Впечатлительные для сердца убеждения (4, 11—20) 2 страница
Предыдущая речь подала святому Апостолу повод излить пред галатами всю свою родительскую к ним любовь. Вспомнив о ревности их, вспомнил и о совершенстве веры, и том добром состоянии во Христе Иисусе Господе, в котором они находились и которое теперь потеряли или терять начали. Сжалось сердце, возболезновал дух и возжег зельную заботу о восстановлении их в прежний чин. Вот он и вопиет: чадца!
Дондеже вообразится. Верою и крещением вообразился в них Христос. Прилепились они к Нему, живо созерцая избавление смертию Его и дарование новой жизни благодатию Его. Склоняясь на иудейство, они попустили омрачиться и расстроиться в себе сему, светло созерцаемому, образу спасения в Господе Иисусе Христе, умалиться и самому подобию Христа, даемому душам во благодати. Вразумляя их, Апостол возводит их к прежнему созерцанию спасения в Господе и отображению подобия Христа в душах их. Чая сего, трудится и, трудясь, болезнует, как рождающая, уверяя, что не перестанет так болезновать, пока те опять не станут, как были прежде.
Вот предел, до которого ревнителям о спасении других должно доводить руководимых ими и доведши до которого они могут с уверенностию сказать, что те поставлены ими на ноги!
Изображения такой сильной любви, какою дышат слова сии, должны были победоносно подействовать на галатов, чего и ищет святой Апостол в настоящем отделении. «Смотри, как он смущается; как беспокоится,—говорит святой Златоуст.— Братие мои, говорит, молю вы: чадца моя, имиже паки болезную. Это голос матери, которая боится за детей своих. Дондеже вообразится в вас Христос. Видишь ли и любовь отеческую, и скорбь, достойную Апостола? Слышишь ли вопль, гораздо более горький, нежели вопль рождающей. Вы сокрушили, говорит, образ, утратили высокое сродство, изменили подобие; вам нужно другое возрождение, новое воссоздание. Однако еще не перестаю называть вас чадами, вас, недоносков и выкидышей. Впрочем, он не говорит так, а иначе; ибо щадит их и не хочет ожесточать, налагая раны на раны. Но как искусные врачи подвергшихся продолжительной болезни врачуют не вдруг, но с перемежками, дабы не привести их в малодушие и не погубить: так поступает и блаженный Павел. И сии мучения его тем были болезненнее мучений телесных, чем сильнее была любовь его и чем важнее был грех их. Впрочем, как я всегда говорил и не престану говорить, и небольшое преступление повредило и обезобразило всю красоту и образ Божий в человеке».
Стих 20. Хотел же бых прийти к вам ныне, и изменити глас мой, яко не домышляюся о вас.
Этим выражается неудержимость любви. Как родители, слыша, что с детьми случилось какое несчастие, не могут усидеть на месте, а с беспокойством спешат к ним, чтоб своими глазами увидеть беду и меру ее и тут же своим советом и содействием, сколько можно, поправить беду, а если нельзя, погоревать вместе с полным знанием, в чем горе: так и святой Павел, услыша, что у галатов, чад его духовных, случилась беда в деле спасения, самом существенном в жизни, чувствует понуждение поспешить к ним лично, чтоб самому все видеть и осязать беду во всей ее силе; и тут же отвратить ее подручными средствами. Самым делом он не был у галатов в этот раз; но чувствовал побуждение к тому и сказал о том, чтоб внушить, как он неравнодушен к тому, что у них происходит. Но и одно это могло подействовать. Галаты не знали, что он не придет, но не могли не ожидать: вот-вот придет. Это ожидание должно было остепенить их и остановить от дальнейших уклонений. Ибо при нем они были ревнители о добром, как оно есть без примеси сторонней. Личное присутствие Апостола было очень влиятельно. Свою меру влияния должно было оказать и ожидание его прибытия.
Что значит: изменить голос? Изменить его применительно к тому, что увидел бы своими глазами. Может быть, и не столь великое зло нашел бы среди их, как воображал, а может быть, еще и большее. К тому же вероятно, что, когда одни уклонились к иудейству, другие были тверды в вере, и притом с той и другой стороны в разных степенях и оттенках. Прибывши к ним, Апостол повел бы речь применительно ко всему этому. Кому строгость, кому подкрепление, кому утешение; то обрадование, то плач.
