Либо мотивом достижения в условиях разной ориентации (групповой либо индивидуальной) и разной обратной связи со стороны экспериментатора

(French, 1958b, p. 404)

В табл. 8.3 приведены полученные результаты для всех 8 сочетаний различных условий (2 х 2 х 2). Как и ожидалось, группы с преобладающим мотивом достиже­ния при обратной связи относительно способностей добились больших успехов, чем при обратной связи относительно сотрудничества, а в группах с преобладаю­щим мотивом аффилиации картина оказалась обратной. Инструкция с групповой или индивидуальной ориентацией никак не повлияла на работу групп с преобла­дающим мотивом достижения, а в группах с преобладающим мотивом аффилиа­ции групповая ориентация приводила к заметному улучшению результатов. Наи­более благоприятным сочетанием условий для групп с преобладающим мотивом аффилиации является "групповая ориентация и обратная связь с информацией о хорошем сотрудничестве; наиболее неблагоприятным — индивидуальная ориента­ция и обратная связь с информацией о способностях. Ни один из трех основных факторов — сочетание мотивов, ориентация в работе, мотивационно-специфиче-ская обратная связь, — взятый по отдельности, не оказал значимого влияния на ре­зультаты (см. средние значения по столбцам и строкам в табл. 8.3). Наиболее же высокий уровень значимости различий был получен для взаимодействия между структурой мотивов и мотивационно-специфической обратной связью (р < 0,001); зна­чимо также (р < 0,05) взаимодействие структуры мотивов и ориентации в работе.

Эти результаты достаточно отчетливо указывают на два обстоятельства: 1) раз­личия в мотивах проявляются в поведении только при соответствующем побужде­нии, мотивации; 2) конкретные условия побуждения по-разному воздействуют на разные мотивы. Примечательно, что групповая ориентация при выполнении зада­ния в противоположность индивидуальной имеет значение только при преобладаю­щем мотиве аффилиации, но не при преобладающем мотиве достижения.

Социокультурные индексы мотива и историко-экономические изменения

Различия мотивов определялись не только по поведенческим коррелятам, но также исследовались у разных групп населения, выделявшихся по демографическим призна­кам. В этом случае коррелятами мотивов были не психологические, а социологи­ческие, исторические и экономические категории, которые выступали в роли инди­каторов связанных с достижениями ценностных предубеждений и форм поведения людей. Инициатором этого направления исследований был Мак-Клелланд (McClel­land, 1961) под влиянием выдвинутого Максом Вебером (Weber, 1904,1905) тезиса о связи между «протестантской этикой» и «духом капитализма». Согласно "этому тези­су, промышленная революция выросла из религиозного учения о мирском призва­нии и трудовой этике христианина в постреформаторских конфессиях (в первую оче­редь из кальвинистского догмата об абсолютном предопределении).

Мак-Клелланд усматривал здесь следующую психологическую взаимосвязь: в ценностной атмосфере протестантской этики воспитание детей направлено преж­де всего на формирование у них самостоятельности и личной ответственности, что благоприятствует развитию мотива достижения. Он, в свою очередь, побуждает к интенсивной предпринимательской деятельности, которая через реинвестирова­ние прибылей и использование технических инноваций способствует ускоренному развитию экономики. Произведенное в 1950-е гг. сопоставление экономической мощи протестантских и католических стран выявило преимущество первых. В ка­честве индекса экономической мощи Мак-Клелланд взял потребление электроэнер­гии на душу населения; при этом учитывались и различия в природных ресурсах.

Но как подтвердить предположение о том, что межнациональные различия в мотивации выступают как решающая промежуточная переменная экономическо­го роста? Для этого необходимо, помимо экономического индекса, вывести нацио­нальный индекс мотива. Его Мак-Клелланд получил, применив ключевые катего­рии nAch при анализе рассказов, содержавшихся в книгах для чтения школьников третьих классов. Он предположил, что национальный дух в странах с всеобщим обязательным начальным образованием наиболее четко выражается в книгах для чтения младших школьников.

