События церковной жизни в Грузии и на Украине в послереволюционные годы. Самосвятский раскол.

В марте 1917 года без благословения экзарха Грузии Платона (Рождественского) в Мцхете состоялся Собор местных епископов, клириков и мирян, который провозгласил восстановление автокефалии Грузинской Церкви. Временное Правительство признало грузинскую автокефалию. 8 сентября 1917 года Католикосом-Патриархом избран был епископ Кирион (Садзаглишвили).

29 декабря 1917 года Патриарх Тихон обратился к грузинским архиереям – Кириону, Леониду, Георгию и Пирру с отеческим увещанием, в котором, не отвергая принципиальную возможность провозглашения автокефалии, указывал, однако, на канонический путь решения этой проблемы. Но призывы Патриарха Тихона в ту пору остались неуслышанными. Лишь в 1943 году при Католикосе-Патриархе Каллистрате было восстановлено каноническое общение между Русской и Грузинской Церквами.

Чрезвычайно запутанной в первые послереволюционные годы была картина церковных настроений на Украине. Уже летом 1917 года обосновавшаяся в Киеве Центральная Рада стала поощрять церковный сепаратизм. Министром исповеданий Рада назначила Миколу Безносова, бывшего епископа Никона, который сразу после Февральской революции сложил с себя сан и обвенчался со своей наложницей. На просьбу архиепископа Волынского Евлогия пожалеть Церковь и сместить министра-ренегата глава Рады Голубович ответил отказом, сославшись на хорошую осведомленность Безносова в церковных делах. Под покровительством Центральной Рады сепаратистами сколачивается самочинная Украинская Церковная Рада, куда кроме пресвитеров и мирян вошел и находившийся на покое в Киеве епископ Алексий (Дородницын).

Встревоженный опасным развитием событий, Патриарх Тихон благословил митрополита Киевского Владимира на поездку в Киев для усмирения церковной смуты в его епархии, который вскоре был убит бандитами анархистами. Всю осень 1917 года в Киеве проходили многолюдные приходские собрания; большинство приходов отвергло происки учинителей раскола. Шла подготовка к Всеукраинскому Церковному Собору, на который испрошено было благословение Патриарха Тихона. Официальным представителем Патриарха на Собор командируется митрополит Платон; вместе с ним в Киев прибыли митрополит Харьковский Антоний и архиепископ Волынский Евлогий.

Собор открылся 7 (20) января 1918 года. Он заседал под председательством епископа Пимена (Пегова) – сторонника компромиссной линии – с перерывами, вызванными драматическими событиями гражданской войны, – переходом Киева из рук в руки. 18 января перед временным роспуском Собора по предложению священника Марычева проведено было голосование об автокефалии Украинской Церкви. 150 голосами против 60 домогательства раскольников были отвергнуты.

Заседания Собора возобновились в июле. 9 (22) июля 1918 года Киевский Собор большинством голосов принял «Положение о временном Высшем Церковном Управлении Православной Церкви на Украине», утвержденное затем Всероссийским Собором. По этому « Положению» украинские епархии составили автономную церковную: область во главе с Киевским митрополитом. После захвата Киева петлюровцами в декабре 1918 года арестованы были митрополит Киевский Антоний, преемник священномученика Владимира и Волынский архиепископ Евлогий. Петлюровцы передали узников в руки польских оккупантов. И только при посредничестве стран Антанты эти архиереи были освобождены и переправлены на юг России, занятый белой армией.

Петлюровская Директория объявила об отмене постановления Всероссийского Церковного Собора об автономии Украинской Церкви и о провозглашении Украинской Церкви автокефальной. Из числа сепаратистов был составлен самочинный Священный Синод во главе с архиепископом Екатеринославским Агапитом. Синод запретил поминовение за богослужением Патриарха Тихона и митрополита Антония. После прихода в Киев Красной армии Украинский Синод распался; архиепископ Агапит, оказавшийся вскоре на территории, занятой Добровольческой армией, и лишенный там сана за учинение раскола, принес покаяние.

Таким образом автокефалисты на Украине остались без архиерея. Но воспользовавшись новой оккупацией Киева польской армией в апреле 1920 года, клирики и миряне нескольких приходов объявили о создании новой Всеукраинской Церковной Рады, которая, открыто попирая святые каноны, отвергла всех епископов как ставленников Москвы и вновь провозгласила автокефалию. Чтобы пресечь печальное развитие церковных событий на Украине, Патриарх Тихон в 1921 году упразднил автономию Украинской Церкви и установил для нее статус Экзархата, назначив Экзархом архиепископа Гродненского Михаила (Ермакова), впоследствии митрополита Киевского.

