Концепция управления исторически реальной глобализацией 3 страница

Ныне проблематика формирования кадрового состава управленческого корпуса и его общекультурной и профессиональной подготовки не волнует «высокоцивилизованные» общества вопреки тому, что в цивилизации, основанной на технике и коллективном специализированном профессиональном труде, качество жизни каждого определяется не столько его собственными умом, трудоспособностью, разносторонностью профессионализма и его уровнем, сколько:

· во-первых, — действующей концепцией управления делами общества в целом, включая и его экономику, и,

· во-вторых, — качеством управления по проводимой в жизнь концепции как на макро­уровне (общегосударственном и глобальном), так и на микроуровне (на предприятии, где человек работает, и в населённом пункте, где он проживает).

Как результат отсутствия интереса к этой проблематике — качество управления делами общественной в целом значимости закономерно соот­вет­ст­вующее: недопустимо низкое, если его оценивать, исходя из интересов общественного развития и обеспечения всеобщего благоденствия.

По сути же в приведённом выше отрывке из «Первобытной культуры» речь идёт о поддержании в преемственности поколений субкультуры психо-физиологических практик, которая интегрировалась в процесс самоуправления древнеиндейского общества по схеме предиктор-корректор, обеспечивающей при прочих равных условиях наиболее высокое качество и эффективность управления в сопоставлении её с другими схемами.

Теперь обратимся к рассмотрению вопроса о том, как полная функция управления реализуется фактически и как она должна реализовываться в интересах общественного развития в цивилизованных обществах, которые породили, поддерживают и развивают в преемственности поколений ту или иную государственность.

Государственность и государство — не одно и то же явление, якобы обозначенное разными, хотя и однокоренными словами:

«Признаками государства являются: 1) наличие системы особых органов и учреждений (механизм государства), осуществляющих функции государственной власти; 2) право, закрепляющее определённую систему норм, санкционированных государством; 3) определённая территория, на которую распространяется юрисдикция данного государства» («Советский энциклопедический словарь», Москва, «Советская энциклопедия», 1987 г., с. 330).

Первое и второе из этого списка представляет собой формализованные компоненты государственности. Ещё одна компонента государственности — законы не писаные, т.е. некодифицированные этика и практика выработки, принятия и осуществления управленческих решений госчиновниками. Всё это вместе — государственность, как субкультура управления на профессиональной основе делами общественной в целом значимости.

Под делами общественной в целом значимости в данном случае понимаются дела, которые:

· прямо или опосредованно затрагивают если не всё общество, то достаточно многочисленные группы людей,

· однако люди не в состоянии управиться с этими делами либо вообще, либо с желательным уровнем качества управления ни поодиночке, нина основе эпизодической самоорганизации по причинам нехватки необходимых ресурсов, отсутствия навыков, времени и т.п.

В сути государственности — главное это: управление делами общественной в целом значимости на профессиональной основе; а классовое угнетение — это специфика соответствующей общественно-экономической формации.

Если к государственности добавить территорию, на которой живёт население, несущее государственность, как субкультуру управления на профессиональной основе делами общественной значимости, то это и будет государство. Т.е. государство это — население + государственность + территория.

30 сентября 1934 г. в одной из радиопередач из серии «Беседы у камина» президент США Ф.Д. Рузвельт затронул вопрос о роли государственности в жизни общества:

«Я разделяю убеждение Авраама Линкольна, который говорил: “Законная задача правительства — делать для сообщества[98] людей всё то, что им нужно, но что сами они, выступая каждый в своём индивидуальном качестве, не могут сделать совсем или не могут сделать хорошо”» (Рузвельт Ф.Д. «Беседы у камина», Москва, ИТРК, 2003 г., с. 83, выделено курсивом нами при цитировании).

Это мнение А. Линкольна соответствует предназначению государственности, обусловленному объективным потребностям общества в управлении его делами на профессиональной основе, в отличие от марксистского учения о том, что сутью государства является угнетение правящим классом остального общества, вследствие чего в бесклассовом коммунистическом обществе якобы не будет государства.

Пока существует общественная потребность в управлении на профессиональной основе делами общественной значимости в целом и на местах, государственность — как субкультура управления и несущие её институты — будет существовать и развиваться.

В действительности угнетение большинства правящим меньшинством, в котором государственный аппарат соучаствует, — не выражение сути государственности, а сопутствующий эффект деятельности государства в толпо-«элитарном» обществе, обусловленный порочностью господствующей в нём нравственности и этики.

