ЖЕСТОКОЕ ОБРАЩЕНИЕ С ДЕТЬМИ И СОЦИАЛЬНОЕ СИРОТСТВО

Привязанность и депривация

Формирование привязанности и материнская депривация в раннем детском возрасте

Исследуя традиции примитивных культур, Маргарет Мид [Мид, 1988] пришла к выводу, что материнская забота и привязанность к ре­бенку глубоко заложены в реальных биологических условиях зачатия и вынашивания, родов и кормления грудью. Только сложные и силь­ные социальные факторы могут полностью подавить их.

В норме привязанность к ребенку начинает формироваться с бе­ременности. Чрезвычайно важны, по мнению В.И. Брутмана [Брутман, Родионова, 1997], особые внутренние ощущения будущей матери, по­явление которых совпадает с началом шевеления, вызывая у нее чув­ство родственной связи с ребенком. До этого момента образ ребенка обычно отражает только сложившиеся у женщины семейные и соци­альные представления, на которые накладывают отпечаток текущая ситуация, актуальные проблемы и потребности будущей матери. Так, женщины, испытывающие дефицит тепла и любви, склонны идеализи­ровать будущего младенца, приписывая ему качества, которые позво­лят компенсировать исходный дефицит. При этом часто недооценива­ются материальные, временные и психологические сложности ухода за ребенком, игнорируется то, что ребенок обладает собственной ин­дивидуальностью, не всегда соответствующей запросам матери.

При исследовании матерей, отказавшихся от своих детей, В.И. Брут­ман [Брутман и др., 1994] так описывает мотивы, приводящие к отказу от ребенка.

А) Исходное отсутствие мотивации к рождению ребенка. Неожи­данная и нежеланная беременность с самого начала имеет негативную окраску, так как в системе ценностей женщины доминируют совсем иные потребности (например, продолжение обучения, карьера, получение удовольствий и пр.). В благоприятных случаях, при наличии достаточной социальной поддержки (прежде всего в семье) и хороших семейных от­ношениях, беременность пробуждает материнский инстинкт и постепен­но сдвигает ценностные ориентиры в пользу рождения ребенка.

Однако чаще ситуация оказывается более неблагоприятной в связи с тем, что нежелательная беременность вплоть до рождения ребенка психологически переживается как чуждая и даже враждебная. Такое исходное отсутствие мотивов материнства можно наблюдать в случаях незапланированной беременности у юных, несовершеннолетних деву­шек, а также в случаях беременности в результате изнасилования.

Б) Исходная подмена мотивов. Беременность может сохраняться и на базе ложных мотиваций. В норме для большинства женщин мотивация беременности неоднозначна. Желание иметь ребенка несет для буду­щей матери одновременно психологический, социальный и даже эконо­мический смысл, но без стремления создать оптимальную социальную и психологическую среду для выращивания и воспитания ребенка эти мотивы могут принять искаженный, нереалистичный характер.

В) Исходная высокая мотивированность на материнство. От­каз от ребенка бывает вынужденным и осуществляется под давле­нием вторых лиц - обычно родителей или мужа «отказницы». Такие случаи встречаются относительно редко, но всегда сопровождают­ся тяжелыми психологическими травмами для женщин.

Таким образом, комплекс психологических причин, приводящих женщину к отказу от ребенка, включает в себя:

- недостаточность ресурсов (личностных, интеллектуальных, ма­териальных) для разрешения возникшей сложной жизненной ситуации;

- несоответствие появления ребенка жизненным перспективам;

матери (даже при возможности родить и воспитать ребенка ситуация беременности воспринимается как досадная помеха реализации существующих планов);

- отсутствие социальной поддержки (прежде всего субъективно­го ощущения поддержки);

- сильная эмоциональная заряженность ситуации, связанной с бе­ременностью и рождением ребенка, когда она переносится на са­мого ребенка, например, в ситуации тяжелого конфликта с мужем.

