Евреи и поляки – граждане Литвы

На протяжении сотен лет Литва не знала ярого антисеми- тизма, поскольку литовский крестьянин полностью зависел от числен- но преобладающих еврейских купцов и скупщиков урожая и наоборот. Евреи, которых литовцы ласково и вместе с тем иронично называли

«наши еврейчики» (за невысокий рост и не вызывающее уважения, с точки зрения крестьян, занятие – торговлю, в отличие от «серьезного» дела), славились всеобщей грамотностью, пристрастием к книжной премудрости. В этом отношении они служили хорошим примером для литовского национального движения, хотя казались литовцам «ины- ми». Евреи видели литовских крестьян как малоцивилизованную дере- венщину, у которой они только скупали продукцию, а нарождающаяся литовская культура им, как и полякам, нисколько не импонировала. С литовцами евреи общались по-русски или по-польски. В ХХ в. ситуа- ция начала меняться: литовцы начали сотрудничать с евреями во время выборов в российскую Думу, чтобы таким образом одолеть депутатов от польских помещиков. Но и те, и другие делали это ради собственной выгоды, не имея в виду общего стратегического партнерства.

Можно сказать, что положение литовских евреев и поляков было определено двумя важнейшими вопросами внешней политики – про- блемами Вильнюса и Клайпеды. Небольшая группа литовской интелли- генции, не обладавшая собственным сильным и руководящим средним классом, была заинтересована в поддержке со стороны евреев, особен- но в случае восстановления Литвы со столицей в Вильнюсе. Еврейские городские общины, их торговые и финансовые рычаги в еще нели- товских городах имели большое значение по соображениям внутрен- ней и внешней политики. В декабре 1918 г. еврейские сионисты Яков Выгодский и С. Розенбаум стали членами литовского правительства: первый был назначен министром без портфеля по еврейским делам, а второй – заместителем министра иностранных дел. Литовцы не куль- тивировали антисемитизм и не вынашивали планов по ассимиляции евреев, а на Парижской мирной конференции пообещали евреям все, что те просили, и прежде всего – широчайшую культурную автономию. Евреи поддержали литовскую независимость, участвовали в деятель- ности Совета Литвы, еврейские добровольцы сражались в боях за не- зависимость. В 1920 г. на национальной конференции демократически выбранных представителей еврейских кагалов (органов еврейского об- щинного самоуправления) был создан Еврейский национальный совет Литвы (Ваад) из 34 членов, который был уполномочен решать все соци- альные и культурные вопросы литовских евреев. На заседаниях литов- ского Сейма евреи, не владевшие в должной мере литовским языком, могли говорить на идиш – такого в Европе еще не бывало…

Однако утрата Вильнюса поставила выполнение обещаний литов- цев под вопрос, а при обсуждении конституции 1922 г. партии одобри- ли культурную автономию национальных меньшинств, предоставив

меньшинствам равные права, однако привилегий не дали, чтобы не создавать государство в государстве. Конституция стояла на страже го- сударственного статуса литовского языка, высказывалась против уни- жения и преследования национальных меньшинств, призывала к ува- жению их культуры, однако евреев отдельно не упоминала. Хотя счита- лось, что в Литве проживает около 250 тыс. евреев, перепись населения насчитала их всего 150 тыс. (7 % населения). интенсивная эмиграция и низкая рождаемость также не способствовали росту их численности. В 1923 г. был упразднен пост министра без портфеля по еврейским делам, а позднее в Литве восприняли установку А. Сметоны: поскольку мы дали национальным меньшинствам право на родной язык и возмож- ность общаться на нем в своей культурной среде, то меньшинства «за это должны быть территориальными патриотами нашей земли, любить Литву и уважать литовскую нацию».

Невзирая на доминирование литовской культуры, над которой они совсем недавно посмеивались, евреи могли и далее полностью удовлет- ворять свои национальные культурные потребности. Однако евреи и ли- товцы жили отдельной жизнью, пересекаясь только в рабочем порядке. В национальном литовском государстве евреи не могли занимать долж- ности на государственной службе, поэтому они традиционно преобла- дали в торговле и коммерции, внесли большой вклад в реконструкцию Литвы, создали еврейские экономические и финансовые организации, а также собственную уникальную систему образования и школ (уроки ве- лись на иврите или идиш, и школы стали важными центрами еврейской культуры). Молодая и пока ничем не впечатлявшая литовская культу- ра (классики литовской литературы Майронис, Вайжгантас, В. Креве- Мицкявичюс еще ходили по каунасским улицам) не слишком привлека- ла евреев. С другой стороны, национальные чувства литовцев, долго тер- певших притеснения со стороны царских властей, были уязвлены тем, что между собой евреи часто используют для общения русский язык.

