Проблемные книги

Несмотря на обретенный мной интерес к чтению пророков, я по­кривил бы душой, если бы не указал и на некоторые сопряженные с этим проблемы. Книги пророков действительно трудны, они на­много сложнее, чем другие разделы Библии. Некоторая доля исти­ны заключалась и в приговоре, вынесенном моим студентом: не­истовые, странные и говорят одно и то же.

Что касается неистовости пророков, со временем я научился ценить это их качество. Мне нравятся комедии Монти Пифона и трагедии Фланнери О'Коннор, а когда я называю свои любимые фильмы, некоторые люди поглядывают на меня так, словно я со­вершил непростительный промах. О'Коннор однажды сказала в защиту своего творчества: «Глухим приходится громко кричать и для слабовидящих создавать огромные и поразительные изобра­жения».

Пророки и в самом деле создавали поразительные изображе­ния, и, чем больше я в них вглядывался, тем больше они мне нра­вились. Горожанин Исайя бродил три года почти обнаженный, бо­сиком, прежде чем сделать политическое заявление (интересно, как бы наши журналисты восприняли подобную форму граждан­ского протеста?); Иеремия согнулся под бременем ярма, чтобы заставить всех прислушаться к его роковой вести; Иезекииль меся­цами лежал на боку, связанный по рукам и ногам, не отводя взгля­да от глиняной модели Иерусалима. Такими способами пророки пытались передать нечто настолько важное, что оно не умещалось в слова. Неистовые, говорите? Когда на ваш дом обрушится сти­хия, вы не будете подбирать вежливые слова, вы будете метаться взад и вперед и вопить, как безумец.

И другая претензия — дескать, все они говорят одно и то же -оказалась несостоятельной. Возьмем три самые большие книги пророков — Исайи, Иеремии и Иезекииля. Я мог бы теперь по двум-трем строкам определить, кому из этих авторов принадле­жит цитата. Исайя пишет красноречивой, возвышенной прозой; Иеремия заполняет страницу рыданиями и кровью; Иезекииль — уж этого необыкновенного человека ни с кем не перепутаешь. Ортодоксальные раввины до сих пор запрещают всем, кто не до­стиг тридцатилетнего возраста, раскрывать первые три главы книги Иезекииля.

Жалобы на однообразие исходят от людей, на самом деле не читавших пророков или не вчитывавшихся в них. Да, пророки пе­редают одну и ту же весть, но стиль их разительно несхож. Авдий вместил свою весть в одну страницу, а свиток Исайи, если его раз­вернуть во всю длину, вытянется на восемь метров. Амос был кре­стьянином, Исайя служил при одном царе и был казнен другим, Даниил добивался высоких почестей при двух различных инозем­ных тиранах, Иона предпочел бы утонуть, чем пророчествовать, на фоне видений Захарии, а видения Иезекииля кажутся прямо-таки ручными.

Единственное, в чем эти критики правы, — пророки и в самом деле ошеломляют и сбивают с толку. Их стиль и построение текс­та не способствуют легкости восприятия, зачастую высказывания пророков и не строились как особый текст. То, что мы теперь на­зываем «книгой», может состоять из ряда речей, произносившихся на протяжении ряда лет, а затем соединенных в сборник почти без указаний на прежний их контекст. Мы обнаруживаем здесь не только повторы, но и перепады настроения, и причудливые обра­зы, которые были понятны первым слушателям. Даже Мартин Лю­тер признавал, что пророки «высказываются странным образом, словно люди, которые, вместо того чтобы беседовать по порядку, переходят от одного предмета к другому, так что невозможно уло­вить ни начало, ни конец, ни вообще понять, к чему они клонят». Нужно ли годами рыться в комментариях, чтобы все-таки разо­браться в этих книгах? Как обычному человеку пробраться через этот лабиринт? Я подобрал несколько ключей, которые помогли мне проникнуть сквозь все завесы в суть пророческой вести. Те­перь я расскажу вам об этих ключах, поскольку они позволили мне преодолеть препятствия к чтению пророков, особенно те, которые были порождены отождествлением пророчества и пред­сказания и были характерны для церкви моего детства.