Автокефалисты, однако, не прекратили своих раскольнических деяний. В октябре 1921 года Церковная Рада по инициативе бывшего петлюровского министра В.Чеховского, без согласия Священноначалия, созвала самочинный «Всеукраинский Собор», в деяниях которого не участвовал ни один епископ. Собор провозгласил автокефалию. 10 (23) октября в Софийском соборе взбунтовавшиеся пресвитеры совершили лжехиротонию запрещенного женатого протоиерея Василия Липковского в сан митрополита. На другой день самочинный «митрополит» хиротонисал во епископа своего сотоварища Нестора Шараповского. Вдвоем они «рукоположили» Теодоровича, Ярещенко, Орлика; и так в течение недели народилась лжеиерархия, которая в народе получила название «липковщины» и «самосвятства». «Самосвяты» увлекли за собой часть украинской паствы, захватив до полутора тысяч приходов.

50. Кампании по изъятию церковных ценностей. Цели большевистского руководства и достигнутые результаты. Петроградский процесс 1922 г. («Дело» св. митр. Вениамина).

Церковь была единственным, сохранившимся после гр. в-ны общенациональнм институтом, который был оппозиционен власти, в силу идеологических противоречий с большевизмом (марксизмом). Н.И. Бухарин заявлял, что церковный фронт является для советской власти самым опасным, называл Церковь рассадником контрреволюции. Непосредственно устранить Церковь было невозможно, т.к. сов. власти было необходимо международное признание. Лениным был предложен план по устранению Церкви, как политического фактора в жизни страны. Изъятие ценностей, который мог быть предлогом для расправы с иерархией и активным духовенством, и арест патриарха стояли на первом месте. Позднее Троцкий предложил организовать раскол.

Летом 1921 г. жестокая засуха дотла выжгла посевы в Поволжье и Предуралье, на юге Украины и на Кавказе. Начался голод (~20 млн.). Патриарх обратился к российской пастве, к Восточным Патриархам, к папе и архиепископу Кентерберийскому с посланиями, в которых призывал провести сборы продовольствия и денег для вымирающего Поволжья. Под председательством Патриарха Тихона был образован «Всероссийский общественный комитет помощи голодающим» (Помгол). В храмах собирались средства для голодающих. Помгол распределял и помощь, поступавшую из-за рубежа.

27 августа 1921 года ВЦИК распустил Помгол. Вместо него был образована «Центральная комиссия помощи голодающим» при ВЦИКе. В декабре 1921 года эта Комиссия обратилась к Патриарху с настоятельным призывом к пожертвованию.

19 февраля 19.22 года Патриарх Тихон издал воззвание, в котором призвал церковноприходские советы жертвовать драгоценные церковные украшения, если только они не имеют богослужебного употребления. В печати, однако, начали появляться статьи с обвинением церковной власти в глухоте к народному бедствию, а 23 февраля ВЦИК издал декрет об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих. Очень сильно был подчеркнут тот момент, что сами переговоры, которые церковники ведут с Помголодом, чуть ли не преступны, потому что еще в 1918 г. все церковное имущество было национализировано, все это – собственность государства и было только передано в пользование верующим, а когда власть считает нужным, она все это забирает для такой благородной цели, как помощь голодающим людям. В монастырях, которые к тому времени были уже ограблены довольно основательно, были изъяты немалые ценности, так что из этой акции большевики получили только провокацию.

Патриарх отреагировал на декрет новым посланием к пастве, в котором он заявил о недопустимости изъятия священных предметов «употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство – миряне отлучением от нее, священнослужители – извержением из сана» (Ап. 73, Двукр. 10). Он, передав вкратце всю предысторию вопроса о том, что предложили вступить в переговоры сами работники Помголода, с одной стороны, и что первоначально объявляли о том, что об изъятии священных церковных сосудов и других вещей, которые по канонам не могут быть переданы, и речи быть не может, теперь поставлен такой вопрос, причем Церковь полностью устраняется от всякого распределения этой помощи, от того, чтобы следить, куда она идет. Это противоречит церковным канонам, является святотатством и благословить этого он никак не может. Патриарх вовсе не призывал оказывать какое-то насильственное сопротивление – речь шла только о протесте. Это послание было разослано епархиальным архиереям. Приходские советы вынесли решение о недопустимости изъятия из храмов богослужебных предметов.

