Эффект Валинса
Валинс (Valins, 1966, 1967,1970,1974) в своей модификации двухфакторной теории Шахтера пошел дальше, можно сказать, сделал еще два шага вперед. Во-первых, он высказал мнение, что фактическое (реальное) состояние возбуждения входит в переживание эмоции не непосредственно, т. е. автоматически и неосознанно, а через восприятие этого состояния. Тем самым сглаживаются затруднения, вытекающие из утверждения Шахтера об абсолютной неспецифичности нейрофизиологического компонента возбуждения, чему противоречат многие данные по специфичности паттернов вегетативного возбуждения для отдельных эмоций (см.: Lacey, 1969; Ekman et al., 1983). Вместе с тем способность нашего восприятия к различению паттернов вегетативного возбуждения невелика (см.: Mandler, Kremen, 1958), и, следовательно, становится понятным, почему мы легко можем воспринимать на самом деле различные состояния вегетативного возбуждения как одинаковые и, напротив, одинаковые — как различные. В сущности, восприятие состояний возбуждения вегетативной нервной системы находится в ведении тех же процессов переработки информации, что и восприятие внешних предметов и событий. Если это так — и здесь Валинс делает второй шаг, — то для изменения восприятия собственного состояния возбуждения не требуется фактических изменений в вегетативной нервной системе. Их можно инсценировать, давая испытуемому ложную информацию. Таким образом, не имеет значения, поступает информация о собственном состоянии возбуждения изнутри (интероцептивно) или извне, соответствует она
действительности или нет; существенно лишь то, что она связывается субъектом лишь с его собственным внутренним состоянием. Поэтому для манипулирования эмоциями можно не только брать различные ситуационные контексты, как в эксперименте Шахтера И Сингера, но и в одной и той же внешней ситуации давать субъекту ложную информациюо внутренней ситуации, о его состоянии возбуждения.
Валинсуудалось доказать этот тезис (Valins, 1966). Он предъявлял испытуемым-мужчинам серию изображений полуобнаженных женщин, и при этом они получалимнимую акустическую обратную информацию о собственном сердцебиении, которое при восприятии определенных изображений учащалось или замедлялось. Контрольная группаслышала те же акустические сигналы, но им говорилось, что они не имеют отношения к эксперименту. При последующей оценке привлекательности испытуемые экспериментальной группы оказывали предпочтение тем изображениям, разглядыванию которых сопутствовало изменениесердцебиения, как если бы они говорили себе: «Эта девушказаставила мое сердце биться учащенно(или замереть), она, должно быть, привлекательна». Ряд утверждений указывает на то, что испытуемые уже на стадии знакомства разглядывали эти изображения более тщательно, как будто хотели проверить информацию, содержавшуюся в частоте сердцебиений. В пользу этого говорят также результаты более позднего исследования Валппса (1974), в котором он перед началом оценивания привлекательности раскрывал испытуемым обман. Предпочтения при этом не изменялись. Очевидно, испытуемые обнаружили достаточно «убедительные» основания для своих предпочтений, чтобы их сохранить.
Тем временем эффект Валпнса много изучался инеоднократно подтверждался в столь различных областях, как межличностные отношения, кооперация, достижение, агрессия, изменение установок, поведение избегания, восприятие боли и угашение вегетативных реакций (см.: Liebhart, 1978). Конечно, эффект Валинса имеет свои ограничения. Так, фобию с сильным состоянием возбуждения в присутствии объекта страха нельзя ликвидировать посредством ложной успокаивающей обратной связи. Ложная обратная информация должна казаться правдоподобной, и в то же время реципиент не должен сразу за нее хвататься, ему следует ощутить потребность в поиске приемлемых доводов, в качестве которых выступают достаточно сложные особенности ситуации.
Некоторые из этих условий были, несомненно, нарушены в исследовании Дет-вейлера и Занна (Deiweiler, Zanna, 1976), которое не подтвердило эффект Валинса. Испытуемым-студентам последовательно предъявлялись названия наций, перемежающиеся ложной обратной информацией об изменениях частоты сердцебиений. При этом не было обнаружено никакого изменения установок по отношению к нациям, связанного со временем поступления этой информации. Испытуемых, конечно, могли удивлять изменения сердцебиения, ведь чтение названий наций вряд ли давало им достаточно оснований видеть причину именно в этом.
