Новоевропейская цивилизация и формирование социально-экономической структуры Макрохристианского мира

Качественный скачок, осуществленный Западной цивилизацией в течение XV—XVIII вв., при характерной для ее "фаустовского духа" экстравертирован-ности и экспансионизме, не мог не иметь существеннейших последствий для судеб мира. Прежде всего, они сказались на жизни двух ближайших к ней макрорегионов — Америки и Восточной Европы.

Америка после завоевания испанцами империй ацтеков и инков дала Евро­пе золото и серебро в необходимом для развития товарно-денежных отноше­ний количестве. Боровшийся за мировое господство Карл V Габбсбург, как затем и его сын Филипп II Испанский, расходовали огромные, получавшиеся главным образом из их заморских владений средства на войны и прочие внеш­неполитические авантюры, расплачиваясь с производителями военной продук­ции и прочих товаров звонкой монетой. В результате, их деньги переходили в руки их заклятых врагов — протестантским с развитым мануфактурным про­изводством и торговым флотом Нидерландам и Англии.

Сама Америка становилась аграрно-сырьевым придатком Европы. Многие ее части, в наибольшей степени Бразилия, Вест-Индия и Юго-Восток Северной Америки, превращались в сплошную зону плантационного, основанного на эк­сплуатации рабского труда земледелия, специализировавшегося на производ­стве "колониальных" товаров — сахара, хлопка, табака, кофе. По итогам Вой-Контраверзы макрохристианского мира и традиционные цивилизации востока 589

ны за испанское наследство (1701—1714 гг.) Англия получала монопольное пра­во на ввоз негров-рабов в испанские колонии в Америке (асьенто).

Параллельно Запад с не меньшим рвением, но менее успешно разворачива­ет широкомасштабное наступление на православные народы. Восточная Евро­па не была полностью подчинена Западнохристианскому миру в лице развер­нувшей свою экспансию на восток Польши. Однако сделано в этом направле­нии было немало. Уже в 40-х гг. XIV в. польский король Казимир III подчиняет Галицкую землю. С первой половины XV в. Великое княжество Литовское (на 90% с восточнославянско-православным населением, законодательством на древ­нерусском языке и пр.), включавшее, кроме собственно Литвы, также земли нынешних Белоруси и большей части Украины, оказывается в положении млад­шего партнера королевства Польского.

По условиям Люблинской унии 1569 г. Польша и Великое княжество Литов­ское объединяются в федеративное государство Речь Посполитую, а Украина переходит под прямую юрисдикцию Польши. Политическое наступление под­креплялось конфессиональным: в 1596 г. на соборе в Бресте большая часть высших православных иерархов Украины и Белоруси приняли унию с католи­цизмом и признали над собой верховенство папского престола. Однако населе­ние в массе отвергло это решение, и в 1620 г. при активном участии запорож­ских казаков под руководством гетмана П. Сагайдачного в Киеве была восста­новлена православная митрополия.

Более того, для противодействия католическо-униатскому давлению право­славные мещане украинских городов, сперва Львова, а затем, и с наибольшей силой, Киева, организуют братства и братские школы, разворачивают книгопе­чатание и создают обширную полемическую литературу, в которой православ­ная вера начинала осознавать себя в своих принципиальных отличиях от католи­цизма и протестантизма. В начале 1630-х г. в результате объединения киевских Братской и Лаврской школ под эгидой работавшего над систематизацией право­славного вероучения митрополита Петра Могилы был создан Киево-Могилянс-кий коллегиум — первое православное учебное заведение, организованное по образцу европейских университетов. Со временем он был утвержден в статусе академии. Православие, освоив вершины неосхоластической премудрости иезу­итов, осознало себя в своей целостности и духовной самодостаточности.

Но экспансия Запада в восточнославянских землях не ограничивалась, ра­зумеется, религиозно-культурной сферой. В дело шло открытое военное наси­лие. Кульминацией западнохристианского наступления на восток было вмеша­тельство Речи Посполитой в дела Московского государства в Смутное время. Сперва оно ограничивалось поддержкой самозванцев, выдававших себя за ца­ревича Димитрия. Но дело скоро дошло и до провозглашения московским ца­рем королевича Владислава (сына Сигизмунда III, будущего короля Владислава ГУ), занятия польским гарнизоном Кремля в 1610—1612 гг. и последующего удержания Смоленской и Северской земель. Параллельно Швеция, вернув Москве ранее оккупированную ею Новгородскую землю, сохранила за собой берега Финнского залива с Невой до Ладожского озера.