В.И. Брутман [Брутман и др., 1994] выделяет специфические особенности личности, которые могут нарушать естественное формирование готовности к материнству. Среди «отказниц» ча­сто встречаются женщины с выраженной эмоциональной незре­лостью, эмоциональной несдержанностью, низкой толерантно­стью к стрессам, эгоцентризмом и зависимостью. Обычно такие зависимые женщины в трудных жизненных ситуациях ощущают пустоту вокруг себя, чувство изолированности. Они не способны контролировать свои влечения, импульсы. Это делает их чрезмер­но зависимыми от среды, вызывает обостренную потребность в привязанности, в «принятии», в позитивном отношении. Очевид­но, поэтому значительная часть опрошенных матерей-отказниц последовательно декларируют одобряемые обществом ценно­сти.

В обследуемых нами семьях, где родители не отказались от детей, но в дальнейшем фактически оставили их без опеки и заботы, выявились подобные особенности матерей и наличие искажений в мотивации рождения ребенка. Эта мотивация с высокой вероятностью оказывала негативное воздействие на протекание беременности и дальнейшее формирование привязанности, препятствуя установлению гармонич­ных отношений уже на ранних этапах развития ребенка.

Функции матери с первых дней жизни ребенка не сводятся лишь к обеспечению его биологических потребностей. Развитие ребенка требует не только удовлетворения потребностей в еде, комфорте, до­статочной сенсорной стимуляции, но и, как показали многочисленные исследования и наблюдения, установления близких эмоциональных отношений с матерью или лицом, ее замещающим.

Эксперименты, проведенные Г. Харлоу (выводы из которых не­однократно подтверждались другими исследователями), оказавшие большое влияние на развитие научных исследований взаимодействия между матерью и ребенком, показали, что для нормального развития необходим эмоциональный комфорт, который обеспечивается мате­рью.

Суть экспериментов Г. Харлоу заключалась в следующем [Крайг, 2000; Лангмейер, Матейчик, 1984]. Изучая процессы научения у обезьян, он, для того чтобы исключить влияние посторонних фак­торов, решил отделить детеныша от матери. В результате Г. Харлоу

обнаружил, что разлука с матерью крайне негативно отразилась на обезьянках. Некоторые из них умерли, у других изменилось по­ведение: детеныши были напуганы, отказывались есть и играть. Стало ясно, что для хорошего самочувствия недостаточно толь­ко регулярного кормления. Г. Харлоу стал экспериментировать с «суррогатными матерями» - сделанными из проволоки конструк­циями, размером и формой напоминающими тело взрослой обе­зьяны, к которому прикреплялась бутылочка с соской. Часть из этих конструктов была сделана из проволоки без покрытия, дру­гие были обтянуты мягкой ворсистой тканью. Обнаружилось, что вне зависимости от того, у какого из манекенов была бутылка с питанием, все обезьянки оказывали предпочтение конструкции, покрытой тканью. Обезьянки, общавшиеся с матерчатыми мане­кенами, не были столь пугливы и нервны, как те, что были лишены даже «матери-суррогата».

Все обезьянки, лишенные материнского общения, став взрослы­ми, испытывали затруднения в установлении отношений со своими ровесниками в реализации нормальной половой активности. Вырос­шие в одиночестве обезьяны были плохими родителями для своего потомства, несмотря на все усилия Г. Харлоу, помещавшего их в клетки к обычным обезьянам. Дальнейшие исследования показали, что бла­годаря контактам со сверстниками обезьянки восполняли, по крайней мере частично, потери, вызванные материнской депривацией. (Coster, 1972 - цит. по [Крайг, 2000]).

Для человека наличие взаимодействия с матерью на ранних этапах жизни также является условием выживания и нормального развития.

Материнская депривация - отрыв от матери или недостаток взаи­модействия с ней - приводит к тому, что ребенок испытывает дефицит эмоционального тепла, с одной стороны, и оказывается в сенсорно обедненной среде, не испытывая удовольствия от поглаживаний, по­качиваний, разговоров, просто прикосновений, с другой стороны.

