Функциональная зависимость валентности от мотива

Зависимость валентности успеха и неуспеха от мотива — результат взаимодей­ствия степени выраженности мотива и сложности задания — является отличитель­ной чертой модели выбора риска, поскольку индивидуальные различия в выражен­ности мотива впервые стали учитываться здесь как еще один детерминант мотивации наряду с ожиданием и ценностью. Поэтому естественно было бы как следует проверить это допущение модели, прежде чем полагаться на ее предсказания.

Однако в действительности было предпринято немного попыток проверить это допущение. За исключением самых последних из них (Halisch, Heckhausen, 1988), они были не слишком успешными. Первое исследование такого рода было осуще­ствлено Литвином (Litwin, 1966). Он определял валентность попадания в игре с набрасыванием колец по той денежной награде, которую испытуемые считали адекватным призом за успех для того или иного расстояния. После десяти трени­ровочных бросков испытуемые должны были указать, какую денежную награду (от О до 1 доллара) следует назначить за попадание с каждого расстояния. Из рис. 8.7 видно, что валентность достижения успеха (размер вознаграждения) возрастает по мере увеличения трудности задачи (оценивавшейся параллельной группой испы­туемых), причем у сильно мотивированных испытуемых функция возрастала за­метно быстрее, чем у слабо мотивированных. Неодинаковая крутизна графика функции валентности подтверждает ее зависимость от различий в мотиве. Сред­няя (сплошная) линия соответствует функции привлекательности (1-W), кото­рая получается при вычислении лишь одних средних оценок вероятности успеха (см. ниже). Эта функция привлекательности имеет значительно меньшую крутиз­ну по сравнению с непосредственными оценками привлекательности, дававшими­ся испытуемыми, мотивированными на успех.

Рис. 8.7. Средние суммы вознаграждений, назначаемые разными группами испытуемых

за попадание при бросании кольца, в сравнении с функцией привлекательности, подсчитанной

только на основе субъективных оценок вероятности успеха (Litwin, 1966, р. 112)

Казалось, что полученные результаты идеально подтверждают допущение о функциональной зависимости валентности от мотива. Однако существует и аль­тернативное их объяснение. Николе (Nicholls, 1984a, b) обратил внимание на то, что данные Опросника экзаменационной тревожности (TAQ) связаны с представ­лением о своих способностях. Поскольку Литвин, насколько известно, измерял страх неуспеха с помощью TAQ, то его ориентированные на неуспех испытуемые оценивали свои способности явно ниже, чем испытуемые, ориентированные на успех. Поэтому они должны были считать большинство других испытуемых более способными, чем они сами, и соответственно более успешными при бросках на дальнее расстояние. Поэтому они не назначали максимального вознаграждения за броски с расстояния, с которого они сами попадали в цель. Если это объяснение правильно, то различные градиенты на рис. 8.7 возникли не в силу различий в оце­нивании успеха, а в результате того, что мотивируемые избеганием неуспеха ис­пытуемые считали себя менее способными.

Если Литвин исследовал влияние мотива лишь на валентность успеха, но не на валентность неуспеха, то Купер (Cooper, 1983) изучал обе функции валентности. Валентность была операционализирована как предвосхищаемая удовлетворен­ность или неудовлетворенность результатом детельности. Зависимость крутизны градиента от мотива была обнаружена лишь для валентности успеха, но не для ва­лентности неуспеха.

В двух из трех последующих исследований ни Карабеник (Karabenick, 1972), ни Физер (Feather, 1967) не обнаружили зависимости результирующей Мотивацион­ной тенденции и субъективной вероятности успеха от функций валентности для успеха и неуспеха, а Шнайдер (Schneider, 1973) обнаружил ее лишь в одном из многих экспериментов. Индикаторами валентности в исследованиях Карабеника и Шнайдера служили оценки удовлетворенности после успеха и неудовлетворен­ности после неуспеха.

Было бы, однако, преждевременным исходя из этих данных рассматривать допущение о зависимости функции валентности от мотива как неверное. Стоит вспомнить о том, что это допущение относится к «чистому случаю» и, следователь­но, его проверка предъявляет высокие требования к операционализации понятий и контролю условий в эксперименте, причем в трех аспектах: помимо возможно более валидного измерения, во-первых, обоих мотивов и, во-вторых, субъективных вероятностей успеха, необходимо также, в-третьих, измерить реальную побуди­тельность успеха и неудачи в как можно более чистом и ни с чем не смешанном виде.

