И ее основные структурно-территориальные компоненты

В результате церковных расколов IV—V вв. от основного ствола христиан­ства, исповедовавшего принятый на Никейском соборе в 325 г. символ веры, отпочковались отдельные христианские направления, прежде всего такие, как арианство, а затем (уже в связи с обсуждением догмата о богочеловечности Христа) несторианство и монофизитство.

Арианство, окончательно отвергнутое к концу IV в. как грекоязычным Вос­током, так и латиноязычным Западом, распространилось в среде активно при­нимавших его в ту пору германцев-федератов и на становление структуры Во-сточнохристианской цивилизации прямо не повлияло. В пределах раннесред-невекового Макрохристианского мира с арианством идентифицировали себя занявшие западноримские провинции германцы (кроме франков): вестготы, остготы, вандалы и пр.

Но несторианство и монофизитство, в обрядовом отношении ближайшие к официальному византийскому христианству, стали на несколько столетий пре­обладающими на Ближнем Востоке —- от Армении до Египта и Эфиопии — и затем получили широкое распространение в восточном и южном направлени­ях. Они, после их осуждения соответственно на Эфесском 431 г. и Халкидон-

1448 Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

ском 451 г. соборах, стали формами религиозной самоидентификации негреко-язычных масс восточных провинций Византии.

Эфесско-халкидонское правоверие (утвердившееся в качестве официаль­ного вероисповедания Византии), несторианство и монофизитство сильно рас­ходились, особенно в вопросе трактовки догмата о богочеловечности Иисуса Христа. Однако у них было и много общего — не на богословско-догматичес-ком уровне (в чем Константинополь и Рим еще были едины), а в плоскости мироощущения, общего интуитивного восприятия бытия и стоящей за ним божественной первореальности. В своем статически-мистическом восприятии мира они были даже ближе к вскоре возникшему мусульманскому мировос­приятию, чем к формировавшемуся в те же века более динамичному, эсхатоло-гичному и индивидуалистическому западному, латинскому христианству.

Несторианство, воспринимавшее Христа прежде всего как человека-пра­ведника, принявшего в качестве своей второй сущности Святой Дух, было бо­лее антропологично и исторично, при том что в общемировоззренческом плане не менее космичнр и статично, чем монофизитство и победившее в Византии правоверие. Не выходя за рамки общехристианского идейного контекста, они вплотную приблизились к характерному в дальнейшем для ислама пониманию отношения Бога и праведника-пророка. Более того, несториане во многом и подготовили почву для быстрого и легкого принятия мусульманства семитоя­зычной массой населения Ближнего Востока.

Будучи преследуемым в Византии, несторианство в целом свободно распро­странялось на территории державы Сасанидов, простиравшейся от рубежей Сирии и Армении до пределов Индии. Через Иран трассами Великого Шелко­вого пути несториане проникают и основывают общины в городах Централь­ной Азии. Они становятся заметными даже в Монголии и Китае, не говоря уже об Аравии и Индии. Им принадлежит особая заслуга в деле передачи арабам античного научно-философского наследия.

Под властью арабов им удается не только сохранить свои позиции, но и расширить сферу своего влияния в подвластных Халифату областях Ближнего и Среднего Востока. Официально эти "сирийские" или "халдейские" христиа­не не знали притеснений и при монголах. Однако учиненное последними об­щее разорение Центральной и Передней Азии негативно сказалось и на их судьбе. Еще более страшным ударом были опустошительные походы Тимура, после которых несториане сохранились преимущественно в горах Курдистана, а также в небольшом числе в городах Сирии, Ирака и Ирана.

Подобным образом от Кавказа до Центральной Азии и Африканского Рога на заре Средневековья распространилось и монофизитство. Одна его ветвь через Египет проникла в Эфиопию, а другая прочно укоренилась в Армении. В отличие от несториан, монофизиты подчеркивали в Христе единую и именно божественную природу, откуда происходит и само название движения.

Монофизитская трактовка христологического вопроса лучше, чем несто-рианская, согласовывалась с византийской теокосмической системой миро-видения как единой, нисходящей от Бога к твари иерархической структуры. Поэтому, как и в силу других причин, византийский двор, особенно перед лицом угрозы со стороны наступавших арабов, готов был к компромиссу с монофизитами. Однако все возможные уступки в богословских вопросах ка­тегорически отрицались Римом, на конфликт с которым (с учетом своих инте-Византийско-восточнохристианский мир средневековья

ресов и его влияния в Западном Средиземноморье) Византия идти не хотела. В результате в конфронтации с ней оказались ее собственные подданные на востоке — копты в Египте, часть не принявшего несторианство арамейско-язычного населения Палестины и Сирии, а также армяне, как в рамках, так и за пределами империи.

