Идеи панъевропеизма в первой половине XX в.

1. Значительный сдвиг в развитии идей формирования единой Европы был сделан в конце XIX - первой половине XX в. Одной из главных причин этого послужила их не только теоретическая, но и практическая востребованность, обусловленная нарастающими и углубляющимися в данный период экономическими, политическими и иными связями между различными европейскими странами и создаваемыми ими хозяйственными объединениями и союзами.

Идеи европейского единения, констатируется в связи с этим в отечественной литературе, которые проявлялись на протяжении столетий то сильнее, то слабее, длительное время так и не были по-настоящему востребованы историей. "Только в XX в., да и то в основном после Первой мировой войны, когда стала ослабляться острота прежних противоречий между государствами, эти идеи вновь вышли на авансцену политической жизни". Панъевропеизм стал модным течением во многих странах*(37). Его сторонниками были как политические деятели и профессиональные идеологи, так и ученые - историки, философы, представители других гуманитарных и общественных наук.

Опубликованная в 1915 г. книга немецкого историка Ф. Ноймана "Центральная Европа", в которой развивались идеи создания Европейского политического союза*(38), трансформированные позднее в идеи панъевропеизма, может служить одним из многочисленных примеров приверженности интеллектуальных слоев европейского общества в рассматриваемый период набиравшему в то время силу панъевропейскому движению.

Позднее увидели свет работы признанного лидера панъевропейского движения, австрийца Р. Куденхове-Калерги, под названием "Борьба за Пан-Европу", "Пан-Европа", "Европа просыпается" и другие, в которых, как это следует уже из их названия, развивались идеи панъевропеизма и одновременно обосновывался выдвинутый им план создания Соединенных Штатов Европы.

Будучи не только теоретиком, но и в известном смысле практиком, деятельным проводником идей панъевропеизма, Куденхове-Калерги создал в 1923 г. Панъевропейский союз, ближайшей целью которого было объединение всех государств Западной Европы в таможенный союз и создание в рамках этого союза третейских судебных органов. Подобный, хотя и весьма ограниченный союз был создан в 1922 г. между Бельгией и Люксембургом. Этот союз стал, по мнению западных экспертов, "прологом (предтечей)" последующего аналогичного соглашения между странами Бенилюкса*(39) и вместе с тем оказал огромное влияние на процесс подготовки и формирования Европейского экономического сообщества*(40).

Практика заключения таможенных союзов между государствами Западной Европы, как известно, существовала и раньше. В этом плане достаточно вспомнить образование такого союза в 1834 г. рядом северогерманских государств во главе с Пруссией.

Однако ранее заключавшиеся на территории Западной Европы таможенные союзы не охватывали всех западноевропейских государств, как это предусматривалось планом Куденхове-Калерги, и в этом смысле они носили локальный, в рамках европейского континента, характер. Это во-первых. А во-вторых, заключение и функционирование этих союзов было самоцелью, а точнее - конечной целью, в то время как далеко идущий план Куденхове-Калерги предусматривал создание на территории Западной Европы наряду с таможенным союзом как первичным звеном и основой объединенной Европы более широкий союз западноевропейских государств в виде Панъевропейской федерации. По замыслу автора этого объединительного плана "проектируемые" им Соединенные Штаты Европы как общеевропейский союз должны были бы функционировать в форме "панъевропейской федерации", которая должна была "гарантировать" на территории Западной Европы "сохранение мира, стабильность экономического развития и свободу от влияния коммунизма"*(41).

Несмотря на свою привлекательность и перспективность с точки зрения панъевропейского движения и объединительных идей, план, или предложение, по определению А. Тойнби, Куденхове-Калерги так и оставался бы планом в сфере политических мечтаний, если бы министр иностранных дел Франции А. Бриан - почетный (с 1927 г.) президент Панъевропейского союза не выступил в 1929 г. с речью в Лиге Наций, в которой предлагалось создание под эгидой и в рамках Лиги Наций Европейского федерального союза. Это было по своей сути предложение о реанимации идеи создания Соединенных Штатов Европы, или пан-Европы - "некоего то ли конфедеративного, то ли федеративного государства, противостоящего как американской экономической, так и советской политической экспансии"*(42).