Проведенные исследования отнюдь не являются безупречными во всех трех аспектах. За исключением Шнайдера, все исследователи пользовались для изме­рения мотива избегания неуспеха опросниками тревожности, и в результате этого смешивали различия в представлении о своей одаренности с мотивом избегания неуспеха. Субъективная вероятность успеха не всегда измерялась после реального ознакомления с заданием; так, например, в работе Купера она оценивалась после простого рассказа о задании. Физер представлял задания своим испытуемым как не зависящие от интеллекта (!) и считал мерой валентности не предвосхищаемую удовлетворенность или неудовлетворенность, а, как и Купер, гипотетическое под­крепление чужого действия.

Учитывая все эти промахи, Халиш и Хекхаузен (Halisch u. Heckhausen, 1988) попытались избежать методических ошибок во всех трех аспектах: во-первых, они стремились как можно более валидно измерить оба мотива достижения, во-вторых, получить возможно более непосредственные и чистые значения валентностей ус­пеха и неуспеха. Наконец, в-третьих, в эксперименте они варьировали опыт рабо­ты с заданиями, чтобы иметь возможность доказать зависимость оценок валентно­сти от обоснованных ожиданий успеха. Задание заключалось в том, чтобы, нажав

на кнопку видеокамеры, заснять световую точку, движущуюся вправо за горизон­тальной §алкой в тот момент, когда ее видно в отверстии на балке. Сложность за­дания можно было варьировать, изменяя скорость движения световой точки. Со­общения о^удостигнутых результатах были предопределены заранее и одинаковы для всех испытуемых.

Значений валентности были представлены степенью предвосхищаемой удов­летворенности и неудовлетворенности своими достижениями. Градиенты валент­ности для успеха и неуспеха определялись с помощью психофизической методи­ки шкалирования. При этом испытуемый сначала указывал свои стандарты успе­ха и неуспеха, т. е. верхние и нижние границы достижений, при которых он начинал испытывать ощущение успеха или неуспеха. К обоим граничным значениям при­плюсовывалось по десять процентов интервала между верхней и нижней границей. По отношению к этим опорным зонам с каждой стороны испытуемый должен был указать ту точку на шкале трудности, в которой он испытывал в два раза большую удовлетворенность при успехе или в два раза большую неудовлетворенность при неуспехе. Чем ближе расположена эта точка к опорной зоне, тем круче градиент валентности.

Для определения обоих мотивов достижения наряду с «оперантными» мето­диками на основе ТАТ (Heckhausen, 1963b) использовался ряд «респондентных» опросных методик (MARPS, AMS, TAQ и др.). Корреляция между данными ТАТ и данными опросников практически отсутствовала. Показатели, полученные в ре­зультате применения опросников, в значительной степени пересекались с пред­ставлением о своей одаренности (Meyer, 1972), которые совершенно не коррели­ровали с показателями мотивов по ТАТ.

Что же касается результатов, то с функциями валентности при успехе и неус­пехе соотносятся лишь данные ТАТ, но не показатели каких-либо ресгюндентных методик, в том числе опросников, касающихся представлений о своих способно­стях. Интересно, что со сложностью заданиялз числа показателей мотива ТАТ взаимодействует совокупная мотивация, но не надежда на успех в чистом виде: у высокомотивированных испытуемых градиент валентности для успеха оказался более крутым, чем для неуспеха, у низкомотивированных — наоборот. Более де­тальное рассмотрение отделенных друг от друга с помощью факторного анализа компонентов мотива успеха показало, что содержательным категориям позитив­ного эмоционального состояния, похвалы и ожидания успеха сопутствует более крутой градиент валентности для успеха, чем для неуспеха, а этого как раз и следо­вало ожидать, исходя из модели выбора риска (см. рис. 8.8, а).

В отличие от вышеописанных данных для мотива неуспеха получены результа­ты, которые противоречат модели выбора риска. Испытуемые с сильным страхом неуспеха обладали более крутым градиентом валентности для успеха, чем для не­успеха, а испытуемые с низким мотива неуспеха — наоборот. Когда общий пока­затель мотива неуспеха был с помощью факторного анализа расщеплен на отдель­ные компоненты, то оказалось, что двум из трех компонентов сопутствует крутой градиент валентности успеха (см. рис. 8.8, 6). Возможно, оба этих показателя (ка­тегории Ии, С-, К, Н, Тн; см. выше) следует рассматривать скорее как активное про­тивостояние возможному неуспеху, чем как пассивное избегание.