Наиболее явственно и решительно, в значительной, если не решающей, мере под воздействием национально-патриотических чувств, против утверж­денного в Халкедоне в 451 г. понимания двуединства природы Христа выступи­ли армяне. Однако грузинская церковь, сперва принявшая вслед за армянской монофизитство, в начале VII в. отошла от него, отдав предпочтение халкедон-скому решению христологической проблемы. С тех пор Грузия становится глав­ным оплотом православия на Кавказе.

Ближайшие к арабам по духу и языку монофизиты Сирии, Палестины и Месопотамии в массе своей быстро воспринимали ислам, но в этнически чуж­дом арабам Египте среди коптов монофизитское христианство в первые два века Халифата переживало даже известный культурный подъем. Однако уси­ливавшиеся со временем мусульманские гонения на христиан привели, в ко­нечном счете, к упадку христианства и на берегах Нила.

При этом монофизитству удалось закрепиться на Абиссинском нагорье. В древнеэфиопское царство Аксум христианство проникает уже в IV в., успешно конкурируя здесь с иудейством и способствуя восприятию элементов ранневи-зантийской культуры. Уже со второй половины IV в. в Эфиопии разворачива­ется храмовое строительство в ярко выраженном национальном архитектур­ном стиле. Вскоре монофизитское христианство утвердилось и в Нубии.

Арабские завоевания на многие столетия изолировали христиан Эфиопии от остальных частей Восточнохристианского (как и вообще Христианского) мира, однако и в этих тяжелых условиях жителям неприступного Абиссинско­го нагорья удалось не только сохранить свою религиозно-богослужебную тра­дицию всецело восточнохристианского облика, но и создать богатую культуру, выразившуюся в позднем Средневековье, в частности, в развитом летописа­нии. Так, являясь отдаленной филиацией Восточнохристианского мира в глу­бинах Африки, практически не имея связей с родственными ей в плане религи­озно-культурных оснований народами, Эфиопская субцивилизация дожила до первых значительных контактов с европейцами во втррой половине XIX в.

Несколько столетий христианство удерживалось и в Нубии, однако с разгромом мусульманами наиболее значительного здесь христианского го­сударства Мукурра ведущей социокультурной силой в Принильском Судане становится ислам, окончательно вытесняющий христианство из этого реги­она к концу средневековья.

Из сказанного вытекает, что в эпоху раннего Средневековья Византийско-Восточнохристианская цивилизация достигает своего максимального расшире­ния к середине VI в. В это время, в правление Юстиниана I, империя ромеев, отражая натиск персов с востока и прочно удерживая южное побережье Крыма от Херсонеса до Боспора, распространила свою власть на большую часть Запад­ного Средиземноморья (Северная Африка, Италия, Юго-Восточная Испания).

Успехи на западе облегчались еще и тем, что по темпам консолидации Вос-точнохристианская цивилизация на рубеже Древности и Средневековья зна­чительно опережала Западнохристианскую. При этом романоязычное населе-450_____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

ние "никейского вероисповедания" бывших провинций Западно-Римской им­перии, оказавшееся под властью варваров-ариан (вандалов, остготов, вестготов и пр.), на первых порах с симпатией относилось к стремлению византийского двора восстановить единство Римской империи.

В результате, в середине I тыс. Византийско-Восточнохристианская циви­лизация (с коррекцией на военно-политические изменения в период от ликви­дации Западно-Римской империи до начала массированной славянской экспан­сии и арабских завоеваний) имела приблизительно следующую структуру.

Центральную ее зону образовывали составлявшие ядро Византии грекоязыч-ные православные области во главе с Константинополем. К ним относились, прежде всего, южные и восточные районы Балкан с Грецией, Македонией и Фракией, с примыкавшей к ней более латиноязычной Иллирией, и Малая Азия, непосредственно ее западная часть и побережья. В структурную основу Восточ-нохристианского мира того времени входили также крупнейшие грекоязычные города Восточного Средиземноморья, такие как Александрия, Антиохия, Верит и Кесария, а также ^геида и такие большие острова, как Родос, Крит и Кипр.

В ближайшем отношении к этому центру находились грекоязычные, сохра­нявшие верность Никейскому вероисповеданию заморские по отношению к столице территории, такие как Херсонес в Крыму или отдельные города (типа Сиракуз) на побережье Сицилии и Южной Италии. В отличие от центра, они не вырабатывали, но зато легко и охотно воспринимали создаваемые в столице и других ведущих городах цивилизационные стандарты.