Святой Златоуст говорит: «примечай его нетерпеливость и неудержимость, которых не может скрыть в себе. Ибо таково свойство любви. Она не довольствуется заочными словами, но ищет и свидания. И изменити глас мой, — то есть переменить в плачевный и проливать слезы и вас всех заставить плакать. Но как в письме нельзя плакать и рыдать, потому он пламенно желает видеться с ними. — Яко не домышляюся о вас. Не знаю, говорит, что сказать, не знаю, что придумать, от чего бы вы, достигши такой небесной высоты, как чрез тяжкие бедствия, кои вы претерпели за веру, так и чрез знамения, кои показали по вашей вере, теперь вдруг низошли до такого унижения и такой бедности, что обращаетесь к обрезанию и субботам и соединяетесь с иудеями? Сие-то самое и заставило Апостола сказать и в начале Послания: дивлюся, яко тако скоро прелагаетеся (ср.: 1, 6) — и здесь: не до мышляюся о вас. Как бы так он говорил: что мне сказать, с чего начать речь, что подумать? Недоумеваю. Итак, остается только плакать. Так делали и Пророки в безнадежных случаях. Ибо такой способ врачевания немаловажен, то есть чтобы не только увещавать, но и плакать».
3) Возбудительные для воли убеждения (4, 21—5, 12)
Ум и чувство, переходя на сторону истины, влекут за собою и волю. После них и она невольно сдается; но она может медлить, отлагать свое решение,—тотчас начать и действовать по указанию истины. Чтоб придать ей напряжения, возбудить ее на это энергию, истина обращается к ней особыми сторонами, узрение которых сильно оказать такого рода на нее влияние. К сему и приступает теперь святой Павел. Он показывает: а) как преславно пребывать в свободе от закона (см.: 4, 21—5, 1); б) как это необходимо (см.: 5, 2 — 6) и: в) как это легко для них (см.: 5, 7 — 12). Три стороны, которые, быв сознаны, и руки и ноги подвигают на дело, в котором видятся. Преславность влечет превосходством; необходимость нудит безвыходностию; легкость окрыляет подручностию. Сокращенно святой Павел говорит — в первом отношении: хотите быть чадами вышнего Иерусалима, свободными, наследниками Божиими, — бросьте закон; во втором: одно из двух неизбежно, или бросить закон и быть со Христом во благодати в числе спасаемых, или, держась закона, быть без Христа и благодати в погибающих; в третьем: и что вам стоит сделать это? Вы уже шли как следует и в чуждых истине порядках еще не крепко запутались. Вступите опять на прежний путь — и делу конец. Сбивают лжеучители? отстраните их от себя. И пойдете опять право без всяких пререканий.
а) Преславность дела (4, 21—5, 1)
Преславность жизни в духе веры представляет святой Павел, выясняя преимущество веры пред законом. Преимущества сии суть — чадство вышнему Иерусалиму, рождение по Исааку в свободу и неотъемлемое наследие благ небесных. Что славнее такого родства? Что привлекательнее свободы? Что ценнее такого наследия? — что все сие принадлежит верующим, это доказал он выше. Теперь же только рельефнее выставляет то пред сознанием галатов, показывая, как все то отображено еще в самом начале разделения промыслительных распоряжений Божиих о роде человеческом Он говорит как бы вы хотите быть под законом, чая быть чрез то чадами Аврааму. Но вникните в историю. У Авраама было два сына: один от Агари, другой от Сарры; первый — по плоти рожден, другой — по обетованию; первый от рабы — раб, другой от свободной — свободный. В этой простой истории скрыт глубокий смысл: тут изображаются два завета. Агарь с Исмаилом изображает Ветхий Завет, данный на Синае, около которого расселился род агарян и дал ему созвучное Агари имя. Как Агарь-раба народила рабов, так и закон Синайский в работу рождает и рабствует с чадами своими, господствуя в нынешнем Иерусалиме, центре подзаконной жизни. А Сарра с Исааком изображает Новый Завет Евангельский, от Сиона исходящий о Христе Иисусе и нами проповедуемый Как Сарра свободная родила свободного, так Евангелие рождает в свободу и составляет с чадами своими вышний Иерусалим,— Царство Христово Его-то чада есмы и мы, все верующие. Мы дети по Исааку, мы свободные, мы наследники Держащиеся же закона суть чада плотские, суть рабы и, что главное,— не наследят с сынами свободной. Эти преимущества и вам всем даны во Христе Иисусе. — Стойте же и не отдавайте себя под иго рабства закону.
