Жизнь слишком коротка, и надо успеть духовную сущность в сердце воспеть. 10 страница

– Да, Понтий Пилат хоть и заслужил распо­ложен­ность Бога своей Любовью, но подставил, конечно, Иссу крепко, – размышляя о чём-то своем, произ­нес Сэнсэй. – Он обрёк Его на восемьдесят с лиш­нем лет скитаний в теле. Но, очевидно, такова была пла­та Христа за спасение Пилата.

Воцарилась недолгая тишина, видимо каждый из участников разговора погрузился в свои мысли. Мы тоже стояли молча, не решаясь прервать столь захватывающую беседу.

– А вот интересно, – опять заговорил тот парень, – почему Иисус пришёл именно к евреям, а не к какой-нибудь другой нации. Это что, была какая-то доми­нирующая, Богом избранная нация? И в Библии везде, начиная с Авраама, говорится, что Бог назы­вает их любимым народом.

– Понимаете, у Бога нет различий в наци­ональ­ностях, цвете кожи и так далее, ибо все люди – дети Божие, Бог одинаково любит всех. Но ведь когда один из ваших детей заболевает, то вы же всё вни­ма­ние и любовь отдаёте этому больному ребёнку, чтобы он поскорее выздоровел. Так и Бог. Вспом­ните слова самого Иисуса: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные».

– А число Его учеников – это как-то связано с мис­тикой или цифрологией. Ведь их было две­над­цать, а Иисус получается тринадцатый?

– Да никакой мистики тут нет. Он просто искал учеников хоть с чуть-чуть созревшими душами сре­ди людей. И это Ему ещё повезло, что Он среди тог­да­шнего народа нашёл хоть двенадцать человек, и то один… продал.

Парень усмехнулся:

– Да, если исходить из слов Иисуса в Библии, то вы правы, врач нужен больному, а не здоровому.… Хотя сегодня, мне кажется, врач нужен всей пла­нете, а не только этой нации…

– Совершенно верно… Вы посмотрите, что тво­рится даже в нашей стране, в которой семьдесят с лишнем лет взращивали материализм. Только появи­лась малейшая свобода выбора, и люди, как изголо­давшиеся, кинулись в различные религии, ибо их духовному началу тоже присуща потреб­ность в развитии. Вы посмотрите, сколько сразу по­яви­лось и стало процветать новых сект, течений, религий.

Ладно в нашей стране, понятно. Но вы посмо­трите, что творится во всем мире. Везде идет всплеск различных религий. Люди ме­чутся от одной к другой. Разумом им вроде бы и нра­вится. Везде хорошие отношения, все им улы­ба­ются, вежливо разговаривают… Но душа отвер­гает их учения, ибо ей нужны настоящие знания, ибо она хочет Свободы. А секты, религии слишком огра­ничены. Они больше дают пищу для разума, чем для души. А души чувствуют, что под этой ми­шу­­рой, внешне «праведной» оболочкой сам плод – гнилой. Поэтому душа трепещет, а человек мечется в поисках цельного, зрелого плода.

– Простите, а вот вы упомянули, что время начинает сжиматься. Что вы имеете в виду?

– Но это ещё древние предсказывали, да и Иисус говорил, что: «Если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни…» То есть когда человечество в целом будет стоять перед решающим выбором или, как говорится в эсхатологии, в преддверии суда Бо­жьего, то одним из главных признаков этого вре­мени как раз и является его сжатие… В при­нципе ничего внешне не изменится. Часы как пока­зывали 24 часа в сутки, так и будут показывать, календарь как был, так и останется, в году как было 365 дней, так и будет. Но внутри душа человека начнет тре­петать. И человек начнёт чувствовать, ощущать эту нехватку времени. Он будет замечать, что время бе­жит быстрее; день пролетает за мгно­венье, месяц – за неделю, годы – словно месяцы. И чем дальше, тем время будет больше сжиматься, становиться плот­нее. Это своеобразный сигнал, знак для души.