В результате большая часть экономически наиболее развитых восточнославян­ских земель оказалась, в сущности, под колониальным правлением Польши и че­рез нее вошла в качестве аграрного придатка в систему европейского (прежде всего — балтийского, поскольку зерно и прочие сельскохозяйственные товары590

Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

вывозились с Украины по Западному Бугу и Висле через Гданск) рынка. Повыше­ние спроса на украинскую сельскохозяйственную продукцию способствовало по­холодание, имевшее место в Европе в конце XVI — первой половине XVII вв., в результате которого производство зерна в бассейнах Северного и Балтийского морей резко сократилось. В североевропейский рынок постепенно начинало втя­гиваться и отстоявшее свою самостоятельность Московское государство — в ка­честве поставщика сырья, мехов и прочих товаров преимущественно лесной зоны.

Таким образом, в XVI—XVII вв. как Америка, так и Восточноевропейско-Евразийский регион (территория Речи Посполитой без собственно Польши как метрополии и все Московское государство с приобретавшимися им территори­ями за Уралом, до Тихого океана) в экономическом отношении превращаются в аграрно-сырьевые придатки Новоевропейской цивилизации. Она своим спро­сом на ту или иную продукцию начинает прямо воздействовать на направле­ние их экономического роста, оказывая при этом существенное влияние также и на их политическое и культурное развитие. При этом если Америка оказа­лась подчиненной Западу непосредственно и в политическом, и в религиозном (в пределах владений католических держав — Испании, Португалии и Фран­ции) отношениях, то евразийское Московское государство отстояло полити­ческую и церковную независимость. Последняя, будучи едва не утраченной, была восстановлена и на православных украинско-белорусских землях.

К тому же и Украина полностью поляками так и не была подчинена — Запоро­жье с момента своего возникновения в 50-х гг. XVI в. держалось самостоятельно, выступая после перехода Украины под юрисдикцию Варшавы незатухающим оча­гом антипольских восстаний. В то же время украинское казачество, совместно не только с казачьим Доном, но и с польской армией (в масштабных битвах на Це-цорских полях в 1620 г. и под Хотином в 1621 г., а затем при освобождении Вены от турецкой осады в 1683 г.) противостояло турецко-татарской экспансии.

Процессы нарастания, в сущности, цивилизационного противостояния между верхушкой Речи Посполитой и православными Восточной Европы происходи­ли на фоне почти непрерывных войн католических средиземноморско-дунай­ских государств испанской и австрийской ветвей дома Габбсбургов в союзе с Венецией и Речью Посполитой, а с конца XVII в. и Московским государством, с Османской империей — ведущей военно-политической силой тогдашнего Му­сульманского мира.

В 1526 г. турками была завоевана Венгрия, и вскоре после этого жители Вены впервые увидели янычар под своими стенами. К концу XVI в. власть султана простиралась уже от Атлантики (Марокко) до Каспия и Персидского залива. В 1678 г. турки завладели руинами Чигирина (гетьманской столицы Украины), а в 1683 г. держали в осаде Вену, спасенную польско-казацким вой­ском под командованием короля Яна III Собесского. Победа под Веной стала переломным моментом в борьбе народов Центральной и Восточной Европы против турецкой экспансии. Началось контрнаступление государств "Священ­ной лиги", и по соглашениям Карловицкого конгресса 1698—1699 гг. Австрия приобретала Венгрию, Трансильванию, Хорватию и Славонию, Речь Посполи­тая восстанавливала свой суверенитет над Подолией и южными районами Пра­вобережной Украины, а Московское царство удержало за собою Азов.

Во второй половине XVIII в. натиск христианских держав, прежде всего России и Австрии, на Турцию резко усилился. Екатерине II удалось присоеди-Контраверзы макрохристианского мира и традиционные цивилизации востока___________________591

нить Северное Причерноморье с Крымом, и она даже разрабатывала проект воссоздания Византийской империи на Балканах, со столицей в Константино­поле (для царствования своего второго внука Константина). В это же время Восточное Средиземноморье в торговом отношении все интенсивнее втягива­ется в образовывающуюся вокруг Западноевропейского центра опережающе­го развития макроэкономическую систему.