В 1930 г. панъевропейский план Бриана получил официальный статус, будучи изложенным в меморандуме французского правительства и направленным для рассмотрения и обсуждения всем остальным государствам - членам Лиги Наций*(43). В этом же году Лигой Наций была создана специальная комиссия для обсуждения предложенного проекта объединения европейских государств в одно целое "без ущемления их суверенитета", которая, проработав в течение двух лет, безрезультатно закончила в 1932 г. свое существование.

Таким образом, несмотря на то что план Бриана, направленный на создание единой Европы, в отличие от аналогичного по своей конечной цели плана Куденхове-Калерги получил официальное признание со стороны французского правительства и Лиги Наций, в практическом отношении он, как и все предшествовавшие ему проекты объединения западноевропейских государств в единый союз, остался нереализованным. "Призрак утраты суверенитета", делается в связи с этим вывод в научной литературе, отпугивал от данного проекта многие европейские страны. К тому же сказывалось и то, что в Лиге Наций, "которая так и не стала универсальной всемирной организацией", в это время доминировали ведущие европейские державы, интересам которых не отвечало появление панъевропейской федерации*(44), хотя в плане Бриана просматривалась скорее конфедеративная, нежели федеративная линия.

Неприятие плана Бриана рядом европейских государств связано помимо всего с тем, что в нем изначально были заложены прежде всего французские, а затем уже общеевропейские интересы. Это подтверждается, в частности, тем, что план Бриана, стремясь обеспечить главенствующее положение Франции среди европейских государств, отнюдь не предусматривал участие в Панъевропейском союзе такой мощной в то время державы, каковой была Великобритания*(45). Это с одной стороны. А с другой, план Бриана был направлен на нейтрализацию угрозы Франции со стороны Германии, на обеспечение ее безопасности "путем глубокого вовлечения Германии в общеевропейские структуры", путем "европеизации" Германии*(46).

Обострение противоречий между европейскими государствами в связи с установлением в некоторых из них (Германия, Италия, Испания) фашистских, агрессивных по своей природе режимов не только покончило в 30-40-е годы XX столетия с какими бы то ни было планами создания общеевропейского союза и иллюзиями на этот счет, но и привело к значительному свертыванию самого панъевропейского движения.

Только в конце Второй мировой войны, как резонно замечали по поводу ослабления панъевропейского движения в этот период некоторые западные авторы, "когда европейцы перестали убивать друг друга, почти каждый из них, как будто очищаясь от совершенного прегрешения, представлялся сторонником идеи создания Европейского союза"*(47).

Объективности ради следует, однако, сказать, что панъевропейские идеи и само движение не исчезали и в самые трудные для европейских народов предвоенные и военные годы. В частности, в годы войны они поддерживались и развивались Движением сопротивления гитлеровскому режиму, объединившим вокруг себя не только многочисленных представителей различных наций и народов, но и их правительства в изгнании*(48).

Видные деятели Движения сопротивления, такие, например, как А. Спинэлли - активный поборник и последовательный защитник идей европейского федерализма не только в годы войны, но и в послевоенный период, - выступали на конференции представителей Движения сопротивления, состоявшейся в июле 1944 г. в Женеве, с предложениями, весьма созвучными с некоторыми положениями, заложенными в основу современного Европейского союза. Они касались формы если не настоящего, то будущего политико-правового устройства объединенной Европы - "европейского федерализма"; принятия общеевропейской "писаной конституции"; учреждения общеевропейских органов власти и управления - Парламента и Правительства; формирования правовой и судебной систем; создания общеевропейской армии*(49).

Большинство из этих положений и прежде всего предложения, касающиеся федеративной формы устройства Европейского союза, нашли свое подтверждение и активную поддержку в документе под названием "Программа из 12 пунктов", принятом в 1946 г. на очередной (Гертенштейновской) встрече представителей различных групп Движения сопротивления.

Помимо того что данная Программа предусматривала создание Европейского союза на федеративной основе, она исходила также из того, что Союз должен был рассматриваться как "составная часть общемировой системы Организации Объединенных Наций". При этом предполагалось, что государства - члены Европейского союза, преследующего цель восстановления разрушенной в ходе войны экономики и укрепления между его членами разносторонних связей, передадут "часть своих экономических, политических и военных суверенных полномочий образованной ими Федерации" (п. 4)*(50).