Последствия материнской депривации во многом зависят от вре­мени ее возникновения и продолжительности - чем раньше возникла депривация и чем дольше она продолжалась, тем тяжелее возникаю­щая патология [Микиртумов и др., 2001].

К последствиям материнской депривации в раннем возрасте обычно относят расстройства эмоционально-волевой сферы, нерав­номерность и отставание в интеллектуальном и моторном развитии. Для подростков, переживших раннюю депривацию, характерно на­личие патохарактерологических изменений по дефицитарному типу [там же].

Прогноз компенсации депривационных нарушений форми­рования личности зависит от продолжительности нахождения в условиях депривации. У детей, развивающихся в условиях депривации первые три года или больше, проявляются социальные, эмоциональные и интеллектуальные трудности даже после того, как они провели несколько лет в стабильной домашней обстанов­ке [там же].

Роль матери в обеспечении базовой потребности ребенка в безо­пасности, тепле и заботе, а также влияние детско-родительских отно­шений на формирование базовых образований личности легли в осно­ву теории привязанности Дж. Боулби и М. Эйнсворт [Боулби, 2003].

Теория привязанности показывает, какое влияние на отношения ребенка с другими людьми и восприятие себя оказывает взаимодей­ствие между ним и человеком, заботящимся о нем на ранних этапах жизни, и как эти отношения влияют на развитие его личности в даль­нейшем. Таким человеком чаще всего является мать, однако это может быть любой другой постоянно заботящийся о ребенке человек. Этот так называемый первичный «объект привязанности» обеспечивает ребенку безопасность и надежность.

М. Эйнсворт для оценки качества привязанности создала методику, основанную на наблюдении за поведением детей при уходе и возвра­щении матери. Эта методика позволила описать следующие основные типы привязанности (цит. по [Асанова, 1997]).

• Надежная, безопасная привязанность. Формируется у 60-70% детей, определяется тем, что дети после разлуки воспринимали своих матерей положительно, активно искали близости с ними. Когда матери не было, некоторое время чувствовали себя до­статочно спокойно в присутствии посторонних.

• Ненадежная, ослабленная, избегающая привязанность. Форми­руется у примерно 20% детей. Дети не дают выраженных реак­ций ни на уход, ни на возвращение матери, не вступают в кон­такты с посторонними.

• Амбивалентная привязанность. Формируется у 10-12% детей, характеризуется тем, что ребенок дает выраженную реакцию на уход матери, расстраивается, кричит, плачет. Когда она возвра­щается, он сердится, тянется к ней и отталкивает ее одновре­менно.

• Дезорганизованная, дезориентированная, «патологическая» привязанность - дополнительный вид ненадежной привязан­ности, существование которой оспаривается некоторыми ис­следователями; ребенок при этом проявляет страх, озабочен­ность при возвращении матери, его реакции противоречивы (тянется к матери, как бы отворачиваясь от нее, «застывает» и т.п.).

Выделяют также симбиотический тип привязанности, при котором ребенок не отпускает мать ни на шаг, и разлучение в эксперименте М. Эйнсворт становится невозможным [Микиртумов и др., 2001].

Дети, обладающие надежной, безопасной привязанностью, с доверием относятся к окружающим, они ожидают от них, как и от матери, поддержки и помощи и уверены, что могут справиться с возникающими трудностями. Эти дети обычно создают прочные отношения в будущем. Насилие они склонны воспринимать (если оно не исходит от близких и не отличается длительностью) как не­счастный случай и имеют больше ресурсов для преодоления его последствий. Если младенцу удается прочно привязаться к кому-то в течение первого года жизни, то плохое обращение в течение вто­рого года наносит ему меньший вред (Beeghly, Cicchetti, 1994 -цит. по [Крайг, 2000]).

