В) Обзор реактивных состояний

В этом обзоре мы классифицируем реактивные состояния согласно: 1) поводам, приводящим к возникновению реакции; 2) психической структуре реактивных состояний; 3) типу психической конституции, предопределяющему реактивность личности.

1. Классификация согласно поводам. В отдельную группу мы выделяем прежде всего хорошо изученные тюремные психозы (Haftpsychosen); именно на них основывается учение о реактивных психозах в целом. Далее, выделяются неврозы материальной компенсации («рентные неврозы») после несчастного случая, психозы землетрясения и другие катастрофические психозы, ностальгические реакции (Heimwehreaktionen), военные психозы, психозы изоляции, обусловленные лингвистическими барьерами или глухотой. Фишер описал реактивные состояния, наступающие при изоляции в обществе немногих сотоварищей — например, в лагерях для военнопленных.

Ситуация: утрата свободы на неопределенный срок; однообразно текущая жизнь в обществе ограниченного числа товарищей по несчастью, отсутствие возможности побыть наедине с самим собой. Яростная антипатия к отдельным лицам, крайняя раздражительность. Люди не переносят малейших возражений, испытывают потребность спорить. В отношениях преобладает мелочность, все заняты только собой. Речь изобилует грубыми выражениями. Сосредоточенность отсутствует. Поведение беспокойно, образ жизни нерегулярен. Жалобы на крайнюю усталость (например, при чтении). Частые порывистые движения, неспособность спокойно сидеть на месте. Ослабление памяти. Постоянно мрачное настроение. Недоверие ко всем и ко всему. Часто — половое бессилие. Почти никто из тех, кто пробыл в заточении свыше полугода, не смог избежать этого состояния (симптомы которого могут слегка изменяться в ту или иную сторону).

Фишер вспоминает «Записки из Мертвого Дома» Достоевского, а также опыт тех немногих, кому довелось долгие годы жить в изоляции от мира — белых людей в тропиках («тропическое помешательство»), жертв кораблекрушения (в особенности на старых парусных кораблях), людей, живших монашеской жизнью (H. Siemer. Meine fьnf Klosterjahre [Hamburg, 1913]), участников полярных экспедиций (описания Нансена, Пайера, Росса).

2. Классифицируя реактивные состояния согласно их психической структуре, мы выявляем ряд различных типов. Ясное различение было бы возможно только в том случае, если бы мы умели дифференцировать внесознательные механизмы и, таким образом, безошибочно распознавать истерические реакции, параноидные реакции, реакции измененного сознания и т. п. В настоящее время подобного рода дифференциация невозможна. Поэтому нам придется удовлетвориться простым перечислением нескольких наиболее очевидных типов.

(а) Любые — в том числе и незначительные — переживания вызывают у человека чувства, которые в качественном аспекте полностью понятны, но при этом характеризуются чрезмерной интенсивностью, аномально выраженной устойчивостью и к тому же очень скоро приводят к усталости и расслаблению (психастеническая реакция). Состояния реактивной депрессии распространены весьма широко; с другой стороны, реактивные мании чрезвычайно редки. Меланхолическое настроение самопроизвольно углубляется, тогда как радость может выплеснуться за все возможные границы и сделаться невыносимой; но при этом она обязательно мимолетна и быстро рассеивается. Помимо интенсивности самой реакции аномалия может заключаться также в интенсивности последействия. Общеизвестно воздействие, оказываемое на утреннее настроение человека приснившимися ночью снами, — при том, что психологические пути этого воздействия часто бывают почти незаметными. У некоторых людей влияние сна может доминировать в течение всего дня. Сходным образом и последействие может иметь совершенно аномальную длительность: чувство грусти проходит крайне медленно; любые аффекты развиваются согласно долгим, плавным кривым.

(б) Реакция выражается в виде своего рода взрывов: припадков, приступов ярости, порывистых, беспорядочных движений, слепых актов насилия, угроз, проклятий. Происходит самовозбуждение, приводящее к состоянию «суженного сознания» (BewuЯtseinsengung). В данной связи используются такие термины, как «тюремный взрыв» («Zuchthausknall»), «буйство» («Koller»), «реакция короткого замыкания» («KurzschluЯreaktion»). Кречмер обозначает всю эту группу термином «реакции-примитивы» («Primitivreaktionen»). Они быстро достигают высшей точки и столь же быстро выдыхаются.

