Герменевтика как искусство понимания чужой индивидуальности

У Шлейермахера герменевтика освобождается от ранее оп­ределявшего ее содержания, будь то канон христианского веро­учения или образцовость классической античной литературы. Единство герменевтики Шлейермахер ищет уже не в единстве того, что с ее помощью надлежит понять, а в единстве самой герменевтики как метода.Сам же герменевтический метод при­меняется там, где приходится иметь дело с далекой и чуждой нам культурой и где поэтому появляется возможность ложного, превратного ее истолкования.

Этот момент в теории герменевтики Шлейермахера пред­ставляется весьма существенным, поскольку позволяет выявить важный аспект вопроса о происхождении герменевтического метода: герменевтика рассматривается в качестве универсального методологического инструмента при анализе культур­но-исторических целостностей, духовно-душевных миров, непо­хожих на наш и живущих (или живших) по своим собственным внутренним законам. И неудивительно, что именно в лоне немецкого романтизма сложилось представление о герменевти­ке как об универсальном культурно-историческом методе: ро­мантики подчеркивали своеобразие и взаимную несводимость различных культур.

Герменевтика выступила у Шлейермахера в качестве метода исторической интерпретации вообще и искусства перевода ис­торических текстов в частности. Необходимо подчеркнуть еще одну особенность герменевтики у Шлейермахера: она носила у него отчетливо выраженный психологический характер. Этот момент нуждается в пояснении, поскольку с ним связан ряд проблем современной философской герменевтики, вокруг кото­рых ведется сегодня оживленная дискуссия.

С точки зрения Шлейермахера, в любом историческом тек­сте, в любом художественном, религиозном или философском памятнике прошлого необходимо различать предметно-содер­жательный и индивидуально-личностный, выразительный ас­пект. В любом тексте есть то, о чем говорит его автор: так, в поэме Гомера «Илиада» повествуется о троянской войне. Но, помимо этого, всякий текст выражает также и индивидуаль­ность самого автора, и эта последняя выявляет себя в том, как повествует текст о данном событии, допустим, о той же войне греков с троянцами. Искусство герменевтики, согласно Шлейермахеру, необходимо исследователю или переводчику для того, чтобы понять именно «как» исследуемого или переводимого текста, чтобы постигнуть индивидуальность говорящего через сказанное им, чтобы через множество частных выразительных средств – особенностей стиля, речи, построения фразы и по­строения всего произведения в целом – постигнуть стилисти­ческое единство произведения, а тем самым понять духовную целостность индивидуальности его автора.

Поэтому искусство герменевтики Шлейермахер отличал, с одной стороны, от диалектики, которая, как он полагал, позволяет раскрыть предметное содержание произведения, с другой – от грамматики, являющейся необходимой пред­посылкой понимания, но не могущей содействовать анализу индивидуально-стилистической манеры, в которой запечатле­лось единство личности творца. И хотя герменевтика, несом­ненно, невозможна без знания грамматики, в то же время к грамматике она не сводится.

Таким образом, герменевтика – это искусство понимания не самих содержательно-предметных мыслительных образований в их всеобщности, а искусство понимания мыслящих ин­дивидуальностей[2]. В этом психологическая подоплека герменевтики, как ее понимал Шлейермахер.

Необходимо, однако, иметь в виду, что у Шлейермахера герменевтика как искусство понимания исторических текстов, как метод исторической интерпретации покоится на более ши­роком фундаменте: для Шлейермахера понимание исторических памятников неразрывно связано с пониманием другого челове­ка вообще, и прежде всего другого как его современника, т.е. понимание для него есть общение в широком смысле этого слова. А общение – это для человека не обычная житейская, а центральная метафизическая проблема, вопрос его собствен­ного духовного существования.

Если рассматривать герменевтику как искусство интерпре­тации исторических текстов, а стало быть, постижения целост­ной личности их автора, то герменевтика предстанет как такое искусство, которое помогает повторить творческий акт созда­теля текста. Но если в творчестве создателя бессознательное начало преобладало над сознательным, то в творчестве интер­претатора сознательное должно преобладать над бессознатель­ным. Это и дает возможность Шлейермахеру считать, что гер­меневтическое искусство позволяет интерпретатору понять ав­тора лучше, чем он понимал себя сам. При этом предметом герменевтики в первую очередь является то, что творится авто­ром бессознательно, т.е. аспект выражения,а не содержания,аспект «как», а не «что», поскольку именно здесь ярче всего видна печать индивидуальности творца.

В чем же состоит герменевтическое искусство понимания, как его мыслит себе Шлейермахер? Задача интерпретатора – понять целое произведения, но он может сделать это, лишь рассмотрев сначала его части и из них собрав затем целое. Но как начинает он свою работу? Читая отрывок произведения и желая понять смысл этого отрывка, он исходит из определен­ной гипотезы относительно смысла отдельных слов и выраже­ний в этом отрывке, и эта его гипотеза представляет собой его предварительное понимание,без которого он не может сделать и первого шага в своем исследовании или переводе. Читая следующий отрывок произведения, исследователь корректирует свое первое, предварительное понимание, исправляет его, со­здавая тем самым некоторое новое, более адекватное предвосхищение смысла целого. И так продолжается в течение всей его работы над произведением. Всякий раз перед ним налицо два момента: с одной стороны, некоторое более или менее адекват­ное предвосхищение смысла целого и интерпретация, исходя из этого смысла, отдельных частей, т.е. движение от целого к его частям; с другой стороны, корректировка общего смысла, ис­ходящая из анализа отдельных частей, т.е. движение от частей к целому.

Как видим, здесь налицо круг, получивший название «гер­меневтического круга»: целое определяется через части, а пос­ледние в свою очередь – через целое. Выйти из этого круга, по мнению Шлейермахера, можно только одним путем: если ин­терпретатору в конце концов посчастливится полностью вник­нуть в смысл произведения, так чтобы между его интерпретаци­ей и смыслом произведения уже не осталось никакого «зазора». В этом случае он повторит – в обратном порядке – творчес­кий акт автора произведения и сможет уже изнутри увидеть все то, на что до сих пор смотрел извне: каждое слово автора, любой его стилистический оборот будет восприниматься им в том же самом множестве оттенков, какое вложил сюда их творец.

Подытоживая рассмотрение герменевтики Шлейермахера, можно сказать, что у него она обнимает и проблему общения индивидов, и проблему интерпретации исторических текстов, и оба эти аспекта связаны через философию Шлейермахера, его эстетически-пантеистическую метафизику индивидуальности, которая накладывает на Шлейермахерову герменевтику печать психологизма.

В. Дильтей.