Дети с ненадежной, избегающей привязанностью (не ожидающие от матери помощи и поддержки) склонны ожидать неприятностей и отвержения, подвержены гневу и враждебности, они воспринимают мир как недружелюбный и опасный по отношению к ним. При обще­нии с окружающими они редко обращаются за помощью и не умеют ее принимать, часто проявляют агрессивность. Такой тип привязанности формируется прежде всего у детей, подвергшихся насилию.

При амбивалентной привязанности ребенок не знает, чего можно ожидать от матери, он может провоцировать ее, проявляя гневное и агрессивное поведение, чтобы добиться удовлетворения своих по­требностей.

Тип привязанности зависит, прежде всего, от тех отношений, которые складываются между матерью и младенцем. Изучение привязанности показало, что у детей, подвергшихся на первых этапах жизни жестокому обращению и пренебрежению, надеж­ный, безопасный тип привязанности не формируется [Асанова,1997].

На основе первичной привязанности у ребенка складываются от­ношения с более широким кругом людей: родственниками, сверстни­ками, учителями, лицами противоположного пола и т.п. Дж. Боулби на­звал эти отношения вторичной привязанностью.

К концу первого года жизни в процессе формирования привя­занности у ребенка возникает так называемая внутренняя опера­циональная (рабочая) модель себя и других людей (Дж. Боулби). Используя как образец свои отношения с матерью, ребенок интер­претирует поведение других людей и вырабатывает по отношению к ним соответствующие ожидания, которые интернализируются, и таким образом создается контекст дальнейших взаимоотношений ребенка с окружающими. Дж. Боулби и М. Эйнсворт пришли к за­ключению, что тип взаимоотношений «родитель-ребенок», сфор­мировавшийся в ходе развития привязанности в первые два года жизни, образует основу всех будущих отношений. Последующие исследования в этой области показали, что трудности, возникшие в результате нарушений детско-родительских отношений, исклю­чая, возможно, грубую родительскую депривацию, могут подда­ваться коррекции под влиянием, в первую очередь, отношений с другими людьми и изменения среды (Александер, 1992; Боул-би, 1988; Флагерти, Ричман, 1986; Страуфе, 1986 - см. [Асанова,1997]).

Для специалистов, работающих с детьми группы риска по со­циальному сиротству, эти выводы важны прежде всего для по­нимания направления и фокуса работы с такими детьми и их родителями. Для того чтобы преодолеть негативный опыт де­тей, необходимо с помощью различных, в том числе психотера­певтических, средств создать отношения, которые могут скор­ректировать «рабочие модели», сформированные в детском возрасте.

Особенности формирования помогающих (психотерапевтических) отношений

с детьми, пострадавшими от жестокого обращения

Ребенок, подвергавшийся жестокому обращению, реагирует на окружающих (сверстников, учителей, воспитателей, психологов) спо­собами, отражающими ранние модели привязанности. Если у ребенка сформировалась избегающая модель, то при возможности форми­рования близких отношений он может игнорировать попытки нала­дить взаимодействие, пытаясь таким образом избежать отвержения и враждебности, которых он ожидает от окружающих, либо разоча­рования, которое может возникнуть при неудачном взаимодействии. Дети, подвергнувшиеся жестокому обращению, а также дети, с кото­рыми родители обращались непоследовательно, то проявляя заботу, то забывая о них, могут общаться с окружающими, проявляя одновре­менно зависимость и агрессивность, - способ, характерный для детей, сформировавших амбивалентный тип ранней привязанности. При этом ребенок может долго не воспринимать позитивное отношение к себе со стороны других людей как искреннее.

Именно изменение эмоционального опыта за счет появления в жизни ребенка принципиально других отношений - доброжелатель­ных, позитивных, принимающих - дает возможность коррекции ис­ходной негативной модели отношений. На практике это означает, что если взрослому (например, психологу, социальному работнику) удает­ся сформировать такие отношения с ребенком, преодолев его отвер­жение и недоверие, то это может привести к тому, что у ребенка из­менится отношение к себе и другим людям. Условием действенности таких отношений являются их устойчивость и достаточная продолжи­тельность. Подобные терапевтические отношения не могут устанав­ливаться ребенком одновременно со многими людьми, они должны быть сосредоточены преимущественно на одном человеке.

