мир.

10. «Если я несчастлив из-за негативных искажений, следовательно, позитивные искажения сделают меня счастливым?»

Такого рода вопросы обычно задают образованные пациенты. Терапевт может ответить, что позитивные искажения характерны для маниакального состояния. Чтобы быть счастливым, человеку не обязательно искажать реальность. Как правило, ощущение счастья возникает, когда человек занимается тем, что умеет делать хорошо, или в результате приятных и значимых переживаний.

Иногда человек получает удовольствие, оценивая себя по внешним критериям: «Меня похвалили, значит, я хороший» или «Я молодец, потому что зарабатываю много денег». Подобные самооценки связаны с определенного рода базовыми убеждениями, предрасполагающими к тревоге и депрессии.

11. «Я уже четыре недели хожу на терапию, а мне не становится лучше».

Следует объяснить пациенту, что нереально ждать заметных улучшений через столь короткое время. Надо добавить также, что многие пациенты просто не осознают того, что им становится лучше. Именно поэтому мы периодически предлагаем пациенту заполнить Шкалу депрессии Бека, позволяющую объективно оценить его настроение и самочувствие.

Терапия часто следует неровным курсом, с подъемами и спадами. Только некоторые пациенты быстро преодолевают депрессию, большинство же идут к выздоровлению зигзагообразным путем. Разумеется, все хотят мгновенного эффекта, но терапия - это длительный процесс, требующий немалых усилий и от терапевта, и от пациента, и ждать мгновенных результатов просто не приходится.

Приведенная ниже выдержка из беседы показывает, как терапевт решил эту проблему:

Пациент. Прошло уже пять недель, а мне ничуть не лучше. Моему приятелю понадобилось только четыре визита к психиатру, чтобы избавиться от депрессии.

Терапевт. Вам известно, сколько времени он был в депрессии, прежде чем обратился к психиатру?

П. Я думаю, месяца два.

Т. А сколько времени длится ваша депрессия?

П. Три года.

Т. Вы полагаете, это реально - победить трехлетнюю депрессию за пять недель?

П. Нет. Наверное, нет.

12. «Вы не вылечите меня, пока не поговорите с моей женой. Это она довела меня до депрессии».

Прежде всего нужно указать пациенту на ошибочность довода: «Она довела меня до депрессии». Терапевту часто приходится тем или иным образом показывать пациентам, что главным фактором в развитии депрессии является то, как человек воспринимает и интерпретирует события, а отнюдь не поведение окружающих. Никто не в силах ввергнуть другого человека в депрессию.

Впрочем, сама по себе идея встречи терапевта со значимыми для пациента людьми содержит здравое зерно. К «значимым другим» можно отнести мужа или жену, близкого друга, соседа по комнате, родителей. Терапевт может использовать их в качестве своих «наместников». Они могли бы следить за тем, чтобы пациент придерживался намеченного распорядка дня, помогать пациенту отслеживать и преодолевать автоматические негативные мысли. В случае конфликта между супругами терапевт должен предупредить пациента, что он не намерен принимать чью-либо сторону, а только хочет выслушать обоих, чтобы составить объективное представление о происходящем.

Ясно, что терапевт не в силах заставить мужа или жену пациента прийти на терапию, если последние не желают того. В этом случае он может сказать пациенту следующее: «Я не могу заниматься семейным консультированием с одним человеком. Однако мы с вами можем поработать над тем, что мы в силах изменить и что причиняет вам неудобство. Примем поведение вашего супруга/супруги за данность и будем пока работать вдвоем. Позже, если обнаружится такая необходимость, вы, возможно, сумеете кое-что сделать, чтобы повлиять на его/ее поведение».

Терапевт должен быть осторожен в высказываниях, касающихся отсутствующего супруга, ибо любое мало-мальски негативное замечание может быть озвучено пациентом дома, и в результате терапевт приобретет там не союзника, а врага.

13. «Терапевт не сможет помочь мне, так как я умнее его».