Принимая Программу из 12 пунктов, ее авторы и вдохновители, естественно, рассчитывали на поддержку содержащихся в ней положений как со стороны широких слоев населения, так и со стороны официальных кругов и видных политических деятелей.

Одним из таких деятелей, "весьма популярных в федералистских кругах", был У. Черчилль, который предлагал французам еще в 1940 г. создать франко-британский союз. Правда, такое предложение некоторые исследователи называют не иначе, как "драматичным", "театральным", "деланным" (dramatic) и т.п.*(51) в силу его "искусственного" характера и очевидной невозможности образования такого союза в тот период. Но тем не менее историческим фактом остается то, что такого рода предложение, направленное на единение ведущих европейских держав, было "в свое время" сделано, хотя и не было реализовано.

Отдавая дань последовательности взглядов Черчилля в вопросах, касающихся единения европейских государств, следует заметить, что он весьма активно отстаивал объединительные идеи не только в довоенный период и в годы войны, но и в послевоенный период.

В этом отношении весьма примечательным является его выступление в университете г. Цюриха в сентябре 1946 г., где он предлагал "в высшей степени действенное средство" (sovereign remedy) "для воссоздания (recreate) европейской семьи" в виде "своего рода Соединенных Штатов Европы" с соответствующей структурой, с помощью которой воссозданная "европейская семья" сможет жить "в условиях мира, безопасности и свободы"*(52).

"Мы должны построить нечто подобное Соединенным Штатам Европы", - говорил Черчилль и добавлял: "Только таким путем сот ни миллионов тружеников смогут вновь обрести радость жизни и надежду, которые делают жизнь осмысленной и достойной"*(53). Если же в начале этого пути, размышлял оратор, не все европейские государства проявят в достаточной мере свою волю и не все будут в состоянии вступать в Европейский союз, то "мы должны сделать все возможное, чтобы те, кто может это сделать и хочет, пошли навстречу друг другу и объединились"*(54).

Первым шагом на пути "воссоздания европейской семьи", по мнению Черчилля, "должно быть партнерство Франции и Германии". Что же касается Великобритании, то ей должна была отводиться особая, своего рода "менторская" роль в этом процессе, наподобие той миссии, которую выполняли США в послевоенной Европе*(55).

Призыв Черчилля к "воссозданию европейской семьи" в виде Соединенных Штатов Европы, а также общеевропейский настрой, царивший в послевоенное время среди значительной части европейского населения, несомненно способствовали не только развитию, но и в определенной мере реализации идей панъевропеизма, причем как на государственном, так и на общественном уровне.

После окончания Второй мировой войны, заключают западные эксперты, наступило благоприятное время "для международного объединения и кооперации в пределах Европы. В течение 30 лет на территории Европы прошли две самые разорительные войны, какие только знал когда-либо мир. Европейские государства не могли больше чувствовать себя каждое в отдельности самодостаточными, существуя бок о бок с мировыми супердержавами - США и СССР". Поэтому среди политических деятелей и широких слоев населения Европы, освободившихся от фашизма, укоренилась глубокая убежденность в том, что на европейском континенте "должна быть создана новая политическая система, которая бы гарантировала от возникновения новой мировой войны"*(56).

При этом в качестве ведущей идеи по созданию "новой политической системы", как и раньше, оставалась идея формирования Соединенных Штатов Европы. Что же касается конкретных ее форм - федерализм, конфедерализм или смешанная форма, - то о них либо умалчивалось, поскольку это была (и остается в Европейском союзе) весьма спорная и весьма чувствительная для большинства европейских государств тема, либо предложения и лозунги, касающиеся той или иной формы, подавались в более мягком и расплывчатом виде.

Тем не менее вопросы, касающиеся формы организации Соединенных Штатов Европы, будучи принципиально важными для каждого европейского государства, поскольку они непосредственно связаны с уровнем сохранения каждым из них в рамках Союза самостоятельности и идентичности, постоянно находились в поле зрения сторонников объединения Европы и в неофициальном или полуофициальном варианте обсуждались*(57).

Наибольшую активность при этом в конце 1940-х годов проявляли такие общественные объединения, как Европейский союз сторонников федерализма, Движение за социалистические Соединенные Штаты Европы, Объединение союзов европейского единства и многие другие группы и организации.