Евреи – многополярное, плюралистическое, политически раздро- бленное сообщество с множеством партий и организаций. По мере секуляризации и модернизации молодежи, распада закрытой жизни еврейского гетто власти начинали коситься на все более многочислен- ных евреев – сторонников левых сил, активных членов КПЛ, комму- нистического подполья, где евреи преобладали: они составляли более 70 % членов главных коммунистических организаций – Каунасского отделения КПЛ, являли собой большинство в комсомоле и МОПРе (Международная организация помощи борцам революции, управляе- мая из Москвы). Процесс урбанизации Литвы (массовый наплыв ли-

Молодые спортсмены из еврейского клуба «Хапоэль» маршируют по центральной улице Каунаса в 1935 г. (архив Ассоциации литовских евреев в Израиле)

товцев в города, их приток в промышленность и торговлю) в сочетании с экономическим кризисом усилил конкуренцию. Евреи все еще кон- тролировали около 40 % промышленности, 54 % внутренней торгов- ли, 20 % экспорта и 40 % импорта страны. Многие евреи были людьми свободных профессий: евреи составляли 42 % всех врачей в Литве, чуть меньший процент евреев был среди адвокатов страны, людей искус- ства, журналистов, 32 % евреев работали в торговле, 23 % занимались промышленностью и ремеслами.

В тридцатые годы на еврейских торговцев довольно агрессивную атаку со страниц газеты «Вярслас» («Предпринимательство») повели литовские предприниматели, открыто выдвинув лозунг «Литва для ли- товцев». Однако власти эффективно пресекали призывы к «ограниче- нию» евреев, а филосемит А. Сметона заявил агрессивно настроенным младолитовцам, что «места хватит всем».

Таутининки были довольны еврейской помощью при решении про- блем с принадлежностью Вильнюса и Клайпеды, но участие евреев в выборах в самоуправления расценивалось как их «необоснованная» тяга к дальнейшему расширению своего влияния. По мере роста ли- товского населения в городах деятельность литовцев и их хозяйствен- ных кооперативов неизбежно ослабляла позиции еврейского бизнеса. В 1934 г. доля литовского капитала в экспорте Литвы уже составляла 45 %, в 1938 г. – 70 %. В некоторых областях евреи уверенно доминировали –

Более десяти лет дороги между Литвой и Польшей были закрыты. Встреча родственников с обеих сторон у административной линии (около 1937 г.)

они экспортировали больше лошадей, мехов и кожи, лесоматериалов, занимали бóльшую часть импорта. В целом евреи жили отдельной об- щиной и слабо интегрировались в литовское общество, а сионистское движение способствовало переселению литовских евреев в Палестину. Культурная жизнь поляков, которые составляли около 3,2 % населе- ния (хотя, по их мнению, эта цифра должна была составлять 10 %), так- же сосредоточивалась вокруг польских школ. Однако ситуация ухудша- лась в результате ограничений, которые вводила Польша в отношении литовской культурной жизни в Виленском крае, поскольку литовские власти отвечали тем же. В начальных школах число польских учеников постоянно снижалось – в 1923 г. в 30 начальных польских школах за- нималось 2 852 ученика, а в 1932 г. – уже только 603. С 1927 г. сложилась практика обязательного указания национальности учеников. Ребенок мог посещать польскую школу, если оба его родителя были поляками, но если один из родителей был литовцем, ребенок должен был ходить в литовскую школу. Польское влияние ограничивалось в связи с планами властей по литуанизации поляков, которые трактовались как денацио- нализированные литовцы. Президент А. Сметона считал, что если ли- товец некогда превратился в поляка, то почему бы ему не превратиться

обратно в литовца?

Поляки жили некомпактно, и у них не было возможности подыскать для ребенка польскую школу в каждом уголке Литвы, в связи с чем они отправляли своих детей в нелегальные школы, которых в 1935 г. насчи-

тывалось около 40. Делу образования помогали польские культурные ор- ганизации «Походня» («Факел»), «Освята» («Просвещение»), «Ютженка» («Утренняя звезда»), получавшие деньги из Польши. Они поддержива- ли польские начальные школы, а также польские гимназии в Каунасе, Паневежисе и Укмерге, получавшие финансирование от литовского пра- вительства. В 1935/36 учебном году действовало около 30 польских школ. Плохие отношения между двумя государствами не позволяли ли- товским полякам широко заниматься политикой, в результате чего они уделяли много сил культурной деятельности. Но в целом националь- ные меньшинства, в том числе русские и немцы, хотя и могли свободно сохранять свой язык и культуру, не чувствовали себя равноправными членами общества при сопоставлении с литовцами, получив толь- ко роль их помощников и сталкиваясь с невидимыми барьерами при попытках занять государственные должности. Немецкие и польские меньшинства предпринимали попытки получения национальной авто- номии по примеру евреев, и только русское меньшинство не выдвигало

подобных требований.

После сентября 1939 г. влияние международных событий как на ли- товцев, так и на национальные меньшинства стало очевидным – части Красной армии делали свое: в правом крыле литовской молодежи креп- ли радикальные, националистические настроения, в левом – еврейская и литовская часть молодежи выражала явные симпатии СССР и боль- шевизму. Никого из них не удовлетворял умеренный авторитарный ре- жим А. Сметоны, хотя и по совершенно различным причинам.