Иными словами необходимо выявить рассогласование исторической практики и идеала совершенства общественной жи­з­ни, чтобы можно было думать о путях и средствах воплощения совершенства в жизнь.

———————

Понятно, что ресурсов и мощностей индивидуальной психики любого человека недостаточно для осуществления полной функции управления в отношении общества с должной для управленческой практики детальностью и быстродействием[99]; не говоря уж о том, что никто из людей не способен предстать во множестве ипостасей («дублей», «клонов»), которые в совокупности составили бы в обществе корпус управленцев, действующий «как один человек» и в структурах государственного аппарата, и в структурах бизнеса. Вследствие наличия этих объективных факторов управление делами общественной значимости в целом и на местах, осуществляемое на профессиональной основе, предполагает:

· специализацию профессионалов и

· координацию их деятельности в русле полной функции управления в отношении общества на основе некоторой субкультуры взаимодействия разнородных по специализации управленцев-профес­сио­на­лов друг с другом.

В ходе исторического развития миропонимания эти принципы организации процессов управления выражаются в политической практике и описывающих её социологических теориях — в частности в разделе юриспруденции, получившем название «теория государства и права».

Отметим ещё раз, что научный подход, в отличие от публицистики и бытовых разговоров на темы «понемногу обо всём», обязывает к однозначно понимаемому разграничению объективно различных явлений и субъективных понятий о них, каждое из которых должно соответствовать тому или иному объективному явлению в жизни или взаимосвязям каких-то явлений. Это — проблематика обеспечения метрологической состоятельности теорий, включая и «теорию государства и права».

Из теории государства и права, если не вдаваться в излишнюю детальность, можно узнать, что в основе деятельности государственного аппарата так называемых «передовых стран» лежит принцип разделения властей — принцип разграничения компетенции (прав и обязанностей) нескольких видов специализированных видов власти, каждая из которых в своих функциях обособлена от других видов власти и не подчиняется им. Этот принцип, дополненный представительной демократией[100], основанной на избирательных процедурах и многопартийности, считается высшим достижением в организации обществом своего государственного аппарата.

И различные учебники по теории государства и права единообразно перечисляют специализированные виды власти, функции которых понятны из их названий:

· законодательная — создаёт систему законодательства, на основе которой формируются и действуют государственные институты, осуществляется хозяйственная деятельность и быт людей;

· исполнительная власть (административный аппарат государства) — на основе действующего законодательства осуществляет управление делами общественной значимости как в отношении общества в целом, так и на местах на территории юрисдикции государства;

· судебная власть (фактически — надзорно-следственно-судеб­ная власть, если перечислить все её функции) — осуществляет:

Ø контроль за соблюдением действующего законодательства,

Ø выявление фактов его нарушения,

Ø выявление и наказание виновных в его нарушении.

Такого рода система разделения властей в древнем мире достигла наивысшего развития в Риме. В последующем в эпоху феодализма в Европе она была в той или иной степени подавлена или искажена. С переходом к капитализму на основе идей буржуазного либерализма она была возобновлена в государствах Европы и Америки, в которых она сочетается с представительной буржуазной демократией. А с начала эпохи империализма и, в особенности со второй половины ХХ века, эта система вместе с представительной демократией проталкивается так называемыми «передовыми странами» Запада в другие регионы планеты как наиболее «продвинутый» политический продукт.

Так под давлением «передовых стран» Запада она была внедрена в Японии в период времени, начиная с реставрации Мэйдзи[101], и окончательно закреплена в её конституции, продиктованной США после разгрома Японии во второй мировой войне ХХ века. Так же её внедряли и во все бывшие колонии «передовых стран» Запада, когда им предоставлялся государственный суверенитет.

В истории нашего Отечества на всём её протяжении (древняя языческая Русь — конгломерат княжеств эпохи удельной раздробленности и княжеских усобиц — Московское царство — Российская империя — СССР) она не была свойственна нашей политической культуре, которая строила государственность на иных принципах, менявшихся в разные эпохи. После краха Советской власти и СССР эта общезападная система разделения властей и представительной демократии стала внедряется и во всех постсоветских государствах на территории СССР, а также и в бывших социалистических странах.