По-настоящему процесс вовлечения Восточного Средиземноморья в зону экономического влияния Запада разворачивается уже в XIX в., после провоз­глашения независимости Грецией в 1822 г., получения фактического суверени­тета (по отношению к султану) Египтом под главенством Мухаммеда Али (при его поддержке французами и англичанами) и французского завоевания Алжи­ра в 30-х гг. XIX в. Однако такое развитие протекало уже в русле формирова­ния глобальной макроцивилизационной системы и лишь в той мере, в какой касалось восточнохристианских народов Балкан и Кавказа (греков, болгар, македонцев, сербов, румын, молдаван, грузин, армян), имело отношение к рас­ширению системы Макрохристианского мира.

Итак, в течение XVI—XVIII вв. Новоевропейская цивилизация стягивала вокруг себя, с одной стороны, Америку, где христианство распространялось в процессе ее завоевания и колонизации, и, с другой — Восточную Европу с российскими владениями за Уралом (как и несколько позднее восточнохристи-анские Балканы и Закавказье). Поэтому всю эту сложную макроцивилизацион-ную систему, в целом оформившуюся в начале XVIII в. в результате Войны за испанское наследство, Северной войны и реорганизации Московского царства в Российскую империю Петром I, можно было бы назвать Макрохристиан-ским цивилизационным миром,рассматривая его в качестве цивилизацион-ной ойкумены, сопоставимой с Афроазийско-Мусульманским, Индийско-Юж­ноазиатским (индуистско-буддийским) и Китайско-Дальневосточным (конфу-цианско-буддийским) мирами Нового времени, однако по сравнению с ними не только гораздо более динамичного, демонстрирующего невиданные ранее темпы развития, но и структурно более сложного.

Основными пространственно-цивилизационными компонентами Макрохри­стианского мира можно считать три: Западноевроиейско-Североамериканский — протестантско-католический, Латиноамериканский — в целом (однако во многом преимущественно лишь внешне) католический, Восточноевропейско-Евразийский — преимущественно православный с анклавами ислама (крым­ские и волжские татары, башкиры и пр.) и даже буддизма (калмыки и буряты), не считая остатков традиционного язычества в двух последних случаях (индей­цы обеих Америк, автохтонное шаманистское население Сибири).

При этом не следует забывать, что с самого начала самоорганизации Мак­рохристианского мира в его структуру начинает вовлекаться и Черная Африка как вспомогательный, второстепенный, но существенный и неотъемлемый ком­понент. В течение столетий ее роль была по преимуществу пассивной и своди­лась главным образом к поставке на плантации Нового Света масс невольни­ков, а также золота и некоторых экзотических товаров — слоновой кости, страусовых перьев и пр. По очень осторожным подсчетам французских специ­алистов, за века трансатлантической работорговли, особенно интенсивной в XVII—XVIII вв., в Америку было вывезено 12—14 млн. человек и примерно столько же погибло при захватах людей в рабство, их транспортировке и пр.592 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

Не вызывает сомнения, что именно работорговля сыграла решающую роль в вовлечении Черной Африки в сферу цивилизационного воздействия Запад­ного мира. Без притока невольников создание сплошной — от Виргинии до Уругвая — зоны плантаций тропических и субтропических культур, продукция которых была ориентирована на западноевропейско-североамериканский ры­нок, было бы немыслимым. Вывезенных в Новый Свет негров крестили (рели­гиозно работорговля оправдывалась как раз тем, что она якобы способствовала обращению темных языческих душ к Христовой вере). Крещение иногда при­нимали и правители прибрежных африканских государств-вождеств вместе со своими подданными — начиная с королевства Конго в первой четверти XVI в

Таким образом, с определенными оговорками, к системе Макрохристиан-ского мира Нового времени следует относить и Атлантическое побережье Чер­ного континента с Южной Африкой и Мозамбиком, однако не его Восточное, исламизированное от Египта до Занзибара уже к XI в. побережье и не его внутренние районы, где к началу Нового времени ислам либо уже утвердился (как во всей полосе Сахеля и Судана от Сенегала до Красного моря), либо постепенно утверждался и продолжает утверждаться до сегоднешнего дня, имея там куда большие успехи, чем христианство.