Раннесредневековая периферия Византийско-Восточнохристианской цивили­зации включала негрекоязычные восточные провинции империи (в целом без гос­подствовавших над ними городов типа Александрии и Антиохии), население кото­рых (Египет, Палестина, Сирия, армяноязычные районы Каппадокии и Армянско­го нагорья) было этнически чуждо господствующему слою в языково-культурном отношении. Оно ощущало себя ущемленным и угнетенным со стороны властей и потому охотно воспринимало альтернативные по отношению к Никейскому сим­волу веры толки христианства, в первую очередь монофизитство.

В этнокультурном отношении среди монофизитского населения восточных провинций Византии следует различать египетских коптов, арамейскоязычных семитов Ближнего Востока и армян Восточной Анатолии и Закавказья. После­дние представляли собою часть армянского (в целом исповедовавшего моно­физитство) этноса, широко расселившегося по всему Закавказью и вырази­тельно представленного в Малой Азии, Сирии и Верхней Месопотамии, а так­же в сопредельных областях Ирана. В ближайшем отношении к ним находи­лись и другие восточнохристианские народы Закавказья, прежде всего предан­ные Никейскому символу веры грузины и ближайшие к ним картвелоязычные этносы. Однако в целом они были в то время достаточно удалены от социокуль­турной жизни центра Византийско-Восточнохристианского мира.

Своеобразными автономными отпочкованиями Восточнохристианской ци­вилизации, глубоко проникшими во внутренние районы Азии и Африки, с это­го времени выступают Сирийско-Несторианская и Эфиопско-Монофизитская ее филиации, конфигурация которых в общих чертах была очерчена выше. Они существенно отличались между собой по характеру.

Сирийско-несторианская ветвь представляла собою своего рода восточно-христианскую диаспору среди других самостоятельных высокоразвитых циви-Византийско-восточнохристианский мир средневековья 451

лизационных систем, прежде всего Иранско-Зороастрийской, а затем Мусуль-манско-Афразийской. Цивилизаторскую миссию она в некотором отношении выполняла среди скотоводческих племен в глубинах Азии, однако не в боль­шей степени, чем представленные там же и в то же время группы буддистов разного национального происхождения, согдийцев-зороастрийцев, манихеев и пр. Эфиопско-монофизитская же филиация Восточнохристианского цивилиза-ционного мира в Северо-Восточной Африке представляла собою отдельную субцивилизационную систему, оформленную в виде Аксумского царства и свя­занных как с ним, так и с Египтом княжеств среднего течения Нила, таких как Нубадия, Мукурра и Альва.

Ситуация в Западном Средиземноморье отличалась особой противоречиво­стью в силу того, что здесь, так сказать, в зародышевом состоянии к VI в. уже сложился духовный прообраз Западнохристианского мира, однако преоблада­ние Византийско-Восточнохристианского выглядело в ту пору бесспорным. Местное романоязычное население бывших западно-римских провинций, ис­поведующее, как и грекоязычные византийцы, Никейский символ веры и Хал-кидонскую редакцию догмата о богочеловечности Иисуса Христа, еще отчет­ливо не осознавало своего принципиального отличия от общества "Восточного Рима". Оно более противопоставляло себя утвердившим над ним свою власть германцам-арианам, нежели православным грекам. Поэтому на Сицилии, где было еще достаточно греков, в Северной Африке и отдельных частях Италии (Венеция, Равенна, Неаполь и пр.) Византийско-Восточнохристианская циви­лизация смогла на некоторое время закрепиться.

Не исключено, что, если бы Юстиниану I удалось прочно подчинить Западное Средиземноморье, а его преемникам удерживать его в течение двух-трех столе­тий, Западнохристианская цивилизация не развилась бы в нечто самостоятельное, а, в лучшем случае, осталась бы субцивилизацией в пределах Макрохристианско-го, в основе своей Восточнохристианского мира (как ираноязычный ареал в пре­делах Мусульманской, а дравидоязычный — в пределах Индийской цивилизации).

Однако сразу же после смерти Юстиниана I владения в Испании и на боль­шей части Италии были утрачены, а столетием позже арабами, уже покоривши­ми к тому времени весь Ближний и Средний Восток, была захвачена и Северо-Западная Африка, после чего аналогичная участь постигла большую часть Пире­нейского полуострова. В Средиземноморье VIII—IX вв.'арабы явно доминирова­ли, что способствовало все большему расхождению исторических судеб Восточ­нохристианского и Западнохристианского миров, поддерживавших между со­бой связи почти исключительно через Адриатику.