Одно из таких наиболее широких объединений - Европейское движение, возникшее в октябре 1948 г., по мнению исследователей, "в значительной мере подготовило почву для создания в 1949 г. Совета Европы", в уставе которого отразились многие идеи, разрабатывавшиеся и проповедовавшиеся именно Европейским движением*(58).

Важной вехой на пути развития и продвижения идей панъевропеизма в рассматриваемый период стал Конгресс Европы, состоявшийся в 1948 г. в Гааге с участием представителей различных взглядов и течений в рамках панъевропейского движения, включая радикальных федералистов и сторонников более умеренного, конфедеративного направления в организации внутренней жизни и деятельности объединенной Европы.

В резолюции, принятой Конгрессом, в частности, говорилось о том, что данный форум признает, что "обязанностью народов Европы стало безотлагательное создание экономического и политического союза для обеспечения безопасности и социального прогресса", и провозглашает, что "настал час, когда народы Европы должны передать свои отдельные суверенные права для осуществления их сообща, с целью координации и развития своих ресурсов"*(59).

Кроме того, в резолюции Конгресса содержалось предложение (рекомендация) о необходимости создания Совета Европы, который, как показала его деятельность, "хотя и оставался всегда по своей изначальной природе довольно слабым (has always been bland) институтом"*(60), "последовательно избегавшим рассмотрения таких весьма противоречивых вопросов, как проблемы обороны и безопасности", но тем не менее он "сыграл свою определенную символическую роль в деле объединения Европы как форум для дискуссий", а также "для ознакомления с политической демократией и правами человека"*(61).

Наряду с общими, стратегического порядка проблемами, касавшимися объединения стран и народов Европы, в рамках панъевропейского движения в послевоенный период предпринимались одновременно значительные усилия для решения менее общих, но весьма важных для нормальной жизнедеятельности европейских государств социально-экономических, политических, оборонных и иных проблем.

Вполне естественно, что на первом плане в это время стояли перед каждым европейским государством и перед Европой в целом социально-экономические проблемы, связанные с восстановлением разрушенного войной хозяйства, науки, культуры, сложившегося уклада жизни.

Значительную роль в восстановлении и послевоенном развитии европейского хозяйства и тем самым (косвенно, отчасти - вопреки своему желанию) в формировании единой Европы сыграли США. В научной литературе и в политической практике помощь США в восстановлении Европы обычно ассоциируется с так называемой "доктриной Трумэна", направленной на "поддержку свободных людей, решительно выступивших против попыток своего порабощения", а также с порожденным этой доктриной и "вытекающим из нее" планом Маршалла*(62).

Дж. Маршалл, бывший госсекретарь США, выступая в июне 1947 г. в Гарвардском университете, объявил о программе мер, направленных на восстановление разрушенного во время войны европейского хозяйства. В политической теории и практике данная программа, названная Черчиллем "самым бескорыстным актом в истории", а другим, менее эмоциональным автором - У. Клейтоном - "акцией, продиктованной на редкость просвещенным пониманием собственных интересов", получила наименование "плана Маршалла"*(63).

Суть этого экономически и политически значимого плана заключалась в том, чтобы, оказывая помощь в восстановлении разрушенного войной хозяйства и ослаблении разразившегося к весне 1947 г. на всей территории Европы тяжелого экономического кризиса, снизить с помощью экономических мер повсеместно нарастающую социальную напряженность и политическую нестабильность и тем самым поставить заслон на пути дальнейшего распространения социалистических идей и настроений среди широких слоев европейского населения. В особенности это касалось таких ведущие европейских держав, как Италия и Франция, где в послевоенный период были самые мощные и весьма влиятельные компартии, имевшие своих представителей как в законодательных, так и в исполнительных органах власти этих стран*(64).

Для реализации плана Маршалла с американской стороны действовал специальный правительственный комитет по изучению национальных экономических и финансовых возможностей США для оказания помощи европейским странам. С европейской - был учрежден Комитет по европейскому экономическому сотрудничеству (КЕЭС)*(65), в задачу которого входила подготовка доклада о состоянии европейской экономики на данный момент и определение ее потребностей на ближайшие, с 1948 по 1951, годы. По материалам этого Комитета в апреле 1948 г. Конгресс США принял специальный Акт оказания экономической помощи (Economic Assistance Act), в котором, как отмечают эксперты, "впервые в истории европейским странам предлагалось выходить из кризиса не в одиночку, а совместными усилиями"*(66). Несколько позднее 16 европейскими государствами была подписана соответствующая конвенция по координации их действий, непосредственно связанных с реализацией плана Маршалла.