Глава 4, стих 21. Глаголите ми, иже под законом хощете быти, закона ли не слушаете?
«Смягчив их сердце своими слезами (в предыдущих словах) и ближе расположив их к себе, опять начинает прение, предлагая на рассуждение предмет еще более важный, показывая, что и самый закон требует, чтобы его не соблюдали. Если хотите, говорит, быть послушными закону, оставьте его, ибо он и сам того требует. Однако же Апостол прямо не говорит сего, но другим путем приводит к тому же самому, воспользовавшись историею» (святой Златоуст).
Нечаянным вопросом таким изострил внимание читающих. Предлагая затем простую историю, всем известную, не ослабил, а еще в большее привел его напряжение, желанием разгадать, что такое, что хочет он этим сказать. Когда наконец дело выяснилось и сопоставление вещей представилось так живо, то впечатление отсюда не могло не быть поразительным.
Говоря, что они хотят быть под законом, дает мысль, что они еще не совсем опутались им,— склоняются, но еще не склонились. Вместе с тем подает надежду, что как захотели, так и расхотеть могут; потому что если они покушаются на это, то доводят их до того не какие-нибудь разумные требования, а один каприз желаний. Святой Златоуст говорит: «хорошо сказал он: иже хощете. Ибо дело зависело не от требования вещей, а от неуместной уже ревности».
В словах: под законом хощете быти — и: закона ли не слушаете? — слово: закон — не одно имеет значение. В первом случае означает все подзаконное устройство веры, а во втором — все бывшее в подзаконный период по особым распоряжениям Божиим и внесенное в Писание для научения последующих родов. Событие берет он из книги Бытия, потому что оно требовалось; но он взял бы нужное и из всякой другой Книги, если б потребовалось другое, а все выразился бы так же: закона ли не слушаете? не слушаете ли того, что Сам Бог, устроивший подзаконность, говорит вам событиями? При этом не слушаете будет значить: не вникаете в смысл и внутреннее значение, не берете из того себе уроков и вразумлений и не следуете тому. Блаженный Иероним пишет: «слушает закон, по Апостолу, тот, кто не поверхность одну его видит, но прозревает и в сердцевину. Не слушает закона, кто подобно га-латам останавливается на одной коре его».
Стихи 22 — 23. Писано бо есть, яко Авраам два сына име: единаго от рабы, а другаго от свободныя. Но иже от рабы, по плоти родися: а иже от свободныя, по обетованию.
Предыдущим вопросом возбудил Апостол только внимание. Здесь указывает самое событие, из которого, если вникнуть в него, сами для себя могут извлечь вразумительный урок. Событие это всем известно. Апостол и не рассказывает его в подробности. Это, впрочем, и не нужно было. Нужно было только выделить некоторые черты из сего события, служащие исходною точкою для последующего вывода. На них и останавливается святой Павел, не развлекая внимания прочими обстоятельствами. Черты эти суть следующие: из двух сынов Авраама — один от рабы раб, другой от свободной свободный; один по плоти, другой по обетованию, то есть один — естественным путем родился, другой — образован Высшею силою, хотя из элементов естества; тот низшего, земного происхождения, а этот высшего, небесного. Уже этим одним напоминанием Апостол внушал галатам: подклоняясь под иго закона, вы хотите стать чрез то в права чадства Аврааму. Дело хорошее, достойное забот и ревнования. Но смотрите не сделайте ошибки в способе достигнуть сего. У Авраама ведь было два сына, совершенно противоположные. И вам предлежит поточнее определить, по духу какого из этих сынов вы хотите стать чадами Авраама. Ошибка в выборе столь значительна, что вы, мнящеся быти сынами Авраама, на деле будете не более как рабы.
Святой Златоуст говорит: «опять указывает на Авраама; впрочем, это не тождесловие. Но так как патриарх сей был у иудеев в великом уважении, то Апостол и показывает, что образы в нем получили свое начало, в нем же предначертаны были и настоящие события И во-первых показывает, что они (галаты) суть сыны Авраама. Но так как сыны сего патриарха имели неодинаковое достоинство, ибо один был рожден от рабы, а другой — от свободной, то далее и говорит, что они не только сыны Авраама, но и такие сыны, каков был сын его свободный и благорожденный. Такова сила веры!»