– Да, – задумчиво произнес собеседник, – навер­ное действительно предсказания пророков начи­нают сбываться… Но это же предсказания второго пришествия! Неужели это время нас­таёт?!… Инте­ресно, а как же узнать, что пришёл имен­но Христос? Ведь помните, когда Иисус при­шёл первый раз, ему долго никто не верил, что Он истин­но Сын Божий. А сейчас, посмотрите, многие люди называют себя Христом или посланным от Хри­ста Утешителем. С одной стороны, вроде бы все они говорят пра­виль­но, по Библии, а с другой сто­роны, нет доверия к ним. Как же отличить истин­ного Христа от лже­спасителя?

– Элементарно. Ведь в Библии сказано, что Иисус воскрешал из мертвых, а больному доста­точно было всего лишь прикоснуться к одеждам Его, чтобы выздороветь. Исходя из этого, я думаю, самое уместное было бы использовать практику «Дзен». Для этого достаточно взять палку потолще и покрепче и хорошенько стукнуть того, кто назы­вает себя Христом. И если после этого на палке рас­пустятся листья, значит это был Христос. А если нет, то это всего лишь авантюрист. И желательно уда­рить его ещё, дабы в следующий раз неповадно было присваивать чужую славу.

Несколько секунд мы стояли молча, переваривая услышанное. Тот парень тоже сначала всерьёз это воспринял. Но когда до него дошёл смысл этих слов, он от души рассмеялся, вместе с грохнувшей от смеха толпой.

– Пожалуй, это самый действенный метод, – ска­зал он с улыбкой. – Ну а если серьёзно?

– А если серьёзно, то не стоит ждать Иисуса как Сына Человеческого, ибо Он придет как Сын Божий в души людей. И будет править тысячу лет как Царь, восседая на «троне» не только души, но и разу­ма нашего… Вспомните Его слова в Еван­гелии от Иоанна: «Ибо Бог есть дух»; «Я есмь путь и исти­на и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через меня»; «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да прибудет с вами вовек, Духа истины, которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с ва­ми пребывает и в вас будет»; «В тот день узна­е­те вы, что Я в Отце Моем, а Вы во мне, и Я в вас».

Парень опять немного помолчал, а потом спро­сил:

– А вот любопытно, когда же всё-таки будет ко­нец света? В газетах в последнее время стали появ­ля­ться самые разные даты. Да и в нашей секте, как я понимаю, пытаются также подогнать под пред­сказания различных астрологов, называя дату на­чала парада планет… Так интересно, когда же наступит Апокалипсис, когда же мы всё-таки пред­ста­нем перед Судом Божьим?

– Знаете, уже две тысячи лет люди ждут Арма­геддона и второго пришествия Христа. Практи­чески все религии на этом построены, что чуть ли не завтра будет конец света и кто не в их рядах, тот сразу и погибнет в «геенне огненной»… Что я вам хочу сказать по этому поводу. Каждый человек при жизни переживает свой личный Арма­геддон. Но далеко не каждый выигрывает его. И даже далеко не каждый понимает, что он столкнулся с этим Армагеддоном. Поэтому не нуж­но бояться того Апокалипсиса, который нас­ту­пит для всех, ибо гуртом и умирать легче. Глав­ное – выиграть свой личный Армагеддон, что­бы потом не оказаться в той толпе.

– Это точно! Я и сам думаю, надо ведь пред­при­нимать что-то сейчас, так как неизвестно, что будет завтра… Честно говоря, от того что вы сказали и на душе как-то спокойнее стало… А то эта полная не­изве­стность…просто уже нервы шалят от всех этих «страшилок»… Я не совсем пойму, ка­кую ре­ли­гию исповедуете вы?

– Я не исповедую и не принадлежу ни к одной религии. Я принадлежу только Богу.

После этого разговор перешёл на более откро­венные темы относительно личности самого пар­ня. У меня создалось такое впечатление, что па­рень беседовал с Сэнсэем так, словно они были одни во Вселенной. Он всё больше и больше рассказывал ему о себе, о своей жизни, как будто нашей молчаливой толпы вовсе не было, как будто её растворила ночь. Мне показалось, что оба собе­седника – двое случайно столкнувшихся ус­та­лых Путников под звёздной бесконечностью — обо­юдно были поглощены этой беседой о вечном, о сущ­ности вещей, словно исчезли границы всех ус­лов­ностей, пространства и времени.