Эта установка представляет проблему при любых формах терапии. В данной связи терапевт может сказать, что в каких-то областях он, несомненно, уступает пациенту, но что в настоящее время у пациента имеются определенные проблемы и он нуждается в квалифицированной помощи и что именно такую помощь в силу своей подготовки может оказать ему терапевт. Терапевт и пациент могут быть идеальными партнерами; объединение их навыков и способностей будет способствовать повышению эффективности терапии. У терапевта появляется дополнительная возможность разъяснить пациенту, что когнитивная терапия строится на принципе терапевтического сотрудничества в отличие от авторитарного подхода, при котором один (терапевт) навязывает свои идеи другому (пациенту). Этот же аргумент может быть использован, когда пациенту кажется, что терапевт «слишком молод», чтобы помогать другим.

Пациенты, которые считают себя умнее терапевта, часто пытаются втянуть его в интеллектуальные дебаты. В таких случаях терапевт должен продемонстрировать пациенту непродуктивность подобных занятий. Например, он может поинтересоваться, удавалось ли пациенту когда-нибудь решить свою эмоциональную проблему посредством интеллектуализирования.

14. «Вы заинтересованы не столько в том, чтобы помочь мне, а в том, чтобы провести свои исследования».

Пациент, участвующий в исследовании, может втайне подозревать, что его «используют как морскую свинку». Терапевт должен постоянно помнить о том, что депрессивные пациенты склонны неправильно истолковывать действия окружающих. Объяснив пациенту свои действия, терапевт сумеет избежать многих потенциальных проблем. К примеру, один терапевт интервьюировал пациентку перед группой коллег. Зная, что некоторые из коллег должны будут уйти до завершения сессии, он заранее предупредил пациентку: «Несколько человек уйдут до того, как мы закончим. Пожалуйста, не воспринимайте их уход как проявление неприязни к вам. У них просто назначены встречи с пациентами».

При проведении исследования терапевт должен объяснить пациенту, с какой целью выполняется данное исследование и каким образом оно поможет терапии.

15. «Моя депрессия имеет биологическую природу, и когнитивная терапия не поможет мне».

Многие пациенты считают, что депрессия лечится только лекарствами. Чтобы опровергнуть это заблуждение, терапевт должен представить пациенту как можно более точную и подробную информацию о современных методах лечения депрессии. Ниже показан один из возможных путей обсуждения данной проблемы.

Терапевт. Причины депрессии пока не до конца изучены. Особенно трудно сказать, что вызывает депрессию в каждом конкретном случае. Вполне возможно, что определенные формы депрессии имеют биологическую природу.

Пациент. В таком случае, как мне может помочь когнитивная терапия?

Т. Наши исследования показывают, что она помогает вылечить тот тип депрессии, которым страдаете вы.

П. Но разве можно устранить биологическую проблему психологическими средствами?

Т. Да, раньше считалось, что тело и душа - это отдельные, самостоятельные сущности. Но в настоящее время установлено, что они настолько тесно связаны друг с другом, что можно воздействовать на физиологические процессы психологическими методами.

С высокообразованными пациентами терапевт может обсудить электрохимическую природу мышления. Поскольку мышление связано с электрохимической активностью мозга, когнитивную терапию можно считать разновидностью биологического вмешательства.

16. «Нельзя позволять терапевту брать верх. Надо все время отстаивать свою независимость».

Пациенты демонстрируют разные версии этой установки. Но в сущности пациент считает, что если он все время спорит с терапевтом, он тем самым проявляет самостоятельность и независимость. Зачастую обнаруживается, что это обычная для пациента модель поведения в отношении авторитетных лиц (родителей, учителей и т. п.).

Во время непродолжительного «медового месяца», который иногда наблюдается в начале терапии, такие пациенты всячески льстят терапевту, говорят, что он лучший из всех, у кого им доводилось лечиться. Не следует покупаться на подобные комплименты, ибо пациент, усыпив бдительность терапевта, обычно принимает противоположную позицию - начинает оспаривать любые заявления терапевта и отказывается от сотрудничества. Он спорит не из желания выяснить истину, а для того, чтобы самоутвердиться.