Когда декрет ВЦИК стал приводиться в исполнение, вокруг храмов собирались толпы народа; произошли столкновения, пролилась человеческая кровь. В связи с этим в разных городах страны возбуждены были уголовные дела. В этом явлении наблюдалась такая закономерность: там, где иерархия выступала с каким-то протестом, осуждением – там народная совесть была удовлетворена. Опротестовав такого рода акт, можно было вместе с тем, имея определенный авторитет в глазах возмущенных людей, призывать их удерживаться от насилия. Там, где это не делалось, возмущенные люди сами пытались оказывать сопротивление и возникали кровавые столкновения.

В то время когда развернулись эти события, в марте, Ленин пишет свою знаменитую записку членам Политбюро. Из этой записки видна подлинная цель всей этой кампании, но прежде всего нужно отметить, что поводом для этой записки послужили кровавые столкновения в Шуе при изъятии церковных ценностей. Ленин увидел в этом организацию, которую церковники (или, как он их называет, «рабовладельцы»), устроили для того, чтобы попробовать свалить советскую власть. Вместе с этим он преследовал прагматические финансовые цели говоря, что никакая политика – нэп, успехи в Генуе – без тех сотен миллионов, а может быть, и миллиардов рублей, которые мы получим в результате этого изъятия, просто невозможны. Как показали обнаружившиеся впоследствии документы, большевистские лидеры просто не представляли себе, что в приходских храмах нет больших ценностей, хотя на этот счет и существовали статистические данные.

В Политбюро шло обсуждение, не следует ли или вообще помиловать всех, или хотя бы частично, причем голоса разделились. Но большинство высказалось за расстрел. Однако через несколько дней сам Троцкий предложил Политбюро пересмотреть это решение, потому что к этому времени он организовал группу духовенства и составил план, согласно которому заключенный после выступления в качестве свидетеля на московском процессе патриарх Тихон, чтобы у него власть отобрать и передать этой специально подобранной большевиками группе духовенства. Для того чтобы повысить авторитет этой группы, среди которой не было никого сколько-нибудь известного церковной общественности, он предлагал как бы в ответ на их ходатайство шестерым из 11 приговоренных объявить о помиловании.

На процессе в Москве суд вынес суровые приговоры: несколько обвиняемых священников – Заозерский, Добролюбов, Надеждин, Вишняков, Орлов, Фрязинов, Соколов, иеромонах Макарий (Телегин) и прихожан московских храмов (Тихомиров, Рахманов и Брусилова – племянница знаменитого полководца) были осуждены на смертную казнь, другие осуждены на разные сроки. Трибунал вынес также постановление о привлечении Патриарха Тихона и архиепископа Крутицкого Никандра (Феноменева) к суду в качестве обвиняемых. Постановления о привлечении к ответственности Патриарха выносили и провинциальные трибуналы, через которых проходили дела о беспорядках, учиненных в разных городах и селах страны в связи с проведением в жизнь декрета об изъятии церковных ценностей.

29 мая (10 июня) в Петрограде открылся процесс по делу о церковных ценностях. Политическая власть в городе находилась тогда в руках Зиновьева (Апфельбаума), расстрелянного в 1936 году. На скамью подсудимых посадили 86 обвиняемых и среди них митрополита Вениамина, епископа Венедикта (Плотникова), настоятеля Казанского Собора протоиерея Н.Чукова (впоследствии митрополит Григорий), настоятеля Исаакиевского собора протоиерея А.К.Богоявленского, архимандрита Сергия (Шеина), председателя правления совета петроградских приходов профессора Ю.Л.Новицкого, членов правления И.М.Ковшарова, профессора В.Бенешевича. Подсудимые обвинялись в причастности к волнениям, которые были учинены при изъятии ценностей из петроградских церквей. 22 июня (5 июля) трибунал приговорил митрополита Вениамина (Казанского), епископа Венедикта (Плотникова), архимандрита Сергия (Шеина), протоиерея Н.К.Чукова, протоиерея Л.К.Новицкого, И.М.Ковшарова, профессора Н.Ф.Огнева, И.А.Елачича к расстрелу. Других обвиняемых, среди них – Бычкова, Парийского, Петровского, Толстопятова – к разным срокам лишения свободы, 22 человека, в том числе известный канонист профессор Бенешевич, были оправданы. В ночь с 12 на 13 августа приговор трибунала о смертной казни 4 других осужденных – митрополита Вениамина, архимандрита Сергия, профессора Ю.П.Новицкого и Н.М.Ковшарова – был приведен в исполнение.