– …Удивительно… Знаете, мне в последнее вре­мя почему-то не везло на духовных наставников. Или меня не удовлетворяли их ответы, или их не удовлетворяли мои вопросы. И в постоянных спо­рах мы, как говорится, переливали воду с пус­того в порожнее, только время зря тратили. Но то, что говорите вы… я просто ловлю себя на мысли, что не могу поспорить с вами. Ибо это согласуется с мо­им внутренним понятием о мире… И я бы посчитал за честь иметь такого Учителя, если, конечно, Учитель сочтёт достойным иметь такого ученика.

– Ты знаешь, я бы тебе посоветовал не искать Учителя ни во мне, ни в ком другом. И не потому, что ты недостойный ученик, а потому что в тебе есть гораздо больше этого. Я вижу, в тебе есть Искра. Я бы тебе посоветовал изучить всё самому. Изучи священные книги различных религий и сделай для себя свой собирательный образ, кто такой Бог, что есть истина, вера и что такое чудеса и так далее. Ведь если единственно праведной была какая-то одна религия, то все остальные люди бы не спаса­лись и не было других чудес. А так чудеса веры происходят и в других религиях. Более того, изучи по возможности психологию человека, био­логию, анатомию, морфологию, желательно ещё астрономию, квантовую физику, химию… В общем, рас­ширь свой кругозор в области точных наук насколько хватит сил. И я уверен, что ты начнешь понимать то, что я хочу тебе сказать. Сейчас ты про­сто это чувствуешь, а тогда начнешь понимать. Когда ты начнешь понимать, ты начнешь понимать Бога. А са­мый лучший Учитель – это Бог…

В этот вечер мы поехали домой на последнем дежурном трамвае. Было уже далеко за полночь, но я просто не могла уснуть, потрясенная до глу­бины души этой беседой Сэнсэя. И мой дневник, как лучший друг и молчаливый собеседник, принял все излияния моей души. Наше мысленно-пись­менное общение с ним продолжалось до самого утра. И лишь когда на небе взошло солнце и мир стал потихоньку просыпаться, лишь тогда давно скучающая постель приняла тело в распростертые объятия своих мягких покрывал. Благо, было вос­кресенье – день всенародного высы­пания.

Время пролетело незаметно. Началась жаркая пора выпускных экзаменов – сгустков нервов и пота множества людей. Как ни странно, но в этом послед­нем году моей школьной жизни я более спокойно стала относиться к этому напряженному процессу. После всего пережитого экзамены казались лишь естес­твен­ной проверкой своих знаний, а не «тяжким испы­­танием судьбы», как считали многие мои одно­классники. И когда всё это было позади, когда нако­нец настал долгожданный выпускной бал, я ещё долго не могла поверить, что моя жизнь продол­жа­ется и что всё это не сон.

Встречая всем классом рассвет в живописном уголке природы, мы заговорили о том, кто кем собирается стать. Многие мечтали стать врачами, юристами, экономистами, предпринимателями. А когда об этом спросили меня, я искренне ответила:

– Я хочу стать Человеком.

Может, конечно, ребята и не поняли тогда смысл этих слов до конца, но лица многих из них сдела­лись серьёзнее и задумчивее. Ведь действительно, мы стояли в начале самостоятельного жизненного пути, на пороге нашего личного выбора своей судьбы. Как жизнь распорядится нами – это ещё во­прос… Если всмотреться в судьбы разных людей, проживших добрую половину своих лет, то можно увидеть, что множество их жизненных дорог и тро­пинок впослед­ствии сливаются в одно – попытку стать Человеком. Ибо в этом, как говорил Сэнсэй, и заклю­чается истинный смысл всей нашей жизни.

Из-за выпускного вечера мне, к сожалению, при­ш­лось пропустить духовное занятие. И когда я на следующий день позвонила Татьяне, она пове­дала мне очень приятную новость. Оказы­ва­ется, у Сэнсэя намечался недельный отпуск и ребята уговорили его поехать на море всем вместе. Даже Николай Андреевич ради этого решил взять накоп­ленные на работе отгулы, прибереженные на такой редкостный случай «круглосуточного» общения с Сэнсэем.