Либхарт (Liebhart, 1978) проанализировал все опубликованные до 1977 г. исследования эффекта Валинса и построил объяснительную модель, описание которой следует привести здесь полностью, поскольку оно уточняет многоступенчатый процесс, необходимый длявозникновения этого эффекта, а также его частных компонентов. Либхарт использует идеи из берлайновской теории эпистемического (позна-
вательного) поведения (Beriyne, 1965), которое схоже с рассмотренным выше «конкретно-исследовательским поведением». Согласно этим идеям, мотивация поиска объяснения некой реальности определяется двумя факторами: во-первых, возникающим у субъекта в связи с объяснением чувством неопределенности, во-вторых, субъективной значимостью, которой обладает редукция этой неопределенности. Либхарт так описывает свою модель:
«Эффект Валинса можно рассматривать как результат трех последовательных промежуточных процессов: поиска объяснения, атрибуции и привлечения внимания к мнимым причинам фиктивных физиологическихизменений. Прежде всего предполагается, что обратная связь несет информацию, которую реципиент исходя из имеющегося знания непосредственного контекста не может удовлетворительно объяснить, т. е. что обратная информация, например сильное сердцебиение,и контекст этой обратной связи, например последовательно предъявляемые изображения равно привлекательных женщин, представляют собой песонряженные системы. Первоначально незначительная вероятность причинной связи фиктивной реакции и контекста активирует потребности вобъяснении: неконгруэпткость ведет к поиску объяснения. В последующем, как мы предполагаем, контекст фиктивной вегетативной реакции исследуется вплоть до выявления аспектов, "объясняющих" поведенческую информацию, например выявление достаточно привлекательных черт у женщины, при виде которых наступает мнимое сердцебиение. Если субъективная вероятность причинной связи между неким аспектом контекста и обратной информацией имеет достаточно высокий показатель, поиски объяснения прекращаются и фиктивная вегетативная реакция атрибуируется этим аспектом. Наконец, атрибуция со своей стороны (если считать, что «причинные факторы» на данной стадии целенаправленного поведения привлекают к себе внимание) влияет на вербальные, моторные и вегетативные реакции.
Если эта модель верпа, то для возникновения эффекта Валмнса необходимы четыре условия: а) мотивация поиска объяснения; Ь) доступность информации о контексте; с) приемлемость объяснения причинной связи и d) субъективная значимость мнимого причинного фактора» (Liebhart, 1980, S. 425).
Данные об эффекте Валинса указывают на то, что оценивание особенностей внутренней и внешней ситуации играет решающую роль в возникновении эмоций и мотивации поведения. Другие факторы будут рассмотрены в главе 10 (агрессия, роль гнева и других состояний возбуждения).
Оценка угрожающих ситуаций
Оценка (appraisal) ситуации с точки зрения ее полезности или опасности впервые стала центральным моментом в когнитивной модели эмоций Магды Арнольд (Arnold, I960). Эту обобщенную модель процесса когнитивной оценки ситуации уточнил и экспериментально обосновал Лазарус (Lazarus, 1968). Развивая представления Шахтера и Валинса, он показал, что активационный и ситуационно-познавательный компоненты не просто рядоположены, а взаимодополняют друг друга. Когнитивные процессы оценивания ситуации могут непосредственно влиять на физиологический компонент активации так, что даже следующие друг за другом промежуточные результаты оценивания ситуации будут воздействовать на
эмоции и поведение. Лазарус экспериментально исследовал овладение угрожающими или стрессовыми ситуациями. Лежащая в основе экспериментов модель предполагала наличие двух последовательных стадий процессов познавательной активности: первичной оценки того, насколько угрожающей является ситуация, и вторичной оценки возможностей справиться с ней. Для этого может быть применена одна из двух стратегий: либо прямые действия, сопровождаемые соответствующей эмоциональной активацией, например нападение (гнев), бегство (страх), пассивность (депрессия), либо переоценка, делающая ситуацию менее опасной, выставляющая ее, так сказать, в более благоприятном свете и, в свою очередь, понижающая уровень связанного со страхом эмоционального возбуждения.
Лазарус создавал стрессовые ситуации, демонстрируя своим испытуемым фильмы крайне неприятного содержания: этнографический фильм о ритуале обрезания у австралийских аборигенов и фильм по технике безопасности, в котором крупным планом показывался ряд несчастных случаев на лесопилке (например, как у человека отрезается палец циркулярной пилой). В эксперименте с последним фильмом (Lazarus, Opton, Nomikos, Rankin, 1965) испытуемым перед просмотром фильма подсказывались два способа когнитивной переоценки, а именно путем отрицания (ведь это только фильм, в котором играют актеры) или интеллектуализации (установка на отстраненное наблюдение). В качестве индикатора уровня эмоционального возбуждения регистрировались изменения кожно-гальванической реакции на протяжении просмотра фильма. Результаты представлены на рис. 4.24. По сравнению с неподготовленной группой смягчающая когнитивная интерпретация типа отрицания и в особенности интеллектуализации ведет к заметному снижению нейровегетативного возбуждения.
