ВОЗРАСТНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ И КЛИНИЧЕСКОГО ОФОРМЛЕНИЯ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ.

Негативные социально-экономические процессы в нашей стране в последние годы сопровождаются увеличением количества детей-социальных сирот, учащением случаев жестокости и насилия в отношении них, неуклонным ростом подростковой преступности. По данным НИИ МВД, за последние 10 лет на 55% увеличилось число правонарушений, совершенных несовершеннолетними в возрасте от 16 до 18 лет, примерно треть из них приходится на долю насильственных (в том числе и тяжких). Более 60% преступлений носит групповой характер. Отмечается также снижение среднего возраста подростков-правонарушителей. Многие из них являются выходцами из неблаго­получных семей, у большинства имеются врожденные или приобретенные психические расстройства, признаки нарушенного развития (дизонтогенеза), депривации и педагогической запущенности с задержкой или искажением социализации личности под влиянием комплекса отрицательных социальных факторов. Возрастная психическая незрелость и психические расстройства с интеллектуальной недостаточностью и психопатоподобными нарушениями, психологические особенности подросткового периода (реакции группирования со сверстниками, имитации, эмансипации) зачастую облегчают усвоение несовершеннолетними отрицательного социального поведения, что нередко способствует совершению ими преступлений. Наиболее часто правонарушения связаны с массивной социально-педагогической запущенностью (независимо от наличия или отсутствия психических расстройств), реже они совершаются подростками с патологической мотивацией при выраженных психических расстройствах. Подростки, совершившие правонарушения, так же как и взрослые, привлекаются к уголовной ответственности. При этом основной предпосылкой «вины» и уголовной ответственности является «вменяемость».

«Вменяемость-невменяемость» — это юридические понятия, позволяющие отграничить преступления (которые влекут уголовную ответственность и наказание) от общественно опасных деяний, совершенных в состоянии невменяемости (такие лица признаются судом неответственными и им назначаются меры медицинского характера). Формула «невменяемости» изложена в ст. 21 Уголовного кодекса (УК) РФ и состоит из юридического (психологического) и медицинского критериев:

«Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики». Обязательным условием «невменяемости» является совпадение медицинского и юридического критериев, которые определяются судебно-психиатрическими экспертами при проведении судебно-психиатрической экспертизы. Наличие одного медицинского критерия является недостаточным для вынесения заключения о невменяемости, т. к. многие психические расстройства пограничного уровня не лишают вменяемости. Вместе с тем они могут ограничивать способность лица в полной мереосознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (ст. 22 УК РФ — «ограниченная вменяемость»), что учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера.

Несовершеннолетние по сравнению со взрослыми имеют особое пра­вовое положение, которое заключается в том, что возраст от 14 до 18 лет является возрастом относительной уголовной ответственности: к уголовной ответственности они могут быть привлечены с 14 лет только за совершение наиболее тяжких правонарушений, а полная уголов­ная ответственность наступает по достижении ими 16 лет. Не подлежат уголовной ответственности несовершеннолетние, дос­тигшие 14 лет, которые во время совершения общественно опасных действий вследствие отставания в психическом раз­витии, не связанного? с психическим расстройством, не мог­ли в полной мере осознавать фактический характер и общест­венную опасность своих действий (бездействия) либо руково­дить ими (ч. 3 ст. 20 УК РФ). При назна­чении наказания судом учитываются условия их жизни и воспитания, уровень психического развития, особенности личности, а так­же влияние на них старших по возрасту лиц (ст. 87, 95 УК РФ). В случае лишения свободы несовершеннолетние отбывают наказание в особых исправительно-воспитательных учреждениях, где получают образование и профессию. Если несовершеннолетний совершил преступление, не представляющее большой общественной опасности, то он может быть освобожден от уголовной ответственности, к нему могут быть применены не пенитенциарные, а принудительные меры воспитательного воздействия.