Отстаивая свою позицию, терапевт должен избегать затяжных споров, которые вредят терапии. Самое мудрое решение - это представить свои идеи и идеи пациента как разные гипотезы и предложить пациенту проверить их в ходе эксперимента. Необходимо объяснить пациенту, что терапевт не может навязать ему свою точку зрения или заставить его поступать определенным образом и что поэтому словесные баталии между ними не имеют смысла. В конце концов, пациент сам отвечает за свои убеждения, свое поведение и их последствия. Терапевт может только предложить пациенту отказаться от некоторых дезадаптивных форм поведения, могущих вызвать неблагоприятные последствия, но не в его власти заставить пациента сделать это. Эффективность терапевта во многом определяется тем, насколько ему удается сохранять спокойствие и избегать защитного поведения.

Терапевт может объяснить пациенту, что несговорчивость не есть признак самостоятельности; напротив, склонность воспринимать в штыки любое слово или предложение собеседника может свидетельствовать о неуверенности и недостатке самостоятельности.

Этого по сути глубоко зависимого пациента, который, отчаянно отстаивая свою независимость, демонстративно противопоставляет себя терапевту, следует всячески побуждать к самостоятельному мышлению и конструктивным предложениям. Вот как это было сделано одним терапевтом.

Терапевт. О чем бы вы хотели поговорить сегодня?

Пациент. У меня проблемы с соседом по комнате.

Т. Может, составим список проблем?

П. Давайте. (Пациент и терапевт составляют список конкретных проблем.)

Т. Вы можете предложить какие-нибудь решения?

П. Нет, на самом деле все это ерунда. Я не хочу говорить об этом.

Т. Ладно. Я положу список в стол, и когда захотите обсудить это, мы достанем список. Так о чем бы вам хотелось поговорить сейчас?

В таких ситуациях полезно попросить пациента оценить, что он выигрывает и что теряет, когда ведет себя подобным образом. На одну чашу весов должны быть положены удовлетворенные амбиции от борьбы с терапевтом, а на другую - упущенная возможность совместной проработки и решения эмоциональных проблем. Если пациент сочтет, что он приобретает больше, чем теряет, терапевт соглашается с этим - с той лишь оговоркой, что по истечении какого-то времени они вернутся к этому вопросу. Обычно в процессе терапии пациент начинает понимать, что его победы - не более чем фикция и что время, потраченное на пререкания с терапевтом, можно было использовать куда более продуктивно.

Примеры контртерапевтического поведения пациента.

1. Пациент не желает (или не может) говорить.

Терапевт может побудить пациента к общению разными методами. Большое значение имеет вербальная и невербальная поддержка того немного, что изредка произносит пациент. Терапевт может также сказать: «Вам не обязательно говорить. Я с удовольствием поговорю сам», сняв таким образом давление с пациента и ослабив его тревогу.

Можно попросить пациента записать, что его беспокоит, и прочесть это вслух на сессии. Если пациенту очень трудно говорить, он может подавать сигналы рукой или иными способами выражать свое согласие/несогласие в ответ на вопросы терапевта. К примеру, терапевт может сказать пациенту: «Давайте сделаем так. Если вы согласны с тем, что я скажу, поднимите правую руку, если нет - махните левой рукой... Итак давайте проверим нашу систему. Вы сейчас думаете о том, что вы не в состоянии разговаривать?» С помощью этой процедуры можно постепенно втянуть пациента в разговор.

2. Пациент умышленно подтасовывает факты или пытается манипулировать терапевтом.

