Применение модели конфликта
Модель конфликта открыла многообразные и перспективные возможности применения. Как уже отмечалось, расстояние до цели не обязательно должно быть пространственным. Это может быть также временная близость или степень сходства
с первоначальной целью. В последнем случае последовательное уменьшение сходства с переживаемой как конфликтная целью часто играет важную роль в невротических конфликтах и их психотерапевтическом лечении. Так, объект агрессивных или сексуальных устремлений может одновременно вызывать сильный страх негативных последствий,что приводит, как заметил Фрейд, к так называемому смещению. Первоначальный объект в переживании замещается другим, более или менее схожим, но вызывающим меньший страх или тревогу. Применительнок сексуальности Кларк (Clark, 1952; Clark, Sensihar, 1955) экспериментально подтвердил наличие смещений в образах представлений при возрастающем сексуальном
возбуждении.
Смещение первоначального объекта соответствует генерализации стимула. Чем больше тенденция избегания превосходит тенденцию стремления, тем меньше сходство между первоначальным объектом и разрешающим конфликт смещением. Миллер (Miller, 1944) разобрал этот случай на примере своей модели конфликта. Градиенты стремления и избегания отражают зависимость силы реакции от степени сходства с порождающим конфликт целевым стимулом, а не от пространственной ивременной дистанции. Это значит, что речь идет о градиентах генерализации стимулов для заторможенной реакции стремления и тормозящей реакции избегания. На рис. 4.15 изображен вариант модели Миллера применительно к проблеме смещения. Согласно этой модели, для смещения предпочтительнее такая степень сходства, при которойфактическая сила заторможенной реакции максимальна. На рисунке данная степень сходства находится между С и D.
Рис. 4.15. Перемещение заторможенной реакции вдоль градиента генерализации стимула до точки максимума ее фактической {Netto) силы (пунктирная линия) (Miller, 1944, р. 434}
Было найдено экспериментальное подтверждение этого тезиса (Murray, Berkun, 1955). Крысы, обученные находить в конце черного коридора пищу, стали получать там во время еды удар током и начали избегать целевой камеры. После этого коридор был соединен еще с двумя коридорами, расположенными параллельно с ним. На различном расстоянии от целевой камеры находились отверстия, позволявшие проникать в смежный коридор. Два соседних коридора отличались от пер-
вого цветом стен. Они были не черными, а в непосредственно примыкающем коридоре — серыми и в следующем — белыми. Таким образом, возникал градиент убывания сходства с первым, конфликтогенным, коридором. Предполагалось, что животное, помещенное в первый коридор, должно держаться на довольно большом расстоянии от целевой камеры, после перехода в соседний коридор это расстояние должноуменьшиться и в последнем коридоре стать минимальным. События стабилизируются одновременно-по двум независимым друг от друга градиентам: про-странственной удаленности от конфликтогенной цели и степени сходства с ней. Оба этих параметра были использованы как ортогональные координатные оси дляпостроения трехмерной модели конфликта. Градиенты выступают здесь не в виде линии, ав виде плоскостей. Их пересечение становится линией пересечения двух плоскостей.Таким образом, животное сможет продвинуться ближе к цели за счет перехода в область большего несходства с изначальным целевым стимулом (и наоборот). Мюррею и Беркану действительно удалось это продемонстрировать. Кроме того, они обнаружили еще один факт. Такое смещение оказывает «терапевтическое*- воздействие: градиент избегания становится со временем менее крутым. Животные постепенно возвращаются к условиям, более похожим на первоначальный целевой стимул.
Отсюда можно сделать вывод, что при психотерапии нужно стремиться не повысить градиент стремления, а понизить градиент избегания,в частности, адекватной организацией замещения и подстановки объектов, сходных с вызывающими конфликт стимулами. При этом пациент очевидным образом сможет разрешить порожденный конфликт. Напротив, традиционные уговоры немедленно разделаться с истинной причиной конфликта хотя и сместили бы точку пересечения обоих градиентов ближе к подлинному источнику, но одновременно изавысили бы ее,' что означает большую силу обеих конфликтующих тенденций и тем самым большую внутреннюю напряженность.
Впрочем, классическими примерами объяснительных возможностей модели конфликта служат тревожащие субъекта события, которые фиксированы во времени и поэтому неумолимо приближаются: экзамен, необходимая.операция или роды. С одной стороны, их боятся, с другой — ждут, чтобы пережитьи оставить позади. Зависимость конфликтных тенденций от временной близости и степени сходства образа с предстоящим событием изучалась Фишем (Fisch,1970) на материале экзаменов.