При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию, в итоге награбленное составило: 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней. В этот год ГПУ арестовало, заключило в тюрьмы и отправило в ссылку более половины епископов – почти всех, кто отказывался признать обновленческое ВЦУ. Уже к середине 1922 г. состоялся 231 процесс, сфабрикованный в связи с изъятием церковных ценностей. На скамье подсудимых оказались 732 человека, и многим из них были вынесены смертные приговоры.

51. Арест св. Патриарха Тихона и образование обновленческого ВЦУ в мае 1922 г. «Меморандум трех» и его последствия.

Когда в Москве судили группу духовных лиц, обвиняемых в подстрекательстве к беспорядкам при изъятии церковных ценностей, в качестве свидетеля на суд вызвали Патриарха Тихона. Трибунал вынес также постановление о привлечении Патриарха Тихона и архиепископа Крутицкого Никандра (Феноменева) к суду в качестве обвиняемых. Постановления о привлечении к ответственности Патриарха выносили и провинциальные трибуналы, через которых проходили дела о беспорядках, учиненных в разных городах и селах страны в связи с проведением в жизнь декрета об изъятии церковных ценностей. Патриарха стали вызывать на допросы; потом 9.05.1922 он был подвергнут домашнему аресту на Троицком подворье, лишившему его возможности участвовать в общественных богослужениях. Венцом борьбы с Православной Церковью в 1922 г., по мысли ее инициаторов, должен был стать процесс Патриарха Тихона и вынесение ему смертного приговора. К такому исходу пресса готовила население страны. Каждый шаг этой акции неоднократно обсуждали на политбюро. Обвинение готовилось по 4 пунктам: 1) борьба с декретом об отделении церкви от государства; 2) борьба со вскрытием мощей; 3) противодействие изъятию церковных ценностей; 4) систематическая контрреволюция. Но на защиту арестованного Патриарха выступили правительства и общественные деятели ряда европейских стран.

В такой обстановке и была осуществлена обновленцами раскольническая авантюра. Никем не уполномоченная группа петроградских священников: А.Введенский, А.Боярский, Е.Белков с псаломщиком С.Стаднюком – выехала в Москву. Если верить словам А.Введенского, они стали хлопотать о помиловании осужденных трибуналом.

По сговору с сотрудниками ГПУ 12 мая петроградские священники явились в Троицкое подворье и потребовали от Святейшего оставить Патриарший Престол, лживо утверждая, что ими уже исходатайствовано разрешение на созыв Поместного Собора для устроения пришедших в расстройство церковных дел. Патриарх ответил: «Я с радостью приму, если грядущий Собор снимет с меня вообще Патриаршество, а сейчас я передаю власть одному из старейших иерархов и отойду от управления Церковью», ввиду неудобства управления Церковью, раз он находится в заключении. Во главе церковного управления Патриарх Тихон временно поставил митрополита Ярославского Агафангела, назначив его своим заместителем 16 мая. Митрополит Агафангел, получив письмо от Патриарха, решил подчиниться его выбору, но не смог выехать в столицу.

5 (18) мая петроградские священники А.Введенский, Е.Белков и приставший к ним московский священник С.Калиновский вновь являются в Троицкое подворье. Они уговаривают Святейшего, который уже понимал, с кем имеет дело, передать им Патриаршую канцелярию до прибытия в Москву митрополита Агафангела. В конце концов Патриарх уступил просителям, наложив на заготовленное ими прошение резолюцию: «Поручается наименованным ниже лицам принять и передать митрополиту Агафангелу, по приезде в Москву, синодские дела...». Резолюцию Патриарха о передаче канцелярии церковные авантюристы объявили актом передачи им церковной власти и, сговорившись с епископом Бернским Леонидом, случайно оказавшимся в Москве, а также с известным своими назойливыми модернистскими выходками заштатным епископом Антонином (Грановским), заявили об образовании Высшего Церковного управления.