Обычно мы исходим из того, что пациент говорит терапевту правду - так, как он ее воспринимает. Подчас допускаемые пациентом искажения фактов выглядят как попытки обмануть терапевта, но чаще всего они носят непредумышленный характер. Если же обнаруживается, что пациент намеренно искажает факты и тем самым вредит терапии, терапевт должен без колебаний сказать ему об этом. Полезно обсудить с пациентом, почему он считает необходимым приукрашивать свое поведение, фальсифицировать или утаивать важную информацию и обманывать терапевта. Такое поведение может быть вызвано тем, что пациент не доверяет терапевту, боится рассердить или огорчить его или пытается манипулировать терапевтом. Или же оно может представлять попытку оградить себя от манипуляций терапевта. Обсуждение данного вопроса способствует улучшению отношений между пациентом и терапевтом и прогрессу терапии.

3. Пациент демонстрирует непродуктивный «перенос» по отношению к терапевту.

При возникновении проблемы «переноса» фокус терапии должен быть смещен на обсуждение личных вопросов. Прежде всего необходимо обозначить и уточнить проблему, а для этого полезно исследовать чувства и установки пациента.

Некоторые пациенты вынашивают невербализованные контрпродуктивные идеи о терапевте. Пациент может считать, что терапевт слишком молод или, напротив, слишком стар, чтобы заниматься терапией. Другие хотят видеть в роли терапевта только мужчину или, наоборот, только женщину. Когда эти установки выявлены и обозначены, они могут быть подвергнуты объективной оценке.

Многим пациентам кажется, что терапевт не проявляет к ним должного внимания, мало заботится о них. Совершенно неправильно поступает терапевт, который пытается заглушить эти тайные обиды и начинает окутывать пациента повышенным вниманием и всячески демонстрировать ему сочувствие и любовь. Терапевт не должен бояться «вытащить» из пациента эти обиды и недовольства, чтобы сделать их предметом обсуждения. Это не только способствует оздоровлению терапевтических отношений, но и дает пациенту возможность проверить и опровергнуть in vivo свои ошибочные интерпретации. Даже если подозрения пациента справедливы, всегда полезно исследовать их подспудное значение. Например, депрессивный пациент может считать, что терапевт не сумеет помочь ему, если будет видеть в нем «просто пациента»; что отсутствие знаков особого внимания со стороны терапевта есть доказательство «ничтожности» пациента и еще одно подтверждение того, что его «никто не любит».

Выявление и обсуждение этих необоснованных подозрений помогает продемонстрировать пациенту на конкретных примерах его склонность к катастрофизации и дихотомичному, абсолютистскому мышлению («все или ничего»). Даже испытывая искреннее сочувствие и привязанность к пациенту, терапевт может обратиться к нему с таким предложением: «Для иллюстрации - давайте предположим, что я совершенно равнодушен к вам, что вы мне стали безразличны. Что это будет означать для вас?» Обычно подобное предположение вызывает поток самых мрачных прогнозов: «Это будет ужасно... Я не вынесу, если вы отвернетесь от меня... Мне никогда не станет лучше... Единственное, что поддерживает меня, это мысль о том, что вы хотите помочь мне. Я покончу с собой, если стану вам безразличен». Такого рода заявления, сопровождаемые выражением искреннего страдания, прямо указывают на наличие иррациональных убеждений.

Иногда негативные реакции пациента в адрес терапевта есть не что иное, как попытка отвлечься от болезненных мыслей или «постыдных» желаний. Некоторые пациенты, например, пытаются таким образом преодолеть свои эротические фантазии.

Чтобы не оказаться в щекотливом положении, имея дело с пациентом противоположного пола, терапевт может носить обручальное кольцо или как бы невзначай намекнуть пациенту, что он связан супружескими обязательствами. Если позитивный перенос все же имеет место, следует объяснить пациенту, что такого рода чувства и реакции довольно часто возникают в терапии. Эти чувства могут быть обращены во благо пациента, если исследовать причины их возникновения: что происходит в жизни пациента? Не ощущает ли он вакуума в своих отношениях с людьми? Однако, побуждая пациента к выражению чувств и исследуя их происхождение, не следует придавать им чрезмерно большое значение.

4. Пациент говорит слишком много или постоянно отклоняется от темы.