В экономическом отношении интеграция Макрохристианского мира опреде­лялась усилением в Западной Европе спроса на благородные металлы, экзоти­ческие товары, продукцию традиционного сельского хозяйства (хлеб и пр) и плантационного земледелия (сахар, табак и пр.), отдельные категории сырья и т. д. Это, соответственно, было связано с увеличением в протестантско-католи-ческой Европе числа людей, непосредственно не занятых в аграрной сфере, с усилением там социально-имущественного расслоения и повышения уровня пре­стижного потребления верхов (достаточно сравнить Лувр Людовика XI или даже Карла IX с Версалем Людовика XIV), с ростом товарного (все более — мануфак­турного) производства и денежного обращения в ведущих государствах Запада.

Традиционные сельскохозяйственные товары где-то с середины XVI в. во все увеличивающемся объеме начинает поступать на Запад с территории Польского королевства, сперва из собственно Польши и Галиции, а после Люб­линской унии 1569 г. и с подчиненных поляками Волыни, Подолии и Приднеп­ровской Украины (Украины в собственном значении этого слова), а также в большем, чем ранее, объеме из Литвы и Белоруси. Возроставший экспорт хле­ба в Нидерланды, Англию и страны Балтийского бассейна способствовал ут­верждению в польских владениях фольварочно-барщинной системы, вполне восторжествовавшей уже в XVI в.

После Люблинской унии процесс закрепощения земледельческого населе­ния переносится в Украину, что ведет к массовому оттоку населения в пору­бежные со степью казачьи районы, усиливает роль Запорожья и стимулирует серию казацко-крестьянских восстаний, главными требованиями которых было признание за основной массой населения казачьих прав и (после Брестского собора 1596 г.) ликвидация церковной унии.

Наибольшее развитие польской торговли зерном приходится на первую половину XVII в. (до восстания под руководством Б. Хмельницкого в 1648 г.), когда через Гданск ежегодно экспортировалось около 200 тыс. т зерна. Рекор­дная цифра, почти 260 тыс. т, приходится на 1618 г. Кроме зерна, из Речи Посполитой в Западную Европу вывозилось также большое количество леса,Контраверзы макрохристианского мира и традиционные цивилизации востока

поташа, воска. Главными же предметами ввоза являлись промышленные изде­лия, особенно предметы роскоши, и дорогие вина. В 1650—1660 гг. в связи в отделением Украины и постоянными войнами, разорявшими и собственно Польшу, наступил упадок ее зернового экспорта.

С середины XVII в. в торговлю с Западом (преимущественно через Архан­гельск) постепенно начинает втягиваться и Московское государство, внешне­экономические связи которого до того были ориентированы преимущественно на прикаспийско-среднеазиатские мусульманские страны. Особую роль начи­нает играть экспорт мехов, что во многом и стимулировало столь быстрое по­корение Сибири, сопровождавшееся наложением ясака, дани мехом, на ее ко­ренное население. На экспорт шла и прочая продукция лесных промыслов. Новые перспективы для российской торговли с Западом открылись с завоева­нием Петром I части Восточной Прибалтики.

В течение XVIII в. объем экспорта сельскохозяйственных товаров и продук­ции лесных промыслов из Речи Посполитой и Российской империи на Запад неизменно возрастает. Потребность дворянства в деньгах и престижных вещах во всех ориентированных на агропроизводство землях обеих держав стимулиру­ет усиление крепостного гнета, прежде всего в виде барщинной эксплуатации все более лишающихся элементарных человеческих прав крестьян. Этот про­цесс охватывает и освободившуюся ранее от польского владычества и навязан­ного шляхтой крепостного ига Украину, утрачивающую казачьи права и свобо­ды в правление Екатерины П. Крепостничество становится нормой повсеместно, и помещичьи крестьяне превращаются в объект купли-продажи, т. е. фактичес­ки низводятся до положения рабов. Принудительным трудом обеспечиваются и возникавшие с Петровских времен рудники, заводы и мануфактуры.

Еще более выразительно, в сущности, та же тенденция имела место в Аме­рике. Здесь неприкрытые формы внеэкономической эксплуатации утвержда­лись легче в силу факта завоевания земледельческого индейского населения на территориях древних цивилизаций и массового ввоза негров-рабов при парал­лельной охоте на индейцев, которых также обращали в рабство во многих районах Южной Америки (например, на территории Парагвая, где действова­ли добытчики "живого товара" с территории Южной Бразилии — так называ­емые "паулисты" из Сан-Паулу).