Что касается детей и подростков-жертв преступлений, то Зако­ном не ограничен тот минимальный возраст, по достижении которого они признаются потерпевшими и могут участвовать в предварительном и судебном расследованиях. В ходе следствия как обвиняемые, так и потерпевшие наделяются определенными правами и обязанностями (процессуальными функциями), которые до 18-летнего возраста ими исполняются с участием законных представителей. При этом Закон исходит из презумпции способности несовершеннолетних реализовывать свои права и обязанности в ходе следствия. Вместе с тем, эта способность может быть нарушена в результате разных (психологических и психопатологических) причин. Поэтому растет вни­мание правоохранительных органов к различным аспектам су­дебно-психиатрической экспертизы (СПЭ) несовершеннолетних — обвиняемых и потерпевших.

Основанием для направления детей и подростков на экспертизу мо­гут являться данные об их наследственной отягощенности пси­хическими заболеваниями, сведения о перенесенных ими экзогенно-органических вредностях на любом этапе онтогенеза, наличие признаков отставания в психическом развитии, пси­хофизического инфантилизма, ранее данные заключения вра­чей-психиатров при амбулаторном консультировании или ста­ционарном лечении в психиатрических больницах и психонев­рологических диспансерах, сведения из характеристик с места жительства, учебы или работы о неправильном поведении не­совершеннолетних, неспособности приобретения ими полно­ценных знаний или о социальной дизадаптации. Существенное значение имеют и сведения родственников, педагогов, работников пра­воохранительных органов о неадекватности поведения подро­стков, наличии у них необычных интересов и увлечений, при­падков, склонности к патологическому фантазированию, час­тым аффективным реакциям, бродяжничеству и другим про­явлениям, которые могут свидетельствовать о психической патологии. Кроме того, основанием для направления на экспер­тизу являются данные о необычайной жестокости подростков при совершении ими противоправных действий, их последую­щее неадекватное отношение к совершенному, а также сомне­ния, возникшие у работников следствия в ходе непосредствен­ного общения с обвиняемыми, основанные на таких призна­ках, как заторможенность или излишняя веселость, детскость, нелепость, злобность, отказ от бесед, контакта, повышенная внушаемость, безразличие к своей судьбе и многое другое.

Предпочтительным является направление несовершеннолет­них на амбулаторную судебно-психиатрическую или психоло­го-психиатрическую экспертизу, в ходе которых решаются ди­агностические и экспертные вопросы или выносится обосно­ванное заключение о необходимости проведения стационарной экспертизы.

Амбулаторная судебно-психиатрическая экспертиза (АСПЭ) несовер­шеннолетних обвиняемых проводится в соответствии с основными положе­ниями проведения АСПЭ для взрослых лиц. Основной ее задачей является выявление психического расстройства, его нозологическая квалификация, определение степени выраженности и его влияния на способность обвиняемого осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Вместе с тем она имеет и свои особенности, связанные со спецификой психических расстройств, их диагностики и экспертной оценки в детском и подростково-юношеском возрасте. Именно в этот пе­риод нередко манифестируют или обостряются хронические психические заболевания, происходит декомпенсация психиче­ского состояния у лиц с ранними резидуально-органическими поражениями головного мозга, формирующимися личностны­ми расстройствами. Кроме того, психоэндокринные сдвиги, происходящие в подростковом возрасте, зачастую обусловли­вают повышенную чувствительность к психогенным факторам, снижают порог аффективной выносливости, что способствует развитию психогенных состояний и учащению аффективных ре­акций. Дисгармоничное или патологическое течение пубертатного криза может иметь не только патопластическое и преципитирующее (усиливающее), но и самостоятельное значение в генезе психических расстройств, что важно учитывать при про­изводстве судебно-психиатрической экспертизы. Диагностика и экспертная оценка психических расстройств у несовершеннолетних затруднена в связи с наличием отчетливой возрастной специфики клинического оформ­ления психических расстройств в этом возрасте. Поэтому вы­явление психических расстройств, синдромальная и нозологи­ческая квалификация должны основываться на глубоких зна­ниях о возрастных особенностях психических заболеваний в под­ростково-юношеском периоде. К ним относят:

1) полиморфизм психических расстройств с мозаичностью клинических проявлений за счет сочетания различных синдро­мов вне зависимости от их нозологической принадлежности;

2) преобладание невротического уровня психопатологии и личностного регистра реагирования над психотическими рас­стройствами;

3) характерность психопатоподобного (психопатического) и неврозоподобного (невротического) синдромов, сопровождаю­щихся девиантным поведением и нарушением школьной и со­циальной адаптации;

4) рудиментарность, атипичность и неразвернутость мно­гих психопатологических синдромов, их маскированность и кор­реляция с пубертатной симптоматикой;

5) выраженность в клинической картине пубертатной пси­хопатологии (сверхценные переживания и увлечения, дисморфофобия, гебоидные состояния, патологическое фантазирова­ние, расстройства влечений, пубертатная астения и др.) и сим­птоматики, обусловленной дизонтогенезом (тотальный или пар­циальный психофизический инфантилизм);

6) наличие у каждого пубертатного психопатологического синдрома психологического (непатологического) аналога (на­пример, возрастная склонность к фантазированию, подчиняемость и внушаемость детей, психологические реакции подро­сткового возраста эмансипации, группирования со сверстни­ками, повышенный интерес к вопросам жизни и смерти, фи­лософским проблемам и т.д.);

7) мультифакторность возникновения психических рас­стройств с большим удельным весом социально-психологиче­ских и психогенных влияний, а также наличием патологиче­ской почвы в виде резидуально-органических состояний.

В практике судебно-психиатрической экспертизы несовершеннолетних наиболее часто диагностируются пограничные психические расстройства (органического генеза, формирующиеся личностные расстройства, задержки психического развития, умственная отсталость), гораздо реже –шизофрения и эпилепсия, причем последние две нозологические формы в амбулаторных условиях устанавливаются лишь при наличии верифицированного диагноза, установленного ранее при обследовании в стационарных условиях. Ведущее место среди подростков, направляемых на АСПЭ, занимают лица с психопатоподобными нарушениями, школьной и социальной дизадаптацией, которые сопровождаются делинквентным поведением, склонностью к злоупотреблению алкогольными напитками, токсикоманическими или наркотическими средствами. Особенно сложными в диагностическом и экспертном плане являются подростки с дебютом шизофрении и несовершеннолетние с психогенным развитием личности, возникшем в условиях хронической психотравмирующей ситуации в семье в результате жестокого обращения. Они совершают наиболее тяжкие деликты: первые – с патологической мотивацией, вторые – аффективные (убийства лица –источника психогении).

Трудности диагностики психических заболеваний в подро­стковом возрасте, тем более в амбулаторных условиях, при од­нократной беседе с подэкспертным свидетельствуют о предпоч­тительности постановки «функционального диагноза» с акцентом не на но­зологическую форму, а на синдромальную структуру, с оцен­кой выраженности возрастной психопатологии и глубины ди­намического сдвига в период пубертатного криза. Например, у испытуемого выявляются признаки раннего органического по­ражения головного мозга с неблагоприятной динамикой в пе­риод патологически протекающего пубертатного криза с выра­женным психопатоподобным синдромом и нарушением соци­альной адаптации. Первичная диагностика психического забо­левания производится при наличии убедительных кли­нических данных с учетом одного из важнейших принципов — осторожности при установлении окончательного диагноза в под­ростковом возрасте.