Главный довод в пользу её внедрения в нашем Отечестве состоит в том, что мы — якобы «отстали в развитии политической культуры общества, а система разделения властей, многопартийность и избирательные процедуры существуют во всех «передовых странах» и прекрасно зарекомендовали себя в обеспечении их благоденствия. Так США на протяжении всей своей истории, хотя и не бескризисно, но в целом успешно развивались, преодолевая кризисы, на основе системы разделения властей и действия представительной демократии».[102]

С такого рода доводами можно было бы согласиться, если бы историческая практика показывала, что переход к этой системе организации деятельности государственности и её взаимодействия с обществом автоматически влечёт за собой достижение благоденствия в исторически непродолжительные сроки — от 20 до 50 лет.

Однако историческая практика (а она — критерий истины) показывает, что в мире есть государства, которые перестали быть колониями и обрели статус суверенных государств ещё в первой половине XIX, но за прошедшие более, чем полтора столетия так и не поднялись до уровня культурного и хозяйственного развития так называемых «передовых стран», хотя в них изначально была учреждена и система разделения властей, и какая ни на есть представительная демократия. Такова судьба большинства бывших испанских и португальских колоний в Южной и Центральной Америке. Да и другие бывшие колонии, которые обрели государственный суверенитет после завершения второй мировой войны ХХ века и распада колониальной системы эпохи становления империализма, в большинстве своём тоже весьма далеки от уровня развития культуры и хозяйства «передовых стран», хотя в большинстве из них с момента обретения ими государственного суверенитета тоже была учреждена система разделения властей и некая представительная демократия.

Наряду с этим из истории нашей Родины известно, что:

· Советская власть без системы разделения властей в её западном понимании в течение одной пятилетки восстановила всё, что было разрушено в ходе Великой Отечественной войны, и вывела хозяйство страны на довоенный уровень производства; а карточная система распределения продукции была в послевоенном СССР отменена раньше, чем в Великобритании, в которой система разделения властей и какая ни на есть представительная многопартийная демократия существуют веками. Кроме того, в период между первой и второй мировыми войнами ХХ века Советская власть без системы разделения властей в течение двух десятилетий осуществила модернизацию страны на основе культурного преображения общества (культурной революции), что собственно и обеспечило Победу в Великой Отечественной войне и последующее в общем-то безбедное житьё населения СССР на протяжении сорока лет до начала режимом М.С. Горбачёва перестройки в 1985 г.

· В противоположность этому постсоветская Россия с учреждённой в ней системой разделения властей, представительной демократией и многопартийностью в течение без малого 20 лет своего существования не может достичь показателей производства жизненно важных видов продукции в расчёте на душу населения, которые были в СССР в 1989 г.[103] — в период его целенаправленного демонтажа режимом М.С. Горба­чё­ва; и на протяжении всего этого времени средства массовой информации и система обязательного и высшего образования выполняют миссию не просвещения, а оболванивания подрастающих поколений, что исключает возможность модернизации страны при продолжении впредь такой политики в области образования и культуры, а тем более — исключает возможность модернизации страны в ближайшей перспективе.

Ну а возникновение фашистского режима в Германии в 1933 г. — прямое следствие недееспособности представительной демократии и системы разделения властей «веймарской республики» в политической обстановке, возникшей в результате Версальского мирного договора, который подвёл юридические итоги первой мировой войне ХХ века. При этом не лишне отметить, что:

· многие современники, включая и некоторых участников выработки условий Версальского мирного договора, были убеждены в том, что этот «мирный» договор, подписанный в 1919 г., программирует новую мировую войну[104] лет, примерно, через 20, и в этом они оказались правы;

· государственный аппарат стран-победительниц, выработавших и навязавших Германии этот «мирный договор», был воплощением принципов представительной демократии и разделения властей.

В связи с особенностями Версальского мирного договора необходимо отметить, что вторая мировая война ХХ века фактически была начата не 1 сентября 1939 г., чему учат историки-тра­ди­ци­оналисты, а годом раньше — мюнхенским сговором (29 — 30 сентября 1938 г.): санкцией пред­­ставительных демократий и систем разделения властей Великобритании (премьер-ми­нистр Н. Чем­бер­лен) и Франции (премьер-министр Э. Даладье) гитлеровскому режиму на расчленение Чехословакии, тогдашние границы которой были определены Версальским (1919 г.), Сен-Жерменским (1919 г.) и Трианонским (1920 г.) договорами держав-побе­дитель­ниц в первой мировой войне с Германией, Австрией и Венгрией соответственно.