Что значит сказанная история и чему она научает, это выясняет Апостол вслед за сим подробно. Но приведенные слова и сами по себе, еще прежде истолкования их таинственного, могли порождать мысли, значительные в разбираемом деле. По святому Златоусту тут решается вопрос: как мы становимся чадами Аврааму, не происходя от него по плоти? Так же, как и Исаак произошел от него, не по плоти, а по обетованию, то есть силою Божиею. «Прежде он говорил, что вера соединяет нас с Авраамом. Но поелику слушающим казалось непонятным то, что не происходивших от Авраама он называет сынами его, то он и показывает, что такое же необычайное дело в самом начале совершено уже было Богом. Ибо и Исаак хотя был естественный сын, но — не по естественному порядку, и не по закону супружества, и не от сил плотских; поелику родился от тел увядших и утробы заматоревшей. Не плоть произвела зачатие и не семя соделало плод, ибо утроба матери была мертва и по возрасту, и по неплодству, но слово, изреченное от Бога, образовало его. Напротив, раб родился не так, но по законам естества и супружества. И рожденный не по плоти был предпочтен родившемуся по плоти. Итак, не беспокойтесь и вы, что не родились по плоти от Авраама. Ибо потому вы и находитесь в родстве с ним, что не по плоти родились от него. Рождение по плоти не увеличивает, а уменьшает достоинство. Напротив, рождение не по плоти есть рождение чудное и духовное; так и рождают только те, которые сами рождены свыше. Измаил родился по плоти, но был рабом, и не только рабом, но даже изгнан был из родительского дома. А Исаак, рожденный по обетованию, так как был сын и от свободной, остался господином всего».
Стихи 24 — 25. Яже суть иносказаема: сия бо еста два завета: един убо от горы Синайския, в работу раждаяй, иже есть Агарь. Агарь бо Сина гора есть во Аравии, прилагается же нынешнему Иерусалиму, работает же с чады своими.
Указав на событие, теперь толкует, что оно значит, чему научает. Яже суть иносказаема. Так говорит не в таком значении: это иносказание, а в таком: в этом есть и иносказание, или: это можно понимать и иносказательно, или тут есть и сокровенный смысл «Божественный Апостол сказал: иносказаема,— то есть может быть разумеемо и иначе. Ибо не отвергает исторического смысла, но объясняет, что прообразовано историею» (блаженный Феодорит). «Сими словами он хотел сказать, что история сия изображает не только то, что представляется в ней с первого раза, но выражает также и другое нечто; почему и назвал ее иносказанием» (святой Златоуст).
Таинственный смысл не обязателен, ибо не всяким может быть прозреваем. Святой Апостол зрит его; а другие не зрели, а только теперь с его слов будут зреть. Потому им доказывать нельзя. Апостол и не доказывает здесь, а только проясняет доказанное уже. Доказал он свою истину прежде; теперь только рельефнее представляет преимущества держащихся ее, указанием отображения ее в самых первых событиях, пролагавших путь к подзаконности. Такого рода оборот речи то же, что сравнение, которое не доказывает, но тем большую силу убеждения придает доказанной истине, чем разительнее отражение в нем сей истины.
Сия бо еста два завета. Прежде в: яже суть иносказаема — стоит: ατινα, — неопределенно или вообще, сие, это, это событие. А здесь стоит: αυται,— то есть жены. На них переносит внимание, потому что имеет в виду выяснить, что рождает закон и что Евангелие, какой плод от того и другого. «Кто это — сия (αυται)? Матери упомянутых сынов — Сарра и Агарь. Что они означают? Два завета, два закона. И поелику в истории это были имена жен Авраамовых, то Апостол, держась общего значения сих названий, из имен выводит важное и великое следствие» (святой Златоуст). «Авраам имел двух жен и соделался отцом двух сыновей; но один из них произошел от рабы, другой же — от свободной. И сие согласно с тем, что совершается с нами. Ибо как там один отец, но две матери и два сына; так и здесь един Бог, но два завета и два народа» (блаженный Феодорит).
Сначала выясняется значение Агари, чтобы после мрачной картины подзаконного рабства, именуемого Агарью, взор ума тем охотнее и радостнее упокоился на картине духовной свободы Евангелия, изображаемой Саррою, и тем неотвязнее прильнул к ней вниманием и привлек туда же и сердце расположением.