Таким образом, в середине I тыс. Византийско-Восточнохристианская ци­вилизация на непродолжительное время заняла ведущие позиции в мировом масштабе. Индия к тому времени уже давно утратила даже то относительное политическое единство, которое было установлено в ее северной половине в эпоху ранних Гуптов, государство которых в это время истощается в борьбе с гуннами-эфталитами и окончательно исчезает в конце VI в., а Китай в качестве объединенного государства восстанавливается лишь в 589 г. с воцарением ди­настии Суй. В середине же VI в. Византии мог противостоять лишь давний соперник Рима — Сасанидский Иран, однако в целом его потенциал был ниже, чем у великой восточнохристианской империи, при том что в плане культуры в Иране того времени ничего сопоставимого с патристикой, Константинополь-452___________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

ским храмом св. Софии, великолепными мозаиками Равенны или, скажем, ис­торическими сочинениями Прокопия Кессарийского мы не обнаружим.

Однако в силу внутренней дифференциации, проходившей в пределах всего Макрохристианского мира (с отпочкованием арианства, преобладавшего в вар­варских королевствах западной Европы — остготов, вестготов, лангобардов и пр., несторианства и монофизитства, а затем и павликанства с богомильством в Азии, Африке и на Балканах), а также в результате мощных варварских вторжений (славян, авар и пр.) пределы Византийско-Восточнохристанского мира со второй половины VI в. начинают стремительно сужаться.

Славяне, а затем и вторгшиеся в Центральную Европу из зоны Евразий­ских степей авары быстро подчиняют и заселяют все Подунавье и большую часть Балкан. Обстановка стала еще более угрожающей в начале VII в., когда персы во главе с Хосровом II захватили почти все восточные провинции импе­рии и подступили к Константинополю. Императору Ираклию удалось отбиться от них, но вскоре на Ближний и Средний Восток обрушилась волна арабских завоеваний, и в считанные годы Палестина, Сирия и Египет, а вскоре Армения и вся Северная Африка были для империи потеряны.

С приходом на Дунай булгарской орды хана Аспаруха, подчинившего мест­ные славянские раннеполитические объединения, в конце VII в. тут образовыва­ется сильное Болгарское государство, соперничающее за гегемонию в Юго-Вос­точной Европе с Византией и Аварским каганатом. Постепенно славянские кня­жества начинают появляться и в западных районах Балкан, а в Предкавказье и Крыму ведущей силой становится Хазария.

Внешние вторжения, обостряя и без того напряженную обстановку в стра­не, ускорили развертывание начавшейся в самой империи затяжной социаль­но-конфессиональной смуты, известной под названием иконоборчества. Пери­од иконоборчества, начало которому положило выступление малоазийских иерархов в 724 г. против почитания икон, поддержанное императором Львом III, иногда образно сравнивают с западноевропейской Реформацией. Однако по социально-экономическому содержанию он гораздо ближе акциям Екатерины II, направленным и на секуляризацию церковных земель.

Иконоборчество, точнее широкомасштабные акции по закрытию монасты­рей с конфискацией их земель и сокровищ, осуществляло само государство. В это время в нем ведущая роль перешла к малоазийской военной знати, выносив­шей на себе все тяготы борьбы с арабами и жаждавшей за это материальной компенсации. В средствах остро нуждалась и императорская власть, однако про­должавшийся курс на увеличение налогового гнета, проводившийся в том числе и по отношению к ведущим городам, не приносил ожидаемых плодов. И тогда правительство решило поправить дела путем конфискации огромных, накоплен­ных церковью и монастырями богатств, параллельно запретив монашество и превратив обитателей монастырей в рядовых подданных, обязанных платить налоги, иметь детей и нести перед государством воинскую и прочие повинности.

Однако против политики иконоборчества и конфискаций церковно-монас-тырских земель выступило население Константинополя и других по преимуще­ству грекоязычных городов в центральных областях империи. Это вызывало возмущение также в заморских владениях, еще сохранявшихся у Византии, — в Сицилии, на юге Италии, в Крыму и пр. Более того, принципиальным и не­примиримым противником политики, проводимой императорами-иконоборца-

Византийско-восточнохристианский мир средневековья________________________________453

ми, выступил папский Рим, имевший преимущественное духовное влияние на романоязычных христиан, исповедовавших Никейский символ веры, в Запад­ной Европе. В Италии иконоборческая политика стала предлогом для восста­ния. Посланные византийские войска были либо разбиты, либо перешли на сторону папы, а большая часть городов, включая Равенну и Венецию, добились независимости от империи.