гис. 4.24.Смягчение эмоциональной реакции (измеряемой по кожно-гальванической реакции)
на вызывающий страх фильм благодаря подсказанным формам когнитивной интерпретации, а именно
отрицанию или интеллектуализации (Lazarus, Opton, Nomikos, Rankin, 1965, p. 628)
Дать объяснение подобным данным в рамках теории влечения и научения не так просто, ведь одни и те же вызывающие страх стимулы в зависимости от опосредующих когнитивных процессов интерпретации ситуации ведут к различным реакциям (о теоретических следствиях из этого см.: Heckhausen, 1973b).
Сам Лазарус дифференцировал свой подход с точки зрения объяснения поведения с третьего взгляда, т. е. взаимодействия между индивидом и ситуацией, причем взаимодействия в смысле непрерывного процесса взаимного влияния друг на друга (Lazarus, Launier, 1979). Лазарус ввел различение трех типов стресса: вред-потеря, относящаяся к уже наступившим негативным событиям; угроза, относящаяся к вреду или потере, которых мы опасаемся, но которые еще не наступили; и вызов, связанный с ожидаемой возможностью достижения успеха или получения награды. То, в какой мере человек испытывает стресс, зависит от того, насколько он ощущает вред, угрозу или вызов, а также от взаимоотношений индивида с его окружением в данной области жизни, причем сразу в двух отношениях: во-первых, с точки зрения того, насколько велика ставка («первичная оценка»), во-вторых, с точки зрения оценки тех ресурсов, которыми он обладает для того, чтобы совладать с ситуацией, и с точки зрения имеющегося у него выбора.
Совладение(coping) как преодоление конфликта или трудностей служит, в основном, двум целям. Во-первых, речь идет о том, чтобы овладеть вызвавшими стресс отношениями индивид-окружение или изменить их. Это проблемно-ориентированное совладание.Во-вторых, следует взять под контроль стрессовые эмоции. Это эмоционально-ориентированное совладание. Для обоих видов создается набор возможных «способов совладанияк Приведем несколько примеров.
Проблемно-ориентированные способы:
Побудить человека, ответственного за возникновение препятствия, изменить свое
мнение.
Составить план действияи осуществить его.
Настаивать па своем и бороться зато, к чему в"ы стремитесь.
Эмоционально-ориентированные способы:
Искать «добро», без которого нет «худа»: попытаться найти позитивную сторону
ситуации.
Получить сочувствие и понимание со стороны другого человека.
Попытаться обо всем этом забыть.
В своем полевом исследовании Фолкмэн и Лазарус (Folkman, Lazarus, 1980) изучали не чрезвычайные, а повседневные примеры стресса и то, как люди реагируют на него, и пытались найти ответы на два базовых вопроса. Первый вопрос состоял в том, являются ли реакции совладания с повседневными стрессовыми переживаниями в большей степени индивидуально-специфичными и, следовательно, однородными в разных ситуациях или же, напротив, они являются ситуационно-специфичными, а следовательно, разнородными. Второй вопрос заключался в том, какие из пяти условий оказывают влияние на появление конкретной реакции совладания: тип события (контекст), его участники, оценка события, а также возраст и пол человека.
В течение целого года ста женщинам и мужчинам в возрасте от 45 до 64 лет многократно задавались вопросы о стрессовых ситуациях, с которыми они сталкивались, и о том, как они пытались с этими ситуациями справиться. Оказалось, в случае стрессов почти всегда имеют место и эмоционально и проблемно ориентированные способы совладения.При выборе той или иной формы совладания люди оказываются скорее изменчивыми, чем последовательными. Что касается пяти исследовавшихся факторов, то было обнаружено, что предпочтение эмоционально или проблемно ориентированной реакции совладания зависит прежде всего от контекста (семья, здоровье, профессиональная деятельность) и от оценки события. Профессиональный контекст благоприятствовал проблемно ориентированным способам преодоления стресса, контекст же здоровья — эмоциональным. Вопреки тендерным стереотипам не было обнаружено межполовых различий в предпочтении эмоционально ориентированных форм совладания со стрессом, хотя в профессиональном контексте по отношению к ситуациям, которые нельзя изменить и с которыми надо смириться, мужчины чаще выбирали проблемно-ориентированный способ, чем женщины.
Полевые исследования такого типа дают возможность проникнуть во все более сложные процессы повседневной жизни с ее многочисленными проблемами и кризисами. Уже эта первая попытка такого рода исследований позволила узнать, что повседневные формы совладания со стрессовыми ситуациями являются не индивидуально-специфическими стереотипными реакциями, а адекватными ситуации способами поведения. Вполне возможно, что в дальнейших исследованиях будет доказано, что совладание со стрессом в собственном смысле слова есть продукт взаимодействия личностных свойств именяющихся требований ситуации, вызывающей стресс.
Дата добавления: 2014-12-22; просмотров: 1212;