Агарь изображает подзаконность. Наглядная черта сходства их — рабство Агарь-раба родила раба; закон, данный на Синае, гоже рождает рабов; то есть тех, на которых он возложен был и которые следуют ему, он вяжет так, как рабов, не смеющих и шага сделать без воли господина, и притом под смертным страхом за нарушение чего бы то ни было. Выразительно слово: в работу раждаяй. Подзаконность выработывает личности с духом рабства, которым они бывают до того проникнуты, что им и на мысль не приходит свобода. Иного чего закон и породить не может, пока кто вседушно ему предан, поколику он таков.
Сходство ярко отражается; так что его можно бы оставить и без дальнейших сближений. Но святой Апостол идет далее и показывает, что сравнение такое не произвольно, а что мысль об Агари необходимо наводит на Синайское законодательство. Для этого он пользуется именем, как зовется Синай в Аравии, то есть между агарянами, и топографическим соотношением между Синаем и Иерусалимом — средоточием подзаконной жизни и всех заправляющих ею сил.
Как имя Агарь наводит неотвязно на мысль о законе? Тем наводит, что «Синай на языке арабов называется Агарь» (Экумений, блаженный Феофилакт). Агарь бо Сина гора есть во Аравии. Синай, в Аравии, между жителями Аравии, потомками Агари, носит имя Агарь. Потому, вспомнив об Агари, припоминаешь Синай, а Синай припомнивши, вспоминаешь и Синайское законодательство. Святой Златоуст эту связь имен и сочетание представлений объясняет так: «Агарью называлась раба; а гора Синай на языке той страны означает рабу же». Вульгата и другие читают не: Агарь бо Сина гора,—а, без Агарь,— Сина бо гора есть во Аравии. Мысль та, что гора Синай находится в Аравии, где живут агаряне, потомки Агари Почему при мысли о Синае подумаешь и об Аравии, от нее перейдешь к жителям ее, агарянам, а от них и к Агари; как и обратно, тем же путем от Агари, мысль за мыслию дойдешь и до Синая и Синайского законодательства. Как бы ни объяснять, ту мысль держать надо, что, по Апостолу, соотношение Агари с Синаем есть промыслительное и что, следовательно, указывая отображение характера Синайского закона в свойствах Агари, он действует сообразно с намерениями Божиими.
Как Синай топографически указывает на Иерусалим, средоточие подзаконности. Прилагается же нынешнему Иерусалиму. — Прилагается,—αυστοιχει: «гора же та соответствует сему земному Иерусалиму» (блаженный Феодорит). «Сродна ему и близко указывает на оный» (святой Златоуст). Можно и так стоит против (визави).
На какие-нибудь полдня пути от горы Синай начинается ровная степь и тянется до самых гор Иудейских, на которых тотчас и Иерусалим,— так что если б подняться вверх над этой степью, то, взглянув на юг, остановишься взором на Синае, а обратившись на север, встретишься с Иерусалимом. В промежутке ничто не остановит внимания Синай будто провожает к Иерусалиму, а Иерусалим к Синаю В этом отношении не чуждо истины и другое слово Златоуста: «Иерусалим и по местоположению не на дальнее отстоит расстояние от сей горы, имя которой означает рабу». Действительное же расстояние их двенадцать дней пути. Вот как Синай соответствует Иерусалиму! Так Бог устроил, что и Синайское законодательство седалище себе нашло в Иерусалиме и в нем царствует Всем этим и надобно, говорит как бы Апостол, вразумляться. Все это указания нам перста Божия.
Работает же с чады своими. Кто это работает или рабствует, находится в состоянии подъяремном? Можно разуметь и Агарь с потомством, и закон с подзаконными, и Иерусалим с своими жителями и жителями всей Иудеи, для коей Иерусалим — митрополия или гражданская мать. В подлиннике не ясно, к чему исключительно отнести сии слова; но как впереди стоит Иерусалим и последует речь об Иерусалиме же, хотя противоположном нынешнему, но по поводу его, то ближе относить их к Иерусалиму. Рабство Иерусалима разумеется здесь не гражданское, не то, что он в ту пору был под властию римлян,— а религиозно-нравственное рабство закону, которого гнет ощутительнее всего был в Иерусалиме, полном таких ревнителей закона, каковы фарисеи и из них зилоты Апостол сам не раз испытывал тяготу сию; а потом и пострадал по причине нехотения рабствовать подобно им.