(в) Сильные аффекты, гнев, отчаяние, страх, даже не выходя за пределы нормальной интенсивности, порождают определенного рода помрачение сознания (BewuЯtseinstrьbung). Позднее больные не могут вспомнить эти состояния в полном объеме. В аномальных ситуациях наблюдаются сумеречные состояния, сопровождаемые дезориентировкой, бессмысленными действиями и галлюцинациями, а также театральные повторения отдельных действий, смысл которых укоренен не столько в реальности данного момента, сколько в породившем соответствующую реакцию исходном переживании. Такие состояния мы именуем истерическими. При помраченном сознании исходное переживание обычно не осознается; при кратковременном психозе оно может быть полностью вытеснено, а впоследствии и совершенно забыто. Ветцель (Wetzel) наблюдал шоковые психозы (Schockpsychosen), наступавшие у солдат действующей армии вследствие вытеснения всяческой мысли о смерти их павших товарищей; солдаты эти вели себя в высшей степени театрально, а затем вдруг приходили в себя, причем «переход от театральных жестов обратно к тем формам поведения, которые свойственны дисциплинированным солдатам, выглядел весьма впечатляюще». Такие случаи противоречат мнению, будто театральное, «истерическое» поведение должно корениться главным образом в характерологическом «гештальте» личности в целом. Впрочем, помутнение сознания может иметь место и у тех, кто продолжает осознавать исходное событие в течение достаточно долгого времени. Эти люди могут отдавать себе отчет даже в том, что они больны, а их память о происшедшем может сохранять полную ясность.

(г) Если имеет место псевдодеменция (ложное слабоумие) — когда в общей картине доминирует оглушенность (Benommenheit), поведение бросается в глаза ненатуральной кокетливостью и инфантильностью (так называемый пуэрилизм), говорением невпопад («Сколько ног у коровы?» — «Пять»), — и если она, к тому же, дополнена соматическими признаками истерии (такими, как нечувствительность к боли и т. п.), мы говорим о Ганзеровском синдроме.

Если при помраченном сознании и отсутствии правильной ориентации имеет место многократно повторяющееся, богатое эмоционально насыщенными и экспрессивными движениями и жестами (франц.: «attitudes passionnelles»), театральное воспроизведение содержательных элементов исходного переживания (элементов сексуального насилия, несчастного случая и т. п.), мы говорим об истерическом делирии (hysterisches Delirium). Встречаются также ступорозные картины (ступор, вызванный испугом — Schreckstupor), картины фантастического бреда при ясной ориентации в пространстве и времени. В условиях длительного тюремного заключения естественное чувство недоверия и понятная подозрительность могут переродиться в идеи преследования; убежденность в несправедливости приговора может переродиться в тенденцию к сутяжничеству. Ни одно из перечисленных состояний не поддается однозначной дифференциации; они сочетаются друг с другом самыми разнообразными способами.

(д) При тюремных психозах наблюдаются параноидно-галлюцинаторные реакции, возникающие вследствие постоянного воздействия неприятной ситуации. Больные держатся напряженно и беспокойно, не чувствуют себя хозяевами собственных мыслей, испытывают потребность в результатах, событиях, хотят как-то проявить себя. Они стремятся к недостижимому. Они слышат подозрительные шумы. Люди бросают на них недобрые взгляды. Больной слышит подозрительные шаги, кто-то идет по коридору, и вдруг какой-то голос произносит: «Сегодня мы с ним покончим». Голосов становится все больше и больше, и один из них зовет больного по имени. Он начинает видеть и их фигуры, это словно ожившие персонажи его снов; охваченный ужасом, он терзается на своих нарах, пытается покончить с собой. Подобные состояния достаточно обычны. Их содержание в дальнейшем легко перерождается в бредоподобные идеи; больной обретает абсолютную убежденность в том, что его действительно преследуют и хотят убить. Курт Шнайдер сообщает о нескольких редких и интересных случаях острых параноидных реакций.