При первом сравнении национальные индексы nAch по состоянию на 1925 г. были сопоставлены с различием между ожидаемым и реальным увеличением по­требления электроэнергии в разных странах к 1950 г. (При подсчете ожидаемых значений учитывались различия исходного уровня развития, обусловленные имев­шимися в разных странах различными запасами природных ресурсов и достигну­тым на тот период уровнем индустриализации.) Корреляция между индексом мо­тива в 1925 г. и отклонением потребления электроэнергии от ожидаемых значений в 1950 г. равнялась +0,53. Если же брался индекс мотива за 1950 г., то корреляция полностью исчезала (+0,03). Похоже, что действительно высокий национальный мотив достижения проявляется в ускорении экономического развития, а низ­кий —в его замедлении. Фрей (Frey, 1984) подтвердил этот результат с помощью перекрестно-отсроченного панельного (crossed-lagpanel) анализа; однако он обна­ружил, что роль этого эффекта была несколько преувеличена. В табл. 8.4 приводится это соотношение для 49 стран за более короткий промежуток времени с 1950 по 1958 г.

Здесь корреляция между nAch (1950) и отклонением темпа прироста (1952-1958) от ожидавшегося составляет еще 0,43 (см.: McClelland, 1984; Orpen, 1983). Для более по­зднего периода времени имеется еще два результата: для периода 1950-1967 гг. корреляция составляет 0,39 (McClelland, 1976), а для периода 1952-1976 гг. она равняется всего лишь 0,11 (Beit-Hallahmi, 1980). Таким образом, тезис Мак-Клел-ланда, судя по всему, теряет свою справедливость применительно к более совре­менной экономической ситуации, по крайней мере если его основывать на индексе потребления электроэнергии (значимость которого вполне могла измениться).

Контент-анализ письменных документов позволяет вычислить индексы моти­вов и для прошедших исторических эпох. Зеркалом, отражающим дух времени в аспекте мотивации достижения, служат выборки датированных литературных тек­стов, например эпиграмм, лирической поэзии, эпитафий из Древней Греции, со­зданных между 900 и 100 гг. до н. э.; или испанских романов, стихов, легенд, появив­шихся с 1200 по 1730 г.; или английских драм, путевых дневников, баллад, написан­ных между 1400 и 1830 гг. В качестве экономических индексов выступали древние географические карты, на которых отмечались области экспорта греческого масла в античную эпоху; годовой тоннаж испанских судов, отправлявшихся в Новый Свет; годовой объем ввоза угля в Большой Лондон. Подъем и спад индексов nAch постоянно предшествовал периодам экономического расцвета или упадка. На рис. 8.6 приведены результаты несколько менее амбициозного исследования развития США с 1810 по 1950 г. В ходе исследования подсчитывались показатели nAch за двадцатилетние периоды на материале контент-анализа книг для чтения и затем сравнивались с количеством заявленных за это время патентов на изобретения в расчете на 1 млн жителей. Была обнаружена одинаково направленная динамика графиков изменения индекса мотива за 20-40 лет и подъемов—спадов количества зарегистрированных патентов.

Рис. 8.6. Изменение национального индекса мотива достижения и количества заявленных патентов

(deCharms, Moeller, 1962, p. 139)

Таблица 8.4

Прирост потребления электроэнергии (1952-1958 гг.) и национальный индекс мотива достижения (nAch) в 1950 г. (McClelland, 1961, р. 100)

Естественным был бы также поиск различий в мотивах у определенных соци­альных групп населения промышленно развитых стран (см.: Heckhausen, 1972). Репрезентативные результаты таких исследований имеются для США (Veroff,

Atkinson, Feld, Gurin, 1960; Veroff, Depner, Kukla, Douvan, 1980; см. также главу 12 И Reuman, Alwin, Veroff, 1984) и Швейцарии (Vontobel, 1970). He удалось обнару­жить различий между протестантами и католиками, однако различия есть между представителями разных социальных слоев. В табл. 8.5 приведены данные по вы­борке немецкоязычных швейцарских новобранцев. Показатели НУ и БН по ТАТ лучше всего подходят для сопоставления по причине их стандартизованности (зна­чение 100 выступает как среднее для популяции). Чем ниже социальный слой, тем меньше стремление к успеху, но не мотив избегания неудачи. Соответствующие различия имеются и для ЧН и СМ. Особенно отчетливо социальные различия в мотиве достижения выступают у городских жителей. Между представителями обо­их вероисповеданий, напротив, никакой существенной разницы не наблюдается.