Согласно данной конвенции европейские государства, принявшие план Маршалла, должны были отказаться от национализации, всячески поощрять частные инвестиции, принимать меры по облегчению обмена товарами, придать процессу воздействия государств организационное обеспечение в виде образованной из КЕЭС Организации европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС)*(67) и т.д.

Оценивая роль и значение плана Маршалла для послевоенной Европы, специалисты в данной области отмечают, что по существу своему он стал "поворотным моментом в истории, обеспечившим мировое лидерство США и послужившим первой ступенью атлантической интеграции". Уже вскоре после его принятия план Маршалла фактически превратился "в программу предоставления американской военной помощи" европейским странам, и в конечном счете реализация этого плана "позволила создать блок НАТО"*(68).

Последний как военно-политическая организация, учрежденная на основе Североатлантического договора в 1949 г. под эгидой и фактическим руководством США, формально призван был обеспечить безопасность государств - участников этого блока и предотвратить агрессию, откуда бы она ни исходила. Фактически же основная его деятельность была направлена в этот период - период холодной войны, начавшейся "по инициативе" Черчилля (его знаменитая речь в г. Фултоне, США) еще в 1946 г., - на установление доминирующей роли США в Европе и во всем мире и, соответственно, на "сдерживание коммунизма".

Воспоминания о фашистской Германии как последнем агрессоре, просвещали в конце 1940-х годов непросвещенных европейцев некоторые политические деятели - сторонники свободной объединенной Европы под покровительством США, "вскоре станут совсем слабыми или же вовсе будут вытеснены страхом перед новым агрессором" в лице "вооруженного советского коммунизма" (Armed Soviet Communism), который "преуспел как на Эльбе, так и за ней". Одновременно "французский и итальянский коммунизм показал свою силу, насколько известно, как в парламентской борьбе в своих странах, так и в прямых акциях на Пиренеях" и в других местах*(69). Перед "этой общей непосредственной угрозой", нависшей над европейскими странами, "только совместная оборона, общий фронт в сфере внешней политики и политическая солидарность в своем европейском доме позволят свободной Европе устоять перед новыми вызовами и давлением, которым подвергается она как изнутри, так и извне"*(70).

Таким образом, европейская интеграция и панъевропеизм как движения, подвергавшиеся в конце 1940-х годов, равно как и в последующие годы, сильнейшему влиянию и давлению со стороны США, строились в этот период не только на своей собственной основе, но и на экономической и военно-политической солидарности с США, широко использовавших для поддержания евро-американского единства мнимую советскую угрозу.

Следует заметить, что последняя как фактор единения западных стран особенно активно использовалась в конце 1940-х и во все последующие годы холодной войны. Что же касается первых послевоенных договоров о коллективной безопасности, заключенных между европейскими государствами, таких, например, как двусторонний договор, подписанный в 1947 г. между Францией и Великобританией, Брюссельский пакт, подписанный пятью европейскими государствами (Великобритания, Франция, Бельгия, Люксембург и Нидерланды), то они были направлены главным образом против Германии, хотя она уже не существовала как единое государство*(71).

Как показывает анализ процесса развития панъевропейских идей и возникшего на их основе панъевропейского движения, они, несомненно, весьма эволюционировали в послевоенное время, особенно в годы холодной войны. Но эта эволюция и как следствие ее - процесс интеграционного развития на Европейском континенте оказались "резко деформированными". В результате, как верно подмечается учеными-аналитиками, "сама интеграция развивалась в значительной мере под воздействием и даже на основе тех двух противостоящих блоков, которые сформировались на Европейском континенте"*(72).

Естественно, крайне деформированный, не в меру политизированный и идеологизированный процесс европейской интеграции, равно как и сама интегрированная на этой основе Европа, по определению не имел и не мог иметь будущего. Как свидетельствует история и здравый смысл, для создания жизнеспособного - стабильного, самодостаточного, долговременного и предсказуемого европейского единения государств и народов нужна была качественно иная, более фундаментальная - социально-экономическая, политическая и интеллектуальная база.