– Я сказала, что и ты поедешь, – произнесла в тру­бку Татьяна.

– Молодец, Танюха, ты настоящий друг. Уж этого я точно не пропущу.

Ехать решили на трех машинах: на «Жигулях» Сэнсэя, «Волге» Николая Андреевича и старом «За­по­рожце», который Андрей позаимствовал у своего дедушки. Всё необходимое собрали всем гуртом. Володя пообещал раздобыть палатки. Стас с Женькой, как оказалось, были страстными аквалан­гистами и взялись за обеспечение всякими рыболов­ными принадлежностями, вплоть до надувной лодки. Мы с Татьяной взяли на себя ответственность за кухонные принадлежности. А Костик – за обеспечение коло­дезной водой.

В назначенный день в пять утра, гремя мисками и ложками по тихим улочкам, мы с Татьяной пришли на место общего сбора. Там уже стояли Руслан и Юра. Потом пришли Стас с Женькой. Они сказали, что Сэнсэй на час задержится. Как потом выясня­лось, Сэнсэй проработал до самого утра. Ребята поведали, что обычно он не заканчивает, пока не примет последнего пациента. Учитывая огромные очереди к нему, это длилось где-то до двух ночи. Но в тот день, очевидно, узнав, что костоправ уезжает на неделю, людей оказалось гораздо больше. Поэто­му только к пяти утра Сэнсэй закончил вести приём.

Позже на дедушкином «коробчонке» подъехал Андрей, вместе со Славиком. Наверное, этой маши­не было столько же лет, сколько и дедушке Андрея. Но мы с Татьяной были рады и такому средству пе­ре­движения. В хорошей компании и «Запорожец» оказывается не хуже «Мерседеса». Мы стали укла­дывать вещи в «стального коня», забив багажник почти доверху.

– Да, придётся Костику под ноги ставить свою сум­ку, – деловито сказал Андрей, еле закрывая багажник.

Но когда приехал Костик, надо было в тот момент видеть отвисшую нижнюю челюсть Андрея. Вещи Костика прибыли на «Волге» вместе с гружёным прицепом. И когда мы помогали выгружать эти бесконечные сумки и мешки, у Андрея чуть дар речи не пропал. Беспо­мощно помахав руками, он наконец взорвался:

– Да ты чё! Как на Северный полюс собрался. Мы же на неделю едем, а ты одних продуктов на три года вперед набрал! Да ещё эти огромные фляги с водой. Тебе же Сэнсэй сказал одну, а не четыре. Ты бы ещё цистерну сюда приволок!

– Честно говоря, хотел, но не смог. Транспорта подходящего не было, – с улыбкой ответил Костик, кив­нув в сторону отцовской «Волги».

– Ну ты даёшь! Куда я это всё тебе грузить бу­ду! Что мне прикажешь с этими бочками делать?! Разве их вместо колес «Запорожцу» вставить, что ли?!

– Так Николай Андреевич вроде бы с прицепом обещался подъехать.

– Вот именно, что вроде бы…

– Да ладно, не кипятись, что-нибудь придумаем.

Ещё битых пятнадцать минут Андрей ходил, возму­щаясь возле огромной кучи вещей Костика. Но Костик только отшучивался, приговаривая:

– Я посмотрю, как на море ваше сиятельство будет благодарить моё величество за столь неза­бы­ваемый комфорт.

Пока Андрея прорывало в очередном фонтане эмоций, Татьяна спросила у Костика:

– А, правда, зачем ты столько всего набрал?

– А чё, гулять так гулять. Я ж не для себя старался, а для всех, – лукаво оправдывался «Фило­соф». – И, вообще, это всё лишь прах и суета…

И, взяв её нежно за талию, мечтательно произнес:

– А мне всего дороже твои прелестные уста.

– Да ладно тебе, – легонько оттолкнула его де­вушка, залившись звонким смехом.

Костик скорчил страдальческое лицо и с пафосом произнес:

– Ах, гордость сердца стоит многих мук!