Еще большее значение имел продолжавшийся десятилетиями разрыв Рим­ской церкви с Византией, способствовавший дальнейшему конституированию Западнохристианского мира. Там к этому времени ведущей политической силой становилось Франкское королевство, правящий дом которого (в отличие от пра­вителей большинства других варварских королевств) строго придерживался тог­да еще единого православно-католического правоверия. Осуждение иконобор­ческих императоров как еретиков, при наростании угрозы со стороны испанс­ких мавров, способствовало сближению римских пап и франкских королей. Ре­зультатом этого процесса стало создание с благословения Ватикана империи Карла Великого — первого оформленного варианта Западнохристианского мира. В начале IX в. он, разгромив аварский каганат, стал включать в орбиту своего влияния славянские объединения на западе Балкан и в Среднем Подунавье.

В результате, к тому моменту, когда иконоборческая смута в Византии прекра­тилась и иконопочитание в 843 г. официально было восстановлено, из орбиты Византийско-Восточнохристианской цивилизации уже выпала почти вся Италия, не говоря уже об утраченных ранее Подунавье и большей части Балкан, а также доставшихся мусульманам Ближнем Востоке и Северной Африке. Территория Византии сократилась к побережьям Мраморного, Эгейского и в значительной степени Черного морей с примыкавшими к ним областями внутренней Анатолии.

Конечно, восточнохристианское, разнородное в конфессиональном (право­славные, несториане, монофизиты) население еще было весьма представитель­ным на обширных пространствах Арабского халифата. Однако в основных его жизненных центрах (Сирия, Ирак, Египет и пр.) его исламизация протекала достаточно интенсивно. Более прочно оно в анклавном виде удерживалось в отдаленных от Дамаска, Багдада и Каира областях Закавказья, Эфиопии и даже среди монгольских племен, часть которых приняла несторианство.

Этим заканчивается первый период истории Византийско-Восточнохристиан-ской цивилизации. Его прологом стали времена Аврелиана и Диоклетиана, вывед­ших тогда еще Римскую империю из мрачной полосы "кризиса третьего века". Но действительное ее начало связано с преобразованиями Константина Великого.

При всех перипетиях конкретной истории со времен его правления до на­чала VI в. мы видим формирование как социокультурных оснований, так и территориально-пространственной структуры Ранневизантийско-Восточнохри-стианского мира, блестящей кульминацией которого стали времена Юстиниа­на I. После него Византийская империя и весь Восточнохристианский мир всту­пают в полосу внешних поражений и смут, определяющих глубокий, выразив­шийся в движении иконоборчества кризис VIII — начала IX вв.

Проявлением такого кризиса были не только конфискации церковного имущества, ломка традиционных форм религиозной жизни, ожесточенная борьба за власть между малоазийской землевладельческой знатью и констан­тинопольской бюрократией, но и глубокое социально-экономическое пере­рождение основ византийского общества. Это вылилось в сворачивании то-454____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

варно-денежных отношений, сокращении товарооборота, натурализации хо­зяйства и аграризации (т. е. просто деградации) большинства городов, а так­же в усилении позиций в обществе военизированной землевладельческой про­винциальной знати, без достаточных на то оснований определявшейся совет­ской историографией в качестве "феодальной".

В мировом же масштабе Византийско-Восточнохристианская цивилиза­ция сдала позиции на всех фронтах и отступила на второй план по сравнению с раскинувшейся от Атлантики до Памира Мусульманско-Афразийской циви­лизацией, переживавшей фазу стремительного подъема, и цивилизацией Китайско-Восточноазиатской, в системе которой Китай эпохи династии Тан достиг своей предельной высоты. Вместе с тем состояние Византийско-Вос-точнохристианского мира второй половины VII — первой половины IX вв. не будет выглядеть столь плачевно, если мы сопоставим его с впадавшей в глубо­кий застой Индийско-Южноазиатской (по крайней мере, в пределах Индо­стана) и едва начинавшей преодолевать варварское состояние Западнохрис-тианской цивилизациями. Более того, в ближайшие столетия ему суждено было пережить второй подъем, связанный не только с возрождением социо­культурной жизни в самой Византии и на всем христианском Кавказе, но и благодаря включению в сферу Восточнохристианской цивилизации обшир­ного славянского массива Балкан и Восточной Европы.