Стих 26. А вышний Иерусалим, свободь есть, иже есть мати всем нам.
Сказал святой Павел, что эти две жены, Агарь и Сарра, изображают два завета; потом объяснил подробно, что Агарь изображает Ветхий Завет, данный на Синае, рабства требующий и в рабство рождающий, которого осуществление представляет нынешний Иерусалим, работающий с чадами своими. Ожидалось бы, что скажет: а Сарра изображает другой завет, Евангельский, требующий свободного Богу служения и в свободу рождающий, которого полное осуществление представляет вышний Иерусалим, Христова Церковь, свободная со всеми чадами своими, то есть со всеми нами, верующими в Евангелие Христово. Но святой Павел рассудил сократить такое сопоставление, столь простое и очевидное, что его легко может всякий и сам собою сделать; и остановился только на последнем своем слове о нынешнем Иерусалиме, средоточии рабской подзаконности, чтобы поскорее противопоставить ему вышний Иерусалим, святую Церковь, седалище свободы Евангельской, не заслоняя сего противопоставления другими образами, для сильнейшей впечатлительности сличения.
Вышний Иерусалим, противополагаясь нынешнему у святого Павла, вызывает понятие о грядущем. Все же грядущее светлое сливалось тогда в одном представлении обетованного Царства Мессии. Не другое что разумеет под сим словом и святой Павел. Это у него Царство Мессии, прежде обетованное, а теперь осуществленное и представляемое святой Церковию. «Вышний Иерусалим — Церковь, и рождающиеся в нем не рабы» (святой Златоуст). Она — вышний Иерусалим, не потому, чтоб была на небе, но потому, что небесна по высоким совершенствам своим, по небесным, действующим в ней, силам, по тесному союзу с небом, с коим она составляет единое целое, потому что не имеет никаких целей земных и потому что, будучи преисполнена небесных стихий, образует в себе небесных граждан.
Свободь есть. По самому существу своему свободен, «то есть не имеет на себе ига закона» (блаженный Феодорит). Если он противоположен нынешнему рабствующему, то должен быть свободен и вами, равно как и всеми, должен быть признаваем таким. Или так: а вышний Иерусалим, святая Церковь свободна. Он, как бы указывая на нее, говорит: а Церковь святая свободна. На, посмотри! Так и следует ей быть. Не нечто мысленное, идеальное, противопоставляет он Иерусалиму действительному, — но действительное же общество лиц, свободно служащих Богу и свободных от всякой связности подзаконностию. Мысль его, что так это и должно быть, как выходит из приведенного им сопоставления заветов. Что можно было указывать на такое общество как на действительное, свидетели тому сами же галаты, которые доселе были совершенно свободны и теперь только начали вязать себя, без всякой нужды, наперекор всем указаниям и знамениям Божиим.
Иже есть мати всем нам. Эти слова противополагаются слонам: работает с чады своими. Иерусалим нынешний, синагога, закон рождают рабов и работают с чадами своими. А святая Церковь свободная, в свободу рождает и свободствует с чадами своими, ею порожденными. Чада эти — все мы, верующие. Если мы держим себя свободно от всякой связи законом, то потому, что иначе сему быть нельзя. Такова мать наша, свободная, свободных рождающая. Свяжись мы законом: станем несвободными, откажемся от матери, породившей нас. Этим вместе внушалось: и вы таковы же, и были и есте. Зачем же вам вязать себя?
Стих 27. Писано бо есть: возвеселися неплоды не раждающая: расторгни и возопи не болящая, яко многа чада пустыя паче нежели имущия мужа.
В подтверждение чего приводится это пророчество? Не того, что бесчадная рождает и что чад у ней больше, чем у имеющей мужа,— это понятия побочные,— а того, что чада нового Иерусалима, Церкви, рождаются не плотски, а духовно, силою свыше, как Сарра родила по обетованию. «Апостол не довольствуется одними образами, но в подтверждение слов своих приводит свидетельство Исайи (см.: Ис. 54, 1) Ибо, сказав, что вышний Иерусалим есть наша мать, и назвав сим именем Церковь, указывает на Пророка, который говорит то же самое, что и он сказал» (святой Златоуст). Пророчеством сим объясняет Апостол, как святая Церковь есть мать наша. Она рождает, по сему пророчеству, без мужа плотского, без семени плотского (неплоды), без болезней рождения и самого рождения плотского (не рождающая, как рождают по плоти): всего этого она пуста, ничего этого плотского не имеет; а между тем чад у ней более, нежели у имеющей все это, потому что духовное рождение ни временем, ни местом, ни другими соприкосновенностями не препятствуется. Оно может совершиться всегда, всюду, в одно мгновение и в большом количестве. Амвросиаст пишет: «земный Иерусалим называет Апостол имеющим мужа, потому что он рождает по плоти; а небесный Иерусалим, матерь всех нас, называет бесплодным, потому что он не рождает по плоти, не терпит и болезней рождения, но рождает без страдания, духовно».
