Исторические корни коммунитаризма и современная практика

В своих рассуждениях современные коммунитаристы опираются на солидную западную традицию – как теоретическую, так и практическую. Коммунитарная практика уходит корнями вглубь истории западных стран – от добровольных сообществ по интересам и религиозному признаку до естественно складывавшихся локальных сельских и городских сообществ – коммюнити: традиционной почве местного самоуправления и основе формирования гражданского общества. Наибольшее влияние локальные коммюнити имели в истории США, поскольку они компенсировали изначальную децентрализацию страны и относительную слабость государственной власти. Через посредство коммюнити рядовые американцы вовлекались в общественно-политический процесс, и обеспечивалось саморегулирование общественного механизма.

Социально-психологический эффект феномена коммюнити выразился в противодействии индивидуалистическим ценностям, которые всегда было принято считать основной характеристикой американского общества. Оспаривая это расхожее мнение, Ф.Фукуяма пишет о Соединенных Штатах, что «с самого момента основания эта страна никогда не была индивидуалистическим обществом», и что американцы «всегда отличалась большой склонностью к общественному поведению». Коммунитарная практика сыграла решающую роль в формировании особой «комбинации солидарности и индивидуализма как центральных составляющих коллективного самосознания американцев».

Из практики коммюнити выявляется коммунитарный идеал: сообщество индивидуальностей, в котором коллектив не обезличивает, но, обеспечивая защищенность личности, создает условия для ее реализации в материальном и духовном плане. Вокруг идеала, "духа коммюнити", формируются ценности, которые в современных условиях становятся важным фактором сопротивления дезинтеграции.

Возрождению "духа коммюнити" коммунитарии и посвящают свои усилия. Их проекты учитывают все более очевидную негативную общественную реакцию на преобладание индивидуалистической “культуры разъединения”.

Учитывается также и то, что можно наблюдать и развитие контртенденций, работающих на интеграцию.

Во-первых, дезинтеграционные процессы вступают в противоречие с набирающими силу объективными тенденциями взаимосвязанности и взаимозависимости мира, порождаемыми современным уровнем технологического развития.

Во-вторых, воздействуют субъективные причины, связанные как с неудовлетворенностью “культурой разъединения”, так и с несоответствием господствующих институциональных структур изменившейся роли личности. Несоответствие это способствует кризису персональной идентичности и порождает общественную потребность в новой социальности.

В западных странах потребность в новой социальности реализуется путем расширения и углубления неформализованных контактов. В результате центр тяжести социальных процессов начинаетсмещаться с уровня институциональных, бюрократизированных структур (политические партии, профсоюзы и т.п.) на уровень неструктурированных общностей.

В качестве нового социального феномена тенденцию к общности одним из первых зафиксировал Д. Янкелович в конце 1970-х гг. Началось коммунитарное движение снизу, выразившись в создании неформальных сообществ различного характера. Тогда же возник и стал развиваться новый феномен городских нерелигиозных общин, создаваемых представителями среднего класса. В конце 1990-х гг. исследователи уже отмечают становление мощной "идентичности сопротивления" дезинтеграции и распаду. "Наряду с государственными аппаратами, глобальными сетями и эгоцентрическими индивидами, – констатирует М.Кастельс, – существует другой слой – коммюнити, где формируется идентичность сопротивления".

Исходя из коммунитарной традиции и опираясь на реальную практику, идеологи коммунитаризма признают, что возрождение "духа коммюнити" возможно только на основе естественного развития низовых структур, что, по их наблюдениям, уже происходит.

Под современными коммюнити подразумеваются неструктурированные социальные образования, формирующиеся по различным признакам: как традиционным – локальным, религиозным или этническим, так и новым. К таковым, прежде всего, причисляют новые социальные движения – экологические, феминистские и т.п., которые исследователи считают важным фактором становления культуры сопротивления и моделью новой социальности. Отсюда можно сделать вывод, что "идентичность сопротивления" возникает на основе и традиционных ценностей (Бога, нации, семьи) и новых, носителями которых, являются социальные движения нового типа.

