АВТОР ПОВЕСТВОВАНИЯ

Некоторые сведения об авторе можно почерпнуть из самого Евангелия. Во-первых, он еврей, привыкший говорить и думать по-арамейски, хотя само повествование написано по-гречески. В тексте мало сложноподчиненных предложений и причастных оборотов. В нем довольно часто встречаются еврейские или арамейские слова, смысл которых затем поясняется. Автор явно знаком с еврейским преданием. В 1:19-28 говорится об ожидании прихода Мессии. Он знал об отношении иудеев к самарянам (4:9) и был знаком со специфической манерой богослужения последних (4:20). Ему известны иудейские праздники, смысл которых он довольно подробно объясняет читателю.

Во-вторых, он палестинский еврей, хорошо знакомый со страной. особенно с Иерусалимом и его окрестностями (9:7; 11:8: 18:1). Знал он также и города Галилеи (1:44; 2:1), и территорию Самарии (4:5-6,21). Очевидно, что в Палестине он чувствует себя дома.

Он был очевидцем описываемых им событий, о чем говорит сам: «мы видели славу Его...» (1:14) или «видевший засвидетельствовал» (19:35). Некоторые детали повествования косвенно свидетельствуют о том же. Например, указание часа, когда Иисус сидел у колодца (4:6), сведения о числе и размере кувшинов на браке в Кане Галилейской (2:6), вес и цена мира, которым Мария помазала ноги Иисуса (12:3-5), подробности суда над Иисусом (гл. 18-19) — все это мало влияет на основной ход повествования, но указывает, что автор сам присутствовал при всех описываемых событиях.

Кто же автор? Он явно был вместе с Иисусом с самого начала Его служения, поскольку упоминает эпизоды, более ранние, чем те, с которых начинается описание служения в синоптических Евангелиях. Из последней главы можно сделать вывод, что он был тем учеником, «которого любил Иисус», который возлежал у Него на груди во время тайной вечери (13:23). Он был близок и Симону Петру. Кроме того, он был на суде (18:15-16) и находился рядом с крестом во время казни (19:26-27). Человека, по отношению к которому справедливо все сказанное, нетрудно определить методом исключения, перебрав всех ближайших учеников Иисуса. Иаков был убит еще в первые годы существования Церкви (Деян 12:2). Петр, Фома и Филипп так часто упоминаются в третьем лице, что ни один из них не может быть автором. Хотя автор не называет себя, он, вероятно, считал само собой разумеющимся, что читатели знают его и признают его авторитет в тех делах, о которых он пишет. Таким образом, единственный человек, который может быть назван автором четвертого Евангелия — это Иоанн, сын Зеведея. На основании этого заключения можно попытаться установить некоторые сведения о нем.

Данные о его жизни весьма отрывочны, как и о жизни всех, кто жил в первые годы христианства. Его отцом был Зеведей (Мк 1:19-20) — рыбак из Галилеи, а матерью — Саломия, которая, возможно, была сестрой Марии, матери Христа (ср. Мф 27:56; Мк 15:40: Ин 19:25). Он вырос в Галилее и вместе с Симоном и его братом Андреем занимался рыбным промыслом на Галилейском море. Не исключено, что вначале он был, как и Андрей, учеником Иоанна Крестителя (Ин 1:40). Если это так, то он сопровождал Иисуса в Его первом путешествии по Галилее (Ин 2:2), а позже, вместе с другими учениками, оставил рыбную ловлю, чтобы следовать за Христом (Мф 4:21-22).

Он был участником очень многих событий, происходивших в жизни Иисуса. Нет смысла называть их все. Иоанн был с Иисусом в Иерусалиме в первый год Его служения в Иудее. Не исключено, что беседа с Никодимом происходила в его доме. В числе двенадцати учеников он был отправлен Иисусом на самостоятельное служение (Мф 10:1-2). Возможно, что он и его брат Иаков обладали довольно пылким характером и нуждались в наставлениях Иисуса в той же мере, что и остальные из двенадцати. Иисус называл их «сыновьями грома» или, если переводить это выражение буквально, «сыновьями смятения» (Мк 3:17). Марк не дает объяснения этого прозвища, но евреи часто использовали такой оборот как характеристику человека. (Например, «сыны Велиара» означало «недостойные собратья».) Их нетерпимость и грубость проявились, когда они хотели запретить человеку изгонять бесов лишь потому, что он не ходил с ними (Лк 9:49), или в желании свести огонь с неба на самарийские села, жители которых не хотели принять Христа (Ин 9:52-54). Оба необдуманно просили свою мать ходатайствовать перед Иисусом, чтобы тот сделал их первыми в Своем Царстве (Мф 20:20-28). Иисус резко обличил в них эту духовную незрелость, хотя оба они были движимы верностью Ему и Его делу.

На тайной вечере Иоанн занимал особое место и был ближе всех к Иисусу (Ин 13:23). Во время суда он получил доступ во двор первосвященника, потому что был знаком с его семьей (18:15-16). Возможно, он ездил ранее в Иерусалим, чтобы заключать какие-то контракты, связанные с продажей рыбы, а потому был известен и в домах иерусалимской знати. Он был свидетелем суда и казни Иисуса. Ему Иисус поручил заботу о Своей матери (19:26-27). Он был вместе с Петром в тяжелые дни после погребения и одним из первых увидел пустой гроб. Обнаружив пустые погребальные одежды, он «увидел и уверовал» (20:8).

Последние строки повествования содержат намек на то, что он жил еще долго после тех событий, которые описал. Из посланий видно, что он стал довольно влиятельным членом церкви и использовал свое влияние для активной проповеди любви Божьей, явленной через Христа. Умер он, вероятно, в самом конце I века.

Из этих отрывочных сведений о жизни Иоанна, вплетенных в общее повествование о жизни Христа, можно сделать некоторые выводы о характере и о духовном опыте этого человека. Ревностный по характеру, он был безраздельно предан Христу, хотя иногда и проявлял свою преданность необдуманно и поспешно. Однако Господь смирил его вспыльчивость и укротил нетерпимость, сделав его апостолом любви, чья посвященность не была превзойдена ни одним другим автором Нового Завета. Его горячий темперамент проявляется в его манере выражаться. Он, вслед за Иисусом, называет людей, упорствующих в своем неверии и злобности «детьми дьявола» (Ин 8:44 и 1 Ин 3:10). Но тот же человек говорит: «Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» (1 Ин 4:7). Это не противоречит его пламенной природе. Быть может, он был человеком, способным стать великим грешником, но Иисус превратил его в великого свидетеля.