Процесс формирования терапевтических отношений с детьми с на­рушенной привязанностью имеет определенную динамику и занима­ет достаточно длительное время. В общем виде эту динамику можно описать следующим образом [Асанова, 1997].

На первом этапе основные усилия должны быть направлены на фор­мирование у ребенка чувства безопасности во взаимодействии; это чув­ство включает в себя как проявление позитивного отношения к ребенку, внимание к его переживаниям и потребностям, так и снижение тревоги за счет увеличения ориентированности ребенка в том, как и для чего будет происходить процесс его взаимодействия с психологом. Психоло­гическая работа с такими детьми должна быть особенно регулярной и постоянной (желательны одно и то же время, место, день недели и т.п.), чтобы противостоять реальному опыту ребенка, в картине мира которого позитивное отношение к нему обычно бывает непостоянным и ненадеж­ным. Непредсказуемые изменения в графике работы (желательно, чтобы их было как можно меньше) должны быть объяснены ребенку, иначе они могут актуализировать прежние негативные ожидания.

На втором этапе работы, после установления доверительных от­ношений ребенок начинает проверять эти отношения, проявляя гнев, агрессию и т.п. негативные реакции и ожидая возникновения отрица­тельного отношения к себе. За этим может стоять желание избавить­ся от тревоги по поводу возникшей зависимости от психолога, либо злость на неполное удовлетворение потребности в привязанности, либо воспроизведение семейного сценария близких отношений. По­ведение ребенка на этом этапе может принимать самые деструктив­ные формы, и важно, чтобы были установлены определенные гра­ницы этих проявлений. Например, ребенок может начать драться, и психолог должен не позволять ему это делать; важно, чтобы при этом ребенок понял: что бы он ни делал, его не отвергнут, хотя это не зна­чит, что человек, работающий с ним, позволит обращаться с собой насильственным образом. Обсуждение этих эксцессов или ролевое проигрывание их на фоне устойчивых отношений с терапевтом позво­ляет сформировать более позитивные ожидания и достичь изменений в общении ребенка с окружающими.

Третий этап - заключительный, на этом этапе ребенок может вос­принять прекращение работы как подтверждение того, что его рано или поздно бросят. Усилия психолога должны быть направлены на то, чтобы подготовить ребенка к окончанию работы. Важно, чтобы ребе­нок понял, что завершение работы обусловлено тем, что он достиг успехов, а не тем, что он неправильно себя ведет или недостаточно хороший. Многие дети реагируют на завершение работы временным ухудшением поведения («пока я буду плохо себя вести, со мной будут общаться и работать»).

Таким образом, при столкновении с теми или иными трудностями во взаимодействии с детьми необходимо учитывать, что дети могут вести себя агрессивно или избегать контактов со взрослыми не в силу «испорченности» и «неблагодарности», а в связи со стремлением со­хранить устойчивое представление о себе и окружающих в соответ­ствии с тем опытом, который они получили на более ранних этапах жизни.

Как показывает практика, никакая психологическая, педагогиче­ская и социальная помощь не принимается ребенком и не приводит к стабильным позитивным результатам, если она не основана на устой­чивых безопасных и принимающих отношениях со взрослым. В то же время именно эти отношения являются и основным «лекарством», по­зволяющим корректировать исходные представления ребенка о себе и мире. Ребенок научается устанавливать близкие и доверительные отношения с окружающими только в том случае, если взрослые по­следовательно и целенаправленно стараются установить такие отно­шения с ребенком, несмотря на все возникающие в ходе этого слож­ности.

Создание отношений, которые позволяют ребенку компенсиро­вать негативный детский опыт общения со взрослым, осуществляю­щим уход за ним, является целью и условием оказания психологиче­ской помощи детям с нарушенной привязанностью.