Эмпирические исследования показывают, что если Соединенные Штаты опережали Западную Европу в развитии “культуры разъединения”, то в конце 1990-х гг.они стали опережать ее в развитии обратных тенденций.

3. Коммунитарная парадигма против «культуры разъединения».

В работах коммунитариев выражается обеспокоенность опасностью общественной дезинтеграции в результате прогрессирующей тенденции индивидуализации и сепаратизма.Эти процессы, описанию и анализу которых отводится важное место в коммунитарных исследованиях, поощряются экспансией виртуального мира как в сфере экономики, что проявляется в отрыве финансовых потоков от реального хозяйства, так и в области культуры, что приводит индивидов к утрате непосредственного опыта и кризису идентичности.

В 1980-е гг., полагает А. Этциони, индивидуальный интерес и стяжательствобыли возведены в ранг гражданской добродетели... Считалось, что экономика будет процветать, если каждый станет заботиться о себе... Но теперь уже очевидно, что общество не может функционировать, руководствуясь такой эгоцентрической ориентацией. Опросы начала 1990-х гг. показали, что молодые американцы хорошо усвоили лишь одну половину принципов демократии – права и свободы – и пренебрегают другой половиной – гражданской ответственностью.

Констатируя, что соотношение между индивидуализмом и коммунитарностью в США сильно изменилось не в пользу последней, Ф. Фукуяма замечает: «При наличии значительного разнообразия индивидуальностей может возникнуть ситуация, когда члены общества ничем не связаны друг с другом, кроме правовой системы – не имеют общих ценностей, не могут найти общего языка».

Рейганизм, по мнению коммунитаристов, явился политическим оформлением той «культуры разъединения», которая развилась в 1970-1980-е гг., и возросшие на этой почве эгоцентризм и тенденции фрагментации общества угрожают его стабильности.

Коммунитаристы видят свою главную задачу в том, чтобы положить предел разрушительному эгоцентризму, однако, не жертвуя, настаивают, индивидуальной автономией и правами личности. Пафос их поисков состоит в том, чтобы по возможности снять антиномии прав и свобод индивида, с одной стороны, и его социальной ответственности, с другой, совместить возросшее стремление к индивидуальной и групповой автономии с устойчивостью социума и тем самым предотвратить угрозу фрагментации национальных государств и нанесения ущерба мировому сообществу.

Исходя из такой задачи, коммунитаристы определяют параметры здорового и стабильного общества, коммунитарную парадигму, которую Этциони формулирует следующим образом: «Согласно выдвигаемой нами коммунитарной парадигме, хорошим следует считать такое общество, где процветают как общественные добродетели, так и права личности. Я утверждаю, что хорошему обществу необходимо тщательное поддержание равновесия между порядком и индивидуальной автономией, а не преимущественное выделение одной из этих двух ценностей». Именно в строгой сбалансированности ценностей индивидуализма и коллективизма коммунитаристы усматривают новизну своего подхода и его отличие от всех прочих идейных течений, в большей или меньшей степени отдающих предпочтение одной из этих ценностей.

Понимая все трудности соблюдения такого баланса, идеологи коммунитаризма детально разрабатывают теоретические методы и практические программы установления коммунитарного общественного порядка. В соответствии с коммунитарной парадигмой они выдвигают свои принципы политики и экономики, международных отношений и экологии, по-новому ставят проблему прав человека, пересматривают ряд краеугольных норм западного общества, например, принцип вмешательства в частную жизнь.

Убедительность коммунитаристским теориям придает их солидная эмпирическая база. Методологический инструментарий современного коммунитаризма наиболее полно воплощает конвергентные (сближение) принципы, характерные дли современных западных аналитиков. Теоретики коммунитаризма отвергают дихотомный подход к анализу и интерпретации общественных явлений: «Наша точка зрения ни консервативная, ни либеральная, если употреблять терминологию, используемую в современной политической практике. Мы не стремимся к возвращению к традиционному обществу, но готовы к восприятию мудрого опыта таких обществ». Идея необходимости сочетания в XXI веке культурных традиций и новейших институтов– одна из центральных в арсенале теоретиков коммунитаризма.