После этого 2 января 1939 г., американский журнал «Тайм», начавший в 1937 году долгосрочный (продолжающийся по сей день) проект — «Человек года», по итогам 1938 года назвал «Человеком года» А. Гитлера. При этом журнал пожелал «герру Гитлеру» и «1939 год сделать таким, о котором ещё долго вспоминать будут». — Гитлер таким его и сделал — при поддержке «демократий» с их системами разделения властей: США (их финансовый капитал кредитовал рейх, благодаря чему возродилась военная промышленность Германии), Великобритании и Франции (мюнхенский сговор)…

На основании мюнхенского сговора Германия, Польша (в культовой версии истории — первая «безвинная» жертва второй мировой войны ХХ века) и Венгрия, отторгли от Чехословакии 1/3 её территории под предлогом защиты прав соответствующих национальных меньшинств — немецкого, польского, венгерского. То, что осталось в результате этого от Чехословакии, с середины марта 1939 г. стало германским протекторатом Богемии и Моравии и подконтрольной Германии формально-юридически независимой Словакией, вышедшей из остатков Чехословакии по наущению из Берлина.

Т.е. непредвзятое рассмотрение результатов функционирования системы представительной демократии и разделения властей разных государств как во внутренней, так и во внешней политике, в сопоставлении её с другими принципами построения государственности заставляет предположить, что в реальной политике, весьма отличной от того, что сообщают учебники по «теории государства и права», имеют место ещё некие факторы, которые оказывают воздействие на практическую работоспособность этой системы в каждой стране.

Соотнесение системы представительной демократии и разделения властей в её исторически известном виде с полной функцией управления позволяет выявить эти факторы и ответить на вопрос, почему система представительной демократии и разделения властей в её описанном выше виде сама по себе не гарантирует ни мирных межгосударственных взаимоотношений, ни благоденствия обществ в лоне этой политической культуры, неоправданно представляемой в качестве если и не безальтернативно наилучшей, то наименее плохой из множества возможных[105].

Соответственно этому, если функции названых ранее специализированных видов власти соотнести с этапами полной функции управления, то выяснится, что:

· на профессиональной основе в государственности, основанной на системе разделения властей в её описанном выше виде, осуществляются только 5‑й (за исключением фазы внедрения концепции управления в жизнь) — 7‑й этапы полной функции управления;

· а о том, как осуществляются 1‑й — 4‑й этапы полной функции управления и внедрение концепции управления в жизнь (относимое к 5‑му этапу полной функции) в процессе самоуправления общества при построении государственности на основе принципа разделения властей, общезападная «теория государства и права», насаждаемая после 1991 г. и в России, вообще ничего сказать не может, прежде всего, потому, что ничего не знает о полной функции управления.

Как было отмечено в изложении ДОТУ (разделы 6.3 и 6.7), полная функция управления может осуществляться только в интеллектуальной схеме управления,которая представляет собой разновидность схемы управления предиктор-кор­рек­тор. Там же было отмечено, что схема управления предиктор-корректор может быть условно представлена как сочетание предиктора и программно-адаптивного модуля: работе предиктора соответствуют 1‑й — 4‑й этапы полной функции управления, а работе программно-адап­ти­в­ного модуля соответствуют 5‑й — 7‑й этапы полной функции управления, хотя предиктор контролирует в ходе своей деятельности и их, а также отчасти соучаствует в их реализации.

Т.е. государственность на основе системы разделения властей в её описанном выше виде, представляет собой всего лишь программно-адаптивный модуль в схеме управления предиктор-корректор и — сама по себе — управленчески несамодостаточна, во многом безынтеллектуальна, и потому неспособна к обеспечению самоуправления общества по полной функции управления.

И это приводит к вопросу: Как в жизни общества могут осуществляться функции предиктора и как предиктор может быть связан с программно-адаптивным модулем системы управления?

История человечества даёт на этот вопрос разные ответы в разных культурах.

* * *

Так, по сообщению Э.Б. Тайлора, приведённому в начале этого раздела, индейцы-алгон­ки­ны в развитие социологических теорий не вдавались, а просто выявляли среди подростков тех, кто мог предвидеть будущее, после чего воспитывали их так, чтобы они становились эффективными (по отношению к требованиям того образа жизни) управленцами по полной функции.