Учитывая тот факт, что клиническое оформление психиче­ских расстройств у детей и подростков зависит во многом не от нозологии, а от возрастного этапа и его возможностей, а также от социальных факторов, первостепенное значение при­обретает анализ структуры и динамики психопатологических проявлений и их отграничение от непатологических девиаций личности в результате педагогической запущенности и непра­вильного воспитания. При отсутствии объективных данных (медицинская документация, сведения со слов родственников, подтвержде­ния в характеристиках о необычном поведении испытуемого до совершения им криминальных действий и т.д.), трудностях установления продуктивно­го контакта с подростком в ходе амбулаторного обследования проводится повторное амбулаторное освидетельствова­ние после предоставления следствием необходимой докумен­тации. В случае неясности клинической картины и при нали­чии признаков реактивного состояния для уточнения диагноза и определения степени выраженности имеющихся психических расстройств подростки направляются на стационарную СПЭ. Такое же решение принимается и при соверше­нии подростками общественно опасных действий против личности с особой жестокостью и патологической мотивацией, что может являться единственными проявлениями манифестации психического заболевания в этом возрасте. Во многих случаях трудности диагностики и экспертной оценки мо­гут разрешить грамотно проведенные психологические иссле­дования, особенно в рамках амбулаторных комплексных судебно-пси­холого-психиатрических экспертиз (КСППЭ). Важным аспектом этого вида экспертизы является определение отставания психического развития подростков от возрастных норм и наличия юридического критерия ст. 20 УК РФ, определение «аффекта» при аффективных деликтах и существенного влияния индивидуально-психологических особенностей на поведение обвиняемых в криминальной ситуации и в ходе следствия, а также решение других важных для следствия вопросов, которые входят в компетенцию психолога-эксперта.

Наблюдение 1. Испытуемый К., 17,8 лет, обвиняемый по статье 105 часть 2 УК РФ (убийство)

Из анамнеза: отец испытуемого страдал шизофренией, неоднократно лечился в психиатрических больницах. Испытуемый родился от нормально протекавшей беременности, родоразрешение путем кесарева сечения. Раннее развитие проходило без особенностей. Детские дошкольные учреждения посещал своевременно. По характеру формировался впечатлительным, ранимым, замкнутым. В школу был определен с семи лет. Как следует из школьной характеристики, К. проучился в школе с 1989 по 1997 год, учился удовлетворительно, предпочитал гуманитарные предметы. На уроках часто сидел с отсутствующим взглядом, в классе держался обособленно, в общественной жизни участия не принимал, имел склонность к фантазированию: написанию рассказов, изображению фантастических героев в рисунках. С 1997 года проходил обучение в педагогическом колледже. Из характеристики колледжа следует, что у К. в последнем семестре обучения резко снизилась успеваемость, появились пропуски занятий, неожиданно пропал интерес к учебе, на занятиях сидел с отрешенным видом, в подавленном настроении, стал замкнутым, пассивным, безынициативным. На учете у нарколога и психиатра не состоял. Как следует из материалов уголовного дела, К. с 1997 г. начал вступать в половые отношения с мужчинами, в том числе с потерпевшим В. и с соучастником по делу Н., имел несколько половых партнеров, стал увлекаться литературой о гомосексуалистах, с этого же периода начал употреблять алкогольные напитки. 10.03.01 г. испытуемый К. с Н. прибыли на квартиру к потерпевшему В., где Н. угрожал потерпевшему ножом, а К. связал В. скотчем руки и ноги. Затем Н. нанес потерпевшему удар молотком по голове и матерчатым поясом сдавил его шею, в результате этого наступила смерть последнего. После этого К. пригласил в квартиру водителя потерпевшего, которому нанес три удара молотком по голове, а Н. одновременно нанес шесть ударов ножом в различные части тела водителя. Когда тот упал, Н. сдавил его шею ремнем, отчего наступила смерть потерпевшего.