Если пациент раньше проходил терапию у представителей других психотерапевтических направлений, где он мог и даже должен был говорить один на протяжении всей сессии, терапевту следует переориентировать пациента на правила, принятые в когнитивной терапии. Нужно с самого начала объяснить пациенту, что в когнитивной терапии часть времени на сессии отдается терапевту, что терапия - это диалог, а не монолог.

В тех случаях, когда пациент говорит не по существу или слишком многословен, терапевт должен тактично прервать его и направить в нужное русло. Нужно довести до сведения пациента, что излишняя детализация и разговоры о посторонних вещах отнимают время, необходимое для обсуждения важного материала.

Терапевт может сказать пациенту, что любой вопрос допускает сколь угодно долгое обсуждение, но что продолжительность терапии ограничена. Время, отпущенное на сессию, следует использовать рационально, соразмеряя продолжительность дискуссии с важностью вопроса.

Иногда терапевту приходится принимать более конкретные меры. Он может, например, использовать таймер, чтобы ограничить монологи пациента. Можно договориться с пациентом, что в случае отклонения от темы терапевт подаст ему какой-нибудь знак, например позвонит в колокольчик или начнет постукивать ладонью по столу. Использование данного приема не только позволяет удерживать цель терапии, но также учит пациента фокусировать мышление.

5. Пациент злоупотребляет «правом звонка».

В ходе терапии пациент имеет возможность звонить терапевту домой. Это дозволяется в следующих случаях.

1. Терапевт просит пациента позвонить в случае кризиса. При лечении суицидальных пациентов эта договоренность может спасти жизнь.

2. В начале терапии терапевт может попросить пациента позвонить после выполнения домашнего задания. Это помогает мотивировать пациента.

3. Если пациент по каким-то причинам не может прийти на сессию, терапия может быть проведена по телефону.

Когда пациент слишком часто звонит терапевту, можно предположить, что он таким образом пытается ослабить свою тревогу. Если это так, терапевт должен научить пациента другим способам контроля над тревогой. Если же пациент продолжает злоупотреблять правом звонка, следует объяснить ему, что злоупотребление правом неизбежно приводит к тому, что человека лишают данного права.

6. Пациент постоянно опаздывает на сессию.

Мы придерживаемся того правила, что в случае опоздания пациента ему должно быть дозволено воспользоваться остатком отведенного времени. Терапевту следует выяснить причины опоздания и, воздерживаясь от упреков и обвинений, дать понять пациенту, что у них слишком много работы, чтобы сокращать отпущенное время такими досадными проблемами, как опоздания. Пациенту, который систематически опаздывает или пропускает сессии, можно сказать, что лечение вряд ли будет успешным, если он не будет соблюдать установленные правила. Если опоздание вызвано уважительной причиной, терапевт должен постараться компенсировать пациенту пропущенное время.

7. Пациент пытается затянуть сессию.

Следует твердо держаться правила, что сессия должна быть закончена строго по истечении отведенного времени. Иногда момент завершения оставляет впечатление произвольности или неловкости. Такое случается, когда пациент не может рассчитать время и к концу сессии неожиданно поднимает важные вопросы.

Чтобы закончить сессию в срок и вызвать у пациента чувство завершенности, терапевт может обратиться к нему со словами: «У нас осталось 10 минут, и мне хотелось бы перейти к обсуждению домашнего задания». В начале сессии, при составлении «повестки дня», терапевт должен убедиться, что она охватывает все важные вопросы. Он может спросить пациента: «Вы уверены, что мы не упустили какой-нибудь важный момент? Будет жаль, если он всплывет к концу сессии, когда у нас не останется времени на обсуждение». В случае когда пациент все же поднимает существенный вопрос к концу сессии, нужно предложить ему записать вопрос вместе с возможными решениями и принести записи на следующую сессию.

Если терапевт неукоснительно следует правилу оставлять время перед завершением сессии для подведения итогов, выяснения реакции пациента или обсуждения домашнего задания, пациент постепенно приспосабливается к заведенному порядку.