На другой день после аудиенции в Троицком подворье 8 (19) мая Патриарх был переведен в Донской монастырь (некоторое время он содержался в тюрьме ГПУ на Лубянке), а его покои в подворье заняло самочинное Высшее Церковное управление. В мае 1922 года обновленцы созвали учредительное собрание своих сторонников и провозгласили образование «Живой Церкви». На собрании живоцерковников был избран Центральный Комитет из десяти человек во главе с протоиереем В.Красницким. Для захвата церковного управления на местах Высшее Церковное Управление направило по епархиям 56 уполномоченных, вменив им в обязанность «изгнание монахов, то есть архиереев из архиерейских домов» и захват православных храмов. Действуя заодно с ГПУ, обвиняя архиереев в контрреволюционности, уполномоченные домогались их высылки из епархий. Раскольники добились устранения видных иерархов и среди них митрополитов Новгородского Арсения (Стадницкого), Казанского Кирилла (Смирнова), Ярославского Агафангела, архиепископов Крутицкого Никандра, Харьковского Нафанаила, епископов Псковского Геннадия (Туберозова), Волынского Аверкия.

Вернувшись из Москвы в Петроград, А.Введенский пытался вовлечь в обновленческую авантюру приблизившего его прежде к себе митрополита Вениамина. 25 мая он предъявил митрополиту «Удостоверение» с подписью епископа Вернского Леонида в том, что, согласно резолюции Патриарха Тихона, он является членом Высшего Церковного Управления и командируется в Петроград по делам церковного управления. Митрополит обратил внимание на отсутствие на этой бумаге подписи Патриарха и отказался признать «Удостоверение». А через день, за воскресной литургией в петроградских церквах зачитано было послание митрополита Вениамина к пастве, в котором священники Введенский и Белков, без воли своего епископа отправившиеся в Москву и принявшие там на себя высшее управление Церковью, отлучались от церковного общения впредь до принесения покаяния. Если в течение нескольких недель во всех епархиях возникал вопрос, законно ли ВЦУ, своим посланием владыка Вениамин сразу же вносил полную ясность. 28 мая в покои митрополита явились представители власти вместе с Введенским: один для ареста архиерея, другой – для принятия канцелярии.

В разгар петроградского процесса в печати появился так называемый «Меморандум трех». Маститые иерархи – митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), архиепископы Нижегородский Евдоким (Мещерский) и Костромской Серафим (Мещеряков) – признали обновленческое Высшее Церковное Управление «единственной канонической церковной властью». Примеру видных архиереев последовала примерно половина русского епископата. Одни, будучи в состоянии растерянности, другие – подогреваемые честолюбием, третьи – надеясь ввести обновленческое движение в русло церковной законности и возглавить Высшее Церковное Управление. По словам митрополита Мануила, многие архиереи и клирики рассуждали тогда так: «Если уже мудрый Сергий признал возможным подчиниться Высшему Церковному Управлению, то ясно, что и мы должны последовать его примеру». Такого рода иллюзии разделяли многие в то время – были надежды на то, что ВЦУ действительно, несмотря на очевидные отклонения, стремится установить хорошие отношения с властями и удастся как-то спасти Церковь. Через несколько дней появилось послание владыки Агафангела, которое подрывало обновленческие планы. Поняв, что отстранить их от власти и самому начать управлять Церковью не удастся, он разослал послание о том, что все архиереи должны управлять Церковью в соответствии со своей архипастырской совестью (там говорилось о незаконности ВЦУ), а к нему лично обращаться только в случае крайней нужды. Он был немедленно сослан.

В советской и обновленческой церковной печати раскольники требуют суровой кары для Патриарха. Лжемитрополит Антонин домогается его смертной казни. В результате разрушительных действий раскольников церковное управление оказалось обезглавленным, архиереи изгнаны с кафедр, большинство храмов захвачено обновленцами, духовенство и церковный народ повержен в смятение. С другой стороны, в связи с обращениям в политбюро наркома иностранных дел Чичерина, затем Дзержинского, о необходимости остановить дело Патриарха из-за осложнения международных отношений, было принято соответствующее решение. В такой обстановке 16 июня 1923 года Патриарх Тихон обратился в Верховный суд РСФСР с заявлением (составлено после долгих бесед в тюрьме с Тучковым – главой отдела ГПУ по церковным вопросам), в котором просил освободить его из-под стражи. «Я окончательно отмежевываюсь, – писал он, – как от зарубежной, так и от внутренней монархически-белогвардейской контрреволюции». 25 июня Патриарх Тихон смог вернуться к отправлению своих первосвятительских обязанностей.