И, покосившись на Татьяну, добавил:

– Я тетиву так туго натянул,

Что боюсь, не выдержит мой лук!

– Никуда он от меня не денется. Я ему покажу кузь­кину мать.., – случайно громко сказал Андрей, про­должая бурчать о своем.

Мы все покатились со смеху. В это время подъехал Сэнсэй с Володей и Виктором. Глянув на огромную кучу вещей, Сэнсэй недоуменно спросил:

– Ребята, вы что, на Северный полюс собрались?

Вся наша компания покатилась в новом приступе смеха, а Андрей, найдя в лице Сэнсэя своего едино­мыш­ленника, начал изливать душу.

Наконец подъехал и Николай Андреевич с долго­жданным прицепом. Но оказалось, что и при­цепа для всего Костиного «добра» было маловато. Кое-как распихнув вещи по трём машинам, мы стали утрам­бовывать туда и свои тела. Славик пересел в машину Сэнсэя. Мы с Татьяной разместились сре­ди сумок на заднем сиденье «Запорожца». А Костику, как «особо проштрафившемуся», доста­лось самое «вакантное место» – впереди возле Ан­дрея, на си­дении которое мало того, что было нестан­дартное, низ­кое, так ещё и болталось на одном шурупе креп­ления. Так что Костик, с его высоким ростом, ощутил всеми своими конечностями всю прелесть трёх­часовой поездки в «Запорожце». Но нескон­чаемый юмор наших парней сгладил весь дискомфорт друж­ным, весёлым смехом.

Наш «Запорожец» тарахтел впереди всей ко­лонны. Андрей пытался выжать из него все остатки сил, упершись ногой в педаль газа. Сэнсэй со стар­шими ребятами ехал за нами, сохраняя дис­тан­цию. А Николай Андреевич, груженный довер­ху, не спеша рулил где-то позади Сэнсэя… Ан­дрею, вероятно, показалось мало того что он возглав­лял колонну, так ему вздумалось продемон­стри­ровать нам, что «Запо­рожец» – самая «крутая» ма­­шина на этой трассе. Прибавив скорость, он начал дого­нять одну машину за другой, гордо выпятив грудь. Костик же при этих манёврах в шутку перекрестился, вцепившись в пе­реднюю панель, и начал читать молитву о спа­се­нии всех страждущих автомобилистов от такого заядлого «погонщика этого драндулета».

Мы вырвались несколько вперед. На трассе пока­зался небольшой придорожный рынок. Татьяна, увидев издалека стоящую на земле в корзинах клуб­нику, крикнула ребятам в шуме грохочущего мото­ра, чтобы те затормозили. И когда мы, наконец, оста­но­ви­лись, Костик облегчённо вздохнул, пытаясь вылезти, как он выразился, «из этой консервной банки, сло­жившей его, словно скумбрию, в три по­гибели». Что­бы выйти нам, Костику пришлось сно­ва выставлять своё кресло. За этой комедией наб­людал весь рынок. Более того, когда Костик, наконец, захлопнул дверь, от неё отвалилась боковое зеркало. Андрей посмо­трел на него такими глазами, как будто тот замахнулся на самое святое:

– Тебе бы рукою мастера, да ногою по морде! Кто так хлопает?! Я ж эту машину три дня собирал. Это же ценный антиквариат! С ней надо обращаться неж­но, как с женщиной…

И далее пошла целая лекция на эту тему. Ребята разбрелись по рынку, выбирая ягоды. А я осталась воз­ле «Запорожца», ожидая остальных. В это время подъехал Сэнсэй с ребятами. Когда они вышли из машины, произошло нечто странное.

Одна из женщин, лет сорока пяти, которая до этого отрешенно стояла над своим товаром в чёрном пла­тке с заплаканными глазами, увидев Сэнсэя, спешно перешагнула через свои ягоды, практически раскидав их этим движением по всей земле. Подбе­жав к Сэнсэю, она упала ему в ноги и начала про­сить, причи­тая в слезах:

– Прошу тебя, Гавриил, позаботься о моём сы­ноч­ке. Как же я теперь буду без него жить! Пожа­луйста, Гавриил, возьми и меня к нему. Не хочу я больше этой треклятой жизни, не хочу! Господи, смилуйся надо мной, пусти меня к сыночку…

В это время я стояла совсем рядом. И тут я уви­де­ла, как глаза Сэнсэя изменились. В них поя­вился какой-то блеск или, вернее сказать, мяг­кий, лёг­кий свет, который преображал черты лица Сэн­сэя. В этот момент я почувствовала, что мой «цветок лотоса» начал сильно вибрировать. И эта импульсная сила исходила не из моих мыслей, а, как мне показалось, от Сэнсэя. Он на­клонился над жен­щиной, приподнимая её.

