Причины, обстоятельства и последствия освобождения св. Патриарха Тихона в 1923 г.

Зимой 1923 г. Патриарха перевели из Донского монастыря в тюрьму ГПУ на Лубянке, где его регулярно допрашивали Тучков и Агранов, последний настойчиво уверял Патриарха о возможности улучшения властей к Церкви, если он пойдет на определенные уступки. В ходе допросов он смягчает свою позицию и признает многочисленные заявления, которые содержатся в экспертизах и у свидетелей (в частности у владыки Арсения), что не требовалось канонами и неправильно было употреблено выражение «святотатство»; признает ошибкой благословение на созыв Карловацкого Собора; соглашается, что послание 19.01.1918 (ответ на декрет об отделении Церкви от государства) содержало анафематствование советской власти и призыв к сплочению для отпора ей. Но он не принимает крайних обвинений, что все это было сделано с целью конфронтации, свержения советской власти и т.п. По всей видимости готовился расстрельный процесс над Патриархом. Но через 38 дней его снова перевели под домашний арест в Донской мон. 16 марта 1923 г. Агранов предъявил Патриарху постановление, в котором он обвинялся в призывах к свержению советской власти и возбуждении масс к сопротивлению законным постановлениям правительства. Патриарх признал себя виновным в предъявленных обвинениях.

Весной 1923 г. происходят некоторые изменения в общей международной обстановке и в руководстве большевистской партии: Ленина, на короткое время вернувшегося после первого паралича к управлению, в марте полностью разбивает паралич. Приблизительно в то же время, непосредственного руководителя антицерковной кампании Троцкого оттесняет от власти триумвират Зиновьев-Каменев-Сталин, так что руководство меняется. Вновь пришедшие к власти не являются сторонниками Церкви и общий курс на ее уничтожение не меняется, но действовать так грубо и поспешно, как действовал Троцкий, новые люди не хотят. Во всяком случае скорее всего больше всего обязаны в это время некоторыми изменениями Каменеву, потому что еще весной 1922 г., когда происходили всякие обсуждения при начале антицерковной кампании, он высказывался в Политбюро в наиболее либеральном духе. Кроме того, успели провести некую репетицию процесса над патриархом, организовав процесс тоже по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей над католическим и униатским духовенством: митрополита Цепляка, ксендза Буткевича привлекли к ответственности и приговорили к смертной казни, но убедились, что этот приговор вызвал за рубежом страшное возмущение. Поэтому решили Цепляка помиловать, а расстрелять только Буткевича, но и это вызвало нежелательные последствия для большевиков, так что очень многие указывали на то, что приговор над патриархом вызовет еще большее возмущение и крайне невыгодные последствия за границей. Возможно, что процесс набрал такую инерцию, то он не был бы отменен, но здесь последовало еще одно осложнение, потому что политика, отчасти пока еще вдохновляемая Троцким, пока он еще был у власти (попытка вызвать революцию в Британских колониях), привела к известной ноте Керзона (он заявил «о взрыве оскорбленного морального чувства человечества» в связи с религиозными преследованиями и особенно с казнью Буткевича и делом Патриарха) и к угрозе войны. Безусловно, западные круги из-за Церкви воевать бы не стали, но использовать антицерковную кампанию в СССР, чтобы привлечь на сторону более широкие круги у себя (в т.ч. и пацифистские), а с другой стороны, если бы война была объявлена, привлекать с помощью такой агитации и население самого СССР они бы стали, поэтому, как всегда и бывало, нужно было сделать некие шаги, чтобы сбавить напряженность.

16 июня 1923 г. свт. Тихон обратился в Верховный суд с заявлением, в котором помимо признания вины раскаялся в антисоветской деятельности и просил освободить его из-под стражи: «Отныне я советской власти не враг», «Я окончательно отмежевываюсь, – как от зарубежной, так и от внутренней монархически-белогвардейской контрреволюции». 25 июня Патриарх Тихон смог вернуться к отправлению своих первосвятительских обязанностей. 25 июня Патриарх был освобожден.

55. Попытки властей скомпрометировать св. Патриарха Тихона в глазах верующих в 1923-1924 гг. (поминовение властей, новый стиль, «покаяние» В. Красницкого, «предсмертное завещание»).

Изменение в политической позиции Патриарха Тихона и большей части православного епископата обусловлено было не только тактическим расчетом, но и соображениями принципиального характера: гражданская война закончилась, государственная власть перестала быть предметом кровавой междоусобной брани. В стране существовало одно законное правительство – Советское. На смену режиму военного коммунизма с неизбежными по военному времени нарушениями законности пришел НЭП, что создавало возможность для построения правового государства, в котором Православная Церковь могла занять принадлежащее ей место. Заявление Патриарха в Верховный суд в сущности означало, что он признал законность Советской власти.

В январе 1924 года Патриарх издал указ о молитвенном поминовении государственной власти за богослужением: «О стране Российской и властех ея», а 21 марта 1924 года Президиум ВЦИК принял постановление о прекращении дела Патриарха Тихона и его сподвижников митрополита Никандра, митрополита Арсения и В.А.Гурьева.

После возвращения Патриарха к управлению церковным кораблем началось массовое возвращение в Церковь священников. Вместе с ними возвращаются в Церковь и храмы, которые, пока настоятели их пребывали в расколе, стояли полупустыми. Оскверненные храмы окроплялись святою водою, что вызывало особое раздражение у обновленцев. Под омофор Патриарха возвратились и иерархи, среди них митрополит Сергий (Страгородский), архиепископ Серафим (Мещеряков), епископы Филипп (Ставицкий), Севастиан (Вести), Софроний (Арефьев), Никон (Пурлевский). Возвращаются в Церковь и лжеархиереи обновленческого поставления Антоний Панкеев, Петр Савельев.