Понимая так сие пророчество, не имеем нужды определенно указывать, кто сия неплоды из действительно существовавших религиозных обществ. Пророк созерцал Церковь Божию духовную, ничего плотского не имеющую, а между тем многих чад имеющую. Это ни иудейская Церковь, хотя бы понимать и лучшую, сокровенную в ней часть, — ни языческое соборище, скудное всякого добра и истины; но будущая Церковь, которой тогда не было, но которая обетована была и чаялась. Не какая-нибудь действительная мать, бездетная, вдруг стала многочадною, но является новая мать и рождает многих чад, совсем не по законам плотского рождения. Тут ни иудей не имеет преимущества, ни еллин не встречает отвержения; но, кем бы кто ни был, независтно рождается вновь и становится чадом нового Иерусалима.
Этому и небо и земля радуются. Почему Пророк и созерцает сие под образом торжественной радости. Возвеселись, расторгни,— разразись радостными восклицаниями, — возопий от избытка радости. Он берет в сравнение состояние только что родившей матери или матери, народившей многих чад, которые все так хороши, что она нарадоваться не может, смотря на них. Таковы все истинные христиане. И сами для себя взаимно они радость, и для Ангелов, посылаемых в служение за хотящих наследовати спасение и радующихся об обращении грешников, и для Бога в Троице поклоняемого, Который в них упокоевается благоволением Своим, говоря как бы к ним: здесь покой Мой, здесь вселюся.
По какому поводу изречено пророчество, на том нет нужды останавливаться; ибо это нисколько не поможет пониманию его в настоящем месте. Но не можем не обратить внимания на толкование святых Отцов, которые все под не-плодною разумеют языческую церковь, а под имеющею мужа — Церковь иудейскую, из которых первая под действием благодати Евангельской стала многочаднее последней. Святой Златоуст говорит: «кто сия неплоды? Кто сия пустая? Не очевидно ли, что это церковь из язычников, лишенная прежде познания о Боге? А кто имущая мужа? Очевидно синагога иудейская. Но неплоды превзошла оную многочадством. Синагога обнимала только один народ; а чада Церкви наполнили Грецию и страны варварские, землю, море и всю вселенную. Видишь ли, как Сарра вещию, а Пророк словом преднаписали наше будущее? Но смотри — Исайя сказал, что неплодная прежде сделалась потом многочадною. Сие образовательно случилось с Саррою; ибо и она, бывши неплодною прежде, потом сделалась материю многочисленного потомства». Блаженный Феодорит прибавляет: «как Сарра родила в старости сверх всякого человеческого чаяния, так и язычники при самом конце жизни сподобились боговедения, и неплодная множеством рожденных превзошла бывшую древле многочадною». Вот еще одно слово Экумения: «имеющею мужа называет синагогу иудейскую или потому, что она имела закон, или потому, что древле пользовалась благоволением Божиим». Так и все другие древние толковники за исключением, как видели, Амвросиаста.
Церковь, которую возвеселяет Пророк, не из язычников только состояла; потому, строго судя, нельзя полагать, что пророчество к ним относится. Но применительно такое толкование не неуместно. Во-первых, по причине легкости понимания; но более по причине наглядности дела. Церковь Христова точно составилась преимущественно из язычников, так что иудеи исчезали среди них, и по причине малочисленности, и по причине того, что, отбрасывая иудейские особенности, сливались с другими почти бесследно. Святые Отцы, созерцая Церковь, Пророком указанную, созерцали ее в этом чистом от всего иудейского виде, как будто никто из чад ее прежде совсем и не был иудеем. Потому и мать пророчествованную указывали вне иудейства. Но что в пророчестве святой Павел хотел указать именно на духовное рождение чад Церкви, это оправдывается и предыдущею речью или ходом ее и последующими словами:
Дата добавления: 2014-12-24; просмотров: 654;