Продукция тропического земледелия поступает в XVII — сер. XIX вв. в Европу главным образом с рабовладельческих плантаций Нового Света. Возро-ставший спрос на хлопок, табак, сахар, кофе способствовал интенсификации и рационализации их производства, нарастанию его объемов, что расширяло сферу применения подневольного труда. Понятно, что многие статьи промышленной продукции, товары престижного потребления и пр. ввозились преимуществен­но из Европы (а затем и северной части США). Подневольный труд широко применялся и на рудниках Центральной и Южной Америки, что также соот­ветствует развитию металлургического производства в России, в особенности на Урале, за счет использования труда приписанных к заводам (так называе­мых "посессионных") крестьян.

Таким образом, создание межрегионального разделения труда, при котором Западная Европа (а потом и север США) закрепляли за собой промышленное, в особенности техноемкое производство, требовавшее относительно образован­ной и квалифицированной рабочей силы, а тропические и субтропические обла-594__________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество

сти Америки, равно как и Восточноевропейско-Евразийский регион, превраща­лись в ее аграрно-сырьевой придаток, имело для последних (и обескровленной работорговлей Африки) большие (тяжелые, даже трагические) последствия.

В то время как на Западе нормой становилось использование в производ­ственной, как и любой другой, сфере свободного наемного труда — собственно буржуазные экономические методы эксплуатации человека человеком, в регио­нах, становящихся аграрно-сырьевыми придатками Новоевропейской цивилиза­ции, утверждались жесточайшие формы внеэкономической эксплуатации: бар­щинное крепостничество в Восточной Европе, практически не отличавшееся от рабства, поскольку барин мог продать крепостного; пеонат и родственные ему формы зависимости в большинстве испанских владений в Америке; прямое ра­бовладение в Бразилии, Вест-Индии и юго-восточной части Северной Америки.

Установленная зависимость между развитием капитализма в Западной Европе и усилением эксплуатации подневольного труда в названных регионах Америки и Евразии представляется вполне закономерной. Чем более высокого экономическо­го и технического уровня достигал Запад, тем более он испытывал потребность в называвшихся выше категориях сельскохозяйственной продукции и сырья. А эти товары производились простым, малоквалифицированным трудом, продуктивность которого зависела не от уровня образованности или внедрения новых технологий, а, прежде всего, от длительности и интенсивности самих физических усилий.

Это определяло заинтересованность плантаторов и помещиков в непосред­ственном увеличении норм эксплуатации. Последнее достигалось самым простым способом — удлинением рабочего времени и усилением надзора за подневольны­ми работниками — рабами-неграми или православными крепостными. Подобны­ми методами не гнушалось и государство, особенно Российское, где, как отмеча­лось, само промышленное производство, начиная с Петровских времен, создава­лось на эксплуатации труда практически бесправных лиц.

И если рассматривать Макрохристианский мир XVIII — перв. пол. XIX вв. в качестве целостной структурно-функциональной суперсистемы, то можно с уверенностью утверждать, что нигде и никогда ранее труд невольников (рабов и крепостных) не имел такого удельного веса в общем объеме производства, как именно здесь. В Античном и тем более Мусульманском мирах (в других цивилизациях рабовладельческий уклад вообще не играл существенной роли, а крепостничество с правом продажи людей — сугубо восточноевропейское яв­ление Нового времени) невольничество имело по преимуществу локализован­ный характер. В Древней Греции оно обычно не выхолило за рамки работав­ших на рынок (преимущественно внешний) ремесленных мастерских. В Кар­фагене и Римской империи оно было ограничено рудниками и небольшим чис­лом наиболее крупных городов с работавшими на обеспечение их продуктами питания виллами в радиусе не более 60 км. В странах ислама свободный труд всегда полностью господствовал, за исключением разве что построенного на коммунистических началах фундаменталистского государства карматов в Вос­точной Аравии X в. Тем более это относится к государствам Древнего Востока, а также к средневековым Индии, Китаю или Японии.

Иными словами, освобождение труда и успехи капитализма в Западной Европе обратной стороною имели закрепощение и порабощение труда на по­лях Восточной Европы и плантациях обеих Америк. И этот факт имел далеко идущие последствия, в том числе и относительно мировой истории в XX в.Контраверзы макрохристианского мира и традиционные цивилизации востока 595