– Встань, женщина, – сказал он ей очень тихим, спо­кой­ным голосом.

Мне показалось, что и голос у него стал какой-то необычный. Женщина приподнялась, но с колен не встала, продолжая его умолять о своём, но уже бо­лее тихо, глядя ему прямо в глаза. Сэнсэй ласко­во положил ей руку на голову и произнес:

– Не беспокойся, женщина. С твоим Николашей всё хорошо. Он праведный, о нём уже позаботились.

Женщина потянула к нему свои руки. Глаза её засветились каким-то огоньком надежды, а лицо застыло в едином порыве просящей мольбы:

– Пусти, пусти, Гавриил, меня к нему…

От таких слов отчаяния у меня аж мороз по коже пробежал. В этот момент лицо Сэнсэя покрылось какой-то лёгкой дымкой, отчего его лик стал ещё прекраснее. Мой «цветок лотоса» запульсировал ещё больше.

– У каждого свой час. Тебе ещё нужно позабо­титься о Ксюше. Отгуляешь у неё на свадьбе, дож­де­шься первенца, недельку понянчишь. А на девя­тый день ты пойдешь к своему Николаше, чтобы рас­сказать, какой прекрасный у него внук, – спо­койно сказал Сэнсэй.

С каждым словом глаза женщины становились светлее и добрее. На её лице заблестели слезинки радости. Женщина расплылась в улыбке. И не зная как выразить свою благодарность, снова начала при­падать к его стопам. Сэнсэй же попытался ее при­поднять с земли. Тут подскочили бабки, которые тор­говали рядом и, подняв её, повели под руки в сторону посёлка, приговаривая:

– Что ты, Машенька, родная, пойдём, пойдём домой…

­Женщина спокойно пошла с умиленным лицом, что-то шепча себе под нос и постоянно крестясь. Дру­гие бабушки начали собирать её раскиданный товар. Все эти события произошли буквально в те­че­ние мину­ты.

В это время подъехал Николай Андреевич. По­спешно подойдя к нашей «окаменевшей» компании вместе с Юрой и Русланом, он осведомился что про­изошло.

– Да у какой-то бабки крышу рвануло, – сказал Женька, стоящий тогда в стороне от Учителя. – Сэн­сэю в ноги начала падать вся в слезах, просить чего-то…

Сэнсэй же после всего случившегося молча за­курил сигарету. А когда Николай Андреевич стал расспрашивать, он перевел всё на житейскую тему, коротко ответив:

– Да всякое в жизни бывает.., горе у человека.

– Понятно… А вы чего тут остановились, мы же здесь не планировали? – спросил Николай Андре­евич у Костика.

– Да хотели, вон, клубники купить.

Наша компания вместе с Сэнсэем прошлась ещё раз по рынку. И выбрав спелые ягоды, Сэнсэй купил на всех большую корзину. Довольная бабуся, расфа­совывая клубнику по трем пакетам, ласково приго­вари­вала:

– Вы уж, ребятки, не обижайтесь. У этой женщи­ны ещё месяц не прошёл, как сын Николай раз­бился. Он у неё единственный был, надежда и опо­ра. А муж-то давно погиб… А здесь такое горе. Мо­ло­дой ещё сов­сем был, сынок-то. Дочурка у него ос­та­лась, Оксана пяти лет… Тяжёлая судьба у Ма­ши. Сына своего одна почти воспитывала, теперь вот внучку надо поднимать вместе с невесткой… И что на неё нашло, ума не приложу? Наверное, сов­сем от горя ослабла.