Рис. 8.8. Индексы крутизны градиента оцениваемой испытуемыми валентности успеха и неуспеха

а) для испытуемых с высоким и низким мотивом успеха {по показателям ТАТ, включающим позитивное

эмоциональное состояние, похвалу и ожидание успеха) и б) для испытуемых с высоким и низким мотивом

неуспеха (по совокупному показателю мотива неуспеха ТАТ) (no: Halisch, Heckhausen, 1988, рис. 4)

Во всяком случае, можно сделать вывод, что основанная на ТАТ методика Хекхаузена измеряет мотив неуспеха не как чистый мотив избегания, тормозя­щий активность и складывающийся лишь из страха, подавления активности и укло­нения от нее, как это постулировалось в модели выбора риска Аткинсона. Наряду с такими чисто защитными устремлениями мотивация избегания неуспеха включает в себя еще и наступательные установки, как первоначально предполагал и сам Ат-кинсон. Еще в 1957 г., формулируя модель выбора риска, он исходил из того, что боящийся неуспеха человек, менее всего склонный выбирать задания средней сложности, в том случае, если ему все же не удастся их избежать, будет наиболее упорно работать именно над ними. Позднее он отказался от этого тезиса и рас­сматривал мотив неуспеха как чисто тормозящий (Atkinson, Feather, 1966, p. 19; Atkinson, 1983, p. 100,1987; см.; Heckhausen, 1984b).

В настоящее время проблема состоит в том, что никому так и не удалось создать методику, позволяющую измерять мотив избегания неуспеха как чисто тормозя­щий мотив. TAQ и другие опросные методики также не позволяют обнаружить какой-либо функциональной зависимости валентности от мотива неуспеха. Вмес­то того чтобы продолжать задавать вопрос о функциональной зависимости валент­ности от мотива неуспеха, мы можем теперь, наоборот, использовать нашу технику шкалирования для определения валентности неуспеха, чтобы проверить методику измерения мотива неуспеха с той точки зрения, содержит ли она лишь компоненты тормозящего мотива. При этом постулируемая моделью выбора риска функция будет служить критерием валидизации для проверки и развития измерительных методик. Такие исследования еще предстоит провести.

Ориентированные на успех и неуспех испытуемые, выявленные при помощи респондентных методик, не обнаруживают в своих оценках удовлетворенности и неудовлетворенности каких бы то ни было значимых различий крутизны градиен­та валентности. Градиент же оценок валентности другого типа, также полученных в результате исследований Халиша и Хекхаузена (Halisch, Heckhausen, 1988), луч­ше всего соотносится со значениями показателей «мотива» респондентных мето­дик. Этот тип оценивания валентности заключался в составлении своего рода нор­мативного плана вознаграждения вместо оценки удовлетворенности или неудов­летворенности своим результатом. Испытуемые должны были указать, сколько очков они добавят человеку в случае успеха или снимут в случае неуспеха. При таком нормативном оценивании валентности градиенты вопреки допущению мо­дели выбора риска в обеих группах оказались одинаково крутыми, существенно различалась лишь их абсолютная величина.

Рис. 8.9. Индексы крутизны градиентов нормативных валентностей для испытуемых с высокой и низкой экзаменационной тревожностью, измеряемой с помощью МО (по: Halisch, Heckbausen, 1988, рис. 5)

На рис. 8.9 представлены данные, касающиеся ТАQ, типичные для всех респон­дентных методик. Испытуемые с низкой тревожностью обладают крутым гради­ентом как при росте достижений, так и при их снижении. В противоположность этому, высокотревожным испытуемым присущ плоский градиент, т. е. они слабее, чем низкотревожные испытуемые, поощряют прирост и порицают снижение ре­зультатов. Таким образом, обе группы демонстрируют одинаковую, а не разную крутизну градиентов для успеха и неудачи. Это противоречит модели выбора рис­ка и, соответственно, предсказываемому ею влиянию мотива. Здесь напрашивает­ся следующее объяснение: лица с высокой оценкой своих способностей явно более склонны основывать нормативные оценки на своих результатах, чем испытуемые с низкой оценкой своих способностей. В целом представленные результаты позво­ляют сделать четыре вывода.