По данному делу К. проходил амбулаторную комплексную судебную психолого-сексолого-психиатрическую экспертизу. Был манерен, не скрывал своей гомосексуальной ориентации. На вопросы отвечал пространно. Сообщал, что в детстве испытывал неопределенные страхи, нарушения сна и приступы тревоги, спонтанно возникавшие и проходившие, отмечал, что «иногда появлялись мысли, что родители ему не родные». Характеризовал свою мать как женщину с «необычным взглядом», у которой бывают «периоды заторможенности». Себя характеризовал замкнутым человеком, «со своим внутренним миром», говорил, что он «человек абстракции», что «чувствует свое подсознание, предугадывает свои поступки», любит фантазировать. Уточнял, что с 16 лет и по настоящее время избегает «влияния на него людей», иногда его одолевали мысли, что окружающие «не так» на него смотрят, из-за чего хотел изменить свою внешность, казалось, что за ним «кто-то специально идет». Отмечал, что периодически у него спонтанно возникали «периоды плохого настроения», в такие периоды хотел уйти из жизни. Добавлял, что после убийства В. «очень испугался, перед глазами все поплыло, затем стало все равно, хотелось выключить свет и лечь спать». Формально сожалел о содеянном. При экспериментально-психологическом исследовании обращало на себя внимание опосредование обобщающих понятий в образную, символичную, лично значимую ассоциативную продукцию; склонность к актуализации отдаленных предметных связей, некоторая вычурность формулировок ответов, а также некоторая аморфность, расплывчатость, многословность суждений. Из индивидуально–психологических особенностей на первый план выступало сочетание черт интровертности и демонстративности, склонность к аутизации, повышенная сенситивность, низкий порог фрустрации, склонность к реакциям избегания, замыканию в себе и имитации стресса. Также была выражена навязчивая фиксация на отношениях с близкими людьми, сверхценный характер этих отношений.

В связи с неясностью клинической картины (шизофрения?) комиссией рекомендовалось проведение К. стационарной комплексной психолого-сексолого-психиатрической экспертизы.

При проведении стационарной психолого-сексолого-психиатрической экспертизы, К. был ориентирован формально правильно. Во время беседы неадекватно улыбался, был манерен, отмечал, что «люди его с детства не понимали и не принимали, как и он сам не понимал себя». Сообщал, что приблизительно с 10 лет у него «сами по себе появлялись фантазии», что с 14 лет «стал думать, что родители ему не родные», а с 15 лет «стал более равнодушен к матери». С этого же периода подолгу рассматривал себя в зеркале, думал о пластической операции. Не скрывал своей сексуальной ориентации, говорил, что его соучастник по делу Н. является его «возлюбленным». Сообщал, что иногда его мысли «текут рекой», бывают «наплывы мыслей, принадлежащих не ему». Пояснял, что «общается с Богом, ощущает в голове его мысли, звучащие его голосом». Добавлял, что бывают периоды, «когда в голове пусто». Был убежден, что у него есть «определенная миссия на Земле». Рассказывал, что иногда «внутри головы видит яркие картины, которые бывают странными», о содеянном не сожалел. Мышление было непоследовательным, паралогичным, эмоционально был выхолощен. Фон настроения снижен. Критика к своему состоянию и инкриминируемому деянию отсутствовала.

При экспериментально-психологическом исследовании обнаруживалась склонность к субъективной интерпретации стимульного материала и продуцированию ответов, исходя из своеобразных критериев с некоторой непоследовательностью суждений при вербализации решений, вплоть до элементов разноплановости и тенденции к использованию усложненных речевых конструкций. В личностной сфере выступали своеобразие установок и представлений обследуемого, их некорригируемость, что сочеталось с повышенной чувствительностью в отношении собственной личности и некоторой аффективной неустойчивостью.

Заключение сексолога: «Транзиторный редуцированный садомазохизм. Искажение половой идентичности. Сложная дисгармония пубертатного развития. Бисексуальность».

Экспертная комиссия пришла к заключению, что К. страдает хроническим психическим расстройством в форме шизофрении. Было указано, что К. в период совершения инкриминируемого ему деяния не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По своему психическому состоянию в связи с наличием у него выраженных расстройств мышления, эмоционально-волевой сферы, критических способностей К. в настоящее время также не может осознавать фактический характер своих действий и руководить ими, представляет значительную социальную опасность, поэтому нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа. Сексологом было отмечено, что выявленные у К. аномалии сексуального влечения в виде транзиторного редуцированного садомазохизма нашли отражение в его поведении в исследуемой ситуации.