– Да, – с сочувствием согласился Николай Андре­евич, – постстрессовое состояние… Стрессы ещё не такое расстройство в психике вызывают. Вот был у меня случай…

Послушав красноречивые примеры из его прак­тики, моё сознание несколько успокоилось. «Ну да, – подумала я, – неудивительно тогда, что она кинулась на любого встречного»… Уже через десять минут езды ребята весело болтали о своем, объе­даясь спелой клубникой. Во время очередного ане­к­дота Костика меня внезапно осенило. В этот мо­мент я точно вспомнила лепетанье той женщины и отве­ты Сэнсэя. «Стоп! Она же не произносила име­ни своего сына и тем более внучки. А Сэнсэй четко назвал: Николай, Ксюша». От такого откры­тия я чуть не поперхнулась клубникой. Мне даже рас­хотелось её есть. «Неужели…» При таких догад­ках, вспоминая лицо Сэнсэя, мой «лотос» опять начал вибрировать, разливая по телу какие-то приятные ощущения. Я физически ощутила присутствие Сэнсэя рядом. Вернее, не самого Сэн­сэя, а ту силу, которая исхо­дила от него в тот момент. И мне стало так хорошо и уютно, словно меня кто-то укутал мягкими лепестками. В этом блаженном состоянии я и задремала.

Проснулась я оттого, что кто-то тормошил меня за плечо.

– Вставай, соня, уже подъезжаем, – сказала Татьяна.

На очередной стоянке мы разминали затекшие конечности. В воздухе пахло морем и свежестью. Пока Андрей с Виктором и Володей пытались подладить барахливший мотор «Запорожца», мы немного подкрепились в близлежащем летнем кафе.

Через полчаса наш кортеж уже въезжал в ку­рортную зону, где кругом беззаботно ходили отды­хающие в купальниках с красивыми шоколадными телами. Во главе нашей колонны ехала машина Сэнсэя. Андрей же всё никак не мог сосре­дото­читься на дороге, пытаясь одновременно глазеть по сторо­нам и в то же время не нарушать правила до­рож­ного движения.

Проезжая мимо одного из пансионатов, Женька из окна знаками показал на афишу. Там огромными, жирными буквами было написано: «Знаменитый экстра­сенс международного класса, мануолог, пред­сказатель, маг и чародей Виталий Яковлевич… про­­водит лечебно-оздоровительные сеансы. Начало сеанса в 20.00 ежедневно».

– А кто это? – спросили мы с Татьяной у ребят.

– Не знаю, – пожал плечами Костя.

– Слышишь, а это не тот случайно «неан­дер­та­лец», что ложки на себя вешал. Помнишь?!

– А, тот чудак?! Может быть. Его же тоже, ка­жется, Виталием Яковлевичем звали. Как он там себя величал… «Вседержитель Космоса и всея Зем­ли»…

Ребята шумно начали вспоминать тот случай, от души хохоча над проделками «божка-бомжа».

Тем временем, преодолев курортную зону, мы выехали на косу. Протяженность косы была около 12 километров. Здесь машина была одним из луч­ших средств, чтобы попасть в безлюдную зону и пожить там «дикарями», как мы и хотели. Вид­но таких любителей острых ощущений бывало мно­го в тех краях, поскольку поперек единственной дороги, навер­ное, местная власть положила огром­ную трубу. Но тут же, рядом в кустах, ребята обна­ру­жили две ши­роченные доски, оставленные заботливыми авто­мобилистами для своего брата. Положив их на трубу, на­ши водители, прямо как профессиональные каскадёры, перекатили свои машины на ту сторону. Пра­вда, с прицепом Николая Андреевича пришлось повозиться.

Добравшись к одному из красивейших уголков природы, мы облюбовали местечко, явно не раз «насиженное» кем-то из «дикарей». Собрав весь мусор, оставшийся после нерадивых туристов, мы сожгли его и принялись за разбивку лагеря. Сэнсэй и здесь оказался талантливым и опытным руко­води­телем. Он учёл все мелочи расположения лагеря, даже возможный шторм. Все ребята нахо­дились при деле и с энтузиазмом помогали Сэнсэю и друг другу. Вещи Костика дей­стви­тель­но приго­дились, превратив наш лагерь в уютный, комфорта­бельный «городок». На что сам Костик не упускал случая это подчеркнуть, в шутку напоми­ная, что из-за этих вещей Андрей – «садист» всю до­ро­гу мучил его на «электрическом стуле». Мы с Татья­ной занялись кухней. Нам установили специальную палатку под продукты, а для при­готов­ления пищи выделили примус.