15.07.1923 Патриарх дезавуировал все постановления обновленческого ВЦУ, 15.04.1924 издал указ о запрещении в священнослужении и предании церковному суду лидеров раскола. Но раскол неожиданно поддержал КП, где также начались обновленческие нестроения в связи с войной. Угасание обновленческого движения было невыгодным для растлевающей деятельности ГПУ.

Чтобы как-то изменилось отрицательное отношение православных к обновленцам, ГПУ и сами обновленцы пускались на всяческие интриги. В частности, весной 1924 г. (а созыв этого совещания намечался на осень) было сделано патриаршей Церкви предложение, что ГПУ и соввласть согласны допустить функционирование Синода, Высшего Церковного совета и прочие свободы, если будет принято покаяние Красницкого и его небольшой группы и по крайней мере до созыва собора он будет введен в состав ВЦС. Было сделано Некое сообщение о возможности такого соглашения после покаяния Красницкого, но не окончательно. Весной 1924 года с Патриархом Тихоном вел переговоры о воссоединении коновод «живой церкви», отделившийся от обновленческого Синода лжепротопресвитер В.Красницкий. Очевидно, патриарх заявил о своем согласии, но Красницкий не был принят в общение. У патриарха появилось желание посоветоваться со многими архиереями, находящимися в ссылке, в частности с человеком, к мнению которого он прислушивался и которого, находясь в ссылке, назначил своим преемником, – с митрополитом Казанским Кириллом Смирновым. Владыка Кирилл был вызван, и ему было сказано, что прежде чем идти к патриарху он должен пойти на прием к Тучкову, который должен был его соответствующим образом информировать и подготовить. Но владыка пришел к патриарху и во время беседы выразил то, что высказывали уже многие, потому что всех охватило чувство глубокой скорби и возмущения. Хотя то покаяние, которое принес Красницкий, далеко не походило на то, что требовалось от других (покаяться-то он покаялся, но неужели человека, который так нагло клеветал на процессе на митрополита Вениамина, пускай даже его приняли в сане, можно вводить в состав Высшего Церковного совета. Ничего, кроме вреда, такого рода компромиссы Церкви принести не могут), патриарх сказал, что есть разные мнения и в особенности ему жалко тех многочисленных архиереев, которые сидят по тюрьмам и лагерям и которых Тучков обещает освободить, но митрополит Кирилл сказал, что ничего полезного мы, архиереи, очевидно не смогли сделать, если не смогли предотвратить то, что творится в стране, значит, мы только на то и годны, чтобы по тюрьмам сидеть, поэтому нечего нас особенно жалеть и никакой пользы такого рода соглашения для Церкви принести не могут. Так что как раз под влиянием этой беседы патриарх окончательно решил отказаться от этого соглашения, и владыка Кирилл явился к Тучкову уже с резолюцией патриарха, отвергающей это соглашение. Благодаря твердой позиции, занятой тогда митрополитами Кириллом, Петром (Полянским), временным управляющим Петроградской епархии епископом Венедиктом, переговоры эти были прерваны и окончились ничем.

В это же время приходит в Россию сообщение о том, что якобы во всей Православной Церкви принято решение о переходе на новый стиль. Получив такое известие, патриарх решает, что нужно, раз вся Церковь это приняла, совершить переход на новый стиль и в РПЦ. Против этого были многочисленные возражения, а сам Тучков способствовал тому, чтобы было как можно больше трудностей, и использовал свое влияние, чтобы замедлить рассылку соответствующего послания патриарха с предупреждением о том, что пост надо начинать по новому стилю. Убедившись, что послание замедлилось, что решение о переходе на новый стиль вовсе не является общецерковным и что вообще это собрание не имело полномочий принимать такое решение, и видя, что имеется достаточно широкая оппозиция против такого перехода, патриарх отменяет свое решение. По этому поводу пытаются вести яростную агитацию обновленцы, адресуя верующим обращение: доколе мы будем следовать за этим чуть ли не выжившим из ума стариком, который сегодня решает одно, а завтра другое. Таким образом они пытались посеять смуту.

В конце 1924 года здоровье Святейшего Патриарха Тихона резко пошатнулось. 13 января он согласился переехать из Донского монастыря в частную клинику Бакуниной на Остоженке, где в его лечении участвовал знаменитый врач профессор Плетнев. В клинике его здоровье заметно поправилось. Но 2 апреля после зубоврачебной операции состояние Патриарха Тихона внезапно резко ухудшилось.

Тем временем Синод вел переговоры с представителем государственной власти Тучковым об издании нового обращения к пастве от лица Патриарха. В праздник Благовещения состоялось экстренное заседание Синода, на котором обсуждался текст этого документа.

Через несколько часов после заседания Святейший Патриарх Тихон отошел ко Господу в Благовещение 1925 года в 23 часа 45 минут. Через неделю после преставления Патриарха Тихона, 15 марта в «Известиях» напечатан был текст «Воззвания», подписанный им в день кончины. Он получил наименование «Завещание Патриарха». В нем признавалась легитимность советской власти, выражалась аполитическая позиция Церкви и призыв к верующим сосредоточить свои усилия на вопросах веры. Этот документ положил основание тому курсу, которого твердо придерживались все преемники Патриарха Тихона, стоявшие у кормила высшей церковной власти.

По форме это не является завещанием (патриарх вовсе не предполагает своей кончины), а является рядовым патриаршим окружным посланием. Но почему-то это послание не было разослано по епархиям, а было опубликовано в газетах с сопроводительным письмом митрополита Петра. Высказываются предположения о его неподлинности.