Первое.В целом наши результаты подтверждают допущение модели выбора риска о функциональной зависимости валентности от мотива для успеха и неус­пеха. Чем сильнее мотивация приближения, тем в большей степени увеличивает­ся значимость успехов и неудач при росте степени сложности; и наоборот, чем боль-

ше преобладает мотив избегания неудачи, тем сильнее возрастает значимость не­удач при увеличении легкости задания. Хотя еще предстоит подтвердить этот те­зис для мотива неудачи, это связано, скорее, с проблемой измерения мотива, а имен­но с проблемой измерения тормозящего компонента мотива в чистом виде.

Второе.При определении валентностей в будущем исследователи должны обращать внимание на различие между констатацией удовлетворенности свои­ми собственными достижениями и нормативным оцениванием для всех людей в духе составления плана вознаграждения. До сих пор при проверке допущения о за­висимости функции валентности от мотива применялись оба этих способа. Одна­ко лишь удовлетворенность своими собственными достижениями — но не норма­тивное оценивание в виде универсального плана вознаграждения — соответству­ет обусловленному мотивом оцениванию себя согласно модели выбора риска.

Третье. Лишь методики, основанные на ТАТ, но не реслондентные методики измерения обнаруживают обусловленные мотивом различия функций валентно­сти для успеха и неуспеха. Что касается применявшейся методики Хекхаузена, основанной на ТАТ (Heckhausen, 1963b), то ожидаемую согласно модели выбора риска разницу градиентов дал не показатель надежды на успех в чистом виде, а со­вокупный показатель мотивации. Оказалось, что мотив неуспеха явно содержит активные компоненты, направленные на преодоление неудачи с помощью подго­товки, старания и длительности усилий. Выделить в чистом виде тормозящий ком­понент мотива неуспеха, как этого требует модель выбора риска Аткинсона, до сих пор не удалось (в том числе и с Помощью TAQ). Функциональную зависимость валентности можно, в принципе, использовать как критерий валидизации при раз­работке методик измерения тормозящего компонента как такового.

Четвертое. Если определение валентностей основывается на нормативном оце­нивании, то оно хорошо согласуется с индивидуальными различиями способно­стей, выявляемыми всеми респондентными опросниками, направленными на из­мерение мотива достижения. Успех и неуспех порождают здесь вопреки прогнозу модели выбора риска градиенты валентности не разной, а одинаковой крутизны. Лица, считающие себя более способными, при нормативном оценивании прида­ют большее значение как успеху, так и неуспеху, чем те, кто считает себя менее способными. Можно предположить, что последние менее склонны, чем первые, основывать свои нормативные оценки на опыте своих собственных достижений. В целом результаты говорят в пользу оперантных методик измерения мотива, таких как ТАТ.

Выбор: максимальное произведение ожидания и побудительности

Теперь мы переходим к рассмотрению аспекта модели выбора риска, связанного с ожиданиями. Полная зависимость значений побудительности от степени сложно­сти и перемножение обеих этих переменных дает для результирующей Мотиваци­онной тенденции функцию, максимум которой приходится на среднюю степень сложности. Для мотивируемых успехом испытуемых — это максимум предпочте­ния, для мотивируемых неуспехом — максимум избегания. Таким образом, модель

обладает симметричной структурой. Симметрия относительно горизонтальной оси (степень сложности) создается разнонаправленностью значений обоих мотивов достижения: предпочтение или избегание. Симметрия относительно позитивного и негативного максимумов основывается на двух допущениях. Первое из них рас­сматривает побудительность исключительно как функцию от степени сложности задания (или обратную линейную функцию от вероятности успеха). Это допуще­ние является не только интуитивно понятным; оно также многократно подтверж­далось экспериментально (см.: Feather, 1959b, Karabenick, 1972; Meyer, Niepel, Engler, 1987; Schneider, 1973, эксперимент II). Второе допущение — мультипликатив­ная связь ожидания и побудительности — должно быть подтверждено результата­ми, свидетельствующими о симметричной структуре модели, т. е. о максимальной силе мотивации при средней вероятности успеха. Как правило, такое подтвержде­ние отсутствует. Но на этом вопросе мы остановимся позднее, а сначала обсудим некоторые проблемы определения субъективной вероятности успеха, поскольку от переменной ожидания зависит и связанное с нею значение побудительности.