Глава 15. Проблема завершения терапии и проблема рецидивов.

Подготовка к завершению терапии.

Поскольку когнитивная терапия строго ограничена временнЫми рамками, проблема завершения здесь не так остра, как при более продолжительных формах терапии. Однако многие преимущества когнитивной терапии могут быть сведены на нет из-за неумелого или несвоевременного завершения курса. Поэтому процесс завершения курса должен быть проведен как можно более гладко и эффективно.

На протяжении всей терапии терапевт должен исподволь готовить пациента к ее окончанию. Следует с самого начала объяснить пациенту, что в скором времени он расстанется с терапевтом и должен будет самостоятельно решать свои проблемы. В когнитивной терапии не приветствуются реакции «позитивного переноса» - напротив, терапевт старается представить свою персону в как можно более реалистическом ракурсе. «Демистификация» терапевтического процесса способствует ослаблению зависимости пациента от терапевта и помогает ему преодолеть контрпродуктивные представления о «магических» эффектах терапии. Пациента побуждают полагаться главным образом на собственные силы и возможности. По мере прогресса терапии пациент принимает все более активное участие в определении проблем и выборе стратегий, и в конце концов наступает момент, когда он может стать сам себе терапевтом.

Чтобы избежать проблем, связанных с завершением терапевтического курса, важно делать упор на обучающем характере когнитивной терапии. Терапевт должен объяснить пациенту, что для решения определенного рода проблем ему необходимо приобрести специальные знания, опыт и навыки, что терапия - это своего рода тренинг, в ходе которого он обучается новым, более эффективным способам решения проблем. Никто не требует и не ждет, что пациент в совершенстве овладеет когнитивными и поведенческими техниками преодоления депрессии, акцент делается на другом - на росте и развитии. По окончании терапии у пациента будет достаточно времени, чтобы отточить приобретенные умения.

Незадолго до заключительной сессии многие пациенты начинают выражать сомнение и беспокойство относительно завершения терапии. Эти сомнения должны быть незамедлительно подвергнуты обсуждению и проработке. Так например, один пациент на двенадцатой сессии высказал опасение, что после окончания терапии его состояние может ухудшиться. Терапевт попросил пациента записать все дисфукциональные мысли, которые возникали у него в связи с предстоящим завершением курса, и найти рациональные доводы для опровержения этих мыслей.

Пациент записал следующие мысли.

1. «Я недисциплинированный человек, и когда терапия закончится, мне не удастся соблюдать все эти правила».

2. «Я недостаточно хорошо владею терапевтическими приемами и вряд ли смогу правильно применить их».

3. «Если меня одолеет тревога, я запаникую и забуду все, чему меня учили». Рациональные доводы звучали так.

1. «Это всего лишь опасения. Не надо относиться к ним как к фактам».

2. «Я уже овладел некоторыми приемами и научусь другим до того, как закончится терапия».

3. «Чтобы в совершенстве овладеть методами, надо постоянно практиковаться».

4. «Опять дает о себе знать мой перфекционизм. Я боюсь допустить ошибку. Надо помнить, что на ошибках учатся».

5. «Мое самочувствие заметно улучшилось, я теперь более уверен в себе. Если я почувствую тревогу, я сумею справиться с ней».

Мы привели еще один пример того, как терапевт побуждает пациента задействовать собственные ресурсы для преодоления дисфункциональных мыслей и опасений.

Опасения пациента в связи с предстоящим окончанием терапии.

Несмотря на подготовленную почву, процесс завершения терапии не всегда проходит гладко. Обычно пациента тревожит, что он еще «не вполне здоров». Эта тревога часто сопровождается опасением, что ему не удастся без помощи терапевта решать свои проблемы. Терапевт может согласиться с тем, что у пациента нет «стопроцентного душевного здоровья», добавив при этом, что никто не может похвастать таким здоровьем. Здесь необходимо обсудить с пациентом ложный характер дихотомии «больной-здоровый». Душевное здоровье нельзя рассматривать как два полярных состояния, оно являет собой континуум, включающий множество переходных состояний. На различных примерах терапевт может показать пациенту, как менялось его состояние в ходе терапии и как время от времени ему удавалось самостоятельно справляться с трудностями.