В результате пережитых Византийско-Восточнохристианской цивилизаци­ей трансформаций к середине IX в., когда "империя ромеев" начала понемногу оправляться от затянувшегося кризиса, ее структура принципиально измени­лась по сравнению с тем, что она собою представляла в предыдущие столетия. Не считая отдельных анклавных (и вскоре исчезнувших) проявлений Восточ­нохристианской цивилизации в пределах Западного Средиземноморья, Север­ной Африки, Западной и Центральной Азии, она была теперь представлена тремя субцивилизационными блоками:

— основным, православным греко-византийским, в границах Византии (Южные Балканы, Эгеида, район проливов и Мраморного моря с Константино­полем, большая часть Анатолии, Южный Крым), из которого православие вскоре распространилась среди славян Юго-Восточной и Восточной Европы;

— непосредственно связанным с последним Закавказским, представлен­ным двумя основными вариантами: 1) армянско-монофизитским Восточной Анатолии и на просторах Армянского нагорья, а также в виде немногочислен­ных монофизитско-албанских групп на территории современного Азербайджана и 2) грузинско-православном в пределах Кахетии, Картлии, Имеретин, Менгре-лии и частично Абхазии;

— изолированным, почти полностью отрезанным от остального христианс­кого мира (кроме единоверных общин египетских коптов) Эфиопским, в кон­фессиональном отношении монофизитским.

Эфиопский субцивилизационный анклав Восточнохристианского миравел свою совершенно самостоятельную, уединенную жизнь, в течение столетий сдер­живая натиск арабов, овладевших Египтом, Принильским Суданом (Нубией), Эритреей (где находилось первоначальное ядро древнеэфиопского царства Ак-сум) и всем восточноафриканским побережьем до о. Занзибар. Во внутренних же районах Африки эфиопские христиане имели дело с еще вполне первобыт­ными негритянскими вождествами саванн и джунглей, приверженными тради-Византийско-восточнохристианский мир средневековья_______________________________455

ционным культам, которые были мало склонны к принятию христианства и, скорее, однако так же без особой охоты проявляли восприимчивость к исламу.

В течение всего средневековья эта Эфиопско-Монофизитская субцивилиза-ционная система сжималась как шагреневая кожа, но на труднодоступном Абис­синском плато ей удалось сохраниться и дожить до наших дней в виде Эфиопии. Более того, в 70-х — 80-х гг. XX в. она, как и почти все восточнохристианские народы, кроме Греции (и то благодаря прямому участию Запада в разгроме гре­ческих коммунистов после Второй мировой войны), переболела коммунизмом.

Не менее трагично складывалась и судьба Закавказского субцивилизаци-онного анклава Восточнохристианского мира.С середины VII в., с утвержде­нием власти арабов над большей территорией Закавказья, византийское влия­ние здесь резко ослабевает, тогда как консолидация христианских народов перед лицом Мусульманского мира возрастает. В результате конфессиональ­ные различия между армянами-монофизитами и приверженными православию картвелами, как и христианами на Северном Кавказе, не становятся препят­ствием на пути социокультурного взаимодействия. Следствием было возникно­вение на Кавказе определенного Восточнохристианского единства, при том что в политическом отношении в раннем средневековье здесь явно преобладали армяне, а позднее в качестве гегемона выступила Грузия.

Идейно-религиозным знаменем нараставшей в Закавказье освободитель­ной борьбы против арабских завоевателей было национальное христианство. Сперва независимости добились картвельские княжества, а в конце IX в. армя­нам удается образовать собственное царство со столицей в г. Ани во главе с династией Багратидов. К X — перв. пол. XI в. относится расцвет средневековой армянской культуры, символами которой могут служить героический эпос "Да­вид Сасунский", величественная религиозная поэзия Григора Нарекаци, мону­ментальный кафедральный собор в Ани зодчего Трдата и царственная роскошь миниатюр Эчмиадзинского евангелия 989 г.

Однако ослабленная социальной борьбой (религиозное движение тондра-кийцев) Армения в течение первой половины XI в. попадает в зависимость к Византии, а в 1065 г. на нее обрушивается опустошительное нашествие турок-сельджуков, вызвавшее массовый отток населения из разоренной и завоеван­ной страны. С этого времени, особенно после сокрушительного поражения византийско-армянских войск при Манцикерте в 1071 г., начинает формиро­ваться армянская диаспора. Населению Кахетии и других картвельских кня­жеств от нашествия турок-сельджуков удалось отбиться.

Вскоре после того, как через Закавказье прокатилась волна турецко-сель­джукских полчищ, достигшая берегов Мраморного и Средиземного морей, боль­шая часть Закавказья была объединена под властью грузинской ветви динас­тии Багратионов. Ее наиболее яркими представителями в конце XI — начале XIII вв. были Давид Строитель и царица Тамара, во времена которой творил Шота Руставели и были созданы лучшие произведения средневековой грузин­ской архитектуры, монументальной фресковой живописи и миниатюры.