В древнем Египте государственный аппарат — программно-адаптивный модуль схемы управления предиктор-корректор, осуществлявший 5‑й — 7‑й этапы полной функции управления, — возглавлял фараон. 1‑й — 4-й этапы полной функции управления осуществляли два параллельно действующих предиктора — две группы высшего «жречества» (их именовали «иерофантами», что означает «знающие судьбу», «читающие будущее») по 11 человек на севере страны и на юге. Если оба предиктора в ходе параллельной работы выдавали взаимно исключающие друг друга результаты, то выработка управленческого решения осуществлялась на основе тандемного принципа деятельности (раздел 5.10), после чего для воплощения в жизнь оно передавалось в программно-адаптивный модуль (государственный аппарат), руководимый фараоном, который в большинстве случаев сам входил в состав высшего «жречества».[106]

Дельфийский оракул, судя по ориентации на Дельфы множества сооружений эпохи «каменного века» (о чём речь шла в разделе 8.1 со ссылкой на публикации Э. фон Дэникена), своею прогностикой и рекомендациями накрывал всю Европу, и кроме того историки древности сообщают, что к его «консалтинговым услугам» прибегали и властители государств Азии. Т.е. это был надгосударственный и трансцивилизационный (по отношению к региональным цивилизациям той эпохи) предиктор древности, у которого впоследствии заправилы библейского проекта смогли перехватить управление в этом регионе (либо управляемо «погасили его», поскольку и он изначально был создан как орудие и действовал под их контролем на более ранних этапах истории)[107].

В тибетской цивилизации-государстве[108] издревле культура строилась на основе ламаистской версии буддизма. Корпорация лам несла функции предиктора, и под её контролем находился государственный аппарат, в работе которого ламы принимали непосредственное участие. Специфику на работу этой системы самоуправления общества налагало буддистское учение о «карме»[109], согласно которому будущее почти однозначно обусловлено прошлым и потому в настоящем возможности его изменить крайне ограничены: все должны неизбежно отработать свою прошлую «карму» и, отрабатывая прошлую «карму», должны стараться не испортить в непрестанно текущем настоящем свою будущую «карму».

В жизни докрещенской Руси волхвы (одна из профессиональных корпораций, если пользоваться терминологией наших дней), осуществляли функции предиктора в схеме предиктор-корректор, а княжеско-боярское социальная группа (другая профессиональная корпорация) осуществляла функции программно-адаптивного модуля, хотя государственности в нынешнем понимании этого термина (с прописанным законодательством, обязательным и скрупулёзным документированием деятельности и архивами), а тем более системы разделения властей, в докрещенские времена на Руси не было[110].

* *
*

И если анализировать организацию управления в разных культурах древнего мира, то для большинства из них характерно разделение власти в обществе:

· на «жреческую», осуществлявшую функцию предиктора в схеме предиктор-корректор,

· и государственную, прямо или опосредованно подчинённую «жреческой власти» и осуществлявшую функции программно-адаптивного модуля[111].

Иначе говоря, общества древнего мира на основе исторически устойчивых культур более или менее эффективно управлялись по полной функции управления по схеме предиктор-кор­рек­тор.

В наши дни термин «жреческая власть» для большинства людей непонятен, поскольку в их миропонимании слово «жрец» представляется однокоренным со словом «жрать», т.е. набивать своё брюхо пищей без какой бы то ни было меры — порядка поедания, качества и количества пищи.

В действительности слово «жрец» — сложное слово, и одна из его составляющих — смысловая основа слова «речь». Если вспомнить старинные названия буков древнерусской азбуки, то «Ж» имела название «живёте», «Р» имела название «рцы». «Рцы» — форма повелительного наклонения, аналогичная по смыслу нынешнему «рекú». Из этого анализа смысла структурных компонент слова «жрец» можно понять, что социальная функция жречества — жизнеречение, т.е. властно (в том смысле, что слова не должны оставаться без соответствующих их смыслу последствий) «говорить» о том, как должно жить общество и как оно должно решать возникающие в его жизни проблемы, и что будет, если оно будет жить иначе и не будет решать проблемы, унаследованные от прошлого, и тем более — если будет порождать новые проблемы для себя и потомков. В этом и состоит суть того социального явления, которое может быть названо словами «жреческая власть».

Если соотноситься с этапами полной функции управления, то «жреческая власть» по своей управленческой сути является концептуальной властью. Т.е. именно она должна выявлять факторы, которые вызывают общественную потребность в управлении, осуществлять целеполагание в отношении них, вносить новые цели в вектор целей управления, формировать генеральную и частные концепции управления в отношении общества и внедрять концепции управления в жизнь общества и деятельность государственного аппарата (если государственный аппарат есть). А кроме того — она должна принимать на себя весь спектр обратных связей.