Жесткое противопоставление болезни здоровью - это одно из проявлений абсолютистского мышления и нереалистических стандартов. Терапевт должен напомнить пациенту первоначальную цель терапии, которая заключается в том, чтобы научить пациента более эффективным способам решения проблем, а не в том, чтобы «вылечить» его или перестроить его личность. В данной связи полезно снова подчеркнуть, что путь к совершенствованию приобретенных умений пролегает через постоянные тренировки и практику, что никто не ждет от пациента «мастерского» преодоления всех психологических проблем к моменту завершения терапии, но что каждая попытка - даже неудачная - добавляет ему умелости и мастерства, ибо обеспечивает его информацией и опытом. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, терапевт может использовать значимые для пациента аналогии (спортивные тренировки, изучение языков, овладение профессиональными навыками и т. п.).

Если пациента пугают неразрешенные реалистические проблемы, например проблемы на работе, конфликты с супругом или родителями, надо прежде всего похвалить его за то, что он научился отделять настоящие проблемы от псевдопроблем. После этого терапевт может подчеркнуть, что никакая терапия не в состоянии чудесным образом избавить человека от проблем, что последние есть неотъемлемая часть человеческого существования. Однако когнитивные и поведенческие техники, которым пациент обучается в ходе терапии, позволят ему более эффективно решать свои проблемы. Опять же необходимо побуждать пациента относиться к будущим проблемам как к возможности закрепить и отточить приобретенные умения.

Некоторые пациенты расстраивают себя, неверно истолковывая факт колебаний настроения. Так например, пациента может тревожить то, что он временами испытывает тревогу. Как правило, тревога обостряется к концу терапии, когда пациент начинает сомневаться в том, сумеет ли он самостоятельно справиться со своими эмоциональными проблемами. Естественные колебания настроения подчас воспринимаются пациентом как сигнал о возвращении депрессии. В данном случае важно побудить пациента реалистически оценивать свое настроение и не идти на поводу у депрессогенных автоматических мыслей.

Многих пациентов тревожит возможность рецидива депрессии по окончании терапии. Это опасение может быть преодолено следующим образом.

Пациент. Вы можете гарантировать, что я снова не впаду в депрессию?

Терапевт. Это вполне возможно.

П. О каком прогрессе тогда может идти речь?

Т. Вы чему-то научились в ходе терапии?

П. Ну я научился контролировать то, что вызывает депрессию, - мои негативные мысли и установки.

Т. Значит, вы теперь можете контролировать частоту возникновения депрессии, ее глубину и продолжительность.

П. Но я не хотел бы когда-нибудь снова испытать депрессию.

Т. Я понимаю, но, к сожалению, природа депрессии такова, что мы не можем полностью исключить вероятность ее повторного возникновения. Однако такие параметры, как интенсивность, частота и продолжительность депрессии, находятся теперь в сфере вашего контроля. На самом деле кратковременная мягкая депрессия .может даже пойти вам на пользу... Попытайтесь найти сейчас какие-нибудь «плюсы» в факте повторного возникновения депрессии.

П. Это даст мне возможность потренироваться в применении методов, которым я научился в процессе терапии... И еще я мог бы доказать себе, что я способен преодолеть депрессию, и победить таким образом свой страх.

Т. Иными словами, небольшая схватка с депрессией может сделать вас сильнее.

Ощущение рецидива может указывать на то, что пациент пытается проверить свою способность к преодолению депрессии. Так например, один пациент решился провести своеобразный эксперимент, чтобы убедиться в том, что он готов завершить терапию. На протяжении целого дня он думал только о плохом, намеренно ввергая себя в депрессивное состояние, а на следующий день, используя когнитивные и поведенческие техники, преодолел свое мрачное настроение.