При Тамаре территория Грузинского царства и его вассалов охватывала почти весь Кавказский регион между Черным и Каспийским морями от верхо­вий Кубани и Терека до оз. Ван, в том числе и мусульманские области совре­менного Азербайджана (Гянджа и Ширван). Основные территории этого поли­тического объединения соответствовали ареалу Кавказской Восточнохристи-456 Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

анской субцивизации конца XII — начала XIII вв., после того как на большей части Армянского нагорья ведущим в военно-политическом отношении стал мусульманско-тюркский (со временем собственно турецкий) фактор. Рядом с ним после захвата крестоносцами Константинополя в Юго-Восточном Причер­номорье образовалась грекоязычная Трапезундская империя.

Особенно тяжелые времена для христианского Кавказа наступают с 20-х гг. XIII в., когда соответствующие земли испытывают опустошительное нашествие орд монгольских ханов и попадают в зависимость от политической системы потомков Чингисхана, распад которой превращает области Грузии, Армении и Азербайджана в поле борьбы между Хулагуидами и ханами Золотой Орды, Джучидами, уже в 60-е годы этого столетия. А в последней четверти XIV в. бедствия Закавказья преумножаются кровопролитными распрями Тохтамыша и побеждающего его Тимура.

В результате всех этих неблагоприятных обстоятельств местной Христиан­ской субцивилизации наносятся непоправимые удары. Армения практически полностью оказывается под властью различных мусульманских династий, а в XVI—XVIII вв. ее территория превращается в арену непрерывной борьбы меж­ду Турцией и Ираном, до конца опустошающих страну.

Практически то же происходило и на территории распавшейся на отдельные феодальные владения Грузии, с той лишь разницей, что здесь преимущественно власть оставалась в руках местных христианских правящих домов, а с начала XVIII в. несколько поднимается значение центральной царской власти в Карт-лийско-Кахетинском (Восточногрузинском) государстве. Его разгром войсками иранского шаха в 1795 г. ускорил включение Восточной Грузии в состав России, что было подготовлено установлением ее протектората над Картлийско-Кахе-тинским царством по Георгиевскому договору 1783 г. и произошло в 1801 г.

С этого времени руины Закавказской Восточнохристианской субцивилиза­ции, территории которой столетиями опустошались войсками боровшихся за господство над регионом суннитской Турции Османов и шиитского Ирана Се-февидов и Надир-шаха с его преемниками, начинают переходить под контроль Российской империи, что способствовало возрождению национально-культур­ной жизни в Грузии и Армении.

Не менее драматичной была и судьба средневековой Византийско-Гречес-кой субцивилизации Восточнохристианского мира, чья территория с падением Константинополя в 1453 г. оказалась полностью поглощена мусульманской Османской империей. Однако Византия, в отличие от Эфиопской и Закавказ­ской Восточнохристианских субцивилизаций, в целом не сыгравших в миро­вой истории особенно существенной роли, смогла вовлечь в систему Восточ­нохристианской цивилизации обширный славянский массив Юго-Восточной, а затем и Восточной Европы, с последующим приобщением к ней восточноро-манских групп Карпатско-Нижнедунайского региона (волохов, предков румын и молдаван). Благодаря приобщению к кругу византийской культуры Киевской Руси Восточнохристианская цивилизация смогла сыграть самостоятельную со­циокультурную роль в последующие века.

Как уже отмечалось, с середины VI в. одним из важнейших факторов ви­зантийской внешней политики становится славянский. Через столетие, при катастрофическом положении на фронтах борьбы с арабами, в руках разроз­ненных славянских этнополитических группировок (так называемых "славий"Византийско-восточнохристианский мир средневековья________________________________457

или "славиний") находился почти весь Балканский полуостров до внутренних областей Пелопоннеса, кроме прибрежных городов (Диррахия, Никополя, Фес-салоник, Аттики с Афинами) и Восточной Фракии с Адрианополем, непосред­ственно прикрывавшим Константинополь.

Пользуясь разобщенностью "славиний" имперским властям удавалось во второй половине VII в. периодически подчинять ту или другую из них, однако эти успехи не были прочными. Ситуация для Византии здесь приобрела и вов­се угрожающий вид с появлением на Нижнем Дунае тюрок-булгар хана Аспа-руха в 679 г., быстро подчинивших местных славян. Посланная против них византийская армия была в 680 г. наголову разбита в дельте Дуная, после чего под властью Аспаруха оказались обширные, населенные преимущественно сла­вянами земли Нижнего Подунавья между Южными Карпатами и Балканским хребтом, что и было признано Византией по миру 681 г., официально засвиде­тельствовавшего рождение Первого Болгарского царства.