Если она этого не делает, то жречество перестаёт быть жречеством автоматически — вне зависимости от знаний, навыков, прошлых достижений и текущих притязаний на соответствующий статус в обществе и деклараций о своём статусе.

Наши дни характеризуются тем, что притязаний на «жреческую власть» много и, кроме того, — само общество возводит в своём миропонимании в ранг жречества те или иные социальные группы или профессиональные корпорации: духовенство традиционных конфессий, журналистов и средства массовой информации (СМИ) в целом (эти даже обрели титул «четвёртая власть»), деятелей искусств, науку как отрасль деятельности.

Однако при этом никто — ни простые обыватели, ни журналисты и прочие представители СМИ, ни наука, и прежде всего, её обществоведческие и человековедческие отрасли — ничего не могут сказать по существу о том, на чём основывается «жреческая власть», или иначе — какие личностные качества выражаются в жреческой власти — власти концептуальной.

По существу невнятность общественного мнения в ответе на вопрос, что по своей сути представляет собой «жреческая власть» и какие личностные качества в ней выражаются, означает, что нынешние общества концептуально безвластны: напомним, что «власть», «волость», «воля» — в русском языке однокоренные слова, и что воля в психике человека всегда действует с уровня сознания, а один из инструментов сознания — миропонимание.

В действительности жреческая власть основывается:

1. На совершенствуемой и потому эффективной личностной культуре познания и творчества.

2. На воле[112].

3. На осознании Промысла Божиего (оно может быть и в чём-то и ошибочным, но это не беда, если есть первое и четвёртое).

4. На искреннем желании строить жизнь — свою собственную, общества и человечества в целом — в русле Промысла Божиего.

5. И всему этому должен сопутствовать достаточно широкий кругозор.

Если третьего и четвёртого нет, то жречество становится знахарством, которое действует в угоду своекорыстию — своему или кого-то ещё, сохраняя однако концептуальную властность хотя и ограниченную эгоизмом[113]. Занимая в структуре общества положение жречества, знахарство может сохранять за собой название «жречество», но ориентировано в своей деятельности на воплощение в жизнь не Промысла, а своекорыстия, чем само же и низводит слово «жречество» в отношении себя до однокоренного со словом «жрать».

Если нет первого, то начитавшись всякого, можно стать многознайкой-«теоретиком»; таких А.И. Солженицын высокомерно назвал «образованщиной», представителем которой является и он сам, поскольку первого за душой у него нет, как нет третьего и четвёртого[114].

Если же нет воли, то невольник в институтах (органах) власти может быть только техническим исполнителем чужой воли.

И соответственно притязания на жреческий статус со стороны журналистики, деятелей искусств в большинстве своём объективно безосновательны. Не может быть жречеством и духовенство традиционных конфессий, поскольку оно, будучи профессиональной корпорацией, коммерчески эксплуатирующей соответствующий религиозный культ, отгородилось от жизни и от Бога своими писаниями и традициями истолкования жизни на основе писаний. Так же не может быть жречеством и современная наука, поскольку большинство её представителей — узкие специалисты в своих областях, а её «обществоведы» и «человековеды» не выявили сами сути жреческой власти в жизни общества и её проявлений в истории — всемирной и региональной. Как максимум некоторые представители науки и некоторые деятели искусств дотягивают до статуса знахарей.

Не состоялись в качестве жречества и спецслужбы: того, что они наиболее информированы по многим вопросам жизни общества и знают то, чего не знают простые обыватели, для осуществления жреческой власти недостаточно[115].

В таком понимании характера жреческой власти как власти, обусловленной осознанием Промысла и искренним желанием строить жизнь в русле Промысла, библейский проект порабощения человечества предстаёт как проект знахарский — какая ни на есть культура познания и творчества была, воля была, но Промысел решили подменить своею отсебятиной и возвести в миропонимании людей свою отсебятину в ранг Промысла.

Т.е. концептуальная власть может быть по своему характеру либо жреческой, либо знахарской, хотя при этом жречество может совершать ошибки, а знахарство, вследствие ограниченности своего миропонимания, не ведая, что творит, может в каких-то аспектах своей деятельности работать на Промысел.