3. Наконец, реактивные состояния можно классифицировать согласно типам психической конституции. В военное время приходится наблюдать кратковременные реактивные психотические состояния у таких людей, которые ни до, ни после события не выказывали никаких признаков психопатии. Можно предполагать, что каждому человеку свойствен определенный «порог», по достижении которого он заболевает. Но даже несмотря на то, что подобные случаи не могут объективно свидетельствовать о наличии определенной предрасположенности (ведь изредка заболевают даже грубоватые, неотесанные личности, оставляющие впечатление психически абсолютно здоровых), мы придерживаемся мнения об особой роли личностной конституции: не следует упускать из виду, что у многих людей с тяжелыми физическими травмами, болезнями мозга, с крайне ослабленным организмом реактивные психотические состояния так и не наступают. Впрочем, в большинстве случаев предрасположенность бывает явственно различима в контексте душевной конституции как таковой, совершенно вне связи с самой реакцией. Конституция либо врожденна и неизменна (как это имеет место при психопатии), либо выказывает колебания интенсивности (фазы), либо, наконец, возникает в определенный момент жизни, после чего проходит (исчерпывает себя). Последнее относится к случаям обостренной реактивности (раздражительность, вспыльчивость) и истерических, психастенических реакций. Все они, однако, наблюдаются только у определенных людей в определенное время и для поверхностного наблюдателя проходят совершенно незамеченными. Вполне нормальные в обычное время люди внезапно, по достаточно незначительным поводам, выказывают чрезмерную эмоциональную возбудимость и неспособность к разумной переработке собственных переживаний. Такие неблагоприятные периоды могут обусловливаться либо чисто эндогенными фазами, либо психической или физической истощенностью, травмой головы, длительными эмоциональными стрессами, бессонницей и т. п.

В качестве основы для аномальных реакций наряду с конституцией могут выступать и органические болезненные процессы. У больных шизофренией мы обнаруживаем реактивные психозы на базе развивающегося болезненного процесса. Такие реактивные психозы отличаются от шубов (сдвигов) в ходе самого процесса, поскольку после них больной более или менее возвращается в прежнее состояние — тогда как при шубах в ходе шизофренического процесса наступают устойчивые изменения личности (даже при сохранении определенных бурных реактивных проявлений)1. Содержательный аспект шуба имеет общий характер и восходит к прошлому, взятому как целое; содержательный аспект реакции носит частный, строго определенный характер и восходит к одному или нескольким переживаниям, из которых психоз проистекает как некий континуум. Шубы происходят спонтанно, тогда как реакции находятся во временной связи с переживаниями. Само собой разумеется, что любой психической болезни — если только при ней сохраняется хоть какая-то мера связности психической жизни — свойствен свой реактивный аспект; но с точки зрения самого течения болезни этот аспект почти всегда оказывается несущественным.

В заключение обобщим еще раз те признаки, которые присущи настоящим психическим реакциям. Существует определенный, находящийся в тесной временной связи с реактивным состоянием повод (AnlaЯ), который мы понимаем как адекватный данному состоянию. Существует понятная связь между содержанием переживания и содержанием аномальной реакции. Поскольку речь идет о реакции на переживание, аномалия с течением времени сходит на нет. В частности, аномальная реакция кончается после ликвидации ее первопричины (после выхода заключенного на свободу, после возвращения тоскующей по дому барышни в родительское гнездо и т. п.). Следовательно, реактивные аномалии абсолютно противоположны всем тем болезненным процессам, которые происходят спонтанно.

Причинные и понятные связи, однако, переплетаются настолько тесно, а их взаимные наложения изобилуют таким количеством разнородных компонентов, что в каждом отдельном случае мы не можем провести четкую грань между собственно реакцией и фазой или шубом. Кажущееся отсутствие понятного содержания может наблюдаться и при настоящей психогенной реакции, тогда как кажущийся избыток такого содержания — при болезненном процессе. С одной стороны, встречаются аномальные психические состояния (катастрофические психозы, примитивные реакции с приступами ярости и судорогами), действительно обусловленные психическими травмами и почти не выказывающие понятных связей между своим содержанием и первопричиной; с другой стороны, внесознательные процессы, вызывая изменения в психической конституции личности, приводят к появлению таких фаз или шубов, при которых выявляется исключительное богатство понятных связей с историей жизни данной личности.