Преодоление Византией смут иконоборческого периода к середине IX в. прямо сказалось на активизации ее религиозно-культурной политики в Балка-но-Дунайском ареале и в южной половине Восточной Европы. Вскоре здесь сложился особый Балканско-Придунайский славянский субцивилизационный регионВосточнохристианского мира.

При деятельном участии патриарха Фотия разворачивается работа "про­светителей славянства" Кирилла (Константина) и Мефодия. Ареал их миссио­нерской деятельности охватил огромные пространства Болгарии, Хазарии и славянского Великоморавского государства (пришедшего в Центральной Евро­пе на смену Аварскому каганату). Многое было сделано для приобщения сред-недунайских славян к восточнохристианской традиции.

После смерти Кирилла (869), при отсутствии должного внимания к централь-ноевропейским делам у византийского правительства, Великоморавское государ­ство оказывается в орбите политики Германии, что определяет его религиозную переориентацию на Рим. Однако в пределах Болгарского царства, в сфере влия­ния которого находились и населенные сербами земли, православие утвердилось прочно. Впрочем, это не помешало Болгарии в правление Симеона, в конце IX — начале X вв., значительно расширить свои владения за счет Византии.

Под властью Симеона оказались не только территории современной Болга­рии, но также земли Сербии и Македонии, придунайской Румынии (Валахия и Добруджа), а также частично Боснии и Албании. На многих из них, особенно на непосредственно захваченных у Византии, христианство имело уже глубо­кие многовековые корни, что способствовало укреплению его позиций в госу­дарстве в целом. Вместе с болгарами во второй половине IX в. христианство греческого обряда, но со славянским языком богослужения и церковной пись­менностью принимают и сербы.

С тех пор предки нынешних болгар, сербов и македонцев прочно входят в систему Восточнохристианской цивилизации, образовывая ее особый Балкано-Дунайский субцивилизационный регион. В 925 г. Симеон провозгласил себя "ца­рем и самодержцем всех болгар и греков", а болгарский архиепископ был возвы­шен в степень патриарха, так что его Охридская кафедра стала автокефальной. Однако после Симеона Болгарское царство распадается на Восточно-Болгарское (разгромленное киевским князем Святославом и подчиненное воспользовавши­мися его победами византийцами) и Западно-Болгарское (завоеванное Византии-458 Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья

ским императором Василием II в 1018 г., после чего под верховной властью ро-мейской державы оказались также сербы и боснийцы) государства.

Столь энергично начавшееся развитие славянско-балканской ветви Восточ­ного мира было заторможено. Новый ее подъем относится уже ко временам после Четвертого крестового похода, когда добившиеся независимости еще в 70-х — 80-х гг. XII в. Сербия и Болгария образовали сильные, но нередко враж­довавшие государства.

Расцвет культурной жизни православных Балкан приходится на XIV в., одна­ко в условиях бесконечной борьбы между болгарским, сербским и греческим началами уже к концу этого столетия большая часть Балканского полуострова оказывается под властью турок. А с падением Константинополя в 1453 г. весь православный Эгейско-Балканский ареал оказывается в руках мусульман. В 1475 г. турки завоевывают христианские области прибрежно-горного Крыма, ставя в вассальную зависимость от султана Крымское ханство, а в 1483 г. окончательно покоряют Боснию и Герцеговину, в дальнейшем активно насаждая там, как и в ранее православной и завоеванной ими в 1474 г. Албании, мусульманство.

С этого времени в Балканско-Дунайско-Карпатском регионе вполне право­славными остаются лишь восточнороманские княжества, окончательно вошед­шие в структуру Восточнохристианского мира к началу XIV в. Однако и они вскоре оказываются вассалами Османской империи: Валахия в 1476 г., Молдо­ва в 1501 г., а в 1541 г. и Трансильвания с ее смешанным православно-роман­ским и католически-венгерским населением.

Однако важнейшую роль (разумеется, после самой Византии) в жизни сред­невекового Византийско-Восточнохристианского мира Средневековья сужде­но было сыграть ее Древнерусской или Восточнославянской субцивилизации. Именно благодаря принятию Киевской Русью христианства восточного обряда и сопряженной с ним богатой социокультурной традиции Восточнохристиан-ская цивилизация не погибла с крахом Византии, а нашла свое продолжение во второй половине II тыс. в истории православных народов Восточной Европы.