Аналогичное исследование провел С. Эпстейн (Epstein, 1962) с парашютистами-любителями перед их первым прыжком. Помимо прочих данных он использовал данные испытуемымиоценки обеих конфликтующихтенденций на разных стадиях деятельности. При этом тенденции стремления и избегания определялись как «предвкушение прыжка, желание ускорить события, возбуждение от возможности свершить прыжок» и «желание повернуть назад и отказаться от прыжка, мысль о ненужности прыжка, страх». На рис. 4.16 представлены полученные после прыжка усредненные самооценки 28 начинающих парашютистов в следующей последовательности событий: 1) последняя неделя; 2) последняя ночь; 3) утро перед прыжком; 4) после прибытия навзлетное поле; 5) во время разминки перед прыжком; 6) при надевании парашюта; 7) при посадке в самолет; 8) при взлете; Э) при сигнале готовности; 10) при вы-
ходе наружу (сначалапарашютист стоит на крыле); 11) в ожидании толчка; 12) в свободном падении; 13) после раскрытия парашюта; 14) сразу после приземления.
Рис. 4.16.Самооценки тенденций стремления и избегания как функция последовательности событий перед первым парашютным прыжком (Epstein, 1962, р. 179)
Конечно же, самооценки (и ктому же полученные задним числом) — сомнительный показатель тенденций стремления и избегания. Будучи не в состоянии разделить эти две тенденции, парашютисты переживали, скорее, своеобразную равнодействующую смешанных чувств уверенности и беспокойства. На это указывает и зеркальное соотношение обеих кривых. Примечательно, однако, что тенденция избегания (беспокойства) постепенно возрастает, но незадолго до критического события (прыжка) вновь снижается (как если бы парашютист уже не видел никакой возможности отступления и вследствие этого приобретал уверенность).
В дальнейших исследованиях Фенц (Fenz, 1975) зарегистрировал нейровегета-тивные показатели активации на протяжении всей цепи событий, составляющих прыжок. При этом оказалось, что частота сердцебиений и дыхания, а также кожно-гальваническая реакция неуклонно возрастают до момента раскрытия парашюта. Однако это относится только кновичкам. Опытные парашютисты показывают максимальные результаты уже на более ранних этапах прыжка: при посадке в самолет (частота сердечных сокращений), при сигнале готовности (частота дыхания) и во время свободного падения (кожно-гальваническая реакция). Однако все их значения не выходят за 50%-ную отметку общей вариативности, выявленной Фенцем у начинающих по каждому из трех индикаторов. Эти различия, впрочем, обусловлены не только опытом, т. е. количеством прыжков. Если разделить парашютистов на хороших и плохих, то последние и после многих прыжков обнаруживают динамику активации, схожую с динамикойактивации новичков. Очевидно, их успехи в прыжках не дают им достаточных оснований для того, чтобы взять под контроль тревожные аспекты ситуации (совладать со стрессом). Возможно, причинные связи носят здесь хотя бы отчасти круговой характер: парашютисты тревожно-возбуждены, поскольку прыгают хуже других, а поскольку они прыгают хуже, то дольше остаются в состоянии тревожного возбуждения.
Теории активации
В главе 2 мы уже в основных чертах обрисовали направление психологии активации в исследованиях мотивации и указали на стимулирующее воздействие, которое оказали на теоретическую психологию мотивации два открытия из области нейрофизиологии: «восходящая активирующая ретикулярная система* (ВАРС) в стволе головного мозга (Moruzzi, Magoun, 1949; Undsley, 1957) и «система подкрепления» в гипоталамусе (Olds, Milner, 1954). У нас нет возможности подробно останавливаться на нейрофизиологических данных, которые, впрочем, в наши дни представляют намного более сложную картину, чем та, что имелась в 50-е гг. (см.: Olds, 1973). Задолго до этого исследователи (в частности: Duffy, 1934) стали измерять множество нсйровегета-тивных проявлений активации, прежде всего в связи с описанием и объяснением эмоций. Но лишь в 50-е гг. была выдвинута идея, что гипотетический конструкт«общий уровень активации»,основывающийся на нейрофизиологической функции ВАРС, соответствует интенсивности неспецифического влечения и мог бы, следовательно, заменить халловскую переменную D. Такие взгляды отстаивали в первую очередь Мэлмоу (Malmo, 1959)иХебб(НеЬЬ, 1955), а также Даффи (Duffy, 1957) и Биндра (Bindra, 1959). Так как уровень бодрствования можно измерить при помощи многих нейровегетативных индикаторов, таких как КГР, мышечный тонус или электрическая активность мозга, считалось, что при этом можно получить более надежный показатель силы влечения, чем те, которые использовались исследователями влечений прежде, например депривация или общая активность. ЛэЙси(Lacey, 1969) первым поставил под сомнение понятие неспецифической активации, ибо различные показатели лишь в незначительной степени коррелировали друг с другом и образуемые ими паттерны характеризовались большими индивидуальными различиями.
Дата добавления: 2014-12-22; просмотров: 869;