В общем, жизнь в нашем лагере пошла полным ходом. Уже после обеда, от души накупавшись в мо­ре, мы с удовольствием грели свои косточки на горячем песке. Старшие ребята поплыли в море на надувной лодке. Николай Андреевич читал какую-то книгу, а Сэнсэй дремал в тени под зонтиком, на­крыв­шись полотенцем. Мы решили поиграть в кар­ты. Костик при этом пытался запомнить, какие кар­ты выходят и вычислить, у кого что может быть, хо­тя практически это было сделать очень тяжело, поскольку народу было много и мы играли в две ко­ло­ды. В очередную неудачу Костик начал вычислять в уме карточную схему по своей какой-то особой арифметике. В одном из таких муд­реных исчис­лений он поднял вверх брови, словно удивившись сам себе, и произнес:

– Сэнсэй, а какое вы можете вычислить в уме самое большое из простых чисел?

Сэнсэй, не открывая глаза, ответил:

– Тебе полностью его назвать или сокращенно?

– Сокращенно, конечно.

– 2 в степени 13 466 917 минус 1, – просто сказал Сэн­сэй, как будто речь шла об обыкновенной таб­лице умножения. – Это число делится только на 1 и само на себя. И это, пожалуй, максимальное из про­стых чи­сел, которое я способен вычислить в уме…

Костик удивленно обернулся в его сторону. Потом он опять что-то начал усиленно выс­читывать про себя. А Сэнсэй, открыв глаза, до­бавил:

– А если ты хочешь просчитать коэффициент мо­его интеллекта, то зря стараешься, он гораздо ниже твоего.

После этих слов Сэнсэй перевернулся на другой бок и вновь погрузился в дремоту. Костик даже слегка опешил:

– Во Сэнсэй даёт! Откуда он про коэффициент-то узнал? Я же молча.

– Да, – промолвил Андрей, – и этот вопрос оста­л­ся в его памяти голубой мечтой, посиневшей от ста­­рости в ожидании своего ответа.

Ребята засмеялись, оставив Костика в очередной раз «дураком».

В этот вечер всем нашим чаяниям и надеждам на то, что Сэнсэй расскажет нечто незабываемое у кос­тра под звёздами, не суждено было сбыться. Сэн­сэй сразу после ужина пошёл спать, наверное, ска­за­лась накопившаяся усталость. А мы ещё долго сидели у костра, беззаботно смеясь и рассказывая друг другу разные байки.

Утром, около семи часов, я проснулась оттого, что совсем недалеко противно кричали во всё горло чайки. И услышала разговор ребят, очевидно вы­шед­­ших из своей палатки на шум. Стас говорил Женьке сонным голосом:

– Глянь, такая рань, а Сэнсэй уже рыбу ловит. Инте­ресно, что он собирается поймать с берега моря, да ещё на удочку. Пошли посмотрим.

Моё любопытство стало гораздо сильнее слад­кого сна. Я поспешила выбраться из своей палатки. Сэнсэй мирно сидел на складном стульчике с удочкой в руках. Рядом стояла пустая трехлитровая банка, наполовину заполненная водой. Несколько чаек бегали вокруг него, возмущенно крича. Когда мы подошли, чайки взлетели и зависли в воздухе возле Сэнсэя, с любопытством рассматривая нас сверху.

– Сэнсэй, ты что, чаек откармливаешь, что ли? – усмехнулся Стас, глядя на пустую банку.

– Да нет, они меня тут учат рыбу ловить, – отве­тил Сэнсэй без тени смущения.

Мы восприняли это как шутку, посмеявшись.

– Чего ты нас не разбудил пораньше. Мы бы взяли бредень…

– Да ну, ещё бредень тягать. Это я так, ухи захоте­лось.