Таблица 8.5

Выраженность мотива достижения у различных групп населения для выборки из 539 швейцарских солдат-новобранцев (Vontobel, 1970, S. 190)

Гендерные различия и «страх успеха»

С самого начала исследований мотивации достижения испытуемые женского пола рассматривались как исключение из правил. Уже в исследованиях по актуализа­ции мотива оказалось, что их показатели потребности в достижениях (пАсК) не возрастают вместе с усилением условий побуждения, а оказываются достаточно высокими уже при нейтральных условиях (McClelland et al., 1949; Veroff, Wilcox, Atkinson, 1953). Однако в других странах, таких как Бразилия (Angelini, 1959) или Япония (Hayashi, Habu, 1962), каких-либо межполовых различий в этом случае обнаружено не было, так же как и в ФРГ при использовании другой методики из­мерения мотива (НУ и БН) (см.: Heckhausen, 1963a). Это заставляет нас предпо­ложить, что решающее значение в данном случае могут иметь межнациональные различия в отборе и поступлении женщин в высшие учебные заведения. В Брази­лии, Японии и ФРГ получение высшего образования не столь доступно женщинам, как в США, так что студентками в этих странах становятся представительницы статуса. Их удовлетворенность работой основывается на возможности соотносить свою работу с критериями качества, особенно когда они находились в позиции начальника. Если рассматривать профессию преподавателя как сферу, в которой женщины в то время скорее всего могли проявить свое стремление к достижению, то мы получаем картину, которой не чуждо все то, что справедливо и для мужчин.

Ситуация была такова, что исследования мотивации достижения в англоязыч­ных странах впредь должны были бы ограничиться исключительно испытуемыми-мужчинами, если бы не диссертация и последующие работы Матины Хорнер (Horner, 1968,1969,1970,1972,1974а), которые получили быструю и широкую из­вестность, произведя буквально фурор, и инициировали множество исследований по их проверке. Хорнер считала, что ей удалось открыть секрет разноречивости существующих данных — это особый, характерный для женщин мотив «боязнь успеха». Демонстрация высоких возможностей для достижения успеха вредит их привлекательности в глазах других людей, особенно мужчин. Начало истории, зву­чавшей следующим образом: «После экзамена в первом семестре Анна оказалась на первом месте среди студентов-медиков своего курса», 65% испытуемых-женщин (особенно много среди них было хорошо успевающих студенток) продолжили, концентрируясь на аспектах, связанных с избеганием успеха; что касается испы­туемых-мужчин, то в версии рассказа, где главным героем выступал Джон, такое продолжение выбрали лишь 9%. В качестве ключевых категорий контент-анализа для выявления «боязни успеха» в рассказываемых историях выделялись следую­щие моменты: негативные последствия успеха, снижающие симпатии других лю­дей по отношению к персонажу и препятствующие аффилиации; ожидание нега­тивных последствий успеха; связанные с успехом отрицательные эмоции; инст­рументальная активность, направленная на избегание настоящего или будущего успеха (например, стремление стать не врачом, а медсестрой); непосредственно выраженный конфликт по поводу успеха, переосмысление наличной ситуации (отрицание успеха), странные и нереалистичные реакции.

С последующим заданием достиженческого типа студентки с сильно выражен­ным страхом успеха справлялись хуже своих подруг в том случае, когда в соревно­вании участвовали не только девушки, но и мужчины. Впрочем, при повторении такого рода исследований другими авторами эти результаты не подтвердились. К тому же «страх успеха» все чаще обнаруживается и у мужчин, и при этом неяс­но, имеем ли мы здесь дело с каким-то историческим сдвигом ценностей (Alper, 1974; Peplau, 1976; Ztickerman, Wheeler, 1975). Конструкт «страх успеха» являет­ся, как пишет Треземер (Tresemer, 1974), «популярным, но недоказанным» (ср. так­же: Hoffman, 1977; Karabenick, 1977; Nash, 1979; а также подробное изложение в ра­боте: Heckhausenetal., 1985).